Одиннадцатый обряд

Громкие хлопки прозвучали отовсюду почти одновременно. — Авада Кедавра! Снейп схватил Эльву за пальто и дёрнул на себя за долю секунды до того, как заклятие должно было попасть в неё. Прежде чем мир завертелся в аппарационной воронке, Эльва увидела, как зелёный луч, предназначавшийся ей, ударил Олсена прямо в грудь. * * * — Олсен! — закричала Эльва, будто это могло предотвратить его смерть, но они уже были посреди гостиной их маленького домика. — Надо вернуться, скорее! Они же убили его! Она попыталась вырваться, но руки Снейпа крепко держали её за плечи и заставляли оставаться на месте. — Ничего уже не сделать, — сказал он невнятно, потому что его лицо как раз трансформировалось, медленно приобретая знакомые очертания. — Мы даже не попытались помочь ему! — сознание отказывалось принимать свершившееся, и образ старика, охваченного зелёным сиянием, был таким же ясным, как и всё вокруг нее. Эльва по-прежнему пыталась освободиться из чужих рук. — Он же маггл! Он беззащитен перед ними! Это заклятие предназначалось мне, понимаешь? — Прекрати сейчас же! — Снейп неожиданно резко тряхнул её за плечи. Она притихла, глядя на него. — Ты не будешь винить себя в его смерти и, тем более, не будешь думать, что твоя смерть была бы предпочтительнее, Эльва. Не забывай, как ты важна. У Олсена не было шансов, так или иначе. Его уверенный голос частично привёл её в чувство. — Возможно, — ответила она тихо. — Но ведь всё закончится с моей смертью, не так ли? Это я тоже забыть не могу. — Не желаю об этом слышать больше никогда, — отрезал Снейп, отпуская её. — Я и свою жизнь кладу на алтарь, и если ты собираешься вот так сдаться, можешь сейчас же уйти отсюда на поиски быстрой смерти. Ненадолго же тебя хватило. — Я не сдаюсь! — отчаяние от неспособности объяснить ему свои чувства сводило Эльву с ума. — В том-то и дело! Ты тоже рискуешь ради меня! Ради того, чтобы сохранить мою жизнь. И теперь Бьорн Олсен отдал за меня свою… Скольких жизней я стою, ответь? Насколько проще было бы, если… Если бы я… — Самый простой путь не значит самый правильный, — сказал Снейп, теперь полностью похожий сам на себя. — Поверь, я кое-что знаю об этом. Невыносимая усталость внезапно охватила Эльву, и она рухнула в кресло, утопив лицо в ладонях. Нет, она не могла и представить, чем закончится этот день. Даже когда Оден Гиммед говорил о незнакомце в баре, она не до конца осознавала, какую серьёзную игру они затеяли. Их путешествия стали для неё едва ли не весельем, горько укоряла она себя. Возможностью выбраться из домашнего заточения. Интересным развлечением. Больше никогда, никогда она не позволит себе забыть, что они в бесконечной опасности, и все, кто оказывается рядом с ними, тоже. — Визит на север придётся отложить, — услышала она голос Снейпа и опустила руки, посмотрев на него устало. — Я буду сильно занят в ближайшее время. Впрочем, как и Тёмный Лорд, так что он не сможет опередить нас. Кроме того, смерть Олсена означает, что так просто Пожирателям не раздобыть ту информацию, которой уже обладаем мы с тобой. Эльва вздохнула, чувствуя, что больше не хочет думать об этом. Только сейчас она заметила, что Снейп не вернулся к подчёркнуто вежливому обращению, что всегда делал, когда исчезала необходимость играть роли племянницы и дяди. — Я, пожалуй, пойду отдыхать, — пробормотала она, вставая и направляясь к лестнице. Она не обернулась и потому не видела, как Снейп наклонился и поднял что-то с кресла, где она только что сидела. — Откуда это у тебя? — спросил он довольно резко. Эльва, повернувшись, увидела у него в руках ту самую колдографию, которую взяла с чердака дома Блэков. Она уже забыла о ней и о том, что та так и пролежала всё это время в заднем кармане её джинсов. По какой-то причине она почувствовала себя неловко перед Снейпом, словно влезла без спросу в некую часть его личной жизни. — Я нашла её на Гриммо. В тот самый день, когда ты похитил меня с площади и впервые перенёс сюда. — И зачем ты взяла её? — Не знаю, — честно ответила Эльва. — Мне захотелось сохранить её у себя. Снейп молча смотрел на листок бумаги в своих руках. — Это Лили Поттер? — спросила Эльва. — Лили Эванс, — тихо поправил он, и с замиранием сердца Эльва узнала в его голосе ту мягкость, которой часто удивлялась. — Оставь колдографию себе, если хочешь, — сказала она, отчего-то задетая своим открытием. — Может, я взяла её как раз для тебя. И, развернувшись, поспешила наверх, не желая, чтобы он снова остановил её. * * * За окном неистовствовала настоящая буря. Порывы ветра, достаточно сильные, чтобы вызывать дребезжание стёкол в рамах, казалось, имели настойчивое намерение снести к всемогущему Мерлину несчастный домик зельевара вместе с Эльвой внутри. Постоянный холод прочно поселился в её убежище, и она не успевала обновлять согревающие чары везде вокруг себя. Впрочем, навыки в трансфигурации позволили ей решить вопрос с тёплой одеждой и дополнительными одеялами. Ноябрьские ночи становились всё длиннее, наполненные беспокойством и ожиданием. Прошёл уже месяц со дня их разговора с Олсеном, и за это время Снейп появлялся всего несколько раз, принося еду и однажды — склянку с чьим-то светлым волосом для Оборотного зелья, запасы которого Эльва снова пополнила за эти недели. Снейп ни разу не упоминал о сроках, о том, сколько ещё нужно будет ждать, а Эльва ни разу не спрашивала. Она замечала, что он появлялся уставшим, чуть ли не измождённым, и его лицо было похоже на хмурую каменную маску. Оборотное зелье позволило Эльве дважды наведаться в Центральную Библиотеку в поисках информации о саамских землях, на которые им предстояло отправиться, и ей даже удалось изучить несколько карт той местности. Она перечитывала свои записи, сделанные в библиотеке, сидя у огня с кружкой горячего чая, когда услышала этот звук. Она могла бы легко не заметить его — громкий шум дождя и ветра на улице едва не скрыли глухой хлопок где-то за входной дверью. Но она заметила и несколько мгновений прислушивалась, оторвавшись от своего занятия, пытаясь понять, не показалось ли ей вовсе. Через минуту, однако, беспокойство одержало верх, и Эльва, поднявшись, осторожно направилась в ту сторону, крепко сжимая древко палочки у