Решено судьбой (Всего одна мечта)

В рабочем кабинете было непривычно светло. Солнечные лучи пробивались сквозь окна, натыкаясь на спину мужчины. Широкий дубовый стол был нагромождён стопками бумаг, различными свитками и пригласительными конвертами. Тишину нарушал шуршащий звук пера и тяжёлое дыхание. Из-под уверенной лёгкой руки блондина появлялись аккуратно выведенные буквы, что сплетались в слова, а те, в свою очередь, в предложения. Плавное круговое движение вверх — и на чистом участке листа появилась замысловатая закорючка, следом тихий стук — точка. Официальная работа подошла к концу и на сегодня можно было выдохнуть. Билл встал из-за стола и двинулся в сторону стеллажей, заставленных книгами, фарфоровыми статуэтками, свечами. Иногда среди них мелькали светлые фоторамки с потускневшими стёклами и фужеры с янтарной жидкостью. Рука потянулась к одному из таких. Молодой человек неспешно наполнил бокал на две трети и, вернув фужер на место, плюхнулся в большое кожаное кресло. Сегодня они завтракали вместе. Она сидела по его правую руку и молча трапезничала, пока он, то ли, не веря своим глазам, то ли просто наблюдая, искоса поглядывал на неё. На ней было лёгкое персиковое платье. Удлинённые манжеты закрывали хрупкие запястья, рукава-купола тянулись вдоль девичьих плеч, резко переходя в передник и высокий воротник на жемчужных пуговичках. Их было бесчисленное множество. Билл шумно сглотнул. На подкорке сознания зарождалась жажда расстёгивать эти мелкие камушки один за другим, постепенно оголять изящную шею. Хотелось дотронуться до молочной кожи, едва касаясь кончиками пальцев, и медленно вести по изгибам, ощущая частый пульс и рваное дыхание. Она сидела так близко, на расстояние вытянутой руки, что он мог в любой момент ухватить, резко притянуть к себе, сжать в удушающих объятиях, но он почему-то этого не делал, всё продолжая смотреть на неё. Казалось, девушка этого вовсе не замечала, размеренно расправляясь с завтраком. Она терпеливо смотрела в свою тарелку и не поднимала глаза. Думалось, будто ей это нравится — мучать и искушать его. Вскоре Мейбл отложила приборы, протёрла губы салфеткой и, подняв на него прямой ясный взгляд карих глаз, улыбнулась. — Завтрак был великолепным, — сказала она, не отводя от Билла глаз. Недолго буравя его взглядом, она повернулась к дворецкому. — Вильям, передай поварам мою похвалу. Тот склонился в учтивом поклоне: — Непременно, мисс. На ответ дворецкого девушка коротко кивнула и, встала из-за стола, склонив голову. — Было приятно отзавтракать с вами, мистер Сайфер, — и кинув на него последний сияющий взгляд, покинула трапезную. Молодой человек ещё некоторое время упрямо смотрел в тяжёлую дубовую дверь, за которой скрылась нежная девичья фигура, а после тоже встал и молча направился в свой кабинет. Солнечные лучи всё били в окно, играя на молодом мужском лице, вырисовывая контур. По закрытым векам, неестественно тёмным ресницам и тонким сухим губам бегали солнечные зайчики, когда в двери нетерпеливо постучали. — Войдите, — Билл нехотя открыл глаза и посмотрел в сторону входа — в дверном проёме стояла запыхавшаяся служанка. — Господин, — хрипло проговорила та. — К поместью подъезжает карета. Оповещения о гостях не было. — И что с того? С чего переполох? — непонимающе выгнул бровь блондин. — Карета принадлежит семье Пайнс, Господин. — на этой фразе Билл резко встал. — Где Вильям? — Дворецкий пошёл встречать гостей, Господин, — затараторила служанка, наблюдая, как хозяин двинулся в сторону стола и ухватил пиджак со спинки стула. — Отлично. — Убедившись, что пиджак хорошо сидит, он направился к выходу. *** Когда Диппер перешагнул порог поместья, его уже