Гарнизон

Новое сообщение Пейну было только что отправлено, напоминая тому об уговоре и необходимости встречи, а ожидание ответа лучше пройдет не в тревожном одиночестве, забивающем голову шелухой предположений о правильности приготовленного исхода дела. Хината была рада, что ей не отказали, и на ходу мерзлыми пальцами лазила в телефон, уточняя адрес. Оживлённые даже в рабочее время улочки — такие непривычные после сонного гарнизона. Дешёвые вывески первых этажей, сверстанные учениками средней школы. Надувшиеся, словно шарики, птицы на трубах теплопроводности. — Вот здесь, — наконец убрала телефон девушка и тут же выдохнула теплый пар в окоченелые пальцы. Спокойная вывеска и отдельно стоящее здание, размером с обычный магазин. Должно быть, такое считалось бы элитным в их городке, но не здесь. И всё-таки Хината выбрала его не случайно. — Я когда-то здесь потеряла кошелек. Знаешь, они оставили его и связались со мной. Ничего не пропало. Прекрасные люди. — И поэтому ты ведешь сюда друга, рассказываешь всем об этом кафе, а не соседних, и популярность заведения растет вместе с выручкой, — такая прагматичность обычно не была присуща Наруто, в последние недели ищущего в жизни скорее прагматичную подоплеку, чем восторженную веру в лучшее. Тут же, словно бы в извинение за эти слова, он добавил: — Ну, чаще всего так получается. Хотя, может, тебе попались действительно хорошие ребята, кому не сложно помочь другим. Он огляделся, выискивая свободный столик, направившись к дальней стене с незанятыми местами, где можно будет посидеть в спокойной изоляции от мира, потихоньку болтая о чем-то несущественном, накладывающемся на льющуюся из колонок, такую же спокойную, подстать заведению, музыку без слов. Хината выбрала место в небольшом закутке у входа. Отсюда им не было видно барной стойки, а гул из зала не достигал ушей. Зато музыка из высоких динамиков была мелодичной. И все-таки она несколько раз моргнула, а потом спрятала улыбку за раскрытыми листами меню. — Отчасти, может, ты прав, но… какая разница, что ими двигало, если вещи остались при мне? — спросила Хината. Мобильный телефон лежал дисплеем вверх и неспешно отмерял время их…встречи? Свидания? — То же с друзьями… Они могут быть с тобой из-за дорогой машины, связей или чего-то другого, но… какая разница, если они удовлетворяют твои потребности в общении? Повисла тишина, над которой сама же Хината и рассмеялась. — Прости, наверное, я говорю странные вещи. — Да нет, все нормально, — поспешил успокоить ее Наруто, пока девушка не разволновалась из-за очередного пустяка, как с ней часто бывало в школе. — Но разве не приятнее, чтобы с тобой были ради тебя самого, а не правил или каких-нибудь полезных вещей, которые ты можешь дать? Лицемерие среди посторонних — это стандарт, не обязан же каждый продавец в магазине улыбаться от души, пробивая пачку сигарет. А от друзей я все же хочу другого. Даже Ино ненавидит меня изо всех сил без всякого притворства — настоящие эмоции, честное отношение. Разве дружба хуже вражды, чтобы запихивать ее в полезность и расчетливость? — Но разве это не часть тебя? — спросила она. Пальцы постукивали по ламинированному листу. Официант не спешил прерывать разговор. — Ну, то есть да, машина — это я утрирую, но домашнее задание, ты же можешь его не дать. Ты можешь заболеть или перевестись в другую школу, но тогда и они теряют свою ценность. Если «друзья» дают взамен свое время, то разве это… Не великолепно? — Уважение к себе великолепнее времени по ценнику, — не согласился с такой позицией Наруто, чья гордость с детства отрицала любую навязанность, даже когда с затаенной надеждой глядел на приходящих в класс новичков, способных стать в том числе и его приятелями. Этого не случалось, всегда находились другие — попроще и посговорчивее, кого не требовалось с тщательной последовательностью вытаскивать из глубины сложившихся принципов и убеждений. Дети открытее взрослых, а потому просто избегали того, что доставляло неудобства, обходя стороной странноватого в своей агрессивной изоляции Узумаки. — Уважение достигается уверенностью в себе, разве нет? И если трезво оценивать приоритеты… — Слова Хинаты не слишком вязались с ее поведением зашуганной девочки, подушки для битья. Неужели можно было сказать, что она гордилась своей ролью? Или же это пересказ очередной моралеподнимающей блогерши. — Пока мы не уважаем себя, то как можно заставлять это делать других? — Тогда почему ты… такая? — подходящего эпитета подобрать не удалось, пришлось ограничиться всеобъемлющей характеристикой, которую тем не менее люди умеют понимать верно независимо от ситуации. Говорить в лоб о слабости и недостатке амбиций, присущих Хинате, значило бы разорвать это неспешное течение разговора, смяв его бессмысленной силой собственных, бьющих по больному идеалов. Наруто было интересно понять и разобраться в мешанине ее чувств до конца, но он понимал, как тяжело и нервно бывает говорить о совсем обыденных для кого-то вещах, имеющих абсолютно другую ценность для тебя самого. Наверное, кто-то другой ответил бы: какая такая? Но Хината знала ответ, а потому молчала, наблюдая за ловкими пальцами, мнущими салфетку под неровными углами. — Я выбрала другие приоритеты, — сказала она, судя по странному движению головы — пыталась что-то скрыть. — Школа — то, что необходимо, и друзья из тех людей, что идут на унижение, никчемные. Откровенность стукнула в сознание тяжеловесной, неприятной массой, упрекать за которую тоже значило бы юлить и навязывать постороннее мнение. Наруто вновь уткнулся в телефон, на несколько минут скрываясь в ворохе электронных импульсов, создающих осмысленность текстов и изображений на маленьком экране, размером с ладонь. Нужна была передышка, да и нетерпение требовало раз за разом проверять переписку с упорно молчавшим Пейном в надежде на ответ. — Проводить тебя потом до вокзала? — задал Узумаки вопрос после безуспешного листания окна сообщений. Определенная ответственность подсказывала ему не бросать Хинату одну, когда они разойдутся по своим делам, наверное, будет правильнее проследить, чтобы она благополучно добралась домой. — До вокзала? — спросила она и выпрямилась. Казалось, это напугало ее едва ли не сильней всего. Но девушка была достаточно умной, чтобы сделать вид, будто ничего не случилось. И все-таки взгляд скользнул на телефон, в котором зависал собеседник, и было бы ясно, от чего ревностно. Губы раскрылись, готовые вымолвить пару тихих слов: «мы разве не вместе?», а после зазвонил телефон, и Хината подняла виновато руку, чтобы поднять трубку, и, взглядом извиняясь за быстрый уход, скрылась за дверцей кафе. Не все разговоры должны быть услышаны. И даже родительские заботы оставить бы где-то дома, а не на глазах у друзей. Сумка и шарф остались лежать напротив Наруто, ленивые официанты ходили поодаль. Машины, грязные от промозглого декабря, неспешно брели вдоль дорог, заворачивая во дворы или к подъездам. Кутались в куртки, пальто и плащи прохожие, прятали лица за шарфами и воротами. Неестественно белый, почти картинно выверенный шутником-художником в серости города, казался чуждым. Но Наруто не мог не узнать, не мог не видеть. Нагато стоял на улице и смотрел прямо на него. Замерший силуэт, замеченный боковым зрением, все-таки привлек к себе внимание Наруто. Он лениво вскинул взгляд на стоящего вопреки всеобщей суете человека. Секундное узнавание, а потом брови недоуменно вскинулись вверх, парень зачем-то перехватил телефон, но тут же отбросил