бедра. Она остановилась ещё раз у самой двери, прислонившись к ней и стараясь что-то расслышать, но там были лишь дождь и ветер. Тогда она решительно повернула замок и резко распахнула дверь, выставив палочку, готовая защищать себя. Сперва она не увидела ничего, кроме беспрестанно льющейся с тёмного неба воды, играющей бликами в желтоватом свете из окон. Но затем взгляд её привык к полутьме, и она разглядела некий чёрный силуэт, лежащий на ступенях крыльца и занимающий почти всё их пространство. Несмотря на то, что определить наверняка с её места было невозможно, она не сомневалась, что это человек, а нечто внутри неё уже знало, кто этот человек. Эльва сделала несколько шагов к лежащему, ступая под ледяные струи дождя и сотрясаясь всем телом то ли от холода, то ли от напряжения. Почти полностью, кроме ног и одной руки, его покрывала чёрная мантия, сейчас насквозь мокрая и блестящая. Эльва схватилась за край и осторожно стянула её. — Снейп, — выдохнула она еле слышно, и её руки бросились к изувеченному мужчине, но он выглядел так плохо, что она не могла понять, что ей делать. Ей казалось, что её колебания занимают целые часы, и паническое отчаяние уже подкрадывалось к ней из темноты мыслей. На деле же прошло не более пары секунд, прежде чем она шумно вздохнула, сбросив оцепенение, и принялась тщательно оглядывать Снейпа, стараясь отметить все самые страшные раны перед тем, как переместить его. Она была так сосредоточена, что не позволяла себе даже моргнуть лишний раз и делала это, лишь когда дождевая вода миновала преграду из её ресниц и затуманивала взор. Это не имело ничего общего с тем вечером, когда она помогла ему после магического удара в доме её настоящих родителей. Конечно, она испугалась тогда, испугалась, что ему так плохо, но сейчас… Сейчас Северус Снейп был не просто ранен, он выглядел абсолютно, бесповоротно, ужасающе мёртвым. И если бы не слабое сердцебиение, которое подтвердило специальное заклятие, она бы не поверила, что в нём ещё теплится жизнь. Осмотр не принёс облегчения: Эльва по-прежнему была не уверена, что не навредит ему своими действиями. Всё его тело было в синяках, рваных ранах и ссадинах, но не они тревожили её больше всего, а то, что было не видно глазу. Используя свой крайне скудный запас диагностических заклинаний, она смогла определить несколько переломов и внутренних кровотечений. Кроме этого, её часы снова горели огнём — он подвергался некоему длительному эффекту от темномагического заклятия, которое, вероятно, усугубляло ситуацию с каждой секундой. — Левикорпус, — произнесла она, не доверяя невербальной магии в своём нынешнем эмоциональном состоянии. Тело Снейпа медленно поднялось в воздух, оставшаяся часть тяжёлой мокрой мантии соскользнула с него и устремилась вниз, волочась за своим хозяином по деревянному полу. Наконец, Эльва расположила Снейпа на диване. Она высушила его одежду взмахом палочки и немедленно использовала несколько простых поддерживающих заклинаний: очищающее, кровоостанавливающее, заживляющее, согревающее — всё это, конечно, ненадолго помогало отсрочить реальную помощь, но не являлось действительно эффективным, поскольку весь этот арсенал она изучала ещё дома среди прочих предметов, и это была магия весьма низкого уровня. Затем она осторожно принялась освобождать от одежды повреждённые места его кожи, исцеляя каждый отдельно, что уже давало более ощутимые результаты. Тем не менее, он всё ещё был бескровно-белым, создавая пугающий контраст с тёмной комнатой вокруг себя. Его губы, также бледные, даже синеватые, были слегка приоткрыты, а на лице отсутствовала привычная гримаса хмурого недовольства, что придавало ему выражение странного умиротворения. Чуть ли не каждую минуту Эльва снова проверяла его сердечный ритм, потому что каждый раз ей казалось, что она больше не видит едва заметно пульсирующей вены на его шее, и её собственное сердце падало куда-то вниз. Она не знала, что произошло, или что происходит сейчас, и, вполне возможно, он был раскрыт, а Пожиратели во главе с Волдемортом уже отслеживают путь его последней аппарации, на которую у него непостижимым образом хватило сил. Но она не могла бежать. Во-первых, бежать было просто некуда, а во-вторых, он мог не пережить ещё одно перемещение или отсрочку помощи. Возможность оставить его здесь и спасаться самой Эльва, разумеется, даже не рассматривала. Отодвинув одну полу его разорванного пиджака, она заметила что-то, торчащее из внутреннего кармана. Потянув за уголок, она обнаружила ту самую колдографию, сложенную вдвое. Карточка была измята и пошла волнами, претерпев дождь и сушащие чары, а на одном из углов расползлось кровавое пятно. Неприступный, бесстрастный Северус Снейп, насмешкой оценивающий все проявления чувств, не просто оставил её, а положил в нагрудный карман, чтобы всегда иметь при себе. Эта мысль отчего-то заставила Эльву почувствовать себя несчастной. Только спустя несколько бессонных часов, когда она доберётся до своей кровати, вернётся мысленно к этому моменту и поймёт, что каким-то образом ей стало важно, что она сама, Эльва Райт, значит для него. Ей казалось, что она что-то значит. Даже казалось, что она имеет особенное значение. Но теперь было очевидно, что это не она, а та рыжеволосая гриффиндорка на старой колдографии. Так или иначе, в тот момент, сидя на коленях на полу перед его распростёртым телом, мисс Райт не позволила себе отвлекаться на эти мысли и просто положила свою находку на стол. Когда с основной массой видимых ран было покончено, а внутреннее кровотечение ослабло, требовалось предпринимать дальнейшие шаги. Эльва сокрушённо подумала о том, что при наличии целой лаборатории единственным имеющимся в наличии зельем было Оборотное, и в этот момент воспоминание осенило её, и она поспешила наверх, в свою спальню. Там, где-то в недрах чемодана, покоился пузырёк с настойкой бадьяна — тот самый, который она по рассеянности прихватила из запасов Снейпа в далёком январе. Не более пары минут ей потребовалось, чтобы разыскать его, разбросав вещи по всей спальне, и вернуться к Снейпу. Волшебная эссенция заживляла и восстанавливала намного лучше, чем её неумелые заклятия, но очень скоро последняя капля искрящейся жидкости