Ты такой Шерлок!

Ночь в больнице всегда тяжела. И не только потому, что сейчас там находится важный для тебя человек, который ступил на грань жизни и смерти. Тишина больничных коридоров, сопровождаемая тусклым светом, давит, заставляет сердце гулко биться от страха; легкая, но тягучая свежесть не дает опомниться от горя, навевая все новые и новые страдания. Ты страдаешь больше, чем тот, кто сейчас там — ты сам разрываешь себе сердце мучениями, сам придумываешь для себя всякий нелепейший вздор или рациональные аргументы, что тоже чушь. Тешишь себя надеждами или сгораешь от отчаяния. Умираешь заживо, ожидая облегчения или приговора. Дрожишь, нервничаешь, плачешь, а, может, запираешь горе глубоко в душе, чтобы не дать себе сорваться. Истерика или горестное оцепенение. Мысль, надежда, уныние. Стены больницы видели все, слышали всех, чувствовали каждого, кто хоть пальцем касался их поверхности — они читали их, как книгу, и стояли, безмолвные. Я сидела на скамье около операционной и, не двигаясь, ждала. Нет, я не хотела этого, я ничего такого не хотела. Я, бывший снайпер, не смогла заметить стрелка, не смогла уберечь Холмса. Безмозглая кретинка, вот я кто. Из-за моей невнимательности мы упустили похитителя. Есть ли здесь какие-то положительные стороны? Ровно ни одной. Сейчас Шерлоку делают операцию, а я сижу здесь в окровавленной одежде и жду. Идиотка, дура набитая, даже слов уже не хватает, чтобы окончательно закопать себя в собственной тупости. Мой молчаливый ступор был прерван доктором, который, снимая испачканные кровью перчатки и вытирая со лба пот, выходил из операционной. Он выдохнул и серьезно посмотрел на меня. — Вы уже три часа здесь сидите. Вам тоже нужен отдых. — Неважно, доктор, — я с усилием встала и приблизилась к хирургу.- Как он? — С мистером Холмсом все будет в порядке, — произнес мужчина. — Состояние стабильное. Дня через три можете его навестить. — Но, доктор… — Трэвис. — Доктор Трэвис! Три дня! Я не могу столько ждать! Мы расследуем дело, и на кону — жизнь человека! — Да, мисс, на кону жизнь человека, и это мистер Холмс! — повысил голос доктор Трэвис. — Настоятельно рекомендую вам отправиться домой и хорошенько выспаться. Через три дня навестите вашего молодого человека. — Простите, доктор Трэвис, но я должна навестить его завтра, — не обратив внимания на его реплику, я показала хирургу полицейский жетон. Он сердито фыркнул. — Да будь вы хоть самим премьер-министром, я бы вас к нему не пустил. Он нуждается в покое после операции. — Да черт возьми, как вы не понимаете? — прошипела я. — Расследуется убийство человека и похищение его близкого родственника! У нас уже меньше недели на то, чтобы найти ее! Сколько раз еще повторить — мне нужен Шерлок! Доктор Трэвис замялся. Наконец, он смирился и махнул рукой. — Хорошо, только ради спасения человека можете прийти, но! — он предупреждающе поднял указательный палец, дабы оградить себя от моего возмущения — Но только послезавтра. У мистера Холмса пулевое ранение, не забывайте об этом. И не вздумайте мучить его расспросами больше двадцати минут, ясно? — Спасибо, доктор, — я попрощалась с хирургом и направилась к выходу. Уже открывая дверь, я почувствовала дыхание холодного ночного ветра и улыбнулась. Присела на одну из скамеек около здания и зажгла сигарету, неторопливо и с удовольствием затягиваясь. Табачный дым растворялся в воздухе; его бесплотные кольца окружали меня, заманивали, дурманили разум. Вместе с тем уходило напряжение, с плеч словно гора упала. Отчаянное ожесточение уступило место усталости. Я поднялась со скамьи и зашагала к воротам. Уже у самой ограды я обернулась и посмотрела на окна. В одном из них я увидела Шерлока в простыне, который неотрывно всматривался в ночную тьму и изучал меня в белесом свете фонарей; я хотела засмеяться, но смех застрял в горле. Прямо как тогда на кухне. Нет, это мне мерещится, уже галлюцинации от недосыпа. Я закрыла глаза и потрясла головой. Когда я вновь взглянула туда — там никого не было. Все верно, мне нужно выспаться, иначе меня и во сне достанут проклятые кошмары. Главное, не сорваться. Искать во всем положительные стороны. А, в принципе, зачем? Я пожала плечами сама себе и пошла вдоль дороги к дому миссис Нотт. Конечно, я еще раз обследовала дом, но больше ничего не нашла. Забрала Мэгги, посадив ее в специальную корзинку, закинула на плечо сумку с уликами, села в машину и зевнула. Не уснуть бы за рулем. Я включила громкую музыку и под грозное шипение сфинкса нажала на газ. Когда я открыла ключами дверь дома, на меня сразу обрушились удивленные взгляды, а затем гневные возгласы Джона и миссис Хадсон. Они что-то мне доказывали, а я не понимала ни хрена. Вообще. — Простите меня, я совершенно не в состоянии говорить, — я не слушала их и все равно не понимала, о чем они говорят, хотя можно догадаться: Холмса нет, я в паршивом состоянии вваливаюсь в Бейкер-стрит, 221b в одежде, на которой запеклась кровь, причем у рубашки отсутствует рукав, а пиджак порван; с сумкой и корзинкой, где шипит разозленная тряской кошка. — Шерлок в больнице, все уже нормально. — Но, Алекс, — начал спорить Джон, но я отмахнулась от него. — Я вообще ничего не понимаю. Что значит «нормально»? Что его не убили? Черти что творится! Меня это раздражает, Алекс! Миссис Хадсон согласно покивала. Я вяло повернулась в сторону спальни, ускользая от взгляда разозленного доктора Ватсона. — Я все расскажу завтра, правда. Простите, — я выпустила Мэгги и, лишь почти ползком добравшись до кровати Шерлока, рухнула на нее, мгновенно и крепко уснув.