его, решительно не понимая, что и как следует сделать, как отреагировать на отдающее легкой театральщиной явление. Хината куда-то запропастилась, все еще ведя долгий разговор, заставивший ее так внезапно исчезнуть из зала. «Подожди!» — одними губами, но отчетливо беззвучно произнес Наруто, резко поднявшись с места, и почти бегом двинулся к выходу, где маячил притягивающий к себе человек. Немного не вежливо бросать спутницу одну, но сейчас Узумаки было не до соблюдения приличий. — Наруто! — окрикнула девушка, возвращаясь в кафе и замечая, как тот, словно обезумевший, кинулся куда-то. Взбаламученные официанты смотрели в спину, не понимая: то ли бежать следом, то ли ситуация все-таки штатная. Хината ненадолго застряла в дверях, а потом, взвесив за и против, вернулась на место, погладив потухший телефон и надеясь, что ей не придется сидеть здесь одной под пристальным взглядом сотрудников. Нагато почти тут же зашел за угол то ли уходя от толпы, то ли желая сделать вид, что уходит, но Наруто он дождался. Руки в карманах, взгляд тот же, блеклый и липкий. — Ты искал встречи. — И ты соизволил потратить на меня время? — нарочно храбрясь, чтобы скрыть волнение, пожал плечами Узумаки. Они стояли на тротуаре, но людской поток шел мимо, не затрагивая и не огибая, словно два островка в морской пучине, до которых ей нет дела, потому что суша давно стала уделом другой, более приспособленной жизни. — Не тебе распределять мое время, — Нагато не вытаскивал рук. Наруто был ниже, смотрелся меньше по сравнению с ним. Нагато чувствовал себя порядком выше, лучше, сильней, и это чувствовалось в голосе. — Говори, что хотел. — Я сделал то, что ты предложил, — заминка перед последним словом вышла случайно, пока подбиралось самое уместное из пришедших в голову синонимов. Это можно было считать не более, чем предложением — не приказ, не обязанность, так, брошенная вскользь идея в надежде, что подхвативший ее застрянет в исполнении надолго, отвязавшись на пару недель. Кто же знал, что исполнитель окажется настойчив. Он вынул телефон, наскоро листая среди вороха файлов нужный, а потом включил, поворачивая экраном к Пейну и крепко удерживая тонкий пластиковый корпус в пальцах во избежание новых «недоразумений». И если сначала Нагато молчал, выглядя так, словно не помнил, что давал какое-то там задание парню, то ни капли не изменился в лице, просматривая видео. Лишь когда раздался пропущенный сквозь динамик выстрел, а запись оборвалась, он вновь посмотрел на Наруто. — Что это? — Ты предложил разобраться с теми, кто мешает мне в жизни. Теперь он точно не будет этого делать, — пояснил Наруто, глядя в бесстрастное лицо собеседника. Оно отрицало любые эмоции, способные хоть немного подсказать грядущий исход дела, слишком хорошо владел собой этот повидавший многое парень, чтобы тратить себя на мелочи вроде отчаянно прилипчивого подростка, увидевшего в преступном мире поддельный ореол романтизма. — Ты так разбираешься со всем, что мешает твоей жизни? Вопрос на вопрос. Нагато смотрел прямо, и было в его бледных глазах что-то пугающее. За дымкой, окаймленной в темную радужку, скрывалось нечто. Некто, кого вряд ли хотелось узнать. — Если ты хотел впечатлить, то у тебя не получилось. — С ним ничего не случилось. Он жив. И здоров, — перед глазами Наруто снова встало лицо смертельно побледневшего Саске, полуразвалившаяся остановка и шум дождя, фоном накладывающийся на все это, но он отогнал от себя болезненные мысли. Сейчас не до них, времени на скорбную сентиментальность нет. — И я не в цирке, чтобы впечатлять кого-то. Ты дал задание — я его выполнил. Или твое слово совсем ничего не стоит, как у остальных? Попытка взять на слабо, хотя вряд ли Пейна проймешь подобной. Просто надо было что-то сказать, сделать, ограничивая и подтверждая уместность своего нахождения здесь вместе со смело бросаемыми в лицо упреками. До какого-то момента он будет терпеть, наверное, даже забавляясь от этой бесшабашной смелости. А потом… К чему загадывать так далеко, если расчеты никогда не сходятся? Слякоть стонала под колесами машин. Пейн смотрел на Наруто не отрываясь. — Это цирк, — настоял на своем. — Ты тешишь себя мыслью, что сделал все правильно. Создал видимость, а проблемы не решил. Ты все еще мальчишка, который сует свой нос туда, где дорога ему заказана, — и тон изменился, став пренебрежительно раздраженным, насколько такое можно сказать о Пейне. — Успокойся и иди делать уроки. Снисходительность тона ударила по гордости хлесткой пощечиной, будто обдав кипятком. Наруто с трудом сдержался, чтобы не ответить чем-нибудь язвительно-глупым, молниеносным, когда мысли не поспевают за языком и хочется только поставить на место любой ценой, напомнив о положенных границах. Может, все это тоже часть проверки — Пейн проверяет его на прочность, нарочно выводя из себя, ведь никому не нужны скандальные, не умеющие держать себя в руках помощники, ставящие личное выше общего, выше цели, ради которой явились под командование этого человека. — Я думал, твое слово стоит большего. Такие люди обычно держат его даже в мелочах или сразу посылают подальше. Менять правила в середине как-то… не по-взрослому? Слова раздражали. Пейн ощущал, как хочется отпихнуть, сжать и раздавить незначительные доводы, которые пытался доносить Наруто. Что за ребячество. — Послушай, — он держался, действительно производя впечатление бесстрастного безразличия, — такие вот попытки взять «на слабо» работают только среди равных, но неужели ты видишь во мне равного себе? — Я выполнил твое задание. Может, ты и ждал, что я грохну кого-нибудь на главной площади города в прямом эфире в интернет, но тогда надо точнее говорить условия, — как можно небрежней сказал Наруто, скрестив на груди руки. — Все еще считаешь меня недостойным твоей «организации»? Знаешь, тот белобрысый тоже не сильно похож на ее участника — у него вообще с головой проблемы, кажется, — но ему ты поручал серьезные дела. На вид Дейдара и был едва ли сильно старше самого Наруто — та же бесшабашность, жизнь одним моментом, из которого вытягивал все самое ценное, торопясь обрести его, пока не отняли, даже что-то общее во внешности, позволь себе Узумаки эпатировать окружающих, совсем наплевав на пересуды и толки. Может, поэтому слова лились практически от души, из заученной роли переходя во что-то погранично-настоящее, принимаемое внутри себя с нового ракурса. Тот парень живет в свое удовольствие под командованием Пейна, а плата за свободу не так уж высока, если подумать, насколько сильно мир полон негодяями, и кого ни возьми, окажется, что он немножко, но заслуживает полученных со стороны этих парней проблем. Или все-таки нет? — Я говорил разобраться с тем, что мешает жить. И если ты думаешь, что своими высокопарными фразами воззовешь к моей совести, то ошибаешься, — тон Яхико стал резче. — И… Вы же с ним друзья, — он кивнул туда, где еще недавно был телефон, — как ты объяснил все ему? — Мы не друзья, — прозвучало в вымороженном студеном воздухе, взлетая сквозь него к крючковатым фонарям вдоль дороги. В это следует и нужно поверить самому — здесь, сейчас, иначе потом будет поздно. В это можно поверить, потому что о друзьях не думают так — с затаенной надеждой, с замиранием сердца перебирая в памяти собранные кусочками рваных фотографий события-зацепки, лежа в ночной тьме комнаты и рассеянно листая туда-сюда открытую на телефоне вкладку, смысла которой все равно не уловить. Так было и так будет, раз уж дал себе право на признание, а Саске подхватил