Учитель музыки

Финдарато оступился и с трудом удержался от проявления чувств, а точнее — от грубого ругательства. Место, куда его занесло, ему совсем не нравилось. Молодой эльда с тоской огляделся — и угораздило же его «сэкономить» на наземном транспорте! Финроду казалось, что он точно помнит, как ехал от метро, и направился он в ту сторону, памятуя, что несколько остановок — это не так уж много, но путь неожиданно привел его вовсе не к подземке, а в какой-то незнакомый район, где было грязно и темно. Фонари почти не горели, а под ногами что-то похрустывало — то ли мелкие камешки, то ли битое стекло, не разберешь. Убраться отсюда — и побыстрее — очень хотелось, но темнота окончательно сгустилась, а еще Финрод не видел ни одной остановки: улочки были мелкими и какими-то кривыми, зато дворы — огромными. Хотелось бы сказать, что тихими, но нет — Финдарато слышал, что, несмотря на позднее время, жизнь здесь протекает довольно активно и бурно. Откуда-то доносился рев мотора и громкий смех, еще где-то пели и звенели стеклом. Пьяный женский голос что-то упоенно-матерно восклицал. Финдарато перехватил футляр со скрипкой поудобнее и стал ступать еще медленнее. В голове мелькнула отчаянная мысль — вернуться! Но здравый смысл подсказывал, что даже если удастся найти дорогу обратно, то транспорт к тому времени точно ходить перестанет, а если уж совсем не повезет — еще и метро закроется. Асфальт здесь был разбитым, старым. Тусклый желтоватый отблеск фонаря виднелся далеко впереди, и эльда прищурился, глядя под ноги. Ступать приходилось осторожно, поскольку понять, что под ногами — тень, лужа или яма, — было нельзя. Огибая темное пятно, Финрод скорее почувствовал, чем услышал знакомый звук, и все-таки выругался. Пока обходил что-то непонятное, умудрился вляпаться в лужу... В этот момент Финдарато перестал беречь ботинки и брюки, и пошел смелее, притормаживая только тогда, когда действительно опасался, что упадет на неровном асфальте, к тому же фонарь все приближался, и дорога становилась светлей, но вместе с этим угасала надежда — за фонарем улица тянулась дальше, мрачная и унылая. Финрод остановился в рассеянном круге желтоватого света и растерянно огляделся, уже почти примирившись с мыслью, что сначала его ожидает долгий и неприятный путь назад, к точке, из которой вышел, а потом еще попытки разыскать метро — любое, лишь бы попасть в вожделенную сухую и теплую подземку. На улице не было холодно, но вечерняя влажность и прохладный, уже по-настоящему осенний ветер заставляли ежиться в тонком пальто. Финдарато тоскливо посмотрел назад, потом так же тоскливо — вперед, и принял решение. Где-то невдалеке, казалось, раздается шум. Эльда прикинул — не больше квартала. Оставалась еще надежда, что там более оживленная улица. Ну, а если нет... А если нет, тогда ничего не поделаешь, придется повернуть обратно. Некоторая определенность немного взбодрила, и Финрод уже немного бодрее отправился на звук. Вот только после света в сумерках под ногами уже ничего было не разобрать. Однако принятое решение подталкивало и на более решительные действия. Молодой эльда со вздохом вытащил из кармана пальто мобильник и посветил вниз. Конечно, это было откровенно плохой идеей, но мысль о том, что скоро все мучения, возможно, окончатся, придала сил. Вот только грустно было осознавать, что все эти мучения абсолютно напрасны. Еще несколько часов назад молодой эльда ехал в отдаленный район Тириона, стараясь не растерять по пути вдохновения и приветливости, которые всегда были ему присущи. Однако сейчас, когда для всей страны настали нелегкие времена, сохранять оптимизм и веру в будущее было нелегко. Арафинвэ — еще вчера уважаемый и почетный партийный деятель — после перестройки оказался в опале. Грязный скандал, в котором мелькало и его имя, прогремел на весь Аман, и многие вчерашние друзья шарахались от него, как от искаженного. Финрод отлично помнил ночь, когда пьяный и заплаканный отец кричал, что вернет себе честь и уважение, но с тех пор минуло несколько месяцев... Арафинвэ и впрямь делал все возможное и невозможное, чтобы обелить себя и семью, и старший сын поддерживал его, как мог, но ведь жить-то надо здесь и сейчас, однако... Однако было не на что. Все сбережения в ценных бумагах обесценились в один день. Финдарато видел, как день за днем сдает мать — всю жизнь прожившая за отцом, как за каменной стеной, Эарвен устроилась гувернанткой и ежедневно моталась на электричке в соседний город. Ее собственные младшие дети оказались на попечении Артаресто, а Артафиндэ, студент последнего курса, отправился на заработки. Но когда он сдавал вступительные экзамены в консерваторию, ему и в страшном сне не могло присниться, что легкое облачко, омрачившее небо над светлым Аманом, так стремительно превратится в грозовую тучу, которая, конечно, не замедлила обрушиться на некогда цветущий Тирион. Финдарато никогда не вникал в политические дрязги, только отдаленно слышал, но социальное напряжение и раскол Тириона тоже обошли Финрода стороной — он сам и немногочисленные его друзья жили музыкой, посвящали себя искусству и делам мирным. Финдарато помнил тот страшный день, когда сначала по всем каналам почти без остановки крутили запись предвыборных дебатов, на которых генсек правящей партии в прямом эфире едва не лишил жизни главу оппозиции... А потом во всем Тирионе погас свет. Телевизоры отключились, и не многие нолдор рисковали выйти за порог своих квартир. А на следующий день большинство каналов широкого вещания были отключены, а по двум проправительсвенным шла только опера «Айнулиндалэ». И уже много позже, когда ставший президентом безо всяких выборов Феанаро вещал со всех экранов о необходимости быть сплоченнее и сильнее, по улицам бушевала волна беспорядков, а резкая девальвация привела к тому, что в магазинах не было даже хлеба... Лишь тогда Финрод вдруг внезапно понял, что в этом, новом и непонятном мире, его ремесло — его любовь и вдохновение! — никому не нужны. Но тогда семья еще держалась. А вот когда по Тириону прокатилась волна скандалов; когда Арафинвэ указали на родство с проигравшим Нолофинвэ... Вот тогда стало по-настоящему страшно. Финдарато порывался бросить учебу и устроиться хоть куда-нибудь, но Арафинвэ, чуть пришедший в себя, запретил. У Финрода оставалось не так уж много времени после учебы, но он начал давать уроки музыки за деньги, на которые раньше бы и не взглянул. Однако теперь это уже не казалось... Финдарато вздрогнул и вынырнул из невеселых мыслей. Впереди явственно раздавались чьи-то шаги. Если в начале пути молодой нолдо был бы рад встретить кого-то из прохожих, чтобы спросить дорогу, то теперь он мнение переменил. Отчего-то встречаться с теми, кто обитал в этом районе, не хотелось. Особенно почти ночью. Эльда панически огляделся, ища пути отступления, но выбор был небольшой — либо вперед, либо на проезжую часть. По улице давным-давно никто не проезжал, но освещалась она получше, поэтому искать там спасения не стоило. Еще по левую руку была арка, но в ней даже в вечернем свете виднелась решетка. Финдарато подавил встревоженный вздох и метнулся к решетке, надеясь, что в сумерках ночные прохожие его не заметят. Экран телефона он, естественно, погасил, и оказавшись в темноте, вжался в прохладные прутья спиной. По улице шагали двое. Оба они были высокими и крепкими, а движения их были смелыми — эти парни явно не опасались здесь ничего. Шли они довольно неспешно, и когда они поравнялись с аркой, Финрод начал неслышно сдвигаться в сторону, чтобы разминуться с ними побыстрее. - ...