встречал дворецкий. Пожилой мужчина был ниже парня на полторы головы, но взгляд его был строгим, смотрящим с высока своих лет, что невольно начинало казаться, будто ты нашкодивший мальчишка семи лет. — Добрый день, мистер Пайнс. — Мужчина отвесил поклон. — Ваш приезд оказался весьма… неожиданным. — Прищурившись произнёс дворецкий. — Я направлялся в город по делам и решил навестить сестру. — Диппер проглотил откуда-то возникло желание оправдываться, за которое парень сам себя же отчитал. — Не могли бы вы меня к ней проводить? — Сейчас она в своих покоях. — По холлу разнёсся властный голос хозяина поместья. Он спускался по косой лестнице со второго этажа, явно не располагая к гостю. — Не думаю, что врываться к ней сейчас — хорошая идея. С последними словами в помещении, кажется, похолодало в несколько раз. Молодые люди напряглись и вытянулись в гордой осанке. Глаза их упёрто буравили оппонента колючим взглядом. Спустя некоторое время, когда тишина уже начинала звенеть в ушах, а воздух вокруг можно было разрезать на куски, Диппер гулко хмыкнул и растянулся в ироничной, казалось, улыбке. — У членов семьи есть некие привилегии в общении друг с другом, граф. Не думаю, что могут возникнуть какие-либо проблемы. — Пайнс победно вздёрнул подбородок, растягивая улыбку ещё шире. Лицо Билла исказилось в оскале, словно он готов зарычать. Брови нахмурились, опускаясь ближе к переносице, скулы заострились, рука с силой стиснула рукоять трости. — В любом случ… — хотел было парировать Билл, но его перебил звонкий девичий голос. — Вильям, в поместье что-то произошло? Сью места себе не находит. Ох! — Мейбл осеклась и вздохнула. Она стояла у входа в восточное крыло в нежно-голубом платье с оборками. Глаза её широко распахнулись, а рот открылся в удивление. Мейбл медленно потянулась руками к лицу, нежно касаясь розовых губ кончиками пальцев. Спустя секунду на глазах выступили слёзы, и сорвавшись с чёрных густых ресниц, полились водопадом. — Диппер! Парень не успел осознать что произошло, когда сестра рванула к нему, и спустя долю секунды он уже ощутил, как тонкие ручки обнимают его, вцепившиеся мёртвой хваткой, а хрупкие плечи еле заметно дрожат. Она уткнулась ему в грудь, и он ощутил её горячие слёзы, позволив себе обнять девушку в ответ также крепко. Диппер зарылся в шоколадные локоны, вдыхая их сладкий аромат, когда руки сестры уже перебрались на его шею. Она обмякла в его руках, тянула вниз. Вскоре они оба осели на пол, не особо заботясь о нарядах и исключительном поведение. Вокруг них словно образовался вакуум. Стало мертвенно тихо и нечем было дышать. Только вот казалось, будто воздух им сейчас и не нужен, лишь бы ощущать друг друга, осознавать, что они рядом. Они старались всё больше усилить объятия, образуя один сплошной комок нежных чувств и тепла. Мейбл жадно трепала его короткие волосы, запутывая длинные пальцы в кудряшках, Диппер нежно и особенно трепетно поглаживал сестру по спине, вдоль плеч и предплечья. Ритм дыхания и биение сердца, мысли и чувства их синхронизовались, словно они стали одним целым живым организмом. Успокаивающая темнота настигала их, словно неконтролируемый потоп или вышедшая из берегов река, постепенно погружая тела в вязкую тёмную жижу, накрывая с головой. *** Солнце уже было в зените, когда невысокие каблучки сестринских туфель отбивали дробь на каменной брусчатке торговой улицы. Дети семьи Пайнс гуляли вдоль улицы, с интересом заглядываясь на витрины. Их окружало большое количество людей. Все они куда-то спешили или же также размеренно бродили, изредка заходя внутрь бутиков и ресторанчиков. Диппер держался чуть поодаль от шумной сестрицы, наблюдая как та, отбивая весёлый