Одиннадцатый обряд

Неугомонный Пивз пронёсся над головами спешащих студентов, издавая не то визг, не то свист. В последние недели он особенно распоясался — возможно, так влияла на него суматоха вокруг приближающегося Рождества, и он чувствовал, что должен внести свою лепту. Большой зал, между тем, и вправду принялись наряжать, хотя до праздника оставался ещё почти месяц. С интересом разглядывая эти приготовления, Эльва обратила внимание на Зевса, спешащего к ней с посланием. Дамблдор? Так скоро? Она развернула пергамент. «Эльва! Возникли некоторые сложности, посему с визитом в дом твоих родителей нам придётся подождать до каникул. Альбус» Некоторые сложности! Кажется, только этот волшебник мог назвать сильнейшие темномагические барьеры «некоторыми сложностями». Эльва надеялась, что никто не пострадает серьёзно в попытке получить гобелен, хотя Дамблдор, наверное, на это возразил бы, что они не обладают роскошью избежать жертв в этой войне. Тогда, в ноябре, по возвращении в школу она честно рассказала директору о подслушанном ночью разговоре, и он, помолчав, ответил, что, несмотря на все его лучшие чувства к ней, он вынужден действовать, ставя превыше всего стратегические интересы в войне. До разумного морального предела, само собой. И заверил, что защитные заклятия берёт на себя. У входа в зал появился Малфой, и Эльва украдкой бросила на него взгляд. Он шёл один, сосредоточенно и быстро, и можно было только гадать, куда делась Паркинсон. Завтрак, кстати, уже подходил к концу, а, насколько Эльва помнила, просыпать что-либо не было в привычке Драко. Сев практически напротив неё, Малфой даже не кивнул оказавшимся рядом Крэббу и Гойлу, которые осторожно буркнули что-то приветственное. Эльва отметила, как сильно Драко похудел — он выглядел хуже, чем когда-либо, и едва ли дело было в негативном изменении общественных взглядов по отношению к его семье. Напротив, он бы из кожи вон вылез, страхом возвращая себе уважение. За такими тревожными размышлениями Райт совсем забыла про время. Спохватившись, она поспешила на урок и на выходе из зала налетела на Пивза, который выбил из рук сумку, и все учебники рассыпались по полу. Чертыхаясь и удивляясь, почему никто до сих пор не нашёл способ усмирить это сумасшедшее привидение, Эльва заталкивала книги обратно, когда заметила, что кто-то подобрал два фолианта, упавших чуть подальше, и протянул ей. Светловолосый юноша улыбался ей. — Держи, Пивз не даёт никому покоя в последнее время, — сказал он приветливо и, кивнув, пошёл дальше по коридору. Его лицо показалось Эльве очень знакомым, но сейчас, глядя на его удаляющуюся фигуру, она не могла даже вспомнить, на каком факультете тот учится, забыв посмотреть на нашивку на его мантии. * * * Гермиона чувствовала себя ужасно. Уизли по-прежнему обжимался с Лавандой Браун на каждом углу, так что даже Эльве этот образ стал докучать, но она не представляла, чем помочь подруге. А та только носилась по замку фурией, рассерженная на Рона — за его поведение, на Гарри — за этот странный учебник по зельеварению с подсказками, а в большей степени, наверное, на саму себя — за то, что не могла выбросить это всё из головы. Их встречи в библиотеке стали более напряжёнными, хотя Гермиона изо всех сил старалась делать вид, что у неё всё в порядке. Эльва только закусила губу, когда гриффиндорка мстительно метнула невербальное стирающее заклятие в записи нерадивого младшекурсника за соседним столом, случайно порвавшего страницу в учебнике. С ужасом он глядел теперь в пустой пергамент, где, по-видимому, ещё секунду назад был результат его многочасового труда. — Будет теперь внимательнее! Младшие курсы совсем перестали понимать, что такое уважение к знанию! — выдала милая Гермиона, утыкаясь обратно в высшую трансфигурацию. — Не то слово, — на всякий случай согласилась Эльва и попыталась сменить тему. — Ты уже решила, кого позовёшь на рождественский ужин к Слизнорту? Гермиона поджала губы. — У меня уже была идея, но теперь придётся искать кого-то ещё. Эльва, поняв, что она говорит о Роне, промолчала. — А ты? — Никаких идей. Обе вздохнули и вернулись к урокам. * * * Этот раздражающий рождественский ужин постоянно напоминал о том, как много однокурсниц Эльвы уже вовсю строили романтические отношения. Не беря в расчёт Пэнси, которая, похоже, с колыбели увивалась за Драко Малфоем, остальные девушки тоже всегда разбирались со своими «сердечными» проблемами. Даже Булстроуд, судя по всему, бегала к кому-то на свидания, и пункт «Посмотреть на избранника Милисенты» стоял чуть ли не под номером один в