покинула сосуд. Нечто на донышке зелёного флакончика привлекло внимание Эльвы, и она присмотрелась к нему внимательнее. Там, на толстом калёном стекле, изящная линия гравировки складывалась в чёткую букву «С», и через мгновение Эльва уже знала, где видела такую раньше. Разбитый флакон с ядом, убившим Аманту Агоно, который Эльва держала в руках в гостях у Констанции, был абсолютно идентичен этому. Но этот был среди личных запасов Снейпа, он сам так сказал ей. Значит, «С» — это Снейп? Северус Снейп приготовил яд, который выпила Аманта? У Эльвы не было душевных сил думать об этом сейчас. Определённо, Снейп должен будет ответить на несколько её вопросов, когда придёт в себя. Если он придёт в себя. Между тем, его лицо стало приобретать более здоровый оттенок, удары сердца участились, и пульсирующая вена стала хорошо заметна. Это успокоило Эльву настолько, насколько вообще было возможно в данной ситуации. Казалось, кризис миновал. Эльва вышла на улицу, где по-прежнему бушевала стихия. Где-то за домом небо уже начинало светлеть, и девушка бросила взгляд на часы, осознавая, что с того момента, как Снейп появился на её крыльце, прошло больше шести часов. Она собралась с силами и принялась шептать защитные заклинания, все, которые только могла вспомнить сейчас. Даже самые сложные, которые ещё толком не практиковала. К счастью, каждое из них ей удалось. Она не обманывалась надеждами, что они остановят Пожирателей, но эти барьеры сработают, как сигнальные чары — она будет знать, если кто-то проникнет внутрь, и, может, милостивый Мерлин, им хватит времени сбежать. * * * В привычной суматохе Косого переулка никто не обращал внимания на хрупкую фигуру девушки в тёмном плаще и глубоком капюшоне, спешащую куда-то по свежим лужам. Она остановилась у крохотной аптекарской лавки, бегло оглянувшись по сторонам, прежде чем юркнуть внутрь, взмахнув длинными светлыми локонами. — Могу я помочь чем-то юной ведьме? — осведомился добродушный пузатый волшебник за прилавком. — Да, мне нужны вот эти зелья, пожалуйста, — ответила посетительница, положив на столешницу исписанный клочок пергамента. — Та-а-к, посмотрим, — протянул продавец, — костерост, настойка бадьяна, животворящий эликсир, кровевосстанавливающее зелье… Он глянул на девушку поверх листочка. — Кажется, кому-то не повезло, а? — ухмыляясь, со знанием дела спросил он. Эльва улыбнулась. — Просто небольшое домашнее происшествие. — Ясно, ясно, — он неопределённо махнул рукой и принялся выставлять пузырьки на прилавок. Прошло около пяти минут, пока он добрался, наконец, до конца списка. — Вот, рябиновый отвар, укрепляющий раствор и зелье сопротивления магическим эффектам, — подвёл итог волшебник, добавляя ещё три флакона ко всем остальным. — Что ж, посмотрим… пятнадцать сиклей, двадцать два, трижды семь, эти по десять, в общем и целом получается один галлеон и семь сиклей, мисс. — Акцио, зелья, — внезапно произнесла девушка, оттопырив внушительный карман своего плаща, в котором с лёгким звоном скрылись все пузырьки. — Мисс, сперва оплатите покупку, — заволновался продавец. — Я всё верну, — прошептала она и аппарировала прямо из лавки. * * * Он очнулся от грохота, проникшего вдруг сквозь тьму, окружающую его. Он ещё не знал, кто он, и не знал, что за мир вокруг него, но осознал сам звук. Спустя какое-то время (он не осознавал, сколь долгое) грохот повторился, и кто-то внутри него понял, что это гром. Это понимание запустило целую цепочку воспоминаний, и роящиеся мысли наполнили голову, грозясь расколоть её на части. Он вспомнил себя, потеряв мгновения беспечного, счастливого неведения. Открыть глаза оказалось сложнее, чем думать. Пока он пытался, память услужливо воскрешала последние произошедшие события. Он вспомнил путешествия с девчонкой, как он всегда называл её про себя. Он вспомнил смерть старика-маггла, последовавшее вскоре после этого срочное собрание Пожирателей, бесконечное выслеживание магглорождённых и неугодных полукровок и больше кровавых расправ за месяц, чем за весь предыдущий год. Ах, да, наказание, — вспомнил затем Снейп, догадываясь теперь о причине своего состояния. Он упустил ту женщину, Герту Тэй, и она сумела скрыться где-то за пределами страны. Её ищут, конечно, но на беглецов подобного рода не хватает ресурсов даже у Тёмного Лорда, и, скорее всего, её не найдут, хотя бы пока. Эта мысль оставила приятное послевкусие. Разумеется, он не упускал её, а отпустил. Он не часто позволял себе подобные вольности, очень не часто. По сути, никогда. Но Герта Тэй оказалась цветочницей из магазина, где он бывал в детстве с мамой. Наверное, мама и миссис Тэй были подругами в те давние времена. По крайней мере, не единожды Эйлин Снейп приходила к Герте за помощью, когда муж в очередной раз избивал её. И спустя годы Снейп узнал женщину, постаревшую и поседевшую, в числе приговорённых магглорождённых. Их прошлое стало причиной номер один, по которой он изменил своим обычным правилам. Причиной номер два было то, что рейд был спешным и плохо организованным, и, чисто теоретически, некий Пожиратель мог бы упустить кого-либо в таких обстоятельствах, что давало ему шанс оправдаться перед Тёмным Лордом. Третья причина не была озвучена даже мысленно, но она покоилась во внутреннем кармане его пиджака. Может быть, в последнее время он слишком часто вспоминал, каким хотел бы стать когда-то ради одного человека. Избежать гнева Тёмного Лорда, конечно же, не удалось, но и то, что маг не распознал в происшествии намеренного умысла, можно было считать благословением богов. После неизвестно скольких часов пыток его вышвырнули за ограду Малфой-Мэнора, и вот тут начиналась самая туманная часть. Он знал, что попытался аппарировать. Он думал, что аппарировал домой, в Паучий Тупик. Но он не помнил ничего после этого. И, тем не менее, он определённо был жив. Разлепившиеся, наконец, веки казались огромными и полными свинца. Тем не менее, ему удалось сфокусировать взгляд на белёсом потолке, а затем на книжных полках, и в этом отрывочном изображении он узнал гостиную дома зельевара. Что он здесь делал? Он аппарировал сюда вместо Паучьего Тупика? Комната утопала в полумраке, освещаемая лишь беспокойным каминным пламенем и редкими