его, невесомо удержав в руках, будто спрашивая, что делать дальше, и оно замерло между ними, сблизив и отдалив, но не расцепив окончательно. — Его надо было проучить. Слишком много себе позволяет, — продолжил Наруто, старательно выводя перед глазами полную учеников столовую и мгновенно облепившую тело беспомощную ярость, накрывшую сразу после того поцелуя. — Он хотел выставить меня посмешищем на радость всей школе, вот и получил за это. Ему и без объяснений все понятно. Сказанные с такой небрежностью слова не казались напыщеными, но по-театральному смешными, что Пейн смотрел, ожидая, когда Наруто даст слабину и обнажит свои истинные мотивы. — Я не занимаюсь ущемленной гордостью детей, — он поправил руки в карманах и посмотрел на серую жижу, подрагивающую от колес машин. — Ваши разборки мне мало интересны. Вздыхал моросью город. Не тот большой, о котором то и дело трещат в новостях. Тот город походил на дорогую шлюху, воняющую дорогими духами, одевающуюся в гирлянду огней и вывесок. Их город, не гарнизон, нет, а тот, что больше, тот, где они стояли, куда больше походил на провинциальную давалку. Незаметную, серую, в привычной шелухе прошлогодних вывесок, но готовую раздвинуть ноги по первому зову. Потому что каждый знал — так можно. Этот город — позволит. — Я чужой там, среди них. Мы не подружимся и не сойдемся в одну компанию. У них уже давно все продумано и просчитано — кто чего стоит, какую роль играет, над кем можно поиздеваться на перемене, с кем вместе сбегать с уроков покурить. Я не подошел им и не хочу чего-то доказывать, чтобы приняли, простив все ошибки. Я каждое утро собираюсь и думаю — вот бы они все сдохли. Придешь в класс, а там никого, только пустые парты и тишина, понимаешь? Слова шли почти от сердца, вытягивая следом за собой то сокровенное, что задевало душу тревожной, тягостной волной год, два назад. Он никому не признавался в подобном, а теперь достаточно чуть сместить точки фокуса, заменяя одних людей другими, и вот уже откровение перестает быть наспех выдуманной подделкой, замещаясь на жившие когда-то внутри мысли и чувства. Какая разница, о ком рассказывать, если действительно почти ненавидел всю оставшуюся в другом городе разномастную толпу лиц и привязанных к ним ярлыки имен. Будь Наруто ниже ростом, Яхико бы присел на корточки и начал бы говорить как с ребенком. С ним надо оказаться на одном уровне, когда те слишком разные, чтобы слова доходили без искажений. Он не прерывал Наруто лишь потому, что любое слово будет воспринято, как попытка доказать обратное. Бездумное упорство, помноженное на юношеский максимализм. Ничего хорошего, если вовремя не пресечь или не вырасти. Хуже того, что люди не понимают, как с этим бороться. Не понимает и сам ребенок — почему именно с этим надо бороться. Он чувствует себя другим, особенным, отбитым от стаи. И все же. Внезапно Пейн посмотрел на Наруто под другим углом. Глупость и упорство. — А если бы ты захотел, ты бы повел их за собой? Они бы пошли? О таком Узумаки не думал. Никогда. Вынужденное сопротивление стирало любые другие варианты, держа единственным ориентиром только необходимость отстаивать себя до последнего, до сбитых костяшек и набухающих подкожной кровью синяков, отпечатками ложащихся в память, словно и не было в ней ничего иного. Или сам придумывал себе единственно возможный сюжет, отказываясь видеть альтернативы? — Я не знаю… — неуверенно скользнул взглядом по бесстрастному лицу Пейна Наруто. Он искал в вопросе подвох, но никак не чувствовал его. — Не знаю насчет них, нужен ли им лидер вообще. Да и куда вести, против чего воевать? Мы же не в армии, чтобы устраивать бунт, требовать всяких послаблений и брать офицеров в заложники. Да они пошлют подальше, если сказать им перестать травить одиночек или делать друг другу подставы. Проповедовать добро и любовь как-то глупо с такой компанией. — Ты ненавидишь гарнизон и людей в нем, — то ли спросил, то ли поставил перед фактом Пейн. Он все смотрел на Наруто, почти не мигая, не сводя глаз, оценивая, рассчитывая и выверяя спокойные тихие слова. — И это полезное свойство. Таким тоном говорят о продуктах, о результатах действий. Это яблоко могло быть полезным. Но могут ли быть «полезными» чувства? А если их назвать «свойствами?» Но Пейна это ни капли не смущало. — Говорят, люди, которые любят свой город, могут изменить его. Но поменять что-то могут лишь те, кто искренне ненавидит царящие там устои, правила. Ты ненавидишь своих одноклассников, их скрытую и пассивную агрессию, их лица, усмешки. Что, если я скажу тебе, как это изменить? Он все-таки открылся. Сдался, проникнувшись вывернутой наизнанку искренностью Узумаки, в которой тот и сам уже увязал, как муха в меду, но продолжал держаться своей полуправды, веря в нее, чтобы протащить сквозь эту веру и Пейна. Может быть, тогда он поддастся окончательно, допустив хотя бы до нижней границы выстроенной иерархии помощников. — Мне уже много раз говорили о таком. Что перемены возможны, что дело во мне, и я должен первым решиться на них и не обращать внимания на тех, кто мешает, — Наруто тянул время, чтобы не соглашаться сразу — в его положении спешка бы только все испортила. — Посоветуешь что-нибудь новое? — Только дуракам нужен рецепт от счастья. Правда одна — рецепта нет. Но есть пути, которыми мы можем идти, и я хочу показать его, — Пейн кивнул в сторону, туда, где по слякоти топтались ссутулившиеся прохожие, где под грузом своих проблем набирали полные ботинки грязи мужчины и женщины. — Посмотри… это гарнизон просачивается в города, но города никогда не придут в гарнизон. Люди уезжают, распихивая идеи и убеждения по карманам, словно сокровища, и суют в голодные рты пустоголовых близлежащих городов. Изменение, — Пейн замолчал, подбирая осторожное слово, — революция должна начинаться в таких гарнизонах, как наш. И уже оттуда просачиваться, распространяться дальше, меняя уклад и образ жизни людей. Значит, вот куда он нацелился. Не зря же ездил в их захолустный мирок, добросовестно тратя время на запертых там обитателей, без лишней брезгливости путешествуя по умирающим улицам и разваливающимся переулкам. Для досуга люди находят себе занятия поприятнее, любовь не стоит таких жертв в системе ценностей подобных Пейну людей, а вложенные ресурсы всегда должны окупаться, иначе зачем ему браться за дело без гарантии выигрыша. — Гарнизон много кому попортил жизнь. Нам, вот, тоже… пришлось вернуться туда. Весь город служит ему, а они считают себя властью, с которой никто не посмеет бороться. Что они умеют, кроме своих учений да подчинения приказам? Свобода только пугает, потому что становится ответственностью, и, пока есть гарнизон, можно делать вид, что каждый на своем месте, которое положено ему до конца. Интересно было бы посмотреть, как они забегают, если случится что-нибудь непредвиденное, — осторожно продолжил Наруто витающую в прозрачном холоде мысль. Они с Пейном вроде бы понимали друг друга в обход прямых слов и пояснений. Наруто вновь говорил о конкретном. О книжной смене власти, о насильственных методах и попытках свергнуть «царька». — Дело в сознании. Они считают себя свободными, хоть и не являются таковыми, — попытался объяснить Пейн и остановился. Сунул руку глубже в карман куртки, достал телефон, благоразумно мигающий индикатором. Провел пальцем по экрану и убрал обратно. — Я должен удостовериться, что ты понимаешь это, Наруто. Я свяжусь с тобой, когда придет время. А пока мне надо идти. И шагнул в сторону, не говоря и слова, чтобы