списке вопросов праздного любопытства Эльвы. Дафна давно поддерживала романтическую переписку с неким молодым волшебником, наследником знатного рода, который, ко всему прочему, являлся сыном деловых партнёров четы Гринграсс, и была настроена серьёзно в отношении него. Астория же, кажется, никогда в жизни не была настроена серьёзно по поводу субъектов противоположного пола, но это не мешало ей ни на секунду не оставаться обделённой мужским вниманием. Совсем недавно она начала встречаться с Терри Бутом с Рэйвенкло и теперь бесконечно верещала о нём. — Эльва! Ты меня слушаешь? — Астория недовольно сложила красивые губки. Кажется, её лёгкая болтовня стала отличным фоном, чтобы уйти в свои мысли. — Конечно! — заверила Эльва. — То есть, ты слышала, как я предложила тебе выбраться сегодня в Хогсмид? — Разумеется, — кивнула Эльва. — С удовольствием! Э-э-э... Прямо сейчас? — Нет, я же сказала, мне ещё нужно кое-что уладить! Давай встретимся у ворот через час. Щурясь от искрящегося снежного покрова, Эльва с подозрением оглядела три фигуры, стоящие у ворот. Астория весело помахала ей изумрудной вязаной варежкой. Похоже, следовало всё-таки уточнить, каким именно было её предложение. Одним из её спутников был, определённо, Терри Бут. Вторая фигура принадлежала юноше в шапке и шарфе цветов Рэйвенкло, и он стоял спиной к девушке. Натянув вежливую улыбку, Эльва думала только о том, как выскажет всё невыносимой Гринграсс в первую же подходящую минуту. Астория уже давно вытаскивала её на двойное свидание, утверждая, что «с её-то внешностью не иметь поклонника просто неразумно». До этого дня удавалось как-то выкручиваться. — Эльва, привет! — Астория светилась от счастья, не обращая внимания на недобрый взгляд подошедшей однокурсницы. — Это Терри, вас я уже представляла, а это — познакомься, лучший друг Терри… — Энтони Голдстейн, рад новой встрече, — юноша протянул ей руку, и Эльва мгновенно узнала в нём студента, который помог ей собрать книги с пола у дверей в Большой зал, а также вдруг вспомнила, что часто видела его на встречах Отряда Дамблдора в прошлом году вместе с Бутом. Неожиданно для самой себя, распять Асторию перехотелось. Все вместе они дошли до Хогсмида, слушая непрекращающуюся болтовню Гринграсс, в которую Терри порой ухитрялся вставлять свои реплики. Разумеется, было решено расположиться в кафе мадам Паддифут. — Эльва, — Энтони отодвинул стул, жестом приглашая её сесть. Бут, глянув на друга, проделал то же самое, улыбаясь Астории. — О, Терри, спасибо, — Астория жеманно села, с обожанием глядя на своего ухажёра. Почти сразу принесли напитки, и Эльва увлеклась своим, позволяя себе не очень активно участвовать в беседе. — Энтони, ну расскажи ещё что-нибудь о твоих летних приключениях! — заныла Астория, слегка подпрыгивая на стуле и выражая тем самым крайнее нетерпение. Голдстейн легко улыбнулся, отставив бокал сливочного пива в сторону. — Едва ли это можно назвать приключениями, — ответил он, видимо, не намереваясь поддаваться на провокации Гринграсс. Эльве показалось, что он не очень хотел поддерживать эту тему. — Да брось, не скромничай! Он скромничает, Эльва, Энтони всё лето провёл на материке, обучаясь в самых известных магических клиниках Европы. Он будет колдомедиком! — Правда? — спросила Эльва. Энтони возвёл глаза к воображаемому небу. — Мерлин… Астория, я только планирую пойти учиться на колдомедика. Совсем не факт, что так и будет. Астория фыркнула. — Как скажешь. — Это очень здорово, правда, — искренне заверила его Эльва. — Хорошо, когда знаешь, чего хочешь. — Пожалуй. А как насчёт тебя? — А я как раз из тех, кто пока не знает, чего хочет. Многозначительный вздох Гринграсс в этот момент обозначал, что она в корне не согласна с решением Эльвы не озвучивать своё намерение пойти в Аврорат, поэтому Эльва на всякий случай пнула её ногой под столом. И получила пинок в ответ. — Кстати, я считаю, что с этим не следует торопиться, — ответил Голдстейн, глядя на Эльву и не замечая подстольных баталий. — Зато твоё решение, когда ты его примешь, будет гораздо более взвешенным и осмысленным. Став пленниками детских мечтаний, некоторые порой слишком поздно осознают, что на самом деле выбранная профессия им счастья не приносит. — Эн, ты слишком много читаешь, — рассмеялся Бут, а Эльва уткнулась в стакан, потому что мягкий и внимательный взгляд её нового знакомого почему-то заставлял сердце биться чаще. — Это же ты была той студенткой, которая перевелась в школу только на пятом курсе? — спросил Энтони по пути домой, пока Астория и Терри бегали друг за другом