Лабиринт совести

       Счастье придет.        Дни одиночества, дни безнадежности,        Дни воспаленной, тоскующей нежности,        Счастье как светом зальет,        Счастье придет.        Виктор Гофман       Денис широко улыбнулся. Он достал из рюкзака салфетку, протёр лицо и руки. Предложил другую, последнюю, своему новому знакомому. Но тот лишь настороженно глядел в ответ. Парень плюхнулся на каменный пол лабиринта.       — Слушай, а что это было? Наводнение в Крымске? Ну, в Новороссийске?       Собеседник пожал плечами. Он казался ровесником Дениса — лет двадцать пять, ну, максимум, тридцать, — но через лицо его пролегали шрамы. Военная, аристократическая даже выправка. Киношный российский офицер, будто только что с парада вернулся.       Денис широко улыбнулся, но спутник смотрел так же мрачно.       …Во, прям кино: вернулся с парада, но не слишком радуется победе, потому что потерял весь отряд. Может, так и есть? Может, у него в этом лабиринте умер кто-то? Хотя здесь, вроде, спокойно, безопасно. Только в последней комнате как-то невесело было.       — У тебя всё в порядке? Ничего не повредил? Может, тебе помощь нужна? У меня бинты есть, пантенол от ожогов, мазь от комаров. От поноса, от запора…       Его собрат по лабиринту усмехнулся. Наконец-то на его лице мелькнуло что-то человеческое. Он перестал смотреть на Дениса, будто тот взял людей в заложники, и опустился рядом:       — Алексей.       — Круто. Будем знакомы! — Денис пожал его ладонь, с которой медленно исчезала грязь. Рукопожатие Алексея было ожидаемо твёрдым. — Ты как тут оказался? Я впервые, представляешь, за три года из Москвы выбрался, и сразу в такую ерунду встрял! Сам-то я в сельхозакадемии учился — ну, имени Тимирязева — думал, так всю жизнь с растениями и буду возиться. А окончил, посмотрел вакансии — ядрёна кочерыжка! — выбрал фирму одну с зарплатой нормальной, так и остался работать… из зелени только кактус перед монитором да ферма в телефоне.       Разговаривая, Денис выгребал из рюкзака распиханные вещи. Засунув руку по локоть, он вытащил из самого низа пакет с крекерами.       — Будешь? В этом подземелье, конечно, есть не хочется, но хоть время скоротать.       Алексей помотал головой. Он прислонился к гладкой стене лабиринта и внимательно следил, как Денис кидает вещи обратно в рюкзак.       — Так, про что я рассказывал?       — Как остался работать.       — А, ну да! Я решил, дай хоть раз нормально, по-человечески на природе побуду! Взял отпуск в кой-то веки в летом и рванул в поход. Захватил вот с собой всякой ерунды, загуглил, что в поход начинающему брать, а половина не пригодилась. Ну вот. На привале решил грибов набрать, и заблудился, как идиот. Ещё и телефон потерял. Замёрз, аж песец! И дождь начался. Спрятался в пещеру какую-то, хотел поглубже забраться — а очутился в Российской империи, прикольнись? До революции! Я у них телефон прошу — а они у меня подорожную! Я им говорю — ребят, ну хорош со своей реконструкцией, 2017-й год на дворе, а они меня чуть на штыки не подняли. Я…       Алексей потряс головой. Денис осёкся. Он знал, что, понервничав, становится неумеренно болтлив. Коллеги в такие дни крыли его едва не матом, а шеф так и вовсе выдавал пакет ирисок. Но Ден так долго не видел настоящих, живых людей. Из своего времени, которые не таращат глаза при слове «телефон»!       — Извини, заболтал я тебя.       Алексей посмотрел на него мёртвым взглядом, от которого аж мурашки по коже побежали. Как-то даже сомнений не было, что этот парень — офицер, капитан там или лейтенант… может, даже боевой. Донбасс, Сирия?       Но лицо нового знакомого прорезала медленная улыбка, и от сердца отлегло:       — Нет-нет, продолжай.       — Точно? Тебе не…       — Да отвык я от живых людей. Говоришь, не помогли тебе с телефоном?       — Не! Прикольнись, что вышло!..       Они проговорили больше часа. Болтал, в основном Денис, но Алексей слушал с таким вниманием, что это не тяготило. Постепенно его нового знакомого отпустило: лицо стало попроще и порой он даже смеялся вместе с Деном над особо дурацкими приключениями. А иногда и сам рассказывал.       Когда даже Денис устал болтать, Алексей плавно поднялся.       — Пойдём дальше? — спокойно предложил он. Ден поднялся, опираясь на его руку. А офицер продолжил: — Я тоже свой телефон в одной из первых же комнат потерял. Вернуться бы, но здесь толку от него всё равно нет.       Алексей поднял его рюкзак:       — Давай я пока потаскаю? Отдохни...       И они переступили порог.                                                        