полтора ляма отстегнул, - раздался насмешливый голос одного из местных. - Он бы и больше отстегнул, - недовольно отозвался второй. - Да ты головой думать не приучен, все больше головкой. Финдарато скользнул еще левее и уже собирался было облегченно выдохнуть, поскольку теперь эти двое были к нему спиной, но вдруг что-то, на что он опирался, сдвинулось и — что было гораздо хуже — заскрипело! В ушах зашумело, Финрод схватился свободной левой рукой за один из прутьев, и только спустя несколько мгновений сообразил, что в огромной решетке, намертво запертой посередине, вероятно, имеется маленькая дверь. Ее-то он и сдвинул с таким скрежетом плечом... Эльдар остановились. Тот, что был пониже и, насколько разобрал Финадарто, потемнее волосами, развернулся вполоборота и негромко произнес: - А это еще что? - Да валараукар его знает, - лениво отозвался второй. - Мало ли тут кто шляется? Может, кошки... - Угу, конечно, кошки, - фыркнул второй. - Я бы проверил. А то не хочется проснуться с пулей в затылке. Финрод невольно запаниковал и скосил взгляд. Створка двери распахнулась достаточно, чтобы в нее можно было проскользнуть... Медлить он не стал, перешагнул через нижнюю горизонтальную полосу металла и, стараясь ступать неслышно, затаился в темноте, прижимая футляр со скрипкой к груди. То ли слышно в гулкой подворотне было хуже, то ли двое незнакомцев понизили голоса, но разговора разобрать уже не удавалось, зато чуть позже по улице вновь зазвучали шаги — такие же неспешные и ленивые. Враги удалялись. Финдарато наконец-то выдохнул и распрямил судорожно сжатые руки. Теперь следовало немного переждать, а потом нужно будет выбираться — и желательно отправиться в противоположную сторону. Шаги удалились на достаточное расстояние, и Финдарато уже совсем собрался было выглянуть на улицу, когда в глубине арки что-то вдруг зашуршало. Сердце, еще недавно колотившееся, как после стометровки, замерло и ухнуло вниз. Финрод боковым зрением увидел, как кто-то — или что-то — медленно поднимается из темноты, обретая плотность и зримые черты. В отказывающем от ужаса разуме мелькнула неясная мысль о том, что неизвестно, что хуже — если оно живое или если оно неживое. Финдарато промедлил всего секунду. Панически пытался оценить, что страшнее: это или двое парней там, на улице, когда нечто вдруг удивительно проворно рванулось вперед. Финрод, кажется, вскрикнул, но для него все произошло слишком быстро — перед глазами что-то мелькнуло, а потом неведомая сила отшвырнула его к стене арки. Финдарато почувствовал, что дыхание прервалось — удар о прохладный камень был ощутимым, но стоило ему вдохнуть, как он осознал, что чувствует редкостную вонь. В арке и до этого пахло не садами Йаванны, но сейчас от тяжелого амбре чуть ли не глаза слезились. Еще мигом позже он понял, что над ним нависает кто-то немалого роста, хотя и самого Финдарато мелким было назвать нельзя. - Кто вы? - вырвалось у эльда, но он быстро сообразил, что слова прозвучали на редкость глупо, и скорректировал вопрос. - Что вам нужно? Противник надвинулся еще ближе, и теперь Финдарато разглядел испитое лицо и ветхие одежды, натянутые в несколько слоев. Под распахнутым немилосердно воняющим ватником виднелось что-то засаленное, а лицо было «украшено» клочковатой слипшейся бородой. Эльда понял, что перед ним — один из нелегальных иммигрантов, атани. Въезд в Аман был строго ограничен, особенно гражданам «третьего мира», но после того, как строгая система рухнула, в страну начали стекаться всевозможные отбросы общества, привлеченные сытой жизнью и легкими деньгами. - Чтой-то ты, паря, больно дерзкий, - дохнул ему в лицо полвека не чищенными зубами незнакомец и вдруг положил грязную руку на плечо. - С людьми уважительно надо. Я человек немолодой, здоровья не купишь... Финрод хотел было брезгливо вырваться, но вдруг ощутил, что к правому боку прижимается что-то твердое... и острое. Эльда замер, не зная, как реагировать, и в эти мгновения слышал только стук собственного сердца. - Здоровья не купишь, - так же — притворно-рассудительно, но угрожающе — продолжил незнакомец. - А вот все прочее купить можно. Ты звонилкой светил? Светил... Все вы, эльфы, богатенькие да чистенькие, к простым людя́м без уважения. А ты уважь старика, а я тебя, может, не трону. Финдарато с досадой прикусил губу. Телефон его был еще из прошлой, доперестроечной жизни, и лишаться одной из немногих ценных вещей не хотелось. А кроме того, в этом телефоне было слишком многое: номера учеников и их родителей, расписание уроков и заказы на настройку инструментов; и еще много того, без чего даже такую, нелегкую, жизнь придется начинать едва ли не с нуля. Но с другой стороны, и думать было нечего, что этот спившийся бомж его отпустит без своей добычи — нож под ребром кольнул сильнее, прорывая ткань и доставая до кожи, а сам нелегал вовсе не был слабосильным. Уж сколько ему было лет, Финдарато не знал, но грязные пальцы сжимались на плече железной хваткой. - Дайте мне несколько минут, - выдохнул Финрод. - Я перекину важную информацию брату через интернет, а потом отдам. Хорошо? Бомжу предложение явно не понравилось — теперь прикосновение клинка стало болезненным, а лицо приблизилось на совсем уж неприличную дистанцию. - Я таких умных слов не знаю, - атан уже откровенно угрожал. - Мы люди серые, фокусам не обучены. Но ты, гнида эльфийская, своих не позовешь, я тебя раньше прирежу. И смыться успею, без спешечки. Так что гони звонилку свою и пальтишко тоже, а то когда продырявлю, оно мне уже без надобности будет — кто ж его, в юшке да дырках, купит... Финдарато едва не подавился, а потом вдруг понял. Этот атан действительно легко убьет — и даже не поморщится. Потому что здесь, на этой Эру забытой окраине, тело не найдут еще долго. А по прочитанным детективам Финрод прекрасно знал, что свидетелей в живых не оставляют — особенно теперь, когда жизнь стоит так дешево. Стало горько. Своим «визитом» в этот район Финдарато был обязан одному из тех эльдар, что сумели сохранить финансовое благополучие, вложив деньги во что-то более устойчивое, чем инвестиции и ценные бумаги. Однако знакомство с предполагаемым работодателем ничего не дало — тот небрежно оглядел юного репетитора, мешал весь урок, а потом, заплатив, объявил, что в услугах не нуждается. В тот момент молодой эльда испытывал смешанные чувства: работа уплыла из рук, но и работодатель, и его капризный ребенок-нолдо были настолько несносными, что Финрод даже остановился подышать чистым воздухом, когда вышел на улицу. - Я всё вам отдам, - голос прозвучал тускло и бесцветно. - Отпустите, пожалуйста. - Э, не, - бомж снова ухмыльнулся. - Так раздевайся. Звонилку-то ты в карман сунул, я видел. А уж если там у тебя еще что по карманам припрятано — так не тушуйся, я ни от чего не откажусь. Давай-давай. Финдарато замер на миг, не имея сил разомкнуть намертво сжавшиеся на ручке скрипичного футляра пальцы — даже в эти секунды он переживал о том, что хрупкий инструмент упадет, а потом вдруг отстраненно подумал, что этого всё равно не избежать — если падать будет тело, то скрипка упадет вместе с ним. Звук падающего футляра раздался в арке гулким набатом. Финдарато казалось, что он слышит что-то еще, но надежда — та самая светлая надежда, что никогда его не покидала — вдруг как-то разом испарилась, и эльда дрожащими руками потянулся к воротнику легкого пальто. Куруфин не успел отойти так уж далеко, как в подозрительной арке раздался слабый звук. Атаринкэ остановился и прислушался. Тьелкормо по инерции сделал несколько шагов вперед, а потом нетерпеливо развернулся к брату: - Ну? - Да подожди ты, - поморщился тот. - Кто из нас двоих старший? Не нравится мне та подворотня. - Брось, - Келегорм раздраженно махнул рукой. - Если бы там был снайпер или какие залетные по нашу душу, мы бы так легко мимо не прошли. А даже если там кто бузит... Твое-то какое дело? Куруфин посмотрел на брата серьезно и очень недовольно: - Ты теряешь осторожность, Турко. Это опасно. - Еще неизвестно, что опаснее, - возразил Келегорм. - Встрять в чужие разборки — дело малоприятное, стремное, да еще и абсолютно бесперспективное. Атаринкэ усмехнулся и повернулся к арке, проговорив негромко: - Будто ты ни разу на стрелке не был. Совсем другие звуки. Я бы проверил. - Вот заклинило, - с досадой выпалил Тьелкормо, однако, как обычно, брату уступил. - Ладно, проверим. Если там бомжи бухают или собаки свадьбу устроили, с тебя та киска, которую ты на прошлой неделе уломал. Атаринкэ только фыркнул: - Это не киска, а дикая кошка. А я женат. - Да ты что? - хмыкнул в ответ брат. - А я вот что-то не припомню. И паспорт у тебя чистый. - Потерял основной документ, - пожал плечами Куруфин. - Не успел еще поставить нужный штамп. - За сколько лет не успел? - беззлобно поддел Келегорм, но прислушался. - Ладно, пойдем проверим, что там, а то ведь ты не успокоишься, еще возвращаться придется... Он небрежно засунул руки в карманы и зашагал вразвалку, но Атаринкэ прекрасно знал, что эта расслабленная поза, этот рассеянный вид — только видимость. В кармане у Тьелко ствол, и можно держать пари, что дуло уже направлено в нужную сторону, а предохранитель снят. Келегорм не признавал подплечной кобуры, предпочитая носить оружие прямо в щегольской курточке. Уже третьей только за сезон — предыдущие две от такого обращения со стволом оказались безнадежно испорчены. Атаринкэ поправил на плечах поскрипывающую кожанку и поспешил брата нагнать. Свое оружие он проверил на ходу, но доставать не спешил — когда оружие достают, им сразу нужно пользоваться. Или даже не рассчитывать на него. До улицы голоса из гулкой арки раздавали слабо, но Куруфин разобрал как минимум два: один хрипловатый и нахрапистый, второй — высокий и прерывающийся. Собственно, дальше можно было не проверять. Наверняка в арке кто-то работает, но хрипловатый бас совсем Атаринкэ не понравился. Эльдар так не говорили. Такие голоса — будто прокуренные и вечно простуженные — принадлежали атани, а атани, в свою очередь, здорово портили жизнь. Они не признавали закона и общепринятых правил, зная, что жизнь их коротка, а потому нередко гадили там же, где жили, навлекая неприятности не только на себя. Куруфин нагнал брата и осторожно положил ему руку на плечо, придерживая, однако тот и сам сообразил притормозить и, прильнув к обрывающейся стене щекой, заглянул в темноту. Атаринкэ было неудобно, но он пристроился рядом и внимательно вгляделся. У стены шевелились темные тени, и нолдо понял, что здесь происходит то, что, говоря языком официальным, называется грабеж. Как только эльфийский взор прозрел, Куруфин привычно прокачал ситуацию: какой-то смертный фраер зажал у стены жертву и произносит что-то угрожающее прямо ей в ухо. Атаринкэ отметил характерное положение руки и понял, что в руке у фраера — нож, а жертва еще сопротивляется. - А она, похоже, хорошенькая, - неожиданно шепнул Тьелкормо. - Ты глянь, какие кудри! Поможем девчонке? Куруфин только глаза закатил. Вот точно, не головой брат думает. Только что даже идти сюда не хотел, а уже готов ввязаться в драку только потому, что златые локоны увидел. Впрочем — Атаринкэ оценивающе поглядел на жертву — волосы и впрямь были шикарными. Златовласка вдруг как-то поникла, и нолдо понял, что она покорилась произволу... бомжа. Никем иным этот бугай в пуховике быть не мог. А бомжи сильно осложняли жизнь эльдар правильным. - Поможем, - коротко согласился Куруфин. - Ты начнешь, я прикрою. - Только не повреди, - предупредительно отозвался Келегорм и одним движением скользнул в распахнутую дверцу. - Стоять, - услышал Атаринкэ почти ласковый голос брата. - А то яйца отстрелю. Куруфин видел, как бомж разворачивается, но был начеку — одним махом оказался рядом и упер дуло ствола в бок адана. - Мой брат очень добрый, - пояснил он замершему противнику. - Мне твои яйца без надобности, я сразу замочу. - Эй, пацаны, - человек задергался. - Вы че? Я ж ниче! Эт моё! - он кивнул на замершую у стены фигурку. - Я первым был! - Перо в пол, - потребовал Келегорм. - И два шага назад. А то это мой брат добрый — сразу замочит. А я с яиц только начну... Лезвие негромко брякнуло о дерьмовый асфальт, и Куруфин ногой подтолкнул нож к брату, взглядом показывая, что держит ситуацию под контролем. Он и в самом деле был