по сугробам, периодически заваливаясь в снег и хохоча. — Да, до этого обучалась дома. — А почему решила доучиваться в Хогвартсе? Эльва поймала снежинку на варежку. — Мама заболела. Её не стало в прошлом году, в начале ноября. Впервые с того дня она произнесла это вслух и не знала, почему сейчас решила сделать это. — Мне очень жаль. — Да. Спасибо. — Держишься? — Сейчас уже лучше. — С потерей близких тяжело смириться. Я знаю, каково это. Эльва вопросительно посмотрела на своего спутника, не решаясь задать прямой вопрос. — Когда мне было десять, моя младшая сестра умерла от неизлечимой болезни, — сказал Голдстейн после недолгого молчания. — Эй, Эн! Пригнись! — крикнул Бут, прицеливаясь увесистым снежком в Асторию, которая убежала на другую сторону дороги. Энтони приобнял Эльву за талию, уводя их двоих с «линии огня». Впереди показались школьные ворота, и впервые мисс Райт была не рада увидеть их так скоро. — Эльва… — Да? — Что ты скажешь, если я предложу тебе повторить прогулку в следующие выходные? — Голдстейн выглядел немного смущённым. — Вдвоём? Мысленно благодаря всех богов мира, Эльва согласилась. * * * Как выяснилось, они с Энтони имели довольно много общих предметов — он посещал ЗОТИ, Зельеварение, Чары и Нумерологию. Непонятно, как до сих пор Эльве удавалось не замечать его, но теперь она сталкивалась с ним буквально постоянно. Они оказывались вместе у шкафчика с ингредиентами, стояли рядом в дуэльном классе Снейпа (и в четверг Энтони даже спас её от пролетающего мимо чужого «Петрификуса»), одновременно сдавали работы по Чарам, а на Нумерологии, оказывается, сидели друг за другом. Ещё несколько дней назад она его вообще не знала, а теперь, кажется, вся её жизнь состояла из Энтони Голдстейна. Это немного сбивало с толку, и лукавые взгляды Астории, которая, конечно же, была уже в курсе дела («Разумеется, не свидание, а встреча, просто встреча!»), только усиливали это чувство. В субботу утром Райт потратила гораздо больше времени, чем обычно, подбирая наряд. Остановившись, наконец, на чём-то одном, она напоследок оглядела себя в зеркале и поторопилась наверх. По дороге в деревеньку оба почти всё время молчали. Эльва смущённо отвечала на «дежурные» вопросы, не представляя, о чём дальше вести разговор, и, наверное, дюжину раз уже пожалела, что вообще согласилась на встречу. Всё-таки наличие рядом Бута и неугомонной Астории позволяло сгладить неловкости. Когда они добрались до «Трёх Мётел», Энтони неожиданно остановился. — Есть предложение не идти сегодня к Паддифут, — сказал он. — Отличное предложение, — улыбнулась Эльва. В «Трёх Мётлах» они заняли самый дальний столик в углу, хотя народу было не так уж много. — Так значит, этим летом ты много где побывал? — Можно и так сказать. Германия, Норвегия, — Энтони начал загибать пальцы. — Австрия, Франция… Кажется, всё. — Ого, впечатляюще. — На самом деле, не очень, — он улыбнулся. — Кроме больниц и исследовательских лабораторий я практически ничего не видел. Ах, нет, как-то однажды вечером во Франкфурте мне довелось повстречать эрклинга. — Эрклинга? Кажется, это что-то вроде наших садовых гномов? — Угу, хотя они больше похожи на эльфов. Острый подбородок, вытянутое личико. Я бы назвал их симпатичными, если бы не знал, что своим звонким музыкальным смехом они завлекают детей в укромные уголки, а затем поедают их. — С ума сойти! Неужели от них нет защиты? — В последнее время принимаются серьёзные меры, и эрклинги встречаются довольно редко в городах. — Ты ездил один, без родителей? — Во Франкфурте у меня папа живёт, а всё остальное — да, посетил один. Я ещё год назад начал отсылать запросы, и ответы зависели от моих результатов СОВ по разным предметам. — Значит, ты действительно настроен серьёзно, — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала Эльва. — По поводу будущего, я имею в виду. — Помнишь, я говорил про пленников детских мечтаний? — он усмехнулся. — Только я, в отличие от них, не жду особенного счастья. Просто я чувствую, что должен сделать свой вклад. — В колдомедицину? Он кивнул. — Мерлин, это звучит слишком претенциозно! — Голдстейн засмеялся. — Не подумай, я не вижу себя каким-то героем, спасающим жизни, ничего подобного. Я действительно хотел бы сделать лишь то, что в моих силах. Что успею. Возможно, мне удастся кому-то по-настоящему помочь. Когда Тея покинула нас, я уже знал, что поступлю именно так. — Тея — это твоя сестра? Красивое имя. — Да. Она была всего на год меня младше. Мы очень дружили, она была замечательной. Хотя о том, что предстоит, мы знали с самого начала. — Чем