вспышками молний. Гроза в конце ноября… Он не помнил, чтобы когда-нибудь осенние дожди длились так долго. Обычно они уступали если не снегу и морозу, то ровной пасмурной прохладе. Сделав усилие, Северус сдвинул голову так, чтобы осмотреться. Следовало понять, где его палочка, — он никогда не любил чувствовать себя беспомощным и зависимым. Впрочем, она оказалась на небольшом журнальном столике у дивана, вместе с его карманными часами и той самой колдографией. Также на столике выстроился целый ряд пузырьков, в нескольких из которых Снейп с первого взгляда признал колдомедицинские зелья. Он обратил внимание, что диван под ним был явно трансфигурирован, став более широким и длинным, больше походя теперь на кровать со спинкой сбоку. Сам Северус был, слава Мерлину, одет, хоть и частично. Оглядев с большим трудом некоторые открытые участки своего тела, он отметил, что его раны были уже довольно хорошо залечены, хотя любое движение и приносило резкую боль. Следовало отдать должное девчонке, если это она помогла ему. Едва он подумал о ней, как некий шорох привлёк его внимание, и лишь тогда он заметил, что одно из кресел, стоящее под углом к нему, не было пустым. Мисс Райт подтянула коленки к себе, укутываясь поглубже в плед и сонно вздохнув, а затем снова стала неподвижна, возвращаясь к своим грёзам. Она, очевидно, крепко спала, не выражая никакого недовольства раскатами грома. Её тёмные ресницы подрагивали немного в такт событиям сна, а каминное пламя освещало тонкую линию её профиля. Разум подсказывал, что девчонку следовало разбудить и потребовать ввести его в курс дела — он ведь даже не знал, сколько дней провалялся без сознания, — однако он передумал в последний момент. Должно быть, она порядком устала, ухаживая за ним. Северус решил подождать ещё немного. Рассматривая сейчас черты её лица, он подумал, что она совсем не похожа на Лили. И почему его воображение так часто и настойчиво рисовало эту параллель? Северус не знал. Она была всего лишь очередной девочкой, одной из сотен тех, что он учил. И, тем не менее, только она оказывала на него такой эффект. Он не заметил, что снова провалился в забытьё, и понял это, лишь когда опять проснулся. Чьи-то руки приподнимали его голову, и он попытался осознать реальность. —…нужно это выпить, давай, постарайся, — шептал голос. — Всего пару глотков. Он приоткрыл глаза и увидел Эльву, склонившуюся над ним. С удивлением он понял, что рассвет уже настал, и гроза, похоже, закончилась. Вероятно, он проспал не один час. — Который час? — спросил он зачем-то, сам испугавшись своего хриплого голоса, который звучал, как чужой. — Половина седьмого, — ответила она. — Не трать силы на разговоры, пей. — Что это? — он не очень успешно изобразил подозрительность во взгляде. — Костерост, укрепляющий раствор и зелье сопротивления магическим эффектам, — устало перечислила она. — Никакого яда сегодня, профессор. Пей. В этот раз он не стал сопротивляться, сделав несколько глотков и узнав вкус всех упомянутых зелий. — Теперь отдыхай. Через несколько часов выпьешь ещё. Она исчезла из поля зрения, и Северус услышал её отдаляющиеся лёгкие шаги. Он хотел возразить, что не желает больше отдыхать, но мир вокруг снова померк. * * * Снейп пришел в себя несколько дней назад. Он был ещё очень слаб, но уверенно шёл на поправку, и нервное напряжение отступило. Долгие часы Эльва боялась, что он не выкарабкается, или что ему станет хуже. Как только он смог, то рассказал ей о спасённой цветочнице и о гневе Тёмного Лорда. Она же рассказала, как он появился на крыльце без сознания. Учитывая, что он постоянно обитал теперь на диване в её гостиной, в первое время Эльва ощущала некий дискомфорт, но это быстро прошло. В один из вечеров она поделилась с ним записями, которые сделала в библиотеке. — Я также смогла изучить несколько карт местности, — добавила она, наливая кипяток в их чашки с чаем. — Сомневаюсь, что это было полезно, — Снейп принял чашку из её рук. — Не помню, чтобы Олсен упомянул какие-то ориентиры, которые могут быть на карте, кроме самого города. — И всё же, я предпочитаю подготовиться как можно лучше, особенно, когда есть время, — парировала она, устраиваясь на ковре перед камином. — Кстати, о времени. Мы отправимся в путь, когда ты поправишься? — Возможно. Хотя я подозреваю, что Тёмный Лорд захочет вызвать меня в скором будущем и посмотреть, как я справился с последствиями наказания. — Что ты скажешь ему? — Что в Паучьем тупике много припасённых зелий, которые оказались весьма кстати. Эльва кивнула, разглядывая попавшие в кружку чаинки. Разговоры о том, что Снейп вынужден вновь предстать перед тем, кто неделю назад замучал его практически до смерти, вызывали ощущение нереальности и неправильности, но она не хотела поднимать эту тему. Это война, мисс Райт, ответил бы он. Впрочем, он давно не называл её «мисс Райт». Он назвал её Эльвой однажды, после смерти Олсена, а потом, кажется, избегал обращаться к ней по имени. Справедливости ради следовало признать, что она сама делала то же самое. Профессор и сэр были уже пройденными ступенями, Снейп казалось слишком формальным, а Северус… Она не была уверена, что он не воспримет это как нечто неуважительное с её стороны. Так что, это была Эпоха Без Имён. — К слову, зелий действительно немало. Где ты взяла их? Ты не могла их сварить, так как я не приносил нужные ингредиенты, а при покупке тут набралось бы на внушительную сумму. — На один галлеон и семь сиклей, — вздохнула Эльва, отвернувшись от Снейпа и пододвинувшись поближе к камину. — Я нагло стащила их из аптекарской лавки. Снейп едва не поперхнулся чаем. — Ты украла зелья? — недоумённо переспросил он. — Где? В какой лавке? — В Косом переулке. — Ты была в Косом переулке? — в его голосе слышалось неверие вперемешку с возмущением. — Не то чтобы у меня был особенный выбор! — слегка обиделась Эльва. — Ты умирал, и я вряд ли обошлась бы одним пузырьком с настойкой бадьяна и молитвами великому Мерлину. Упоминание о флаконе с буквой «С» заставило её нахмуриться. Она уже несколько раз собиралась спросить его, но каждый раз передумывала. — Я была под Оборотным зельем, разумеется, — добавила она. — И я намерена вернуть деньги торговцу, как только