ритм, топталась у входа очередного магазинчика, а если быть точнее у кондитерской «Сладости от Сьюзан». Дождавшись, когда брат нагонит её, она юрко скользнула внутрь. Послышался тихий перезвон колокольчиков и следом в нос ударил сладкий запах сахарной пудры. Помещение было небольшим: вдоль стен располагались многочисленные стеллажи со сладостями, в центре стоял стенд с мягкими игрушками, что удерживали в лапках сладкие подарочные наборы, стены были увешаны бумажными гирляндами и пушистыми помпонами. Разноцветные карамели и шипучки, шоколадные конфеты и нежные помадки внушающими горками располагались на прилавке. Немедля Мейбл двинулась к стеллажу с шоколадными изделиями, взяла с блюда нашпигованную клубнику и сунула её под струи шоколадного фонтана, что стоял рядом. Диппер не притрагивался ни к чему, всё также смотря на близняшку. Сейчас она выглядела такой живой, словно с ней и не произошла та тяжёлая неделя, что мучала его. Он мог бы даже подумать, что все случившееся ей уже привычно и не терзает каждую минуту её сердце, но первая встреча и те мгновения в объятиях друг друга говорят об обратном. Ей было очень тяжело, но почему-то сейчас она была словно пушинка. В Мейбл что-то изменилось, но что? Он смотрел на неё во все глаза, по нескольку раз пробегал по одному и тому же месту, боясь упустить даже самое незначительное изменение. Наблюдая за нынешней Мейбл, он ощущал нечто иное, нежели раньше, и не было понятно нравилось ему это или нет, но чувство тревоги не отпускало. — Ди-иппе-ер… — девушка стояла почти вплотную к брату и заглядывала в помутневшие глаза. — До тебя не дозваться! О чём задумался? Молодой человек окинул сестру взглядом ещё раз, в памяти неожиданно всплыла картина медленно уходящего вверх по лестнице графа Сайфера, и Диппер нахмурил брови. Он ему определённо не нравился. Этот Билл Сайфер как-то влиял на его сестру и, казалось, отнюдь не в хорошую сторону. Мало что ли слухов о его манере существования? Жестокий и непреклонный, беспорядочный и смутьян, вот так партия любимой сестрёнке! — Мейбл. — Парень привлёк внимание близняшки, в данный момент увлечённо шнырявшей вдоль прилавков, указывая на определённые сладости, которые хотела бы взять с собой, продавцу. — Да? — Ты изменилась. — На этот неожиданный вердикт Мейбл лишь недоумённо распахнула глаза. — Что произошло за время твоего проживания с ним? Ответа на вопрос не последовало. Юная Пайнс только повернулась в сторону кассы, чтобы забрать пакеты со сладостями у широко улыбающегося молодого человека крупного телосложения, и, расплатившись, направилась в сторону выхода. — Мейбл… — брат снова окликнул сестру. Она остановилась у самой двери, не поднимая глаза, и тихо сказала. — Не здесь. Следом послышались стук каблучков и перезвон колокольчиков. *** Близняшки шли вглубь улицы, когда Мейбл вдруг неожиданно ускорила шаг, всё также сжимая пакеты из кондитерской в руках. Диппер старался не отставать, уже не опираясь на трость, что была всё то время при нём, а просто нес её в руках. Вскоре девушка остановилась возле небольшого кафе и уселась за уличный столик у окна. — Может зайдём внутрь? — предложил брат, как только нагнал её. Однако Мэй отрицательно покачала головой, после чего Диппер тут же уселся рядом. Взору их открывалась шумная улица, по которой туда сюда сновали люди, в основном знатных чинов. Напротив них, на противоположной стороне улицы, в ряд с другими магазинчиками расположилось ателье, в двери которого то и дело заходили дамы разных возрастов. Сквозь стёкла витрин были видны леди, что кружились перед зеркалом в своих новых нарядах. Мейбл немного понаблюдала за обворожительной блондинкой в лазурном наряде и повернулась