она болела? — Это довольно редкий вид наследственного заболевания, встречающийся в основном в древних магических родах. Иногда что-то идёт не так, и магия обращается против своего носителя. С самого рождения ребёнок постоянно подвергается стихийным выбросам чар, наносящим вред организму. Лишь вопрос времени, когда один из этих приступов окажется достаточно сильным, чтобы привести к смерти. У Теи это случилось в девять. — Энтони, это просто ужасно. Само по себе, а ещё когда знаешь заранее… Не представляю, как вынесли это твои родители. Какое-то время Голдстейн молчал. — Можно сказать, что не вынесли. Они развелись через полгода после этого. Папа уехал в кругосветное путешествие с группой каких-то исследователей, и два года мы с мамой даже не были уверены, что он жив. Затем он дал о себе знать и поселился во Франкфурте, подыскав разъездную должность в Министерстве. Мама осталась в Британии. Продала наш дом, купила небольшую оранжерею и квартирку в Лондоне и стала выращивать гиацинты. Тея очень любила цветы, а запах гиацинтов непостижимым образом умиротворял её и помогал облегчить приступ. Теперь, спустя семь лет, в маминой жизни нет ничего, кроме гиацинтов, а в папиной — ничего, кроме разъездов. Хогвартс для меня — спасение. Эльва не представляла, что на это сказать. Раньше ей казалось, что это она — образец разрушенной на кусочки жизни, с известием об удочерении, со смертью мамы, со всей этой тёмной историей вокруг её настоящих родителей. Но — вот он, Энтони Голдстейн, её однокурсник, которого она видела каждую неделю в течение года на занятиях Отряда Дамблдора, но не представляла, что всё это происходило в его жизни. Никакие слова утешения не показались ей подходящими, и она не нашла ничего лучше, чем ободряюще сжать его ладонь на мгновение, грустно улыбнувшись. Ощущение их обоюдной откровенности рождало желание рассказать Энтони всё о золотом медальоне, древнем роде Агоно и об их путешествиях с Дамблдором, и в какой-то момент она даже открыла рот, чтобы начать этот рассказ, но вовремя поняла, что таким образом может подвергнуть опасности его самого. Поэтому она сказала о другом. — Я соврала тогда у Паддифут. Я уже решила, куда пойду после Хогвартса. Я хочу стать аврором. — Хм, — внимательный взгляд Энтони, как всегда, заставлял чувствовать себя странно. — Я уверен, что ты добьёшься в этом больших успехов. — Почему? — Я видел тебя на ЗОТИ и в прошлом году, в Выручай-комнате. У тебя талант к магическим дуэлям. Эльве нравилась его прямая простота. В такой похвале не было лести или нарочитой торжественности — он просто излагал своё мнение, то, что он думал на самом деле. И потому ей так легко было говорить с ним. — Спасибо. В обратный путь они двинулись, только когда стало темнеть, а затем Эльва, повинуясь порыву, предложила Энтони пойти с ней на рождественский приём у Слизнорта, на что Голдстейн ответил согласием. * * * Если бы по устрашающим пристальным взглядам проводили какое-нибудь соревнование, профессор Снейп давно бы стал чемпионом волшебного мира. Хотя, чего уж там, вообще всего мира. Прохаживаясь по тёмному залу кабинета Защиты от Тёмных Искусств, он в очередной раз объяснял студентам, стоящим в парах, правила ведения дуэлей. Энтони встал вместе с Эльвой, совершенно неожиданно для неё самой, и теперь делал вид, что едва сдерживает смех из-за того, что Снейп каждый раз, проходя мимо их пары, останавливался на несколько секунд и буравил юношу глазами. Это выглядело по-настоящему забавно, но веселье омрачал тот факт, что зельевару не потребовалось бы и двух секунд, чтобы уловить дерзкие настроения в уме своего студента. Эльва это отлично знала, а вот её новый друг, так отчаянно старающийся повеселить её — нет. — Начали! — скомандовал Снейп. В классе воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь звуками взмахов палочек. Эльва подготовилась отразить атаку оппонента, но Энтони, похоже, ждал, когда она сама сделает первый ход. — Мистер Голдстейн, — вкрадчиво, едва ли не смакуя каждое слово, произнёс Снейп, — не помню, чтобы я предлагал кому-то просто постоять, пока не закончится урок. Хотя, возможно, дело в том, что вы были слишком заняты, пока я объяснял задание. А вот и расплата. Энтони едва заметно кивнул Эльве, и она выставила невербальный «Протего», отражая его «Экспеллиармус». Снейп продолжил стоять рядом. Эльва тоже кивнула, посылая в соперника ответное заклятие, но почему-то Энтони не успел выставить щит, и палочка вылетела из его руки. — Ну, теперь хотя бы ясно, почему вы медлили, Голдстейн, — надменно отчеканил