оставить нетронутой рябую поверхность слякотных луж. — Подожди! — Узумаки как-то нелепо полубоком дернулся вслед, наступив в топкое пятно лужи на асфальте — пальцы ног обдало противной стылостью, он замешкался, встряхивая ногой, но Пейн уже растворился в улицах, пронизывающих венами город, слившись с общим потоком, дающим ему жизнь. По крайней мере, он не сказал «нет». Вспомнив об оставленной в кафе Хинате, Наруто дернул на себя холодную ручку стеклянной двери, возвращаясь в зал и осматриваясь по сторонам. Девушка нашлась возле их столика, да и куда она могла деться за такое короткое время, если выход всего один. — Я там знакомого встретил, давно не виделись, случайно в один день сюда приехали, — беззаботно прозвучало наспех сочиненное объяснение. Погас экран телефона, лежавшего перед девушкой. Счет был заказан и оплачен. Оставшаяся чашка уже не дымилась теплым. Хината потупила взгляд и кивнула. И все-таки взгляд метнулся туда, где еще недавно мелькал тот мифический знакомый. — Какая внезапная встреча… — мечтательно протянула девушка. Неспешно тянула скрипка знакомую мелодию классика, наложенную на глубокий бас. Колонки коверкали, но за далеким шумом посудомойки и под клекот скрывшихся за углом официантов фальши почти не было слышно. Мигнул индикатором и зашелся предустановленной мелодией телефон у Наруто. Неизвестный номер — как маячок: кто бы мог быть? Неужели так быстро Пейн? Но динамик захрипел и разродился узнанным даже сквозь расстоянием голосом. — Саске с тобой? Суйецу не поздоровался, не подкалывал и не шутил. Его можно было бы назвать взволнованным, если бы не одно «но» — Наруто никогда прежде не слышал его таким и не мог сказать точно. Придурковатый приятель Учихи не посчитал нужным даже поздороваться, на языке уже вертелись положенные для этого случая слова, чтобы осадить прыть, и все же слишком настоящее беспокойство в голосе по ту сторону линии показалось странным. Суйгецу не из тех, кто играет на публику страхом или слабостью. — Нет и не знаю, где он. Я в городе, он мне не отчитывается, куда сваливает после уроков, — отрывисто буркнул Наруто, прикидывая, который час. Занятия точно закончились — поездка и посещение Какаши в больнице съело достаточно времени, а ведь они с Хинатой еще даже не думали собираться на вокзал. — Дерьмо, — чертыхнулся в трубку собеседник. Потонув в своих мыслях, Наруто забыл, что по ту сторону все ещё кто-то был. Суйгецу же поступил точно так же. Прижимая трубку к уху, он явно раздумывал над тем, что делать в сложившейся ситуации. Ведь наличие Саске бы решило большую часть проблем, но обстоятельства складывались иначе. — Что-то произошло? — вернула в здесь и сейчас Хината. — У тебя на лице все написано. Аккуратным пальцем взмахнула в воздухе около своего лица, словно перед ней слабоумный и плохо понимал речь. Но жестикуляция лишь обратила на себя внимание, не оставив шанса проигнорировать вопрос. Наруто неопределенно встряхнул головой, как выскочивший из зарослей пес, на уши которого налипли колючие шарики репейника, и поудобнее схватился за тонкий корпус телефона. — Что случилось-то? Ты ему звонил? Я попробую сейчас набрать, но он может просто не хотеть отвечать, он же всегда сам по себе. Кто знает, как там сложились отношения у них с Суйгецу, но Саске действительно ценил свое право на свободу, ограничивая подступы к ней, если считал тягу к себе обычной навязчивостью. Впрочем, и этот парень вряд ли поднимает панику из-за каждого пропущенного звонка, бегая по всем знакомым в поисках приятеля. Было слышно, как прицокнул языком Суйгецу, а Хината смотрела во все глаза, от нервозности перебирая пальцами. Неосознанно, рефлекторно. — С таблетками дерьмо вышло, — морщась от констатации факта, прохрипел телефон. — Карин хреново. — Ты сейчас с ней? Сделай… Заставь ее выпить воды сколько получится, оно выйдет обратно, — наскоро припомнил Наруто свои скудные познания в медицине, случайно остановив взгляд на Хинате, и получалось, будто бы он говорит сейчас с ней или о ней, вопреки сцепленному беспроводной связью голосу в динамике. — Врача ты, конечно, вызвать не можешь? — предположил он самое очевидное. — Наруто? — позвала Хината уже настойчивей. Судя по разговору, речь шла не о встречных маршрутах двух поездов, двигающихся из однобуквенных пунктов. — Если бы все было так просто, мы бы давно были где-то в другом месте, — язвительно заметил Суйгецу. Было слышно, как он выдохнул и зашагал по истоптанному полу. — Прошло несколько часов. Все попало в кровоток… И пошло по пизде. — Подожди, — это было обращено уже к Хинате, настойчиво требующей внимания в самый неподходящий момент, но получалось, будто Наруто просит и самого Суйгецу, влипая вместе с ним в мутную историю. — И ты тоже подожди, — он решительно встал из-за стола, одной рукой неловко наматывая на шею исходящий оранжевыми змеистыми витками шарф. — Я попробую дозвониться до Саске и поеду к вам. Часа через два с половиной буду, и… Если все совсем херово, звони врачам. Придумай чего-нибудь, ты же умеешь, чтобы ее не упекли никуда. Хината тоже встала, сгребая вещи со спинки стула и одеваясь по пути. — Делай что знаешь, — безвольно фыркнул в трубку Суйгецу. Уж он понимал, что хуже вряд ли будет, а может, дело и выгорит во что-то полезное. А пока он подумает, куда еще можно позвонить. Замолчали официанты, смотря на пару подростков, сбегающих из кафе. Хорошо, что Хината оставила в коричневой книжке счет, и работники кафе могли не беспокоиться. По крайней мере, насчет денег. — Что случилось? — пыталась нагнать Хината, поправляя шарф и застегиваясь на ходу. — Нам пора возвращаться, не знаешь, до вокзала близко? — Наруто, совершенно не ориентирующийся в тесной путанице улиц, резко остановился на тротуаре, выискивая хоть одну вывеску с адресом. Наконец скромная надпись на углу дома нашлась, и пальцы проворно вбили в поисковик карт нужные точки. Кто-то из прохожих недовольно задел Узумаки плечом, тесня с дороги, окатило ворохом капель с раскрываемого черным куполом зонта, машины громко шумели разливами луж, подступающих почти к их металлическому брюху. Двинувшись по предложенному телефоном маршруту, Наруто наконец переключился на сопровождавшую его здесь и сейчас реальность, понимая, что должен, вынужден как-то объясниться, а не молча таскать за собой Хинату, отмахиваясь от нее, как от надоевшей игрушки. Люди все-таки не игрушки, даже если хочется на время обменять их на нечто иное, откладывая сложные обязательства куда-то в будущее. — Наша подруга из параллельного класса, ей стало плохо, вот Суйгецу и звонил всем, про кого вспомнил. Да ты ее, наверно, не знаешь, — перескочив с одного на другое, машинально подумал вслух Наруто, а потом спросил, — у тебя есть знакомые врачи в нашем городе? Может, друзья родителей или кто-то учится в медицинском. Хината шла следом, переходя на бег. Наруто спешил, а она обступала лужи, ощущая, как ноги все равно промокают. Вышло свидание каким-то скомканным. И вроде бы Какаши говорил об одном, в конце все и вовсе пошло под откос. — Не могу вот так вспомнить… — начала было Хината, пытаясь перебрать имена тех, кто мог хоть как-то быть завязан на фармакологии или симптомологической медицине. Но ничего не приходило на ум. Пузатый ржавый автобус распахнул кривые двери, ожидая, пока нутро наполнится влажным и пышущим паром. Люди рассаживались неторопливо. Толпились у входа, глупо перебирая в руках разноцветные купюры, потом долго тащились к своим местам, задевая остальных какими-то необъятными