к брату. Тот уже говорил с подошедшим к ним официантом и просил подать чай с лимоном и мёдом. — Знаешь, Диппер, за это время со мной и правда многое, что произошло. — в голове всплыли события прошлых недель. Воспоминания почему-то уложились в голове не в хронологической последовательности, а образовывали неимоверную путаницу. Но каждая картинка была достаточно чёткой, чтобы по телу прошли мурашки. — Думаю, это как-то повлияло на меня. Я определённо стала взрослее. — С последними словами Диппер побелел, будто полотно, а брови потянулись к переносице. Он медленно сглотнул, опустив глаза, а после тихим устрашающим шёпотом сказал: — Мейбл, если он посмел хоть пальцем тебя тронуть, я его… — Что? — девушка обратилась к резко изменившемуся парню, смотря на него в упор. Спустя секунду смысл его слов стал ясен, и она тут же вскочила, скрипнув стулом по каменной брусчатке. — Н-нет! Нет конечно! Не-не-нет! Ничего такого! Совершенно точно, нет, Диппер! — затараторила та, отводя глаза. Она с чего-то решила умолчать о их беседе с графом Сайфером в его кабинете… и в её покоях. Воспоминания тут же ударили в голову, заставив румяные щёчки темноволосой краснеть, и дабы скрыть это юная Пайнс потянулась в сторону упавшего стула, подняла его, уселась и впилась взглядом в витрины ателье. Хмурые брови брата поползли вверх, и он уже хотел было открыть рот, но нарастающую неловкость ситуации прервал официант. Он подал чай, разложил на широкие блюда пирожные и печенья и исчез в дверях ресторанчика. Мейбл немедля закинула первую попавшуюся печеньку в рот и пригубила горячий чай. — Я не имела ввиду ничего подобного. Я так сказала только потому, что за это время я многое переосмыслила. — заговорила Мейбл спустя время, подождав, когда брат отставит чашку с чаем на стол. Тот молча смотрел на сестру внимая каждое её слово. — То есть… я имею в виду, может, всё это и к лучшему? Всё, что сейчас происходит. — Изменения в лице брата не заставили себя долго ждать: бровь изогнулась, а глаза сузились в непонимании. — Понимаешь, я с малолетства знала, что судьба мне будет предначертана отцом и всю жизнь думала, что каков бы его выбор не был, это мой долг и я исполню его с высоко поднятой головой… Что я выйду замуж за избранника, даже будучи с ним незнакома. Меня готовили к этому сколько себя помню! Вышивка, танцы, этикет! Всему, что необходимо, чтобы удачно выйти замуж. Я думала, что смирилась и приняла, но как только этот момент настал, во мне будто что-то проснулось. Чужое что-то, понимаешь? Диппер явно не понимал. У него были свои заботы, касающиеся его будущего. Даже живя под одной крышей, имея одинаковые увлечения и будучи настоящими близнецами их судьбы отличались друг от друга. Он обязан стать главой рода. Она обязана этот самый род усилить всеми возможными способами. Мейбл вздохнула, снова отводя глаза в сторону ателье. В нём всё та же изящная блондинка, но уже в платье королевского бордо беседовала с полноватой женщиной, что листала журнал с пожелтевшими листами. — В общем, я решила перебороть это «чужое» и поддаться волне. Это течение мне не изменить, так почему бы не плыть по нему, а не против? Я постараюсь выполнить свою первоначальную задачу старшей дочери и выйду замуж за графа Сайфера, но я так же могу наладить с ним отношения, чтобы моя последующая жизнь не оказалась для меня сущим Адом. *** В девичьей комнате было прохладно: балконная дверь была открыта и по комнате гулял сквозняк. Широкая кровать с мягкой периной уже была расстелена. У её подножья возвышались коробки и пакеты из городского ателье и ювелирных магазинов. Сегодня отец решил одарить дочурку парочкой новых нарядов и с щедростью отзывался на