Решено судьбой (Всего одна мечта)

Прогуливаясь по коридорам поместья, Мейбл перебирала в голове все странности сегодняшнего утра. Сперва то, что девушка всё же оказалась в поместье Сайфера, как бы сильно она не хотела здесь вовсе находится. В довесок, она не просто оказалась в поместье Демона в выделенной для неё комнате, так ещё и сам хозяин внушающей жилплощади оберегал её сон. Вторым по списку странностей стал визит отца, который, как казалось Мей, плевать хотел на все тонкости мероприятия «продажи» своей дочери. Да и, в принципе, увидеть отца в ближайшие дни невеста не надеялась. Третьим и самым необъяснимым для девушки оказалось условие самого жениха: свадьба будет проходить в поместье. В детстве Мейбл свадьбы представляла однобоко. Для неё этот день являлся Днём Большой и Долгой Лжи. Праздник, на котором брачующиеся предстают перед их семьями, людьми менее приближёнными, а порой и вовсе незнакомыми, и Богом. И врут. Врут в глаза тем самым семьям. Врут тем людям. Врут Богу в святом доме. День свадьбы — это день подписания договора о взаимовыгоде, закреплённый клятвой перед Господом. Но её жених наотрез отказался закреплять брак в Храме, чем порядком удивил девушку. Билл не видел нужды проводить празднование именно там. А Мейбл же видела в этом лазейку, ведь пред Богом она желала остаться чиста, а значит и перед самой собой. Утопая во всех этих мыслях, Пайнс и не заметила, что солнце уже почти закатилось за горизонт. Его тёплые лучи пробивались сквозь стёкла трёхчастных окон и освещало мрачные коридоры тёплым светом, отчего те казались почти что уютными. Подойдя к окну поближе Мейбл осмотрела двор; в памяти всё ещё была свежа картина отцовских проводов. Она ещё немного полюбовалась красотой, открывшейся ей: день был чудесным, будто вчерашней непогоды и след простыл. Оторвав взгляд от прекрасного пейзажа, девушка направилась в свою комнату, мечтая поскорее стянуть с себя громоздкие юбки и давящий корсет. *** Диппер сидел в своём кабинете и обдумывал события сегодняшнего утра, которые просто кричали ему о том, что денёк у него будет отвратным. Первое — то, что новый день он встретил отнюдь не с чашкой кофе в руках, а с резкой болью в голове и сопящей молодой особой под боком. Второе — получил нагоняй, словно малолетний мальчишка, только из-за более «взрослых» проступков. Ему было стыдно. Честно. Но только и всего. Это не привило ему чувство ответственности, и он вряд ли изменит своё отношение к этому. Было бы и правда хорошо, начни он следить за своими действиями не только в рабочем кабинете с кучей бумаг о договорённостях или на деловых встречах, но и в более тонких вещах. Пайнс тяжело вздохнул. Третье волновало его меньше всего, но также занимало не последнее место в его голове: он не встретил отца за всё утро ни разу. Не сказать, что обычно он видит его чаще, просто с его пробуждением в поместье даже не ощущалось присутствие хозяина: слуги вели себя более расслабленно, дверь в кабинет была заперта, хотя отец любил работать на сквозняке, да и хозяйский экипаж отсутствовал. Диппер вздохнул ещё раз. Оперевшись руками о мягкие подлокотники кресла, он встал и подошел к окну. Из его кабинета открывался вид на ту самую брусчатку, с которой исчезла Мейбл. Она, бывшая когда-то яркой искоркой, ушла потухшим угольком, и это терзало и морозило его сердце. Дипперу её не хватало. Дом перестал ощущаться «домом», этим тёплым и нежным словом. На его глазах коридоры стали тускнеть, огонь в камине холодеть, а розы в саду желтеть и умирать. Осень стала ощущаться как-то особенно сильно. Тепло, которое когда-то его грело, исчезло, а собственной энергии было увы недостаточно. Он хочет увидеть её. Хочет снова обнять и поцеловать в макушку, чтобы она стиснула его своими хрупкими руками и фыркнула в фрак, чтобы исподтишка