готов выстрелить. Тьелко в секунду подхватил нож и презрительно скривился: - И вот этой иголкой ты работаешь? Мало того, что дрын, да еще и самопал. Из крепежной ленты, что ли, вытачивал? - Мы люди маленькие, - тут же залебезил бугай, оставшись без оружия. - Поживился — покушал. А как иначе-то? Оставьте мне эту красючку, вам же оно без надобности... - Спорный вопрос, - усмехнулся Келегорм и неожиданным, резким движением ударил клинком в стену. Лезвие сразу переломилось, и нолдо аккуратно отер рукоять полой куртки, а потом и отбросил дрянной металл. - Мозгов у вас, атани, нет. Вечно вы на перестрелку с ножами приходите. Заросший бомж ахнул и хотел было броситься на обидчика, но Куруфин был наготове. - Стоять, - осадил он противника. - Ты сейчас отправишься на ваш занюханный черный рынок — и больше оттуда и кончика бороды не покажешь, понял? А если я встречу тебя еще раз... - То ты пожалеешь, - насмешливо добавил Тьелкормо. - И твоя короткая жизнь трагически и внезапно оборвется. И дружкам своим скажи, чтобы тут всякая шваль не промышляла. Чего отжать-то хотел? - Мобилочку, - вздохнул бомж, а потом вдруг кинул хитрый взор. - Пацаны, а может, подкинете на хлебушек? А я всем своим скажу, что тут — ни-ни. - Глянь-ка, Курво, он денег хочет, - будто изумленно протянул Келегорм. - У тебя лишнего ляма не завалялось? А то я бы и хотел ему всё, что есть, отдать, да вот нету у меня ничего. Только восемь патронов — и те уже заряжены. Бомж хотел уж было что-то возразить, но Тьелкормо презрительно его заткнул: - Да ты на мой харчок молиться должен, шняга смертная. Ты кто ваще такой? Бомж вздохнул: - Я Барахир, сын Брегора. - Да хоть папаши Эру, - хохотнул Тьелкормо. - Это был не вопрос. Хиляй отсюда, пока тебе это боком не вышло... А то у меня пули со смещенным центром тяжести. Тот, кто назвался Барахиром, весьма поспешно воспользовался дозволением, и крайне шустро для своего возраста и сложения отправился в сторону черного рынка — прямо через дворы. Куруфин выдохнул, и только тогда обратил внимание на прижимающуюся к стене арки жертву ограбления. Тьелкормо тоже обернулся и изумленно ляпнул: - Это не девка. - Нет, - нервно откликнулся тот, кого Куруфин уже привык называть про себя Златовлаской. - Я... Я эльда, музыкант. Я случайно здесь оказался. Вы не подскажете, где здесь метро? Атаринкэ вздохнул и убрал ствол обратно в кобуру. Келегорм, однако, повел себя иначе. Пистолет он убирать не стал, а, напротив, приблизился к бывшей жертве хищно и грациозно, как умел он один. Куруфин возвел очи горе — узнал типичную манеру брата. - Метро уже закрылось, - доверительно сообщил Келегорм неожиданному «гостю». - Первый час ночи. - Ничего себе, - Златовласка охнул. - Это я столько времени тут хожу?! - Здесь и днем появляться не рекомендуется, - не удержался Куруфин. - А ночью... Тебе что, приключений не хватало? - Нет, я просто заблудился, - молодой эльда явно начал расслабляться. - Простите, я вам даже спасибо не сказал. Он бы меня, наверное, убил? Куруфин невольно задумался: - Пятьдесят на пятьдесят. Тут зависит только от отмороженности этого конкретного. Тьелкормо склонил голову набок и уточнил: - И что ты теперь собираешься делать? В этих дворах таких — тринадцать на дюжину. - Не знаю, - Златовласка растерянно пожал плечами. - Мне надо добраться до метро и дождаться открытия, - он немного помялся и добавил тише. - Я живу далеко, на такси не хватит. Куруфин понял, что от этого ничего не добиться — не брать же мобилу, в самом деле! Да, цены последнее время только росли, но барыжить телефонами было нелепо — братья привыкли распоряжаться суммами иного порядка. - А не хочешь отблагодарить? - Келегорм явно задействовал одну из любимых схем — «ва-банк». - А я тебя потом, может, до дома подкину. - Конечно, - торопливо и сбивчиво пробормотал Златовласка. - Я очень вам благодарен... - тут он запнулся и повернулся к Атаринкэ. - Обоим. Келегорм озадаченно приостановился. Недоумение на его лице читалось слишком явно. Атаринкэ посмотрел на брата, а потом на раскрасневшегося Златовласку, что пытливо и благодарно глядел, а потом не удержался: - Турко, ты что, не понял? Тебя уже поблагодарили. - Да! - выдохнул спасенный эльда так пылко, что Атаринкэ даже ухмыляться перестал. - Не понял, - протянул явно опешивший Келегорм. - А... остальное? - А что вы хотите? - Златовласка явно растерялся. - Денег у меня немного, вы уже это знаете. Есть мобильный, но мне сначала надо будет отправить расписание и контакты брату... Тьелкормо неосознанно раздраженно повел стволом: - Какое расписание? Какие контакты с братом? Не надо никаких контактов с братьями! - Тогда чего же вы от меня хотите? - голос эльда прозвучал одновременно настороженно и печально. Куруфин хотел было остановить брата, но... Но не стал. Слишком ладно сложен оказался спасенный Златовласка; слишком огромными, распахнутыми глазами смотрел; слишком крепко сжимал длинные изящные пальцы музыканта. Келегорм шагнул к нему ближе и тоном ниже произнес: - Мы, - он едва заметно метнул взгляд на Атаринкэ, и тот кивнул. - Мы хотим тебя. - Меня? - эльда непонимающе нахмурился. - А что это? Или как это? Скажите, и я сделаю всё, что в моих силах. Вы ведь действительно меня спасли. - Это значит — тебя, - Куруфин не выдержал, вмешался. - Денег у тебя нет, и больше ничем ты отплатить не сможешь. - В смысле... - Златовласка вдруг осекся. - Вы... о... - Да, - Тьелкормо непринужденно приподнял его лицо дулом за подбородок. - И ты даже можешь выбрать, ртом или... - Нет! - эльда отшатнулся и снова вжался в стену. - Ну, значит, не ртом, - миролюбиво кивнул Тьелкормо. - Мы же не против. Златовласка, едва успокоившись, снова явно занервничал и вскинул умоляющий взгляд на Куруфина, в котором, очевидно, признал лидера: - Не надо, прошу вас. Если вы подвезете меня домой, я принесу вам денег. Даже могу оставить паспорт в залог, если вы не верите мне. - С паспортом расстаться несложно, - фыркнул Куруфин. - Я уже так делал. - Обещаю, не обману, - стоял на своем Златовласка. - Да не в этом дело, - поморщился Тьелкормо. - Денег у нас хватает. Скорее, это мы могли бы тебе заплатить. - Нет, - в глазах молодого эльда блеснули слезы. - Я вам не... - Да ладно, денег можешь не брать, - усмехнулся Келегорм. Со своего места Атаринкэ явно видел, как тонкие пальцы дрожат и до побелевших костяшек впиваются в отвороты тонкого пальто. Невольно мелькнула мысль о том, что можно было бы пощадить, отпустить этого музыканта — и даже, Эру с ним, просто подкинуть до дома или хотя бы до метро, но... Но жизнь в Амане давно перестала быть благословенной. - Простите, - эльда