сумками, а те в ответ недовольно ворчали, стремясь распространить вокруг эту ауру взаимного занудства. По крайней мере, так казалось Наруто, для которого весь мир стал сейчас каким-то ускользающе-медленным, нарочно сбросившим скорость и проверяющим на прочность — ну-ка, что сделаешь, что выберешь, если все равно не можешь помочь, пока будешь трястись по плохо залатанному асфальту дорог, отбивая внутри минуты и часы, как верстовые столбы. Чтобы хоть чем-то занять себя, он пролистнул записи номеров в телефоне, выискивая Саске, и набрал, отвернувшись к окропленному потоками дождя окну. Может, Суйгецу считает Наруто обладателем особых привилегий для общения с Учихой? Выбрал же почему-то именно его из всех, когда не смог дозвониться. Сотовая связь не спешила, растягивая сигналы на десятки километров и выискивая вышки одну за другой. Электронной мышью пропищал динамик. Еще раз. И еще. Если бы Суйгецу не пытался дозвониться сам, то вряд ли бы стал звонить Наруто и задавать очевидные вопросы. Но, видимо, проблемы были. Хината возила пальцем по экрану своего мобильного, составляя кристаллики по три в ряд и изредка поднимая взгляд на кого-то из пассажиров, внезапно напомнивших о себе кашлем. Так и не дождавшись поднятия трубки, Наруто сбросил первым, тут же настрочив короткое «срочно перезвони Суйгецу, у Карин проблемы». Пусть увидит хотя бы так, когда вспомнит про телефон. — Сколько я тебе должен за кафе? — вспомнил он про оплаченный явно не им счет, когда второпях выбегали на улицу, не остановленные никем из персонала. Стало слегка неудобно, как будто под кожей разом зашуршали невидимые искорки стыда за такое позднее озарение. По всем канонам это он должен был повести девушку в кафе, а потом предупредительный официант положил бы рядом счет, сумма которого осталась бы скрытой от глаз спутницы. Но все опять получилось наоборот, вопреки правилам приличия и вежливости. Хината отвлеклась, выслушала вопрос и тут же спряталась в намотанный большими воланами вокруг шеи шарф. — Я не помню… — тихо заговорила она, прижимаясь губами к мягкой синтетике. — Что сколько стоит… И вообще… Это же я попросила тебя там посидеть с собой. Она снова мотнула головой, телефон выскользнул из рук, ударившись о прорезиненный пол, и девушка тут же сменила фокус внимания именно на него. Наруто отрешенно смотрел, как она водит руками вокруг сидения, пытаясь нащупать тонкий, как нарочно сливающийся с полом прямоугольник, в голове роились какие-то мысли, разобрать которые по отдельности не получалось. Они были ценны и весомы именно этой массой, порознь теряя всякую нужность, выгорая под пристальным вниманием, сжигающим их напрямую. Слишком много противоречивых событий и поступков за день, неизвестно даже, чем он закончится, вступив в следующую стадию, но пока можно только отдаться на волю несущейся вперед железки на колесах, приближающей к родному городу. Узумаки сам не понял, когда успел подумать о гарнизонном городе, как о родном. Не он ли так яростно отрицал любую связь с ним, принципиально держа дистанцию со всем, что окружало там? Города вбирают в себя незаметно и цепко, и вот ты уже намертво сцеплен с ним, не ждешь альтернатив, целиком погрузившись в топкую муть подстерегших насущных проблем вместо мечтаний о более заслуженном, но пока недоступном. Когда автобус проезжал знакомую остановку на самой окраине, Наруто бесстрастно смерил ее взглядом и вздохнул. То ли от воспоминаний, то ли от нетерпения, росшего с каждым часом поездки. — Хорошо, что дорога свободной была. Хотя кто тут у нас ездит в такое время, все на учениях заняты, — сказал он, просто чтобы разбавить тишину последних минут наедине с Хинатой. — В гарнизоне не только военные, — Хината зябко и неловко пожала плечами. Пахнуло из раскрывшихся кривых дверей влагой и холодом. — Пройдет еще лет десять, и тут военные будут в меньшинстве. — Она спустилась по ступеням, перешагивая через лужу густой снежной жижи. За время их отсутствия в сумерках на город свалился снег, но слабый плюс превратил дар природы в проклятье. — Можно сказать… Люди шли в это место за мечтой, желая стать лучше. А потом обзаводились семьями, приезжали торгаши и обслуга. Строили магазины, сад, школу… И привозили свои мечты. Уже родились те, кто не видит в гарнизоне осуществления мечт. Они видят в нем ловушку. Вот ты… — Хината повернулась к Наруто позади, — ведь тоже видишь в нем ловушку? Он машинально сжал кулаки в карманах куртки, восприняв резкое движение как угрозу. И только потом отпустило-дошло — это же Хината, странновато-тихая одноклассница, она не причинит вреда, не способна на такое… — Это не ловушка, а, скорее, воронка. Если попал сюда, то будешь бегать по кругу, опускаясь все ниже на самое дно. Напор такой, что либо беги со всеми в одном потоке, либо тебя снесет и раздавит, и можешь сколько угодно орать, какой ты отличающийся от остальных. Воронке пофиг, когда она засоряется, приходит тот, кто устраняет засоры, и все становится прежним. — …и весь мусор утягивает туда, в трубу. Где ему и место, — закончила Хината и почему-то усмехнулась. Да, точно. Прижала кулак к губам, пряча улыбку, но это точно была она! Неуместная, хоть и искренняя. — Прости… Думаю, что люди, приехавшие сюда первыми, создавали все же место для себя и не собирались обрекать остальных. Но кто-то же начал… Встал поперек воронки, верно? Кто-то оказался «лишним»? Легший внахлест лица луч фонаря исказил его, придав чертам лица какое-то нездорово-заинтересованное выражение. Может, девушка редко позволяла себе быть настоящей с кем-то, так и не выучившись толком эмоциям, расцветающим вдруг на губах изощренной ломкостью линий. — И что бы ты сделала с такими лишними? — наконец-то Наруто почувствовал в разговоре что-то живое, пусть и указывающее на странную вымороченность чужих ассоциаций, нанизанных друг за другом по никому неведомым канонам. Автобус натужно загрохотал и выехал из глубокой лужи, чтобы направиться дальше. Гарнизон для него — не более остановки, которых десяток в маршруте. Хината не обернулась, стояла напротив и смотрела на Наруто, словно тот должен был добавить что-то еще. Молчание было гулким и хлипким. — Думаю, тебе стоит зайти к Карин, — напомнила Хината, будто и не было никакого вопроса. — Она же нуждалась в твоей помощи, помнишь? Узумаки кивнул, доставая из кармана телефон и снова набирая Саске. К чему сейчас беспокоить Суйгецу, ему и так есть чем заняться, а вот Учихе пора вспомнить о друзьях и вылезти из своего небытия. Хотя, может быть, необходимость достучаться до него уже перешла в спортивный интерес. — Тогда до завтра, — быстро окинув взглядом расстилающийся сбоку пустырь с пучками скорбно-пожухлой травы, попрощался Наруто, но не спешил уходить. — Или тебя проводить? Хината снова укуталась в свой лиловый кокон-шарф и отрицательно мотнула головой. В этом городке было настолько знакомо, что встретить тут чужака — действительно счастье. Будь сейчас век другой, то вот с таким бы с удовольствием положили в постель самую лучшую из женщин, чтобы разбавить кровь. — Я сама. В это раз телефон Саске и вовсе оказался выключенным. Наверное, Суйгецу и вовсе перестал пытаться дозвониться до него. Кому-то, видимо, захотелось тишины и покоя, словно в городе этого было мало. В душе Узумаки шевельнулось что-то вроде неправильной благодарности Хинате за отказ. Может быть, при другом раскладе он дошел бы с ней до ее дома или широкого проспекта возле торгового центра, попрощавшись там и зная, что с ней ничего не случится, сейчас