смогу наведаться в банк. Если останусь жива. Снейп сверлил её укоряющим взглядом, видимо, сомневаясь, следует ли всё же отчитать её за вылазку в Косой переулок или нет. — Я хотела спросить, — пробормотала Эльва, доставая пустой флакон из кармана и поворачивая к Снейпу донышком, — что это за отметка? — Откуда он у тебя? — вопросом на вопрос ответил он. — Ты сам дал его мне в тот вечер, когда вернулся из дома Агоно. Я просто забыла его вернуть. Ты сказал, это твои личные запасы. Снейп усмехнулся. — Так и есть. Я всегда был амбициозен, видишь ли. Особенно в юности. Слизерин не просто так был моим факультетом — я обладал всеми присущими ему качествами. Имел определённый талант, неутолимые амбиции, известную степень самолюбия. Когда Тёмный Лорд принял меня и восхвалил мои успехи в зельеварении, я был очень горд собой, а когда он предложил мне варить зелья для него и для всех Пожирателей, я изобрёл заклинание, которое наносило букву «С» на любые поверхности, и стал «подписывать» таким образом сваренные мной зелья. Я мечтал о славе, о том, как мои зелья будут узнавать по всему миру благодаря этой подписи. Пара десятков таких флаконов сохранились у меня в Хогвартсе. — То есть, в те времена эти зелья попадали к Пожирателям? — Именно. А почему тебя это интересует? — Аманта Агоно убила себя ядом, заключённым как раз в такой сосуд, с буквой «С» на дне. Выходит, ты сварил яд для моей настоящей матери, хоть и не знал об этом. — Исключено, — сообщил Снейп. — К тому времени, как от меня стали требовать приготовление ядов, мои чувства относительно Тёмного Лорда порядком изменились, и я уже не пользовался этой подписью. У твоей мамы был просто флакон из-под моего зелья, Эльва. Она подняла взгляд, услышав, что он обратился к ней по имени, однако выражение его лица оставалось неизменным, и она притворилась, что не заметила. — И как много времени прошло, прежде чем твои чувства относительно Тёмного Лорда изменились? — спросила она зачем-то. — Достаточно, — ответил он резко. — К чему такие вопросы? Эльва пожала плечами. — Из любопытства. Тут не особенно есть чем заняться, тем более сейчас, пока мы ждём. Так… Ты присоединился к Пожирателям из-за того, что Лили Эванс отвергла тебя? Эльва пожалела о своём вопросе в ту же секунду, в которую задала его. Это было без сомнений уже слишком. Она любила порой испытывать границы его скрытности и терпения неуместными вопросами, но сейчас перешла грань. И он знал, что она поняла это сама. — Полагаю, я хочу отдохнуть, — произнёс он спокойно, и Эльва почти физически ощутила тяжесть его взгляда на себе. — В одиночестве. Смутившись из-за произошедшего, однако не желая показывать это ему, она молча встала с места, забрала пустые кружки, оставила их на кухне и поднялась в спальню. Она рискнула снова выйти в гостиную только глубокой ночью, надеясь, что Снейп действительно уснул. Зачаровав ступеньки так, чтобы ни один скрип не нарушил тишины, она осторожно спустилась вниз. Камин слабо освещал комнату, и с удивлением Эльва увидела, что диван был пуст. Она не слышала, чтобы Снейп поднимался в ванную, а на кухне было темно. Она сделала ещё пару беззвучных шагов и заметила, наконец, его фигуру у кухонного окна. Что он делал там один, в темноте? Впрочем, лунный свет довольно хорошо освещал его лицо, блестящие чёрные пряди его волос, измятую рубашку, расстёгнутую на треть, и под серебристыми лучами он казался ещё бледнее обычного. Он держал что-то в руке. Колдография Лили, догадалась Эльва по очертаниям. Снейп молча смотрел на неё, похоже, уже какое-то время. Когда Эльва только увидела его, она не намеревалась скрывать своё присутствие. Она собиралась подойти и, возможно, извиниться за свой неудачный вопрос. Но теперь она лишь скользнула в тень, прислоняясь спиной к стене рядом с дверным проёмом на кухню. Мерлин, она чувствовала себя так глупо! Почему она передумала говорить с ним? Но она не хотела, чтобы он знал, что она видела его в такие моменты. Северус Снейп производил впечатление человека, практически лишённого эмоциональных слабостей, тем более связанных с женским вниманием, и это его исключение казалось ей невероятно кричащим, бросающимся в глаза. Кроме того, она чувствовала необъяснимое недовольство по этому поводу. Она уже жалела, что вообще взяла тогда эту дурацкую колдографию. Эльва прикрыла глаза на секунду, возвращаясь к реальности и собираясь с духом, чтобы незаметно проделать весь путь обратно наверх. — Ты так и будешь стоять там до утра? — громко спросил Снейп, заставив её подпрыгнуть на месте. С глупой полуулыбкой она вышла из-за своего укрытия и прошла на кухню. — Я не шпионила, — сообщила она ему, наливая тыквенный сок в стакан. — Просто думала, что ты давно спишь. — Я не мог уснуть, — зачем-то объяснил он. — Я тоже, — ответила на это Эльва. Поколебавшись, она подошла к окну и остановилась рядом с ним. Рыжеволосая девушка в его руке смеялась, кружась вокруг высокого юноши. Она была беззаботна и счастлива. — Красивая, — сказала тихо Эльва, не зная сама, зачем опять касалась этой темы. Снейп промолчал. Но, по крайней мере, он не убрал колдографию и не ушёл, и это было чем-то новым. Ведь таким образом он признавал сам факт всей этой ситуации, признавал, что это имело для него какое-то особенное значение. — Лили не имела отношения к тому, что я вступил в ряды Пожирателей, — произнёс он затем. — Не напрямую. Она больше всех остальных просила меня отказаться от Тёмных Искусств. Эльва не могла решить, какой из множества вертящихся на языке вопросов задать, однако в итоге решила не спрашивать ничего, ценя редкий момент его откровенности и надеясь, что он скажет что-то ещё. — Я не слушал её, потому что был амбициозен, как я уже говорил, и мне казалось, что простая спокойная жизнь, к которой так стремилась она, будет лишь пустой растратой моих талантов. Я делал осознанный выбор, погружаясь всё глубже в бездну тёмной магии. Это не она отвергла меня, это я оттолкнул её своими действиями, — его лицо вдруг исказилось гримасой презрения. — А Поттер просто оказался рядом. — Не надо. Ты ведь не ненавидишь его на самом деле за то, что он просто оказался рядом, — сказала Эльва осторожно. Снейп поднял брови. — Не думаю, что тебе известно хоть