почти безнадежно выдохнул, - а никак нельзя расплатиться с вами иначе? Я музыкант, у меня есть знакомства. И еще... Мой отец... - тут Златовласка явно прикусил губу. - У тебя потрясающие руки, - Келегорм провел дулом пистолета по обнаженной шее и коснулся пальцев. - Сразу видно, что играешь. Куруфин высказался более определенно: - Зато жив останешься. С этого... Барахира сталось бы и ограбить тебя, и трахнуть, и убить. Атани нередко убивают — им терять нечего. Златовласка помолчал, а потом уточнил: - И если я... соглашусь, вы больше не побеспокоите меня? Атаринкэ не дал брату высказаться, заговорил сам: - Мы и сейчас можем тебя не трогать. Благодарность — дело добровольное. Но тогда мы просто уйдем, а ты — выбирайся, как хочешь. Второй раз тебе может не повезти. Эльда отвел взгляд и пробормотал почти не слышно: - Я никогда... - Зря, - Тьелко все-таки вклинился. - Такой хорошенький — и никому и ничего. - Ну хорошо, - выдохнул Златовласка, словно на эшафот шагнул. - Я готов. Братья переглянулись. Куруфин смотрел насмешливо, а Келегорм — победно. Молодой эльда переводил взгляд с одного на второго, а потом как-то беспомощно поинтересовался: - Вы меня куда-то отведете? Не будете же здесь? - Да некуда здесь особо вести, - буркнул Атаринкэ. - А... в машине? - даже в темноте было видно, как скулы эльда заливаются ярким румянцем. - Не пойдет, - Куруфин покачал головой. - Я не оставлю здесь брата с тобой одного. Он... увлекающийся, это может быть опасно. И для тебя, и для него. - А я тем более не пойду, хотя мой брат зануда, - фыркнул Тьелкормо. - Потому что я хочу видеть всё — от начала до конца. - И что же тогда? - Златовласка подхватил свой чехол и огляделся. В критические моменты Тьелкормо соображал быстро: - Курво, тут же ларек есть, который мы крышуем. Ну тот, дурацкий. Где пиво вечно теплое. - Он уже закрыт, - напомнил Атаринкэ. - Если вскроем, караулить придется или возмещать, тут ничего и на пять минут оставить нельзя. А даже если и так, там больше, чем в одиночку, не разместиться. Удивляюсь, как там эта ваниэ-то помещается. - А за ним площадочка есть, - тонко намекнул Келегорм. - Идем, - Куруфин вздохнул и, кивнув брату, зашагал первым. Он коротко оглянулся и еще успел увидеть, как Тьелко пистолетом подгоняет растерянного эльда — и это вдруг разом прошило осознанием. Они с братом ведут безумно привлекательного Златовласку в темный угол, чтобы... В этот момент лицо Златовласки, который оказался на свету фонаря во дворе, вдруг показалось Атаринкэ смутно знакомым, но он не успел подумать, откуда может знать этого несуразного эльда, что ночью по глупости забрел в криминальный район... До ларька идти было недалеко. Пьяная компания на детской площадке наконец-то убралась — то ли догоняться, то ли по домам. Где-то орали коты, с балкона кто-то громко харкнул... - Здесь, - объявил Тьелкормо и первым нырнул за ларек, пригибаясь под густо разросшимися кустами сирени, что давно отцвели на этот год. Златовласка, посомневавшись, отправился следом. Куруфин замыкал шествие, но ничего подозрительного не заметил, однако, оказавшись на месте, несколько засомневался. Тут тоже не сказать, чтобы было слишком удобно. Конечно, закрытая площадка, относительно ровный асфальт — сюда подвозили товар оптовики. И сам ларек, витрины которого сейчас были закрыты толстыми листами железа. Даже стена дома позади ларька была такой же, как в арке — пошлого желтого цвета, шершавая... Единственная разница — это опоясывающая крохотный павильон толстая труба. Келегорм по-хозяйски огляделся и кивнул спутнику на ларек: - Раздевайся. Златовласка потянулся к застежкам пальто, с легким трудом непослушными пальцами расстегнул пуговицы и потянулся к поясу брюк, но вдруг приостановился и неожиданно властно потребовал: - Только с презервативом. Братья переглянулись, и Куруфин негромко заметил: - Законное требование. Тьелкормо прохлопал карманы и выудил из заднего на джинсах блестящий квадратик. Покрутил в руках, порылся по карманам еще и уточнил: - Курво, у тебя гондоны есть? У меня только один. Куруфин и без того знал ответ на этот вопрос, даже не шарясь по одежкам, поэтому с досадой отозвался: - Нет. В бардачке валяются. Кто ж знал! - Такие вещи всегда с собой надо носить, - наставительно заметил старший и чуть повеселел. - Ладно, значит будем, как я по юности... - А как ты по юности? - с сомнением уточнил Куруфин, который этого, естественно, не застал и не был уверен в том, что желает это знать. - Ну, когда один гондон на всю компанию, - как ни в чем не бывало пояснил Туркафинвэ, не замечая, как густо краснеет Златовласка. - Если вас слишком много, то сливаешь — и заново можно. - Перестаньте, - нервно дернулся Златовласка. - Ты не волнуйся, - успокаивающе заметил Келегорм. - Нас же всего двое. - Ладно, - эльда опустил голову и снова вцепился в ремень брюк. - Мне раздеваться... полностью? - Не надо полностью, - Тьелкормо подошел ближе, все с той же хищной грацией. - Я сам сниму, что понадобится, а ты расслабься, а то тебе трудно будет вставить, - и повернулся к брату. - Поскольку среди нас двоих владелец гондона я, то я и начну. - Да тебе погоняло такое надо, Владелец Гондона, - не удержался младший брат. - Давай уже, а то до утра будем тут лясы точить. Тьелко наконец-то умолк и занялся делом — деловито огляделся и предложил будущему любовнику: - Обопрись вот на эту трубу, удобнее будет. Наверное. - Вы будете... сзади? - неловко уточнил Златовласка. - Давай на «ты», а? - Келегорм фыркнул. - А то странно звучит. А как еще-то? Не снимать же с тебя штаны. Молодой эльда аккуратно отставил чехол с инструментом к стене и послушно повернулся, как велели. Атаринкэ со своего места видел, как тот испуганно прикусывает губу, и даже почувствовал укол совести. Но стоило брату стянуть с плеч любовника пальто, как разум тотчас заняли другие мысли. Эльда оказался очень и очень... Келегорм сам расстегнул ремень на вздрагивающем партнере и наконец-то додумался убрать волыну обратно в карман. Златовласка явно не понял заминки и вопросительно оглянулся. Вместо ответа Тьелкормо потянул ткань брюк вниз, а потом носком ботинка подопнул лаковую туфлю: - Ноги пошире поставь, а то штаны свалятся. Златовласка отвернулся резко, так, что роскошные волосы, собранные только сверху, несколькими прядями упали за плечо. Куруфин даже дыхание затаил, когда брат опустил вниз и трусы, обнажая светлую нежную кожу. Даже в таком освещении это выглядело... привлекательно. Келегорм одобрительно и нахально ощупал ровные полукружья ягодиц, а потом рукой наклонил любовника сильнее. Молодой эльда послушно выполнял то, что от