профессор, демонстративно отворачиваясь с видом «здесь больше не на что смотреть». До конца занятия он, наверное, раз десять подходил к их паре, несколько раз делал нелестные замечания относительно умственных способностей рэйвенкловца в разных формулировках, дважды усомнился в верности его выбора предметов на шестой курс и ещё один раз — в точности решения Распределительной шляпы. Следовало отдать должное Энтони — он не выходил из себя, не смущался и, стоило лишь Снейпу повернуться спиной, неизменно улыбался Эльве, как будто все замечания преподавателя были для него не более, чем назойливым недоразумением. Если Снейп был достоин приза за яростный взгляд, то Энтони — за иммунитет к этим яростным взглядам, и это произвело на Эльву впечатление. * * * — Поздравляю! — Гермиона протягивала ей нечто, аккуратно завёрнутое в зелёную упаковочную бумагу с нарисованными серебряными кошечками. Вот и оно — её семнадцатилетие. Она, Эльва Райт, стала сегодня единственной и полноправной владелицей состояния Райтов, «Адиума» и прекрасного родового особняка. А также потеряла необходимость в опекунстве. День рождения проходил не так уж весело — у слизеринцев не особо принято обмениваться подарками. Утром Дамблдор прислал письмо, в котором извинился, что не может лично её поздравить, и обещал загладить свою вину позже. — О, спасибо, Гермиона! — радостно воскликнула Эльва, разглядывая великолепный и, без сомнения, очень редкий экземпляр книги «Род Агоно. Величайшие представители». — Нравится? Мы с ребятами решили, что тебе будет занимательно её изучить. — Так и есть! Конечно, нравится. Когда вы только успели отыскать такое сокровище… — Ещё летом, когда ездили за учебниками. Я заметила её на книжном развале, и Рон тогда шепнул Гарри, что я собралась обратить тебя в свою веру, — Гермиона было рассмеялась, но быстро вновь загрустила, видимо, вспомнив об Уизли. — Ты пригласила кого-нибудь? — спросила Эльва, имея в виду Рождественский вечер у Слизнорта, который должен был состояться сегодня. — Я согласилась на приглашение Кормака Маклаггена, — удручённо сказала Гермиона и вздохнула. — Гарри опоздал с предложением пойти вместе. Эльва взяла её за руку и ободряюще улыбнулась. — Всё наладится, вот увидишь. Едва они прошли внутрь, стало понятно, что Слизнорт постарался на славу. Убранству его комнат позавидовал бы в этот вечер даже Большой зал: все стены были усеяны колдографиями — предметом гордости профессора, повсюду стояли фуршетные столы, а на каждой тумбочке пестрели маленькие ёлочки, зачарованные так, что раз в полчаса они сбрасывали свои украшения, словно серебристую пыль, и другие игрушки тут же появлялись на замену старым. Всё вокруг выглядело богато и празднично, пожалуй, даже помпезно. Кроме учеников со своими спутниками, на вечер был приглашён весь преподавательский состав, и Эльва, заметив профессора Снейпа у двери, напряглась, гадая, не станет ли тот вновь отравлять жизнь Энтони. Однако зельевар, встретившись с ней взглядом, лишь кивнул ей, сделав вид, что рядом с ней вообще никого нет. Между тем, Голдстейн был очарователен в своей тёмно-синей парадной мантии. В который раз Райт недоумевала, как природе удалось создать столь гармоничный и трогательный образ. Ангельские черты лица, золотистые шёлковые волосы, проницательный и немного грустный взгляд — юноша будто был сложен кем-то на заказ, дабы удовлетворить самый придирчивый вкус. Конечно, он знал это о себе и сам, и тем больше уважения вызывал, потому что ни единого раза в нём не проскользнуло и тени высокомерия или самодовольства. К тому же, он был воспитан и умён. А самое главное — он искренне пытался понравиться Эльве. Едва увидев её у лестниц, он не отрывал от неё взгляда, что было, безусловно, крайне лестно, а когда они пошли под руку по коридору, шепнул: «Алый тебе к лицу», — имея в виду её длинное платье с открытой спиной. Эльва зарделась, улыбнувшись, и напомнила себе поблагодарить Асторию, которая буквально вытащила её за новым нарядом и таскала за собой битых четыре часа, заставив перемерить, наверное, не меньше сотни вариантов. Гермиона, впрочем, тоже выглядела просто отлично, отдав предпочтение серо-серебристым тонам. Возможно, частично это и оправдывало Маклаггена, который пожирал её взглядом и довольно нахально обнимал, что несчастной гриффиндорке было совсем не по душе. Заметив Эльву, она облегчённо вздохнула и, сказав что-то Кормаку, вырвалась из его цепких лап, устремившись к подруге. — Мерлин, хоть секундочку без него, — сокрушённо пробормотала она, подойдя. — Привет, Эльва, Энтони! — О, Гермиона