же на церемонии не оставалось времени. Как и на выбор между двумя необходимостями. Дорога к дому Карин вела через приземистый частный сектор, выводила к хаотичной россыпи каких-то хозяйственных сооружений с облупившимся фундаментом в застарелых пятнах нескольких слоев краски, а потом опять ныряла в стройную череду многоквартирных домов, где уже горели огоньками квадратики обитаемых квартир. Вот и нужный подъезд, лестница, по которой деловито взбежал, шагая к двери и с силой нажимая на звонок. Только здесь из фоново крутившихся в мозгу мыслей выплыла та, от которой старался отвлекаться по дороге «а что, собственно, ты собрался здесь делать и чем помогать?». Наверное, стоило взять на себя ответственность, привести помощь или позвонить отцу… Но кто-то утверждает, что быть рядом — это тоже спасение. Даже если вы тонете вместе. — Господи, ну и трезвонишь! — раздался недовольный голос из-за двери. Суйгецу — в чем и был, в голубых застиранных джинсах и растянутой футболке брата — распахнул дверь, смотря на Наруто так, словно только его и ждал. Пахнуло чем-то съестным и знакомым, похожим на суп, которым кормили в школах или садах, а дальше — душная тишина полузаброшенной квартирки. — Проходи. Снова завязанные наскоро целлофановые пакеты с ненужными вещами в коридорах, полупустая комната с россыпью журналов и книг. Красный выгоревший тазик у кровати и Карин, лежавшая на горе из подушек и выглядевшая бледно-желтой в свете электрических свечей. Где-то неподалеку стояли наполненная водой трехлитровая банка и кружка с желтоватой жирной жижей, которой, похоже, Суйгецу и поил девушку. — Ты пришел, — сказала она хриплым и слабым голосом так, словно желала казаться сильней. Очки повисли на заострившимся носе, скулы выглядели иначе. Да и сама она казалась нелепой из-за своего состояния и слов, которыми пыталась оскорбить или принизить. — Посмеяться, да? — Тогда бы я написал о тебе пост в школьном чате, чтобы завтра ты стала «звездой» всей параллели, — Наруто по привычке попытался улыбнуться, подслащивая наполненную грубоватой откровенностью шутку. Карин выглядела действительно плохо или так думает лишь далекий от медицины обыватель, заранее паникуя там, где угрозы для жизни вовсе нет? — Тебе стало лучше? Таблетки были паленые или она сама… переборщила с дозой? — второй вопрос адресовался уже Суйгецу, так, словно девушки не было рядом, но в сложившейся ситуации от него можно добиться большего проку, чем от ее слабых, путаных речей. Суйгецу пинал обшитую дермантином дверь, потому что та не хотела ни в какую закрываться. Вздыхал уплотнитель, зажатый с обеих сторон. Суйгецу выдохнул и привычно прижал плечом, чтобы поставить на место щеколду. — Похоже, что вся эта синтетика…была херового качества, — шлепая босыми ногами, заявил парень и встал плечом к плечу с Наруто, сунув руки в карманы. — Когда берешь такого рода вещи хер пойми у кого, может случиться, что предназначалось-то оно для откорма свиней на фермах, а не для человека. Хах. Карин поджала губы, и те, обескровленные, стали такими бледными, то догадка подтвердилась — кожа у девушки приобрела желтушный оттенок. Словно не интоксикация и сопутствующие, а настоящий гепатит или около того. — Язык без костей… — рыкнула Карин, злясь теперь уже на Ходзуки. — В гарнизоне есть врачи, Итачи сможет договориться о неофициальном осмотре, если попросить. Он нормальный и не будет никому трепаться, — высказал Наруто кажущуюся самой адекватной мысль. Будь у Карин даже раны, переломы, он бы отнесся к ним спокойнее. Вскрытое месиво из крови и костей очевидно и понятно во всей неприглядности возможных последствий. А еще — можно соврать, придумать что-нибудь про неудачное падение или напавших собак, являясь с висящим на плече пострадавшим в больницу, где повидали всякое, чтобы оставить чужие секреты мирно тонуть в путанице подробностей, чтобы никогда не быть раскрытыми для посторонних. Там ведь тоже не стремятся наживать себе лишней работы и отчетов перед полицией. Но все сложилось иначе, а болезнь, хитрая, почти невидимая глазу, бьется в теле в поисках выхода, нарочно пробиваясь сквозь него с маниакальным упорством, зная, что не опознают и не раскусят, досадливо наблюдая за меняющимися внешними признаками. То ли они стали предвестниками чего-то серьезного, то ли вскоре пройдут, помучив жертву день-другой. Без опыта сложно понять наверняка, и Наруто боялся принять решение, лишь бы не навредить сильнее. Карин усмехнулась, невесело, оскорозло. — Не помню, чтобы Саске говорил о медицинских способностях брата… Но Суйгецу перебил, в грош не ставя нарочитую небрежность девушки. — У Итачи действительно есть выход на медика? — в голосе чувствовалась реальная заинтересованность. И не подумаешь, что Ходзуки умеет сопереживать. Достаточно вспомнить окровавленные одежды там, в их с Мангецу квартире. — Должен быть, — пожал плечами Наруто, выискивая в телефоне нужный номер. — Он там не последний человек, значит, кого-то знает. Чуть не слетевший с языка вопрос «почему ты не связался с ним сам» был с досадой задвинут обратно в подсознание — наверное, Суйгецу потому и перебирал всех, кого знал, в надежде получить хоть какую-то помощь. Не его вина, что Саске куда-то исчез в самый неподходящий момент. — Там? — переспросила Карин и тут же поджала потрескавшиеся губы, когда поняла, что уже согласилась таким ответом. Суйгецу шикнул, что-то показал рукой, и девушка шумно, недовольно выдохнула и повалилась на подушки, скрестив на груди худые руки. — Наруто? — раздалось на той стороне телефона. Голос был спокойный и тихий, таким говорят один на один в полутемной комнате, где нет ни громких звуков, ни раздражающей трели соседей. — Ты можешь мне помочь?! — выпалил Узумаки сразу, без предисловий, уже потом понимая, насколько капризно-требовательно оно, наверно, прозвучало для неподготовленного уха. — То есть не мне, а моей подруге. Она отравилась, нужен врач, но только без больницы и всего такого, понимаешь? Он голосом выделил последнее слово, между строк донося самое главное, на что упирал. Взгляд перекинулся с одного выжидающе-встревоженного лица на другое, усталое и обессиленное. Пожалуй, Наруто действительно был готов дожимать Итачи до последнего, если он откажет. Ведь не бросать же в этих укутанных затхлой безнадежностью стенах Карин одну. При всей его готовности, Суйгецу был мало на что способен сейчас. Сбитое дыхание, сбитая мысль. Итачи не смутило ни одно, ни другое. — Наруто… — снисходительно-родительское. — Интоксикации несут в себе скрытую опасность, и если ты действительно хочешь помочь, — он сделал акцент на слове «помощь», — то тебе лучше обратиться в специализированную службу. Как знаешь, я не имею к врачам никакого отношения. И, кажется, в этой фразе не было намека на то экстренное вмешательство в самого Наруто, случившееся не так давно. — Если бы я мог, то не звонил бы! — Наруто мысленно одернул себя от перехода на повышенные тона — Итачи, конечно, терпеливый, но это только все ухудшит. — В гарнизоне есть врачи. Те, кто разбирается, хотя бы начинающие. Я не могу сдавать чью-то жизнь на всеобщее обозрение, ты же сам знаешь, что иногда, если делать по правилам, в итоге будет только хуже. Молчание было знаком. Дистанцией, которую Итачи предпочитал занять из вежливости или дабы ослабить напор. Суйгецу стоял над душой, быстро теряя терпение. — У меня нет знакомых врачей, — снова странное ударение. И если Наруто бы подумал, то вспомнил, что даже тогда в фургоне с ним дело имел обыкновенный