него требовалось, но дышал часто и шумно. - Момент, - Тьелко отвлекся от своего занятия и снова полез в карман за презервативом. Надорвав упаковку, он небрежно отшвырнул блестящий квадратик и, легко расстегнувшись, ловко раскатал тонкий латекс по стоящему члену. Куруфин и сам почувствовал неудобство, но с раздеванием повременил: во-первых, не жарко; во-вторых, он автоматически страховал брата, который уже через несколько минут не сможет оказать достойного сопротивления, если сюда кто-то припрется. - Ну-ка, пальцы оближи, - потребовал Тьелко. Златовласка чуть повернулся, но лицо прятал. Со своего места Атаринкэ не видел происходящего, зато услышал, как сдавленно выдыхает брат — видно, представил, как любовник может брать в рот. - Достаточно, - выпалил Тьелко и поспешно поднес пальцы к ягодицам, очевидно стараясь не смазать драгоценную влагу. Златовласка едва слышно охнул, а Келегорм завозился, отставив локоть в сторону. Куруфин понимал, что в такой обстановке подготовить к сексу девственника нереально, но выбора-то не было! Тьелкормо тоже это понимал, поэтому справился быстро — и второй рукой заставил партнера наклониться сильнее. Златовласка невольно отступил дальше от ларька и случайно задел бедром стоящий член будущего любовника. Тьелко почти восторженно выругался, и попытался пристроиться, подлаживая Златовласку под себя. Тот не возражал, только судорожно цеплялся за холодную металлическую трубу так, что кожа на костяшках натянулась и побелела. Келегорм, видимо, настроился, потому что замер на мгновение, а потом осторожно двинул бедрами. Рука Златовласки дернулась, а на следующем движении он перестал хвататься за опору и явно прикусил палец, чтобы сдержать слишком громкий стон. Впрочем, всё равно было слышно, что ему больно — и похоже, очень. - Потерпи, - загнанно выдохнул Келегорм, обхватывая его за бедра. - Потом легче будет. Эльда что-то промычал, но слов было не разобрать, а потом всхлипнул. Тьелкормо шумно дышал, наваливаясь сильнее, сам ухватился за трубу и наконец замер. Златовласка попытался отдышаться, а потом неловко дернулся. Тьелко этого движения хватило: он снова перехватил любовника за бедра, толкнулся назад, а потом и вперед. Эльда вскрикнул громче, но уже как-то... спокойнее, что ли. Куруфин сжал кулак. Расстегнуться хотелось нестерпимо — уж больно призывно изгибалось тело музыканта, даже в неснятых тряпках видно. Келегорм постепенно набирал темп, не обращая уже внимания на всхлипы, а потом и заломил любовнику руку за спину, когда тот попытался приостановить его за бедро. Златовласка еще несколько мгновений терпел, а потом напряженно простонал: - Выйди и войди заново. Как ни странно, Тьелкормо послушался, правда, руки партнера так и не отпустил. Выскользнул, поправил свои джинсы, а потом рукой пристроил член удобнее и снова двинул бедрами. Златовласка снова застонал, но Куруфин, обладающий неплохим музыкальным слухом, отметил, что стонет он уже иначе — сменился тон, сменилась окраска. Келегорм двинулся резче и перестал сдерживаться. Атаринкэ, почти не понимая, что делает, сунул руку в карман своих спортивных штанов и сжал член, не в силах отстраненно наблюдать. Если бы не договоренность, он бы непременно сейчас вмешался и заставил бы Златовласку отсасывать, но пока приходилось терпеть. Последний, кажется, пытался двигаться навстречу брату, но тот уже явно перестал себя контролировать, потому что только недовольно рыкнул и перехватил его за волосы, потянув на себя. Движения его становились все резче и мельче, и вскоре он замер, припечатав Златовласку собой. Тот слабо выдохнул и вздрогнул, когда Тьелко медленно вышел. - Курво? - дыхание Келегорма окончательно сбилось. - Давай сюда, а то упадет — и тогда переодеться будет сложней. Атаринкэ молча шагнул к брату и рванул спортивки вниз вместе с трусами. Облегчение было таким острым, что от одного этого можно было застонать. Однако он еще соображал, поэтому принял из рук брата использованную резинку и с легким трудом натянул ее на себя. Златовласка окончательно опустил голову, так, что светлые пряди едва ли не асфальт мели. Сам Атаринкэ цинично усмехнулся, глядя на согнувшегося эльда, подумав, что это даже хорошо, что Тьелко такой нетерпеливый — ему самому не придется мучиться, можно сразу вставить. Тьелко отступил, и Курво занял его место. Однако оказавшись сверху, он вдруг понял, что трахать Златовласку, как последнюю шлюху, не хочется. Хочется видеть тонкие черты; хочется, чтобы золотые пряди красиво лежали, а не заметали грязные полы. Мельком бросив взгляд на асфальт, Атаринкэ отметил, что кроме новенькой упаковки от презерватива, здесь валяются несколько пустых пивных бутылок, а еще прилично налузгано шелухи от семечек. Видно, кто-то тоже заценил укромное местечко для культурного отдыха. Чуть дальше тоже валялось что-то знакомое, что блеснуло в свете тусклого фонаря над дверью, и Куруфин немного заторможенно опознал гильзу. Значит, не только культурно тут отдыхали... - Ну? - Златовласка повернулся, и Атаринкэ с удовлетворением заметил, что будущий любовник отчаянно смущается. - Не хочу тебя так, - Курво ухмыльнулся. - Снимай портки. - Но... - эльда явно растерялся. - А куда я их дену? И что ты хочешь со мной сделать? - Что с тобой можно сделать без портков — и так понятно, - поморщился Куруфин. - То же самое, что и в портках. Но я хочу видеть твое лицо. - Не надо, - Златовласка даже чуть распрямился. - Пожалуйста, не надо. - Да что ты с ним возишься? - Тьелкормо уже успел застегнуться и теперь привычно ухмылялся, но ухмылка была умиротворенной и мечтательной. Он дернул любовника за предплечье, заставляя встать прямо, а потом и грубо стянул брюки почти до щиколоток: - Дальше сам, - бросил он. - Видишь, Курво не терпится? Эльда послушно потянулся и с трудом стянул ботинки, а за ними — и брюки. И — Куруфин почувствовал, как внизу живота все сжимается — остался в белоснежных носках, которыми неуверенно переступал по грязному асфальту. - И куда мне их? - как-то растерянно спросил он. - Да через ту же трубу перекинь, - посоветовал Тьелко. - Или у тебя что по карманам распихано? - Я не ношу ничего в карманах брюк, - отринул Златовласка это предположение. - Это неприлично. - А подставлять зад в засранном дворе прилично, конечно, - философски заметил Тьелкормо. - Отстань, - Атаринкэ фыркнул. - А ну-ка... Он легко подхватил Златовласку за бедра и почти усадил его на трубу, но тот инстинктивно обхватил его ногами и удержался сам. Куруфин почувствовал тепло тела и притиснул его к себе, на ходу расстегивая кожанку. Вниз он почти не смотрел, наслаждаясь видом растрепавшихся золотых