попыталась подобраться к животу и одарить порцией щекотки, которую он просто терпеть не может, а потом с нажимом растрепала ему волосы. Мысли о сестре стали все сильнее угнетать. В голове кружили воспоминания об их былых шалостях. Стиснув кулаки, парень резко повернулся к окну спиной и направился прочь из кабинета. *** В подушках гостевой кровати было уютно лежать, впервые за долгое время. Мейбл даже не понимала почему, но матрас в её комнате стал особенно мягким, а покрывала отчего-то стали сладко благоухать. Она вдыхала аромат полной грудью, в то время, как в двери постучались. Девушка поморщилась и, с неохотой, оторвалась от подушки. — Войдите! — Дверь бесшумно отворилась и в комнату прошла уже знакомая служанка. Она склонила голову в почтительном поклоне и заговорила. — Господин приглашает вас прогуляться в саду. Мейбл глубоко вздохнула и снова уронила лицо в подушки. Промедлив несколько секунд, она перевернулась на спину и посмотрела на девушку сощуренным взглядом. — Что, прям-таки «приглашает»? — На это вопрос уголки губ служанки поползли вверх, и она подняла блестящие от восторга глаза. — Именно пригласил, мисс! — В голосе девушки слышалось воодушевление. Пайнс ещё некоторое время вглядывалась в пляшущие огоньки в глазах служанки, тем временем активно размышляя нал приглашением. С одной стороны, она имела полное право отказаться и продолжить свой отдых в объятиях перьевых подушек, с другой, она была закована в кандалы собственных слов, вылетевших в порыве эмоций. «Ну вот и познакомитесь.» — Отцовские слова отдались болью в висках. Девушка поморщила нос и вздохнула. — Помоги мне одеться, Сью. *** На мир надвигались сумерки, однако у горизонта ещё виднеется тонкая малиновая полоса, но и она скоро исчезнет и тогда Ночь полностью овладеет этими землями. Он стоял у входа в сад. Витиеватая арка из толстых железных прутьев дружелюбно приветствовала хозяина поместья. Полчаса назад он послал служанку к ней, не особо надеясь, что его строптивая особа покажется перед ним. Как бы не хотелось признавать, но после того, как он выкрал её из поместья Глифут, на душе стало спокойнее. И это немного пугало. Желание наблюдать за внутренними терзаниями молодой мисс Пайнс стало утихать, и теперь ему хотелось лишь того, чтобы она была где-то рядом. И это пугало его ещё больше. Страх перед чем-либо Билл давно утратил. Так он считал. Но оказалось, что страх перед собственными тёплыми чувствами ему не под силу перебороть одному. — Необязательно было ждать меня у самого входа в сад. Вдали послышался девичий голос. В тот самый момент, когда из груди молодого человека уже готов был вырваться сожалеющий вздох, его опередил вздох облегчения. Он был уверен, что она не придёт и ошибся. Юная Пайнс стояла перед ним в лёгком домашнем платье, видимо, не желая утруждать служанку и заодно себя саму, ясным взглядом смотря на него. — Дворецкий уже накрыл стол в беседке. Стоило дождаться меня там, — Она подошла ближе, переступая садовую арку. — Я хотел провести этот вечер, как того требует этикет, — он улыбнулся и подошёл ближе, предлагая даме руку. — Но таким образом, вы делаете из меня невоспитанную невежду, — возразила Мейбл, но сделала пару коротких шагов и приняла предложенный локоть. — Не беспокойтесь. Вы замечательно выглядите, — уверил девушку Билл, уже увлекая спутницу вглубь сада. Путь до беседки они прошли в тишине. Он властно ступал по тропинкам собственного сада. Она, опустив глаза, брела за ним на ощупь. Руки у неё тряслись, ведь воспоминания об утре были ещё свежи. Пайнс изо всех сил старалась сохранять самообладание, пусть и где-то внутри, во всё горло визжал маленький зверёк, пробуждая в душе юной леди панику. Он драл глотку и носился внутри грудной клетки девушки, словно обезумевший грызун, почуявший опасность, искал лазейку