что-то обо мне и о нём, и том… — Ты слишком умён, Северус Снейп, — перебила его она, отчасти наслаждаясь эффектом, который произвела, назвав его полным именем, — чтобы не знать того, что поняла даже я. Ты не ненавидишь ни Гарри, ни его отца. Ты ненавидишь себя за тот выбор, ты винишь себя за тот выбор, а Гарри лишь напоминает тебе об этом. И поэтому ты злишься на него. Она ждала, что он ответит что-то резкое, уйдёт, может, даже откажется оставаться на ночь, но он продолжил молча смотреть на движущееся изображение в его руке. — Пожалуй, ты права. Я ненавижу его не за это, — согласился он через несколько мгновений. — Я ненавижу его за то, что я никогда не смог бы сделать её такой счастливой, как сделал он. Эльва не была уверена, может ли ответить на это что-то подходящее, и осторожно положила ладонь на его плечо, желая выразить поддержку. Ненормальный жар его кожи чувствовался даже сквозь ткань рубашки. — Тебе следует лечь обратно, — пробормотала она. — И выпить ещё зелий. У тебя очень сильный жар. Без возражений Северус прошёл обратно к дивану, опускаясь на него и принимая несколько флаконов из рук Эльвы. Выпив то, что полагалось, он лёг и уснул уже через несколько минут, а Эльва ещё долго размышляла о том, была ли в его сегодняшних признаниях доля истинного доверия, или это болезнь и зелья так затуманили его разум. * * * Она снова была одна. Как и предсказывал Северус, Волдеморт в скором времени вызвал его к себе, и с тех пор прошло уже четыре дня. Она говорила себе, что волноваться не о чем, что если кто-то и может справиться с этим практически без ущерба, так это Северус Снейп, но она всё равно приготовила из имеющихся ингредиентов такое количество исцеляющих зелий, какое только было возможно. Мир за окном был укутан снежной пеленой, делая одиночество Эльвы особенно ощутимым. В последнее время она подолгу засиживалась у окна в гостиной, на одном из низких широких подоконников, будто специально сделанных, чтобы на них сидеть. В эти дни без Северуса она даже не убирала нагромождение пледов оттуда — всё равно ей особенно нечего было больше делать, только варить зелья и смотреть в это чёртово окно. Это было довольно глупо, учитывая, что он аппарировал обычно сразу в гостиную. Но смотреть в окно, когда ты кого-то ждёшь, казалось вполне соответствующим атмосфере. Конечно, она много думала о нём и о Лили. Если не принимать во внимание собственные сбивающие с толку эмоции, подозрительно напоминающие ревность, то их история была достаточно трагична. Ревность, разумеется, здесь была бы совершенно необоснованна и неуместна, да и какое она, Эльва, вообще имела отношение к их истории? В конечном итоге она решила, что одиночество просто играет опасные шутки с её сознанием, и перестала обращать внимание на раздражающее чувство, возникающее каждый раз, когда она вспоминала взгляд Северуса, обращённый на колдографию. За те несколько недель, что он прожил здесь, в её убежище, она, похоже, привыкла к его угрюмой компании. Особенно, если учесть, что он не всегда был так уж угрюм. Его нельзя было назвать разговорчивым, это правда, но если обратить чуть больше внимания, то становилось ясно, что он просто предпочитал делать большую часть умозаключений про себя, говоря вслух лишь конечный результат. Эльва задалась вопросом, было ли это качество одной из причин его успешного многолетнего шпионажа, или его многолетний шпионаж был причиной появления такой черты в поведении. Так или иначе, незаметно для себя Эльва неожиданно перестала чувствовать в нём какую-либо угрозу, наслаждаясь компанией в целом и его в частности, с тайным удовольствием поддразнивая его периодически вопросами, за которые в Хогвартсе непременно получила бы взыскание до конца жизни. Он всегда раздражался от этого и почти никогда не отвечал на них, по крайней мере, правдиво, но Эльва знала, что их беседы для него были таким же развлечением, как и для неё, что бы он ни говорил об этом. Он вообще всегда предпочитал делать вид, что своё окружение находит утомительным и раздражающим, кто бы это ни был. Возможно, изначально таким образом он старался избегать привязанностей или боялся разочароваться в своих ожиданиях, но Эльва подозревала, что теперь, по сути, это была лишь поведенческая привычка, давно исчерпавшая всю свою мотивацию и ничего не значившая на самом деле. Она даже порой находила это качество весьма забавным, потому что если с декорациями вроде мрачных стен замка и чёрной мантии это смотрелось впечатляюще, то по утрам на кухне в процессе поглощения омлета — не очень. Тем более, что этот омлет он делал сам. Он действительно, едва окончательно оправился, полностью взял на себя обязанности по приготовлению завтрака, вставая всегда чуть раньше Эльвы. Однажды она подшутила над ним по этому поводу, и он раздражённо ответил, что не может каждое утро терпеть её оставляющую желать лучшего стряпню. Эльва постаралась скрыть снисходительную улыбку, потому что её омлет был ничуть не хуже его, и они оба это знали. Следовало признать, что за это время Снейп в глазах Эльвы обрёл простые человеческие качества, и она больше не могла смотреть на него так, как прежде, отчего ждать его возвращения в этот раз было не в пример тяжелее. Она всегда волновалась за него, в той или иной степени, и вероятность его смерти всегда страшила её, однако в непосредственной связи с ней самой, с её будущим. Теперь же к этому волнению примешивались совсем незнакомые эмоции, не имеющие отношения к её собственному благополучию. Минуло ещё двое суток, прежде чем он, наконец, появился. По центру гостиной, с двумя бумажными пакетами, полными продуктов, как и всегда прежде. Эльва с неудовольствием поймала себя на мысли, что ей не хотелось возвращаться к прежнему укладу его кратких периодических визитов, что она бы предпочла снова видеть его каждое утро на кухне в мятой рубашке. Но он был жив и, по-видимому, в полном порядке, и она была рада этому. — Мы отправимся сразу после Рождества, — сообщил он, разместив продукты по местам. — Нам понадобится Оборотное зелье и тёплая одежда. Эльва кивнула. — Что сказал Тёмный Лорд? — Он был доволен, что я уже оправился, и посчитал, что я усвоил свой урок. — Разумеется, — мрачно пробормотала