волос, а потому ощущение упирающегося ему в живот члена стало неожиданностью. - Опаньки, - он даже приостановился, а потом приподнял пылающее лицо любовника за подбородок. - Так тебе нравится? - Не задавай вопросов, - отрывисто выдохнул любовник. - Ты же хотел?.. - Теперь еще больше хочу, - честно пробормотал Атаринкэ и подхватил партнера под задницу, одновременно помогая себе пристроиться к растянутому отверстию. Златовласка прикрыл глаза, а стоило Куруфину попасть, как тот снова прикусил губу и откинул голову назад, упираясь затылком в стенку ларька. Атаринкэ приподнял любовника повыше и аккуратно опустил его на изнывающий член. Дыхание перехватило вмиг — любовник ожидаемо оказался узким, и неожиданно — отзывчивым. Он легко подстраивался под каждое движение и лихорадочно дышал. Куруфин почувствовал, как бедра на боках сжимаются сильнее, и поддержал Златовласку за талию. Тот запрокинул голову сильнее и дернулся, трогательно-неумело начиная движение первым — видно, больше терпеть не мог. Келегорм — спасибо ему — не мешал, и Атаринкэ наслаждался каждым мигом: тем, как стискивает в тесном теле член; тем, как отрывисто дышит любовник; как скользят по тыльной стороне ладони шелковистые вьющиеся прядки... Такого надо было трахать не в грязном дворе, а на мягкой кровати, как в доме отца-президента. Куруфин рано ушел из дома, женившись на той, кого отец категорически не одобрял, а потом, расплевавшись с женой, уже мало обращал внимание на быт. Поселился со старшим братом, которого всегда поддерживал, и не напрягался старым диваном и отсутствием занавесок, предпочитая тратить шальные деньги на развлечения. Златовласка неуверенно приподнялся и сам опустился на член, коротко выдыхая. Атаринкэ скосил взгляд вниз, увидел, что партнер по-прежнему возбужден, и тоже пошел ва-банк: крепко перехватил Златовласку, зафиксировал поясницей на толстой трубе и, пару раз качнув бедрами, начал трахать сразу сильно и размашисто. Эльда вскрикнул, цепляясь пальцами за скрипящую кожу куртки, а потом застонал — отчаянно и мучительно. Слышно это было, конечно, на всю округу, но Куруфину было уже плевать — он перехватил любовника за затылок и властно поцеловал, чувствуя, как послушно раскрывается ему навстречу влажный рот. Атаринкэ не целовал никого давно — со времен, когда еще жил с женой. По крайней мере, по трезвянке он такого не помнил, а сейчас вдруг захотелось. Куруфин двигал бедрами резко и сильно, и целовал почти грубо, но музыкальные пальцы только сжались сильнее, а язык обхватили мягкие губы. Теперь Курво понял брата — если пальцы Златовласка ласкал так же, то не было сил удержаться и не представить, как он будет сосать. Постанывания стали ритмичными, а когда Атаринкэ все-таки отстранился, то с губ партнера сорвался и вскрик. Куруфин почувствовал, что долго не удержится — этот молодой эльда был слишком отзывчивым, словно созданным для того, чтобы так стонать и сжимать бедра. Как бы ни хотелось продлить эти мгновения, Атаринкэ сорвался до позорного быстро и замер, крепче перехватывая любовника и опираясь второй рукой на холодный металл ларька. Златовласка втянул воздух сквозь зубы и опустил одну руку вниз. Ему и дрочить почти не пришлось — Куруфин еще чувствовал, как зажимается в оргазме тело партнера, прежде чем отступил, вынимая стремительно опадающий член. Молодой эльда пошевелился, и Куруфину пришлось помочь ему встать на ноги. Тот ухватился за трубу, пытаясь прийти в себя, а Атаринкэ одной рукой натянул трусы, смутно соображая, что что-то не так. Златовласка вдруг выдохнул и, отвернувшись, закопался в своих вещах, переброшенных через перила ларька, а потом поспешно начал натягивать трусы. И уже почти закончив с этим, вдруг приостановился. На лице его отразилось недоумение и непонимание. Он осторожно потянул руку под ткань и вытащил на свет Эру тяжелый обвисший презерватив. Куруфин сразу сообразил, что было не так — ему не пришлось снимать резинку, прежде чем одеться. Эльда брезгливо отбросил использованный презерватив, а потом грустно вздохнул: - Я никогда не бросал мусор на улицах. Всегда искал урну. - Тут урну днем с огнем не найдешь, - буркнул Куруфин, почему-то смущаясь. - Днем согнем, ночью разогнем, - послышался рядом голос брата. - Эй, хорошенький, ты так и собираешься идти — без штанов? - Куда идти? - слабо выдохнул эльда. - Пусть в себя придет, - заступился за него Атаринкэ, а потом, порывшись по карманам, выудил ключи от тачки и бросил их брату. - Подгони сюда тачку, а я пока... - Сам подгони, - вдруг заартачился Тьелко. - Ты младший, тебе и гонять. Златовласка тем временем медленно натянул брюки и разогнулся, всё еще нетвердо стоя на ногах. - Ладно уж, - Туркафинвэ все-таки сдался. - Схожу. Только долго ждать придется. - Ничего, - Атаринкэ махнул рукой. - Покурю пока. А когда брат удалился, предложил пачку и любовнику: - Будешь? - Нет, я не курю, - помотал головой тот. - А что ты тут вообще делал? - начал разговор Курво. Блондин вздохнул, а потом начал рассказывать про консерваторию, про подработку, про капризных клиентов, про то, что живет в многодетной семье... На словах о многодетной семье Куруфин ощутил, что в голове снова что-то тренькнуло. Что-то такое... Лицо эльда всё так же казалось ему смутно знакомым, но Атаринкэ мог поклясться, что никаких знакомых музыкантов, кроме Макалаурэ с его лучшим другом-клавишником, у него нет. История была, в общем, проста и незамысловата, и Куруфин не знал, как подступиться к тому, ради чего выпихнул брата за машиной. Наконец он сообразил: - А как тебя звать-то? - Зови Лаурэфиндэ, - печально ответил любовник, и Курво даже усмехнулся — как точно он выбрал кличку этому скрипачу... - Лаурэфиндэ, ты прости, что я в тебе резинку оставил, - Атаринкэ произнес это и подумал, что фраза — не лучшая для начала чего-то большего, чем трах в подворотне. Но продолжил не умнее. - В следующий раз мы упаковку гондонов купим. - В следующий раз? - Златовласка фыркнул. - А что, благодарности быстро оказалось мало? - Да мы бы не стали заставлять, - Куруфин почувствовал себя сволочью. - Я просто подумал, что если тебе понравилось... - Если мне понравилось, то я легко найду себе более подходящего... спутника жизни, - независимо откликнулся эльда. - Не того, кто поведет меня за гаражи, разменяв индивидуальное средство защиты с кем-то еще. Надеюсь, вы подбросите меня к метро, и я вас больше никогда не увижу. - Да мы и до дома подбросим, - с нажимом проговорил Атаринкэ. - Метро-то закрыто уже. - Нет уж, - Лаурэфиндэ посмотрел твердо. - Я пережду до открытия в вестибюле. Вы сами назвали цену, так что квиты. Атаринкэ вдруг