к свободе, и она старалась дышать реже, ведь так зверёк утихал на время, до тех пор, пока лёгкие снова не наполнялись свежим воздухом. В сознание Мейбл пришла мысль, что может это и не зверёк вовсе, а её собственное сердце впадает в панику, на что та задумалась о том, способно ли в принципе человеческое сердце на подобное. Ладони её сжались, комкая между пальцами тяжёлую ткань пиджака партнёра. Билл изо всех сил старался выглядеть безобидным, может, даже чуточку отрешённым. Он вполне чётко почувствовал, как тонкие пальцы вцепились в его руку, и был вполне уверен, что если бы не несколько слоёв ткани, ноготки его спутницы до крови впились бы в его плоть. Он ощущал её напряжение не только на физическом уровне, всё его подсознание сигналило ему о том, что она боится, а он впервые почувствовал, как в глотке жжёт вина, за утреннее издевательство. Оба шли молча, не решаясь что-либо сказать. Пайнс беглым взглядом осматривала кусты жёлтых роз, что только днём красовались. Сейчас же их бутоны съёжились и, будто бы, потускнели, готовясь ко сну. Девичья рука сама потянулась к ближайшему цветку. — Холода вот-вот наступят. Будет жалко, когда они завянут. — Билл остановился и оглядел девушку. Она печально смотрела на бутон, что держала в руке, и нежно поглаживала лепестки большим пальцем. — Ваш сад очень красивый. Вы, кажется, сильно его любите. Сайфер слегка пошатнулся. Давно он не слышал слово «любить», обращённое именно к нему. Сложнее было поверить в то, что это сказала та, над кем он безжалостно издевался всё это время. — Моя мать его любила, я же за ним забочусь в память о ней, — Мейбл подняла свои карие глаза и пристально всматривалась в лицо парня. Пред ней предстала абсолютная противоположность брата, что всем сердцем жаждал избавиться от излюбленного матерью сада. Она помнила, как тот опрокинул ящик рома, привезённого с моря, в розовые кусты, а следом бросил канделябр с горевшими свечами. Огонь чудом не тронул поместье. — Уверена, ваша матушка благодарна вам за это! — Её лицо впервые за долгое время озарила улыбка. Мягкая и такая тёплая улыбка, что Биллу захотелось остановить время и погреться подольше, но на шее словно возник стальной ошейник. Он начал душить и жечь, пробуждая на подкорке сознания страх и ярость, отчего хотелось рычать зверем. — Нам стоит поторопиться, — молодой человек резко выпрямился, будто его окатили холодной водой, и отвернулся от спутницы. — Чай скоро остынет. Не хочу ждать, пока дворецкий приготовит новый. — Строгим, с нотками раздражения голосом произнёс он и двинулся дальше по тропинке. *** Тени сгущались. Здесь, в укромном уголке розового сада, располагалась небольшая беседка с витиеватыми колонами и перилами. Сама она была светлой, овитая плющом и вьюном, чьи цветки уже скрылись с глаз. В глубине беседки стояли небольшой столик и два плетённых кресла, вблизи них возвышался дворецкий. Когда хозяин поместья и его спутница подошли, он молча протянул ей руку, дабы помочь подняться по лесенкам и войти в беседку. Кажется, даже после резкого изменения настроения, слова о соблюдение этикета он нарушать не собирался. Когда Мейбл подошла к креслу, дворецкий помог ей сесть и тут же накрыл ноги девушки клетчатым тёплым пледом. — В вашем возрасте, леди особо уязвимы здоровьем, — мягко проговорил тот, когда Пайнс уже было собиралась отказаться. — Вам следует лучше себя беречь. Не медлив ни секунды, дворецкий потянулся к тележке с подносом. Поставил на столик две фарфоровые чашки и следом наполнил их горячим чаем. Присутствующих тут же окутал сладкий цветочный аромат. — Прошу, юная леди, попробуйте шоколадный кекс, — перед Мейбл оказалось небольшое блюдце с угощением. — Это любимый десерт господина. — Заговорщически произнёс дворецкий. Глаза его мягко сощурились, являя тонкие нити морщин. Казалось, будто