Эльва. Снейп оставил это без внимания. — Рождество уже через пять дней, — она посмотрела на него заговорщически. — Я могу рассчитывать на праздничный ужин? — Прекрасно, что в такое время тебя волнует праздничный ужин, Эльва, но думаю, сейчас тебе следует заботиться о другом. Эльва пожала плечами. — То, как мы проведём Рождество, не отразится на успехе нашего мероприятия, а между тем это, возможно, последнее Рождество в моей жизни. Я бы хотела, чтобы оно хоть немного было похоже на праздник. — Если ты будешь пользоваться своим умом почаще, оно не окажется последним, — парировал Снейп, однако было видно, что он заколебался. — Да брось, ты всё равно должен будешь доставить мне продукты, что с того, что ты задержишься на ужин? Ты жил здесь почти месяц! — Это было вынужденно, — с укором посмотрел он на неё. Эльва закатила глаза, обиженно фыркнув. — Ладно, я поняла. Видимо, у тебя есть другие планы на этот вечер. Мог бы сразу так и сказать. — У меня нет других планов! — начал раздражаться Снейп, а затем устало вздохнул, прикрыв глаза. — Хорошо, если тебе так не терпится устроить этот фарс, то так и быть. — Это не фарс. Это Рождество. — Это ужин, Эльва. Поглощение пищи. То, что ты придашь этому большее значение и приурочишь к некоей дате, не изменит сути. Никогда не понимал этой одержимости праздниками. — Да просто дело не в ужине, Северус, — тихо ответила она, стараясь не показать, что обращаться к нему по имени было для неё ещё крайне непривычно. — Дело в том, чтобы провести пару часов в приятной компании, забыв ненадолго о заботах. Праздник — лишь повод найти это время в каждодневной суете. Я не хочу оставаться одна хотя бы в этот вечер, только и всего. Мне кажется, это не так уж много и не так уж удивительно. Какое-то время он смотрел на неё молча. — Никакой ёлки, — сказал, наконец, он, и Эльва не смогла сдержать улыбку. * * * Эльва отступила на пару шагов назад, любуясь творением своих рук. Трансфигурация растения в лимонное дерево была в учебной программе за четвёртый курс, и она почему-то запомнила заклинание с тех пор. Она создала его из единственного в доме горшка с цветком, который бывший хозяин по неизвестной причине не забрал с собой. Может, просто забыл. Так или иначе, в гостиной теперь красовалось раскидистое дерево ростом выше Эльвы, украшенное серебристыми звёздочками. Одна такая валялась где-то на полках и, похоже, была когда-то от чего-то отломана, но Эльве она показалась вполне подходящей, и, создав несколько десятков копий, она развесила их на ветках. Она не знала, когда Северус появится, но день шёл на убыль, и она уже ждала его, подготовив всё, что могла. С определённым трудом ей удалось зажарить курицу, и одно это можно было считать победой. Она увеличила журнальный столик в гостиной до размеров обеденного и разместила на нём блюда и несколько свечей. Перекопав свой чемодан, она остановила выбор на том же платье, в котором была на рождественском вечере у Слизнорта в прошлом году. Оно оказалось единственным действительно праздничным среди её гардероба. К тому моменту, когда Снейп очутился в гостиной, Эльва уже два часа убивала скуку, сидя на подоконнике и помахивая палочкой, заставляя вереницу серебряных звёздочек летать и кружиться по комнате, выписывая немыслимые формы. — Я же сказал, никакой ёлки! — «поприветствовал» он её. — Это лимонное дерево, — заявила Эльва, даже не пытаясь скрыть самодовольную ухмылку. — Следовало ожидать, — пробурчал Северус, выставляя кое-какие продукты на кухне. — Ты поздно, — отметила она, соскочив с подоконника и пройдя к столу. — В отличие от тебя, у меня есть и другие дела, кроме того, чтобы… — он осёкся, выйдя из кухни и, видимо, только сейчас обратив на неё внимание. Он явно удивился её внешнему виду, но затем тут же отвёл взгляд, —…кроме того, чтобы поужинать. — Не сомневаюсь, — заверила Эльва, скрывая смущение, вызванное такой реакцией на своё праздничное одеяние. Теперь она уже думала, что это было чересчур для их вечера. Они поели практически молча, с трудом преодолевая странную неловкость, и Эльва была готова к тому, что Северус с минуты на минуту заявит, что ему уже пора. — Спасибо, что согласился на всё это, — сказала она, тем не менее, зная, что он вообще задержался здесь только из-за неё. Он отставил пустую тарелку в сторону и кивнул. — Не стоит благодарности. Я и сам был… рад. Эльва заставила себя улыбнуться. — Не старайся так, — произнесла она с напускной лёгкостью. — У меня тут не очень-то весело, я понимаю. — Эльва, я плохо справляюсь с такими задачами. Я знаю, что из меня не лучший компаньон и что тебе не так просто сейчас, в вынужденной изоляции. Но я не заменю тебе твоих друзей. Я просто не смогу. — Не помню, чтобы я о таком просила, — возразила она спокойно. — Мне отлично известно наше положение, и я не жалуюсь. И мне вполне хватает твоей компании. Он помолчал. — Ты хорошо выглядишь сегодня, — сказал он неуклюже, и Эльва едва не рассмеялась. — Комплимент из твоих уст, Северус, звучит ещё более нелепо, тем утверждение, что ты рад отметить Рождество, — ответила она, улыбаясь теперь искренне. — Буду иметь в виду, — пробормотал он. — Мне, знаешь ли, не приходилось раньше подбирать слова для таких случаев. На празднованиях, где я бывал, обычно было достаточно людей, чтобы я мог позволить себе вообще не разговаривать. — И на каких же празднованиях ты бывал? Если не брать в расчёт Хогвартс. — Как этично с твоей стороны намекать на то, что у меня нет личной жизни, пока я стараюсь скрасить твой одинокий вечер. Я порой посещал обеды у моих родителей, например. Эльва вдруг осознала, что она почему-то ни разу не задумывалась о том, живы ли его родители и где они сейчас. — Интересно. И что, там ты мог позволить себе вообще не разговаривать? — По возможности, да. Ничего, что бы выходило за пределы светского общения, так или иначе. — Это странно, — протянула Эльва. — А как же домашний уют и всё такое? — Не у всех была такая семья, как у тебя, — покачал он головой. — В моей проявление чувств не приветствовалось. — А где сейчас твои родители? — спросила осторожно Эльва. — Давно мертвы, — ответил он без промедления. — Моя мать умерла первого мая одиннадцать лет назад. Отец позже. Лет семь-восемь