понял, что он чувствует и что надо сказать: - Да, - он посмотрел прямо и решительно. - Квиты. И именно поэтому я предлагаю... Он не успел договорить. У запертой арки посигналили, и Куруфин щелчком отправил окурок в полет. - Идем. Златовласка кивнул, подхватывая свою скрипку, и последовал к выходу. Туркафинвэ приоткрыл дверь машины и выглянул: - Присаживайтесь, домчу с ветерком. И уже у самого метро Тьелкормо вдруг нарушил молчание: - Этот бомжара от тебя ведь мобилу хотел? - Ну да, - эльда чуть замешкался, выбираясь из машины. Тьелкормо выскользнул из салона куда быстрее и вдруг легко облапил любовника сзади. Тот замер в изумлении, а когда догадался оттолкнуть Келегорма, тот уже продемонстрировал вытащенный из кармана пальто телефон. - Верни, - эльда нахмурился. - Обязательно, - рассеянно кивнул Тьелкормо, разблокировав мобильник и быстро проводя пальцем по экрану. Несколько секунд — и он протянул телефон обратно. - Держи. - Прощайте, - достаточно холодно бросил Лаурэфиндэ и удалился в сторону вестибюля. Куруфин слышал, как хлопнула дверь со стороны водителя, но невольно провожал взглядом случайного любовника. - Ну что? - бросил Тьелко. - До чего договорился? Ты ведь для этого меня за тачкой послал? Атаринкэ вздохнул: - Ни до чего. Это он меня послал. Но я его понимаю, я бы тоже на его месте послал. Вот только как искать его теперь?.. Хотя лицо, мне кажется, знакомое. - Тебе тоже показалось? - Келегорм оживленно повернулся. - Вот и у меня мысль мелькала, да никак вспомнить не мог. Таких среди моих знакомых не водится. - А чего ты так радуешься-то? - хмуро буркнул Куруфин. - Он наверняка не имя назвал, а кличку. Или вообще выдумал. Или тебе все равно? - Щас, - Тьелко поглядел вызывающе. - Думаешь, я его тебе оставлю? Шиш. А как искать... - он хитро подмигнул и вытащил свой телефон. - У меня его номерочек теперь имеется. А с номерочком — найдем, даже если он его быстренько заблокирует. Такие на левые паспорта счета не оформляют и без регистрации в переходах сим-карты не берут. - Ты ведь не только себе его хочешь? - прямо спросил Куруфин. - Может, и хотел бы, - Келегорм вздохнул. - Но не выйдет. Ты же потом из меня душу вытрясешь, я тебя знаю. Поехали домой, что ли? Надо выспаться. Еще и отец утром обещал позвонить. У него там снова дрязги какие-то политические, он вечно психованный, и чего-то от нас хочет. - Так опять Нолофинвэ воду му... - Куруфин даже осекся. - Нолофинвэ! То есть не Нолофинвэ, а Арафинвэ! Вот на кого он похож! - Да ну, - Тьелкормо даже нахмурился. - Это не он. Я дядьку сто лет не видал, но узнал бы. Да и он бы нас наверняка узнал. - Он — узнал бы, но это и не он, - выдохнул Атаринкэ. - Но у него тоже есть дети. И я даже что-то слышал про старшего — музыканта. Отец сквернословил чего-то, я уж не помню, чего. - Я не помню, как зовут его детей, - честно отозвался Келегорм. - Да и не видел их никогда. Отец с братьями разругался еще тогда, когда я не родился. Погоди, это выходит, что мы собственного брата трахнули? - Двоюродного. Полубрата, - утешил его Атаринкэ. - Да что ж ты думаешь, меня это парит, что ли? - хмыкнул Келегорм. - К тому же, он так отдается, что будь он мне хоть трижды братом, я бы его не упустил. Куруфин немного подумал, а потом твердо заключил: - Надо бы ему помочь. А то нарвется где-нибудь, наивный придурок. Либо поимеют, либо убьют. - Он денег не возьмет, а уроки музыки мне и от Кано на фиг не нужны были, - отмахнулся Тьелкормо. - Значит, надо Арафинвэ помочь, - не уступил Атаринкэ. - Он же политик, найдем какую-нибудь работенку непыльную... - Отец прибьет, если узнает, что братьям его помогаем, - предупредил старший. - Да он не узнает, - хмыкнул Куруфин. - Мы ж его не в батину контору пристроим, а куда-нибудь... Чтобы хоть на семью бабок хватало. Майтимо поможет, будь уверен, у него знакомств в цивильном мире много. - Тогда едем, - Келегорм повернул ключ зажигания. - Зря только телефон у него доставал. Хотя... Не зря. Пощупал хоть. - Падла, - вполне миролюбиво усмехнулся Куруфин. - За тобой должок теперь. Я тоже хочу. Финдарато услышал трель звонка мобильного и потянулся, приподнимаясь с плеча любовника. - Лежи, - пихнул его обратно Куруфин и затянулся. - Это у Тьелко мобила надрывается. Эй ты, иди ответь! - Да кому неймется, - заворчал Келегорм, но ноги с кровати спустил, нашарил тапочки и лениво добрел до стола. - Арафинвэ... Финдэ, не хочешь пообщаться с папой? - Не хочу, - Финдарато теснее прижался к плечу любовника и, перенаправив его руку, слегка затянулся сигаретой, сразу отпуская. - Я вообще сегодня домой не хочу. Так бы и лежал с вами... - С нами долго не полежишь, - Атаринкэ зажал сигарету в зубах и провел рукой вдоль его позвоночника. - И это тоже, - расслабленно выдохнул Финрод. - Ну, как хотите, - пожал плечами Келегорм и, сняв трубку, вполне энергично проговорил. - Арафинвэ, здравствуйте! Да. Да... Вот и отлично, всё в силе. Кстати... Я хотел сказать, что Финдарато сегодня домой не придет. Финрод, второй раз затянувшись, закашлялся и подхватился, возмущенно сверкая глазами, но сжавшееся горло не позволяло ему выразить возмущение. - Да, он у нас, - глядя ему прямо в глаза, произнес Тьелкормо. - Мы новую игрушку купили, собираемся полночи гонять... Да, завтра привезем, конечно. Спасибо. Отбой. Он кинул телефон обратно на стол, а Финдарато наконец прокашлялся: - Тьелко, ты чего?! Зачем ты... И если уж тебе так хотелось уведомить моего отца, то зачем ему знать, что... - он смущенно покосился в сторону тумбочки, на которой поблескивали наручники. - Я имел в виду компьютерную игру, - невозмутимо откликнулся Тьелкормо. - А если вы с отцом думаете только об этом... - А, так он не понял? - с облегчением выдохнул Финрод. - Я ему уже сказал, что не женюсь на той деве, что он мне подобрал в невесты. Но раскрывать это... Постепенно надо, а то так и в гроб вогнать можно. Тьелко прошлепал по полу и плюхнулся в кровать, обнимая Финдарато сзади. - Зато сегодня ты весь наш, - он многозначительно потрепал его по заднице. - И на полночи меня точно хватит. - Хорошо, - Финрод подтянул его поближе и едва заметно зевнул. - Только мне завтра надо встать не позже полудня. Как-никак, первое сентября, а я учитель. - Учитель, - Тьелкормо усмехнулся. - Интересно, чему ты юных эльдар научишь... Впрочем, на кожаной флейте ты играешь неплохо. А скрипку твою... Извини, не могу оценить. - Еще одно слово — и начищать свой пистолет будешь сам, - фыркнул Финдарато. - Курво, принеси попить, а? - Как же не хочется вставать, - простонал Атаринкэ, а потом вдруг улыбнулся. - Тьелко, поднимайся. За тобой, как ты помнишь, должок.