сам дворецкий относился к своему господину не более чем, как к мальчишке. На это его своеволие Билл поморщился, словно его настиг нервный тик. — Необязательно разглагольствовать об этом каждому пришедшему на чай, Вильям! — Раздражённо выплюнул Сайфер, на что дворецкий снисходительно улыбнулся и с лукавым взглядом продолжил. — Отнюдь, господин. За столь долгое время, я не могу припомнить ни одного гостя, с которым бы вы так умиротворённо пили чай в беседке, — на это заявление у графа дёрнулась бровь, но тот лишь молча отпил чай из чашки. За всей той безобидной перепалкой господина и дворецкого тихо наблюдала юная Пайнс. Она посчитала лучшим решением не вмешиваться и молча поедать десерт. Шоколадный кекс, преподнесённый ей в поместье Сайферов, оказался одним из самых вкусных, что ей когда-либо удавалось пробовать, и она блаженно поедала кусочек за кусочком, вскоре заметив, что блюдце опустело. — Кекс и вправду великолепный, Вильям! — подала голос темноволосая. Сейчас внутри неё словно разлилось тепло и стало вдруг сладко-сладко, как в детстве. — Благодарю, мисс. — Дворецкий склонил голову. — Я лично испёк его по рецепту покойной госпожи. — Вильям. Не стоит. — Миссис Сайфер сама пекла кексы?! — Игнорируя протесты молодого человека, воскликнула Мейбл, то ли из-за желания подразнить Билла, то ли из искреннего удивления. Её мать никогда не заходила на кухню и не готовила что-либо сама. — Да, мисс. Госпожа частенько готовила сладости для чаепития с юным господином. — Впрочем, дворецкий тоже решил пропустить приказ хозяина мимо ушей. Вдруг вид старика стал каким-то мечтательным, и тот ухмыльнулся себе в усы. — Помнится мне, связана с этим кексом одна занимательная история… — Вильям! Кажется, слуга только сейчас вспомнил о присутствие господина и повернулся в его сторону. Тот, в свою очередь, будто пылал от гнева. Грудь его тяжело вздымалась, брови нахмурились, а глаза холодно смотрели перед собой. Руки сильно сжались в кулаки и, казалось, вот-вот и он начнёт метать молнии или же сожжёт всё дотла. Мейбл подумалось, что перед ней впервые буйствовал сам дьявол. — Прошу меня простить, господин. — Вильям склонился в глубоком поклоне. — Я, как дворецкий дома Сайферов, повёл себя некомпетентно, подав плохой пример невоспитанного слуги. Билл медленно вздохнул, ослабляя галстук и затягивая ворот рубашки. Он встал с кресла и, сняв пиджак, направился в сторону темноволосой спутницы. — Начинает холодать. — Более спокойно, но с остаточным раздражением, промолвил Билл. Он протянул леди руку, прося ту встать с кресла. Она повиновалась. — Вильям проводит тебя. Лёгким движением партнёра, пиджак оказался на девичьих плечах. Ткань была тяжёлой и, кажется, давила, словно шерстяное одеяло, но при этом была тёплой. Девушка порозовела, обращая внимание, что только секунду назад этот самый пиджак был на плечах её жениха. Она стушевалась и отвела взгляд. — Было приятно провести с вами время, мисс Пайнс. — Светловолосый взял нежную ручку и прислонился губами к тыльной стороне ладони. В этот момент в груди Мейбл что-то ойкнуло. Вдруг стало душно, а сердце бешено заколотилось, она закусила губу. С чего-то именно сейчас, в момент, когда сухие губы жениха коснулись разгорячённой кожи, он показался ей особенно красивым молодым человеком. Билл выпрямился и, пожелав приятных снов, скрылся в глубине сада. *** Землю окутали сумерки, и на небе уже появлялись первые редкие звёздочки, когда он спускался по главной лестнице в холл. Горячие руки гладили тяжёлые, прохладные перилла, и казалось, что он может с лёгкостью заставить дерево гореть. Холл был пуст. Слуги давно разбежались по насущным делам: скоро подадут ужин. Диппер медленно подошёл к окну. В пустеющем помещении его звуки его шагов, раздавались оглушительным эхом, разрывая ушные