***

       О, не грусти.        О, не желай же всегда недоступного.        Друга неверного, друга преступного        С тихим смиреньем прости        И не грусти.        Виктор Гофман       Алексей не признался бы в этом, но: увиденное его напугало.       Они оказались в парке с необычными, южными деревьями. По дорожкам чинно прохаживались дамы с кавалерами — в костюмах, уж конечно же, прежних веков. Посередине виднелось белое здание с колоннами, рядом высилась ротонда — беседка.       Сердце бешено стучало.       Что тут произойдёт? Взрыв? Резня? Что кровавого случалось в парках на юге?!       Денис кинулся вперёд, и Алексей еле успел поймать его за рукав.       — Погоди ты!       Парнишка хлопнул серо-голубыми глазами:       — Ты чего? Спокойно же всё.       Алексей удерживал его пару минут. Наконец, с трудом разжал пальцы. Да. Как ни удивительно, всё было и оставалось спокойным. Денис заметался от клёнов к сливам, подбежал к дому и остановился у растения, похожего на пальму с коротким стволом.       — Смотри, саговник! А это эритея. Ух ты, кактусы!       Алексей осел на край фонтана. В воздухе витал аромат трав и цветов. Серые фигуры вокруг беззаботно смеялись и прогуливались по дорожкам парка. Денис всё так же удивлялся каждой травинке.       — Узнаёшь? Это ж сочинский дендрарий! Меня сюда папка в детстве возил… Тут я и решил стать экологом. Только деревья совсем не те… и где канатная дорога? А-а-а, это опять бог знает какой год.       Алексей прикрыл глаза. Он пытался уложить в голове всё, что произошло сегодня. Повезло, что лабиринт дал ему хоть час передышки. Она была нужна, как никогда…       Пели дрозды, ветер доносил запах трав и солёный привкус моря. Вот бы остаться здесь навсегда. Не выходить в лабиринт, где только кровь и страдания. Не выходить за пределы лабиринта, где ещё больше крови… где он уже никому не нужен...       Алексей поглядел на своё отражение в фонтане. Как он хотел выбраться наружу… как он хотел всё закончить… разыскать того, кто засунул его в лабиринт, и впечатать кулак ему в лицо, а потом воткнуть в него нож, ещё раз и ещё, ещё и ещё…       Алексей вздрогнул от этих мыслей. И лицо у его отражения — совершенно безумное, злобное. Он ведь не такой человек! Не был таким, пока всё это не началось?       Он был добрым.       Он был порядочным.       Он старался поступать правильно.       Денис ухватил его за руку и потащил смотреть на белоснежную беседку. Её увивало растение с фиолетовыми цветами, и парень всё показывал на него и сыпал ботанической ерундой.       Таким себя Алексей тоже помнил. Увлечённым и светлым.       Может, остаться здесь? Если он окончательно забудет себя… начнёт беседу с какой-нибудь дамой… погрузится в этот момент… он умрёт? Растворится в лабиринте?       Проходящая мимо пожилая пара мимоходом спросила, в порядке ли он. Он так же бегло ответил им.       — Ты знаешь немецкий? — удивлённо спросил паренёк в странной одежде и с рюкзаком у ног.       Он знает немецкий?       Конечно, знает. Он же граф Алексий Афремов. Какой дворянин не знает немецкий?       Погодите… он капитан Алексей Зейфарт, прибыл из Германии с отцом-архитектором…       Да нет же, он Лёша Кретов, студент-романист…       Мужчина сжал виски. Паренёк потряс его, испуганно заглядывая в глаза. А потом влепил пощёчину.       Алексей, не думая, зарядил кулаком в ответ. Парнишка завалился на спину, схватился за нос.       — Ты цево?       Алёша пришёл в себя. Мгновенно вспомнил: гладкие серые стены. Перекошенное лицо старика, запихнувшего его сюда. Мёртвые тела, запах крови.       — Чёрт! Извини.       Он поднял парня, усадил его на скамейку. Тот запрокинул голову.       — Дурак, не делай так. Кровь в желудок натечёт, — Лёша нашёл в рюкзаке салфетки, туго свернул их. — В нос засунь.       Он тяжело выдохнул. Надо выбираться отсюда. А ещё — составить карту лабиринта. Алексей делал это в каждой более-менее спокойной комнате — составлять, впрочем, было не так уж много, да и вряд ли бы он забыл хоть что-то из произошедшего. Но соотнести свои знания с увиденным Денисом изрядно бы помогло.       Он взял палочку и начал чертить.       Баррикады революции.       Военные поселения.       Эпидемия холеры.       Цузимское сражение с японцами…       — Что делаешь? — с любопытством спросил паренёк. — Мне уже лучше. Это карта?       — Да. Расскажи, какие комнаты ты прошёл.       — Ага, так. Я танцевал в Зимнем дворце… на ярмарке какой-то был… в карты играл… передвижников видел! Такие весёлые ребята! Я их совсем не такими представлял. Парад на День Победы посмотрел…       Денис всё продолжал: с какими прекрасными людьми он знакомился, как здорово проводил время, сколько красивого увидел…       Алексея будто ударили по затылку. Пока он тут с трудом выживал, мальчишка в том же лабиринте — веселился?! Это для него игра?!       Он из последних сил удерживал в душе ярость. Пока она не сменилась отчаянием... Он осознавал, что произошло.       Похоже, лабиринт отзывался на мысли, чувства, на душу и судьбу каждого — отдавая то, что ему ближе. И для светлого, чистого паренька эта ловушка находила самые мирные и тёплые события. Ну а Алексей…       Он не светлый.       И уж точно не чистый.              Офицер с трудом выпрямился и произнёс голосом, который даже ему самому показался тусклым:       — Давай выбираться отсюда...