все пожелания Пасифики. Она понимала, что все эти подарки не от особо тёплой любви, даже если такая и существовала, просто близились «сезоны» — время, когда в столицу съезжаются многоуважаемые семьи всей страны, и Нортвест, как семья, входящая в их число, обязана быть там. Сезоны — это период больших гуляний в высших чинах. Знать съезжается со всех уголков страны и из зарубежья. Отличное время для поддержания контактов и налаживания новых, особенно для человека, имевшего немалый достаток и красавицу дочь без пары. Блондинка устало взглянула на край туалетного столика, там ровными стопочками покоились письма потенциальных партеров ближайшего события. Раздался тяжёлый вздох. Вот-вот откроется ярмарка человеческих жизней, не иначе. Пасифика сидела напротив зеркала в золотой резной раме, богато украшенной драгоценными камнями. Туалетный столик был полон средств для ухода за волосами, кожей лица и рук, различными парфюмами и дорогой косметикой. Она обвела взглядом всевозможные баночки-скляночки и коробочки и потянулась в сторону ручки внутренних шкафчиков. Открыв один, порылась среди различных гребней и щёток для волос, заколок и лент и, нащупав на дне ящичка бумажный свёрток, трепетно вытянула его наружу. То было письмо в уже пожелтевшем конверте. Было видно, что письму немало времени, но даже так оно хорошо сохранилось. Конверт был аккуратно вскрыт, не испортив сургуч, само письмо свёрнуто во внутрь, дабы не стёрлись и не выцвели чернила. Голубые глаза снова пробежали по витиеватым буквам с замысловатыми закорючками, что слегка клонило на бок. Такой подчерк был только у него. Плавный и одновременно жёсткий с тонкими переходами и резким окончанием. Она могла вечность вглядываться в эти чернильные линий и вдыхать запах поведшего пергамента, только потому, что они были не такими как те, что лежат сейчас на краю её стола. Это письмо не вызывало у неё отвращения или раздражения, как другие. Больше того, она желала получить таких сотню, как это, но оно единственное, а потому и бесценное. Блондинка представляла, как много его писем получала ОНА. Эта темноволосая выскочка. Небось сутками напролёт обмениваются конвертами с пожеланиями хорошего дня и сладкой ночи. Читают пару раз для ознакомления и кладут в тёмный угол, а то и вообще сжигают за ненадобностью, ведь для них это обычное дело. Ведь для неё это обычное дело — получить от НЕГО письмо! Как часто он может ей писать? Раз? Два в день? А пишет ли вообще? Лучше бы не писал. Да и зачем? Он всегда может увидеть её, как только пожелает. Пасифику же видеть он не желает вовсе. Шероховатая поверхность письма оставляла приятное тепло на кончиках пальцев, и она прижимала его к груди, а сердце начинало бешено биться. В голове мелькало множество мыслей о развитии событий, ответь она на него, прими изначально предложение. Пасифика глубоко дышала, ей было душно и жарко: кожа вся горела, а внутри что-то боролось, металось и рвалось. Она ненавидела это чувство и любила одновременно. Даже эти чёртовы письма, полные жарких речей и пожеланий, грязных фантазий, не вызывали у неё таких чувств, а это простое и незатейливое — бурю эмоций. Как бы она хотела, чтобы те речи сказал он и сказал их ей. Она бы умерла от счастья или, наоборот, захотела бы жить ещё больше. Когда чувства стали стихать, а голова трезветь, девушка дёрнула плечами: в комнате с чего-то стало нестерпимо холодно. Она аккуратно сложила письмо в конверт, прижала печать, нежно провела по гербу, выдавленному на синем сургуче и, убрав на дно ящичка, задвинула дверцу. Немного помедлив, Нортвест встала из-за столика и закрыла дверь, после чего сразу же нырнула в объятия одеял и подушек, расшитых золотом.