перепонки. По ту сторону стекла, что спрятано за тяжёлой тканью штор, безмолвно распространялась тьма. Вековые деревья, словно политые дёгтем, возвышались у самого въезда на главную аллею. Спустя секунду, глаз молодого человека уловил медленно движущееся пятно. Оно размеренно приближалось, сверкая лишь единственным жёлтым глазом. Хозяйская карета въехала на брусчатку и остановилась напротив главного входа в поместье. Темноволосый, недолго думая, одёрнул штору. Отца следовало бы встретить. Тяжёлые двери отварились, в холл тяжёлым шагом прошёл нынешний глава поместья и отец. Вид его был уставшим: густые брови сошлись у переносицы, словно сползая на глаза, на лбу залегли морщины, взгляд казался тусклым и отрешённым. Из ниоткуда выскочила служанка и приняла у мужчины пальто. — С возвращением, отец. — Поприветствовал парень. — Сегодня был тяжёлый день? Ты отсутствовал с самого утра. — Было много дел в городе. — хриплым голосом ответил мистер Пайнс, уже проходя мимо сына. — Чёртов Лоренс всё хочет отсудить у меня хозяйственные земли. Уверяет суд, что я обманом заставил подписать его тот злосчастный договор. — Мужчина тяжело вздохнул и потёр переносицу. — Болван! Кто ж его заставлял надраться до беспамятства, отлично зная, что это чисто деловая встреча?! — У него не получиться выиграть в суде. — Подал голос Диппер, поднимая на отца хмурый взгляд. — Как минимум пятеро скажут, то что он был пьян до сделки или вовсе был трезв. Он сильно рискует. Гоняясь за справедливостью, он сам может очутится за решёткой. — Какое-то время мистер Пайнс молча смотрел на сына, будто сканируя последнего. По взгляду сложно было понять о чём он думает или что собирается сделать. — Именно поэтому было бы хорошо одолжить у него то производственное здание как можно скорее. — Вкрадчиво произнёс отец. — Боюсь, у миссис Лоренс не останется другого выбора, как подарить нам этот балласт. В их ситуации. — Диппер сморщился. Ему было противно вести этот разговор, но он также понимал, что полностью причастен к делам семейным. И это вызывало у него двойную порцию отвращения. Уголки губ мужчины поползли вверх, являя глубокие морщины. — Ты так похож на меня в молодости. Амбиций тебе не занимать. — Он подошёл и похлопал тяжёлой рукой сына по плечу. — Именно поэтому я уверен в будущем нашего имени. На это молодой человек ничего не ответил, лишь так же серьёзно продолжал смотреть в водянисто-серые глаза отца. Дипперу казалось, будто со временем их цвет выцвел, словно что-то высасывало их истинный окрас. — Слуги уже накрывают на стол. Поужинаем вместе? — решив оставить слова отца без внимания, продолжил парень. — Думаю, сегодня я откажусь от трапезы. — мистер Пайнс покачал головой. — Прикажи служанке занести мне чай в комнату. Я хочу сегодня побыстрее заснуть. — Конечно, отец. Приятных снов. — Диппер кивнул в знак почтения и немедля двинулся в сторону трапезной, намереваясь покинуть холл. Но как только подошва туфель коснулась толстого ворса ковра, что растягивался вдоль всего коридора, он остановился. Прижавшись к стене спиной и убедившись, что его отражение не зияет в стёклах окон напротив, мягким шагом направился обратно и остановился у самого входа в холл, скрывшись за углом. Мистер Пайнс всё ещё был там. Он стоял к сыну спиной и что-то разглядывал в стороне лестницы, у самого её основания. Послышался тяжёлый шорох, словно по дорогому мрамору тащат каменистую глыбу. В момент Диппер перестал дышать: на его глаза под лестницей, где всегда находилась ниша, украшенная узорной аркой и колонами, сдвинулась каменная стена. Отец воровато оглянулся, в момент парень, кажется, совсем слился со стеной и скрылся в образовавшейся темноте. Тяжёлая стена тут же вернулась в исходное положение. Диппер презрительно фыркнул и резко двинулся с места, яростно одёргивая манжеты.