ветеринар, если верить словам незнакомой девушки. — Ну… Хоть кто-нибудь. Кто разбирается, может хотя бы осмотреть, — Наруто чувствовал, как стремительно рушится только что оказанное ему доверие, а все объявленные надежды оказываются дешевой фикцией. У Суйгецу как раз найдется повод поупрекать его после еще и за эту дурацкую браваду. — Ты же нашел тогда для меня… Он оборвал себя на полуслове — соседство нетерпеливо ждущего объяснений парня мешало поговорить откровенно. Интересно, болел ли у Наруто шрам? Затянулся ли толстой соединительной тканью пробрех в плече? — Пф! — фыркнул над плечом Суйгецу и, судя по шарканью, отправился к кровати Карин, чтобы вполголоса придумать что-то еще: действенное, издевательски-смешное, отвлекающее. — Если помощь нужна срочно, то на счету может быть каждая минута, а это, как понимаешь… — Итачи тратил это самое драгоценное время, словно смеясь над собственными словами. Все же был медлителен и дотошен, словно учитель. — Если ты готов рискнуть, то называй адрес. — Адрес, — обратился Наруто к Суйгецу, возвышаясь теперь над ним с чуть удаленной от уха трубкой, а потом сунул ее в руки, отнимая всякую возможность, увильнув в последний момент. — Скажи ему, там… Приедут. Вспомнилась девушка, смутно осознаваемая тогда, во время тряски в старом автомобиле, когда внимание ошалевшего от боли и эмоций мозга больше цеплялось за ощущения, чем за лица вокруг. Вроде бы она не была медиком в полном смысле слова… Интересно, Итачи опять обратится к ней? Суйгецу продиктовал адрес, словно скороговорку. И вряд ли тот торопился, привычка вываливать информацию, погребать под ней, как под лавиной. Итачи сказал: «ждите» и положил трубку. Карин снова лежала на подушках, напряженно закрыв глаза. Пергаментные веки, желтый отсвет ламп. Потухшие волосы на ворохе выцветших подушек. — До чего договорились? — повернулся к Наруто Суйгецу, вспомнив о существовании того. — Карин помогут. Итачи бы не обещал, если бы не мог. Он хотя бы не трепливый идиот, как другие, — хмуро буркнул Наруто, разглядывая замершую на постели девушку. Если к ней приедет та, что вытаскивала пулю из его плеча, то… То что? И она лучше, чем ничего, а вдвоем не справиться, раз даже вечно пренебрежительный ко всему миру Суйгецу забил тревогу. — И завязывайте с этими таблетками. Я же говорил, что от такой лотереи скорее сдохнешь, чем выиграешь. Вряд ли его послушают, но спящие внутри слова вновь всколыхнулись, теребя изнутри, чтобы быть донесенными до адресатов. А может, в чем-то это было и предупреждение себе, пока еще есть время одуматься перед рывком в пучину. Суйгецу фыркнул, но где-то на второй части тирады замолк. Он смотрел на Карин, которая поджимала губы, и было в этом взгляде нечто, чего Наруто не замечал. Равнодушный к чужому горю, к виду крови и наказанию, которое может последовать не только со стороны государства, но и от обезумевшей шпаны, проявляет доселе неведанное. Там, в туманной дымке, где-то в потаенных далях, бился страх. Карин огрызалась. Неуверенно, для проформы, чтобы сохранять давно сдавшуюся оборону. Не осталось у нее физических сил, а тошнота и слабость накатили новой волной, отдавая желтизной лица. Застучало о дверной косяк нечто. Лишенное звонка нутро квартиры ненадолго замерло, и Суйгецу, вовремя вспомнивший о маленьком нюансе, подскочил и, перепрыгнув через вытянутые ноги Наруто, вмиг отказался у оббитой дермантином двери. — А ты чего… — Не совсем то, чего ожидали, да? — и вместо вошедшей внутрь спасительной помощи в легкой по ранне-осеннему куртке внутрь вошел Итачи. Руки в карманах, на волосах легкая сыпь из мороси или влажного снега. Он смотрел на Карин, но внимание было направлено на Наруто. Этого нельзя было не заметить. — Понимаю, вопросы излишни? — Ей нужен врач, я же тебе объяснил, в чем дело, — поднявшийся со своего места Наруто с удивлением глянул за плечо Итачи, надеясь увидеть там кого-то, способного, наконец, дать необходимую помощь. Пустота сбивала с толку, вынуждая прикидывать наперед, что еще выдумает вечно держащийся особняком от привычных поступков Учиха. Чуть вскинутый подбородок, выправка, чуждая обитателям этой худой квартиры. Суйгецу, словно опомнившись, закрывал на цепочку дверь и шел к остальным, в двери комнаты. — Если действительно нужен врач, то моими силами не помочь, — он поднял взгляд на Наруто. — Тебе нужен был мясник. Я привез тебе мясника. Чувствуешь разницу? — Ч-чего? — запнувшись, переспросил Узумаки, теряя нить разговора, потому что Итачи как всегда выдавал только кальку, безликий слепок каких-то крутящихся в голове решений, минуя длинную цепочку объяснений и причин. — Если ты кого-то нашел, то веди сюда, мы и так кучу времени потеряли, а если бы… Фраза стихла, оборвавшись на полуслове. Обвинять Суйгецу за нерасторопность выглядело бы пустым бахвальством и выпячиванием несуществующих достоинств. Сам-то что сделал полезного, перекрывающего чьи-то случайные ошибки неверия и страхов? Наруто вдруг ощутил, что этот ехидный, ни во что не ставящий людей парень тоже несет в себе паутину эмоций, сплетающихся, пронизывающих с ног до головы, как постыдные метки, которые он всеми силами прячет от других и самого себя. Было что-то промелькнувшее между ним и Карин в этой муторной, густой тишине квартиры, что заставило воспринять его иначе и наконец-то равным себе. — Время потерял ты, — оборвал Итачи, и голос, не поднявшись ни на тон, стал жестче. Это тоже редко встретишь за границами гарнизона. Такому учат? Или же обнаруживается где-то на задворках сознания, когда человек, еще будучи несмышленым, впервые играется с ложью, собирая кубик Рубика из эмоций, вложенных в слова. — Ты должен был вызвать скорую, если речь шла о минутах. В противном случае… — В противном случае ты слишком много болтаешь, — приподнимаясь на угловатых худых локтях, огрызнулась Карин. Морщины на остром носу стали серовато-рыжими. Она выглядела раздраженной и безумно уставшей от той кутерьмы, что зачем-то происходила вокруг нее. Зато Итачи посмотрел на нее, окинул взглядом и выцветший таз, выглядывавший из-за края кровати, и нелепое блеклое постельное белье. Он хотел было что-то сказать, но молча сомкнул губы, вспоминая, что перед ним ребенок. А с детьми нельзя на равных. — В противном случае, я пришел сюда, потому что тебе нужна помощь. — Так помоги ей, — сдерживая недовольство, попросил Наруто, внимательно выцепляя в мимике Итачи что-то, способное прояснить ситуацию. Его бесстрастная холодность и закрытость как обычно усложняли понимание происходящего, кто знает, может, и правда стоило давно вызвать врача, о чем будет объявлено сейчас, отвергая любые поправки. — Тебе что-нибудь нужно? Ну, осмотреть Карин или лекарство? Суйгецу, упаковка от таблеток еще осталась? Кто-то должен был начать всю эту кипучую деятельность, лишь бы вытянуть их всех из стылой, затхлой усталости, в которой терялись, расплываясь, любые цели, оставляя только муторное ожидание неизвестного. Лучше уж так, с чередой ненужных слов и движений, но они помогут выбраться обратно к жизни и остальным, Наруто как всегда стремился расшевелить своей энергией одиночество всех. — Откуда? — рыкнул Суйгецу. Он самолично таскал безымянные пакетики, которыми были набиты внутренние карманы куртки. Перевозил из города к ним, словно хреновый наркоторговец. Схвати его кто из правоохранителей, так пришлось бы ждать экспертизы, рассказывать про больную тетушку и даже не беспокоить Мангецу — легавые бы сами поняли, как сильно лоханулись, когда бы поняли результаты