Грейнджер, — любезно поприветствовал её Голдстейн, — единственная студентка, способная заткнуть за пояс любого рэйвенкловца. Гермиона недоумённо улыбнулась. — Прости, — засмеялся он. — Просто ты своего рода легенда у нас на курсе. Обычно, если кто-то учится так, как ты, то он на нашем факультете. — Правда? Приятно слышать. К общей радости от встречи примешался едва заметный предательский укол ревности, но Эльва поспешно укорила себя за неправомерное собственничество. Когда к ним присоединились Гарри и Полумна, какое-то время все весело болтали, заняв место у одного из столов, но не прошло и получаса, как материализовался Маклагген, уводя Гермиону и не замечая её молящий взгляд. Полумна отошла к девочке с Хаффлпаффа, а Поттер, по-видимому, решил, что нарушает уединение Эльвы и Голдстейна, и, извинившись, тоже ушёл. В итоге они были предоставлены друг другу, бродя по комнатам и коридорам, отведённым под празднование, и обсуждая всё подряд, от предстоящих в следующем семестре курсов аппарации до обычаев древнего клана африканских ведьм, устрашающих в своей жестокости. Когда они отчего-то решили выйти на балкон и подышать свежим воздухом, Эльва поймала себя на мысли, что совсем забыла, где находится, и невольно улыбнулась, задумавшись об этом. — Я кое-что хочу тебе сказать, — произнёс Энтони серьёзно, и Эльва заметила, что он что-то сжимает в руке. — Что? — спросила она тихо, стараясь унять дрожь в ногах, которую упорно списывала на декабрьский холод, хотя согревающие чары целиком и полностью справлялись со своей работой. — Несмотря на то, что я, пожалуй, выгляжу вполне благополучно, мне было очень одиноко. И здесь, и дома… Везде. Только когда я познакомился с тобой, я вдруг осознал, что последний раз беседа могла так занять меня в далёком детстве, с Теей. Ты будто возвращаешь мне вкус к жизни, — сказав это, он смутился. — Не хочу, чтобы ты решила, что это дежурный комплимент, или что-то вроде того. Я говорю искренне. — Энтони… — Постой, это ещё не всё, — он улыбнулся и поднял повыше перед собой сжатую ладонь. — Я знаю, что это ни в коем случае не сможет передать, насколько ты стала мне важна, но, по крайней мере, это было самым красивым, что я увидел в этом декабре, кроме, разумеется, тебя. С днём рождения, Эльва. Он раскрыл ладонь, где оказался маленький серебряный дракончик, искусно выполненный до самых мельчайших деталей. Он переминался с ножки на ножку, пофыркивая золотистыми искорками и взирая на мир глазами-бусинками из зелёного камня. Кроме восхищённого вздоха, вырвавшегося инстинктивно, Эльва не могла подобрать слов для ответа. — Это зачарованная заколка, — сказал Энтони. — Примеришь? Они подошли к ближайшему зеркалу. — Если ему ничего не сказать, он будет выбирать причёску по своему желанию. Дракончик, едва его поднесли к голове Эльвы, невесомо юркнул в тёмные пряди, захватывая некоторые из них по одному ему ведомому плану, и через пару мгновений расположился на затылке, венчая высокий сплетённый пучок. — Невероятно, — прошептала Эльва, смотря на себя в зеркало. — Очень красиво. Она обернулась к Энтони. Тот стоял позади, легко обнимая её за талию, и не успела она осознать, что происходит, как он наклонился к ней, нежно поцеловав. * * * Зачарованные звёзды насмешливо смотрели на неё с потолка, и как сотни раз до этого, Эльва пыталась найти в них разрешение своим сомнениям. После рождественского ужина у Слизнорта, с которого она поспешно ретировалась, стараясь не встречаться с Энтони взглядом, мисс Райт не нашла ничего лучше, кроме как без промедлений отправиться спать. Сон, однако же, и не думал избавлять её от тяжких мыслей — два часа она проворочалась, не находя себе места. Произошедшее на вечере заставляло её не просто взглянуть по-другому на их отношения с Энтони, а обязывало принять какое-то решение, к чему она оказалась совершенно не готова. Она знала, что то, что есть между ними, с самого первого дня было больше, чем дружеским общением, однако этот романтический аспект всегда находился на втором плане. Им было интересно проводить вместе время, а обоюдная симпатия придавала этому времяпрепровождению особый оттенок, да и недвусмысленные знаки внимания и комплименты очень льстили самолюбию, разыгрывая воображение. Но превратить эти фантазии во что-то реально существующее, открыто назваться парой? Это уже был совсем другой вопрос. Нет — конечно, Голдстейн был завидным ухажёром. Красив, умён, наследник уважаемого рода и, к тому же, действительно обладал приятным характером и добрым сердцем. Многие девочки-однокурсницы добивались его внимания. К