назад. — Хм, — задумчиво произнесла она. — Что? — Ничего, просто ты помнишь точную дату смерти мамы спустя столько времени, но не помнишь точно год, когда умер твой отец. — У нас с ним не было близких отношений. — Почему? — Это всё больше напоминает допрос, Эльва, — заметил он слегка раздражённо. — Есть какая-то конкретная причина для твоей заинтересованности в моих родителях? — Нет, просто стараюсь поддержать беседу. И мне любопытно, — она улыбнулась. Снейп вздохнул. — Мой отец был не очень хорошим человеком. Он плохо обращался с моей матерью, поэтому я никогда не испытывал к нему особенных чувств, и давай уже сменим тему. — Как скажешь, — пожала она плечами. — Думаешь, мы найдём кольцо на севере? — Думаю, мы найдём там что-то. Прадед Гиммеда был, вероятно, волшебником, и потому он сумел проникнуть в хранилище. — Да, я тоже так подумала. Не слышал, как дела у Гарри? — Он жив, — сказал Снейп, помрачнев. — Но не уверен, что их дела так уж хороши. Неудивительно, впрочем, учитывая таланты Поттера-младшего. — Тебе следует больше верить в него, — с укором сказала Эльва. — Я думаю, он справится со своей задачей. — Если он справится, я лично выпью бутылку огневиски за его здоровье. Внезапно Эльву посетила идея, и она подскочила, заставляя Снейпа удивлённо уставиться на неё. — Сейчас, — сказала она неопределённо и устремилась на кухню. Через полминуты возни она появилась в проёме, помахивая перед собой бутылкой тёмно-янтарной жидкости. — Ты, должно быть, шутишь, — произнёс Снейп. — Вовсе нет. — Ты решила меня напоить? Откуда это у тебя? — Нашла в одном из кухонных ящиков ещё давно. — Как твоему профессору, мне следовало бы запретить тебе. — Значит, нам повезло, что ты больше не мой профессор, — напомнила Эльва, разливая огневиски по бокалам. И как она сразу не вспомнила об этой находке? — Кроме того, как-то однажды ты и сам мне налил немного. Он больше не протестовал и выпил свою порцию в один приём. Эльва сделала пару глотков, преодолевая жгущее ощущение в горле. — Что творится сейчас в Хогвартсе? — спросила она, снова наполняя бокалы. — Ничего хорошего. — Как Астория? Пэнси, Драко и все остальные? Снейп махнул рукой. — За них в частности переживать не стоит. Слизеринцы на особом положении, и для них всё более-менее терпимо. Эльва кивнула. — А… Джинни, Невилл? Энтони? — Думаешь, я знаю всех студентов по именам наперечёт? — нахмурившись, отозвался он. Эльва была готова поспорить, что упоминание об Энтони раздражало его. — Гриффиндору приходится сложнее всего. Не то чтобы там было больше полукровок, просто у них не хватает мозгов, чтобы придержать языки, когда нужно. Но серьёзно ещё никто не пострадал. — Хорошо, — кивнула она задумчиво. — Я скучаю по школе. — Теперь она другая. — Я знаю, знаю, просто я, наверное, привыкла за эти годы засыпать под звёздным небом в нашей спальне, под сопение других девочек. Это успокаивало, знаешь, создавало ощущение защищённости. Замок всегда казался таким безопасным. Мне не хватает этого теперь. Северус ненадолго задержал на ней взгляд, а затем встал, вынул палочку и сделал пару лёгких взмахов. Эльва не сдержала возглас удивления, когда потолок в комнате метр за метром окрасился в глубокий сине-чёрный цвет, а затем на нём зажглись десятки звёзд. — Ты умеешь это делать? — воскликнула она, тоже вставая. — Я декан факультета, как тебе должно быть известно. Мы каждый год обновляем эти чары в спальнях своих студентов. — Ты директор, вообще-то, — поправила она тихо. — Не по праву. И я никогда не хотел им стать. Эльва прошла к камину, устраиваясь на пушистом ковре и облокачиваясь на диван так, чтобы было удобно смотреть наверх. Северус вскоре опустился рядом с ней, чем порядком удивил её. Он поставил перед ней её стакан. — Слушай, тебе не сложно будет зачаровать так же и спальню? — спросила она. Он покачал головой. — Я могу научить тебя, если хочешь. — А разве это не тайна? Ну, особенная магия замка или что-то вроде того. — Не думаю, что ты решишь продать это заклинание ради пары сотен галлеонов или станешь рассказывать о нём на каждом шагу. — Нет, конечно же, нет, — засмеялась Эльва, а затем прищурилась, изображая подозрительный взгляд. — Но всё же, чего это ты вдруг такой сговорчивый? Снейп помедлил с ответом. — Я пропустил твой день рождения, так ведь? Думаю, это может считаться за подарок. Эльва открыла рот от удивления. Он знал, когда её день рождения? То есть, конечно, Дамблдор наверняка упоминал, но… он запомнил? Да ещё и пытался сделать подарок? — Разумеется! — поспешила заверить она. — Я не ожидала ничего подобного. Я даже не знала, что ты помнишь. — У меня хорошая память. Достань свою палочку. Эльва послушалась. — Запоминай, — сказал он, выполняя ряд сложных движений кистью. Эльва потренировалась несколько раз, стараясь в точности повторить его действия. — Хорошо, — кивнул он через несколько минут. — Каелум Рефлектаро! Финита. Последнее он сказал, превращая потолок обратно в обычный потолок. — Попробуй, — предложил он затем. — Каелум Рефлектаро! — произнесла Эльва, ведя палочку в нужных направлениях. Через мгновение звёзды снова засияли сверху, и Эльва едва не захлопала в ладоши, обрадованная своим новым умением. Обуреваемая этим чувством, она повернулась к Северусу и обняла его. — Спасибо, — сказала она, отстраняясь от него немного смущённо. — Мне очень понравился этот подарок. Он лишь кивнул в ответ. Эльва заволновалась, что он тоже будет ощущать дискомфорт из-за её неожиданного объятия, но он даже не отвёл глаза, и её сердце забилось чаще, когда она узнала в них тот, особенный взгляд. Впрочем, не прошло и пары мгновений, как она вспомнила, о ком он на самом деле, вероятно, думает сейчас. — Я — не она, Северус, — сказала Эльва резко, вставая. — Думаю, нам следует поспать перед завтрашним днём. — Да, следует, — ответил он, не пытаясь прокомментировать её предыдущую фразу, отчего противное тянущее ощущение где-то внутри стало ещё ужаснее. Инстинктивно она сложила руки на груди. Он тоже встал, бросив взгляд на стол. — Я всё уберу сама, — сказала она. — Спасибо, что согласился прийти. Спокойной ночи. Ей показалось, что он хотел что-то спросить, но затем отвернулся и, пробормотав «Спокойной ночи, Эльва», аппарировал.