экспертизы. — У меня нет медицинского образования, — напомнил Итачи достаточно жестко, не давая Наруто надавливать сильней. — Если пулю видно в открытой ране, то дерьмо не выковыряешь ножом, как бы то ни хотелось. — Времени прошло много, Суйгецу звонил мне… — Наруто вскинул взгляд к расчерченному несколькими трещинами потолку, вспоминая точное время, — где-то в обед. Пойдем на кухню, они тут пока сами разберутся, — обратился он уже к светловолосому парню, предполагая, что лишние наблюдатели Карин сейчас точно не нужны. Он первый покинул комнату, по привычке глядя в экран телефона, но никаких пропущенных звонков или других уведомлений там не оказалось. «Где тебя черти носят, блять!» Лаконичное по форме и содержанию послание было отправлено Саске. Наруто понимал, что злиться еще и на него — верх дурости, но кипевшая с утра кутерьма, наверное, просто требовала выхода, выплескиваясь на первого подвернувшегося, кто имел к ней хоть небольшое отношение. Будь обычные текстовые сообщения хоть на толику умней и ближе к собратьям-мессенджерам, то Наруто бы легко разобрался, что их даже не читали. Суйгецу еще что-то бубнил, явно не понимая, что требовалось от Итачи. Настроенный Саске к его старшему брату скептично, никто не спешил просить Итачи о помощи. Да и тот явно не собирался ее оказывать. Вместо этого направился за Наруто на кухню, выждав с полминуты, где поставил пузатый рыже-красный чайник на плиту. — Могут понадобится чистые емкости и холодный кипяток, — игнорируя безмолвный вопрос, сказал Итачи. — Ты сделаешь все сам или мне помочь? — не вдаваясь в подробности грядущих процедур, поинтересовался Наруто. Ему хотелось верить Итачи, малодушно закрывая глаза на любые альтернативы, хоть внутренний голос разума и подсказывал: затея может обернуться новыми последствиями. Но пусть лучше так, побыстрее избавляя Карин от бунтующей в организме дряни, пусть доморощенные методы в пропахшей пылью квартире и натужный свист закипающего чайника, как гудков паровоза дающего сигнал к началу. В какой-то момент Узумаки просто устал от всего. От взятой зачем-то на себя ответственности, от принимаемых решений, ведущих почему-то к неизменному проигрышу, за которым мерещился крах прочих задуманных планов, от ошибок людей и своего неумения оградить от них. Сегодняшний день вымотал, позволяя к концу только вот так безмолвно требовать хоть какого-нибудь окончательного и понятного финала, отвечать за который если и придется, то все же немного попозже, находя время на передышку. — Найдешь здесь чай? — спросил Итачи, открыв серо-голубой гарнитур и оглядывая скопление россыпи банок, коробов и пакетов. — Помощь уже в пути. Деревянная рама перекосилась, но с трудом открылась, впуская на кухню холодный влажный декабрь. Итачи смотрел на рыжие пятна асфальта под окном, на брошенные под окостенелыми деревьями машины. Он знал, что с каждой минутой шансы увидеть нужный блеск фар увеличиваются, а потому и смотрел в глубину двора. Не прошло и получаса, как Итачи проводил взглядом крадущуюся машину и открыл дверь квартиры. Суйгецу был недоволен и долго бормотал что-то под нос, пока в дверях снимала объемные наушники на шею знакомая девушка-ветеринар. — Привет, — крашеными в ярко-сливовый губами улыбнулась она. Здесь, под лампой, она выглядела совсем иначе, чем в кабине машины, и кожаная не по погоде куртка была больше размера на два. Такую точно не забудешь, тем более живя в гарнизоне. А значит, она не местная. — Привет, — неожиданно для себя ответил улыбкой на ее улыбку Наруто. Появление нового человека, несущего отпечаток холода, припорошенного снегом асфальта и зябкой мороси, словно сдвинуло дело с мертвой точки, вызывая желание действовать, а не сидеть на месте, с оцепеневшим видом прихлебывая из разномастных кружек чай. — Меня ты тогда заштопала отлично, только в этот раз у нас другая проблема, — Узумаки кивнул в сторону комнаты с по-прежнему лежащей на подушках Карин, поневоле понижая голос. Глупо, но вышло само собой в желании сбавить градус тревоги между всеми причастными и случайными участниками сцены. Девчонка усмехнулась, прищурилась, подмечая в повадках незнакомца что-то знакомое, а после стянула с плеча рюкзак, тканевый, зеленый. Такие таскали за спинами вояки и гордо называли их «вещь-мешками». — Что человека, что собаку… — она разматывала пеньковую веревку вокруг горловины мешка, — человека даже в чем-то проще. Он понимает, когда ему говоришь не двигаться. До собаки хрен достучишься… Итачи стоял за спиной, скрестив руки на груди, но выглядел расслабленно, совершенно не похожим на того, кто готов сиюминутно обороняться. — Только вот в обратном тоже… — и прервалась, вытаскивая из зеленого цвета нутра небольшой пластиковый чемодан, где под крышкой оказались склянки, — …собака никому не расскажет, что ей сделали не так. Она ни черта не понимает и от того не пытается доказать, что надо было сделать иначе. Понимаешь… Почему ветеринаром быть лучше? — Карин не до того, чтобы учить тебя, как правильно лечить людей. Не все люди ведь идиоты с самомнением выше крыши, — Наруто чуть нахмурил брови, вспоминая имя девушки, которое вертелось где-то в глубине памяти, нарочно уходя дальше. А может быть, ему только так казалось — в прошлую встречу он был слишком занят возникшей в собственном плече дырой, и посторонние события смешались неровными, зыбкими мазками, выдавая желаемое за действительное. — Я Наруто, — наконец решил то ли повторно, то ли впервые представиться он. — Извини, не помню, как тебя зовут, если ты говорила. Тогда все как-то очень быстро творилось… — Конан, — позвал Итачи, и девушка обернулась на стоящего позади парня. Он кивнул в сторону единственной комнаты, и та подняла рыжий чемоданчик, звенящий стеклом, чтобы пройти. Крашенные темным губы изогнулись в извинительной усмешке. Мол, ты слышал. Карин успела нацепить очки и взирала на незнакомку с чемоданчиком с нескрываемым скепсисом. Разговор из коридора наверняка был слышен, и подобные люди внушали мало доверия. Все детство врачи были ласковыми и заботливыми, говорили, что все прекрасно, даже в самых патовых ситуациях, а теперь что? Сравнивают с собаками? Как бы не так!.. Возникшее мимолетным электрическим разрядом напряжение говорило о том, что Карин в любой момент может начать сопротивляться, включив режим «самостоятельности». Гордость такой, как она, легко задеть, ведь всю жизнь только и делает, что доказывает остальным право на существование вопреки запретам и правилам. Быть слабым перед чужим всевластием немного больно. Даже если делал это тысячу раз до того. — Ты вроде выглядишь получше, — обратился Наруто к Карин, пытаясь сгладить возможные споры заранее. — Столько времени прошло, оно уже могло начать выветриваться. — Только подумать, как было «до», — заметила девушка-медик и раскрыла чемодан, чтобы выбрать сначала стеклянную пробирку, а потом и иглу со жгутом. Куртку она так и не сняла, и хляст то и дело стукался металлом о пластиковый бок. Суйгецу смотрел за происходящим со вздернутой от брезгливости губой. Маленькая пустая комнатка вмиг казалась остановкой в утренний час. Столько людей… И половину из них Карин и видеть не желала. — Мне надо взять кровь, — наконец сказала девушка, и Карин, прошипев что-то, позволила вставить в худую руку иглу. Манипуляции, которые не раз проходил сам, почему-то казались такими дикими, когда смотришь со стороны. Темная густая кровь стекает по прозрачному боку, словно машинное масло, и у зрителя вот-вот во рту станет тягуче и солоно.