тому же, он по-настоящему нравился Эльве, и она не могла взять в толк, почему же испытывает жгучее желание обходить его стороной в ближайшее время и почему на душе так скребут кошки. Может, дело было в самом поцелуе. В тот момент сердце её действительно забыло, как биться, от волнения, но это было скорее связано не с Энтони, а с его действиями. Эльва не была уверена в том, как именно всё должно быть, но ей почему-то казалось, что она почувствует нечто особенное. А она не почувствовала. А вот Энтони, похоже, почувствовал. В этом и было дело. Голдстейн просто светился от счастья, и, встретившись с ним взглядом после поцелуя, она увидела столько трепета, теплоты, радости, что вдруг осознала, что, возможно, её чувства к нему далеко не такие сильные, как его чувства к ней. Астория в таком случае посоветовала бы просто наслаждаться, но Эльве казалось, что это был бы самый гнусный обман с её стороны. Получалось, что она не то чтобы была совсем против, но просто была недостаточно за. А Энтони не заслуживал такого. Серебряный дракончик почёсывался и сопел на прикроватной тумбе, и под эти непривычные звуки ей удалось, наконец, заснуть. После завтрака она увиделась с Гермионой и сперва не хотела ей говорить о своих душевных терзаниях, но глядя на подавленный вид подруги, которая рухнула за стол с фразой: «Это было ужасно!» — решила всё же отвлечь её от воспоминаний о Маклаггене. — Не знаю, как теперь поступить, — вздохнула Эльва, закончив свой рассказ. — Я ведь совсем не хочу прекращать общение с Энтони! Я просто не готова предложить ему ничего больше, чем то, что у нас уже есть. — Ты должна сказать ему, Эльва. — Я причиню ему ужасные страдания! Не хочу даже представлять его взгляд, когда я признаюсь. Я ведь сама виновата, понимаешь? Благосклонно принимала все его ухаживания, не ожидая, что он так скоро решит пойти дальше. — И это будет всё равно лучше, чем обманывать его. Как бы ни было тяжело, ты должна сказать ему как можно скорее. Эльва с облегчением подумала о том, что рано утром Энтони уехал домой — он попрощался с ней ещё вчера, — и эту проблему можно отложить до начала следующего семестра. — Мне пора собираться, пожалуй, — сказала Гермиона. — Ты уезжаешь уже сегодня? — Да, родители ждут меня к вечеру. Вообще-то я была уверена, что проведу Рождество в Норе… Гарри и Рон уехали утром. Гарри опять сходит с ума из-за Малфоя. — Почему на этот раз? — Ах, да, вы с Энтони же куда-то делись и не видели, как Филч притащил Малфоя прямо к профессору Слизнорту на приём, сообщив, что тот подозрительно прохаживался по коридору у кабинета. Я думаю, он просто пытался попасть на вечер без приглашения. Эльва промолчала, раздумывая, что же могло заинтересовать Драко. Она была уверена, что тот ни за что не стал бы напрашиваться таким образом на подобное мероприятие и, значит, был занят чем-то другим. Наступило Рождество. Все сокурсники Эльвы разъехались, и на праздничном обеде было очень пусто. Эльва невольно грустила от того, что не может побыть дома хоть немного, как в прошлом году, и единственное, что согревало душу — предстоящее путешествие в дом её настоящих родителей. Все дни до Рождества она посвятила домашним заданиям, справедливо полагая, что на всякий случай лучше оставить свободной оставшуюся часть каникул, но именно в этот вечер заниматься уроками совсем не хотелось. Придя с ужина, она два часа просидела перед зеркалом, снова и снова сажая дракончика в свои волосы, с интересом гадая, какую ещё причёску он сможет выполнить. Наконец ей надоело, и она оставила последний вариант. Глянув на часы и отметив, что уже вот-вот будет отбой, она решила, что успеет выйти на улицу и немного постоять на крылечке — хоть какое-то развлечение, в конце концов, а потому поторопилась наверх. Кутаясь в мантию, Эльва разглядывала ночной зимний пейзаж, вдыхая морозный воздух. Время быстро уходило, и она уже собиралась нырнуть обратно в теплоту замка, когда заметила в отдалении тёмную фигуру. Несколько мгновений она присматривалась. Некто явно хромал, приближаясь к Хогвартсу. Вряд ли это ученик — во-первых, их не так много осталось на каникулы, а во-вторых — отбой с минуты на минуту. Преподаватель? А почему так хромает? А что, если это… враг? Долю секунды она даже всерьёз обдумывала этот вариант, с ужасом вспомнив, что Дамблдора опять нет в школе. Но здравый смысл быстро пришёл на помощь — едва ли Пожиратель в одиночку обошёл бы все защитные барьеры и также в одиночку собрался бы штурмовать Хогвартс. Тем временем незнакомец подходил ближе, и вот она уже уловила в нём знакомые черты. — Профессор Снейп, — изумлённо пробормотала Эльва, срываясь с места ему навстречу. Он действительно ужасно хромал, подволакивая ногу. Лицо выглядело непонятно, то ли в синяках, то ли в каких-то чёрных разводах. — Профессор Снейп! Что с вами? Он тяжело дышал. Эльва подхватила его под руку, помогая ему дойти до крыльца. — Вам нужно в больничное крыло! — Не вздумайте, — прохрипел Снейп. — Но... — Мне нужно в мой кабинет. Спорить с ним она не решилась. Когда он повалился на кресло в кабинете, Эльва бросила невербальное заклятие в камин, разжигая пламя, и тут же наклонилась к нему. Кожа на его лице и руках была покрыта чернеющими пятнами. — Что с вами, профессор? Скажите, чем я могу помочь? — Мисс Райт, что вы забыли на улице после отбоя? — проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал как обычно, но было видно, что губы плохо его слушаются. — До отбоя было ещё несколько минут, сэр. Я вышла подышать свежим воздухом. И разве сейчас это важно? Что произошло? — Раз уж вы здесь, откройте вон тот шкафчик. Эльва поспешила к указанной створке, распахнув её. — Третья полка, справа стоят флаконы с настойкой бадьяна. Нашли? — Да. — Возьмите… два. Сам он тем временем освободил от рваной ткани повреждённую ногу. Взяв у Эльвы из рук один пузырёк и откупорив его, он принялся обрабатывать раны. — Это он? — спросила, не выдержав, Эльва. — О чём вы, — нехотя отозвался Снейп, забыв добавить вопросительную интонацию. — Это Волдеморт с вами сделал? Вас раскрыли? Снейп замер и глянул на неё исподлобья, а затем невозмутимо вернулся к своему занятию. — Если бы, мисс Райт, произошло то, о чём вы упомянули, мы с вами уже сейчас не разговаривали бы. Можно было бы об этом догадаться. Похоже, эта побрякушка в ваших волосах мешает вам нормально думать. Позволю себе предположить, что это подарок мистера Голдстейна. Смотрите, не скатитесь до его уровня. — Ну, знаете ли, я не эксперт в области привычек Волдеморта и, если честно, совсем об этом не жалею, сэр, — пробурчала Эльва, задетая чрезмерно язвительным тоном его комментариев. — И вообще… Энтони не имеет к делу никакого отношения. — Я уж как-нибудь сам разберусь с этим, имеет или не имеет. Надеюсь, вы хотя бы думаете, о чем рассказываете своему новому другу наедине, или ваши с директором изыскания уже смакуют в студенческой гостиной? — Позвольте и мне разобраться с этим самой, профессор. Это вас не касается. В этот момент она почувствовала давление легилименции, наткнувшейся на её лёгкий блок, который давно уже стал частью её жизни. — Профессор Снейп! — ахнула она. — Не смейте лезть в мою голову! Это уже слишком, даже для вас. Снейп криво усмехнулся. — Приятно знать, мисс Райт, что хотя бы какие-то мои уроки с вами не остались бездарно потраченным временем. Это оставляет вам призрачный шанс на выживание, хотя я бы не поставил на это даже свою зарплату. — Что?! — Да будет вам известно, что то, что произошло сегодня со мной, предназначалось для вас. — Я не понимаю… — Северус! — Эльва, вздрогнув, обернулась и увидела в дверях Дамблдора. — Я пришёл, как только смог. Как ты себя чувствуешь? Директор сосредоточенно вёл палочкой вдоль тела Снейпа, беззвучно произнося какие-то заклинания. Через несколько минут тёмные пятна стали бледнеть и уменьшаться, а затем исчезли вовсе. Снейп полулежал с закрытыми глазами, его тело обмякло и расслабилось, было видно, что боль отступила. — Всё завтра, Северус, — сказал Дамблдор. — Сейчас тебе надо отдохнуть. Пойдём, Эльва. Они вышли в коридор. — Профессор Снейп последний месяц занимался сигнальными чарами, наложенными на дом твоих родителей, Эльва. Том приложил немало усилий, чтобы узнать, если вдруг ты или кто-то другой объявится в том месте. Однако его заклятья были нацелены, прежде всего, на представителей рода Агоно, и мы с Северусом, в конце концов, нашли лазейку. То, что случилось с ним сегодня — только отдача, неизбежная при нейтрализации такого рода чар. — Значит, он пострадал из-за меня. — Он пострадал из-за войны, Эльва, не взваливай на себя больше, чем можешь унести. Нам всем предстоят свои жертвы. Я хотел предупредить тебя, что через пару дней мы отправимся в путь. * * * Северус Снейп никак не желал покидать её мысли. Она ведь действительно испугалась за него сегодня, а он наговорил опять каких-то гадостей. Но всё же профессор рисковал своей жизнью, чтобы она могла попасть в тот дом. Только вернувшись в свою спальню, Эльва заметила, что по-прежнему держит в руке второй флакон с настойкой бадьяна. Решив, что исцеляющее зелье ей пригодится, она закинула его в свой чемодан.