Cerca Trova

— Пришли мне лучших агентов. В голове звенело: едва слышно и противно, так, словно над ухом стоял человек с треугольником и методично бил по нему гвоздём. Во рту стоял привкус чего–то кислого и протухшего, язык казался шершавым, прилипшим к нёбу. Ричард поморщился, свесил ноги с кровати, соприкоснувшись ступнями с полом и почувствовал, как руки покрылись мелкими мурашками. Зажав телефон между плечом и ухом, Ричард медленно прошёл на кухню, держась за стены и морщась от звуков, которые издавали его босые ноги. Он заглянул в холодильник, достал два бургера, яйца и пачку бекона, после чего, закрыв холодильник ногой, включил кофемашину. — Ричард? Ты слышишь меня? — Да, — хрипло ответил он, и, как следует прочистив горло, повторил. — Да, слышу. Давно ты перебрался в Нью-Йорк? Щедро полив сковородку маслом, разбив три яйца и приправив их несколькими ломтями бекона, Ричард взял кофе и, осушив стакан в несколько глотков, снова поставил чашку под жерло кофемашины. Он порылся в аптечке, в надежде найти хотя бы одну таблетку аспирина. Но не нашёл ничего, кроме мотка бинтов и разогревающей мази. — Извини, — сказал Ричард, чувствуя, что мир начал приобретать какие–то очертания. — Я не услышал. — Я не живу в Нью-Йорке. — Мне прислать кого-то в Калифорнию? — рассеяно спросил Ричард. — Или где ты обосновался? — Я никуда не переезжал. Ричард несколько секунд смотрел в одну точку. — Перезвоню тебе через пятнадцать минут, — сказал он и, не дождавшись ответа, бросил трубку. Съев яичницу с беконом, два бургера и выпив третью чашку кофе, приняв душ и вылив себе в рот половину тюбика зубной пасты, Ричард решил, что в утреннем разговоре явно закралась какая-то ошибка. Наверное, он с самого начала понял что-то неправильно. Прежде, чем перезвонить, Ричард включил лэптоп и, наскоро перекрестившись, проверил почту. Ричард бессильно заскрипел зубами, читая свежую криминальную колонку. В порыве чувств он стукнул кулаком по столу, так, что чашка с кофе слабо подпрыгнула. Бессильно вздохнув, Ричард взял телефон. — Извини, Бен, — сказал он. — Не сразу проснулся. — Ты снова начал пить? Ричард снова не удержался от вздоха. Ох уж эти друзья по армии: даже если вы не общаетесь годами, они по-прежнему всё про тебя знают. — Нет, — ответил Ричард. — То есть, да. Вчерашний вечер был исключением. — Ты же знаешь, чего это может стоить. — Бен, не сейчас, — поморщился Ричард. — У меня нет проблем с алкоголем. Больше — нет. — Когда ты последний раз виделся с дочерью? — На прошлых выходных, — растерянно ответил Ричард. — И на этих должен был тоже, ведь так? — Я и увижусь. Сегодня. — Элис сразу всё поймёт, когда увидит тебя. Тогда… — Тогда ничего не будет, — ответил Ричард более раздраженно, чем следовало бы. — Родительских прав меня не лишат, спасибо за беспокойство, которое мне не сдалось. Зачем ты позвонил мне? — Мне нужны твои люди. Ричард потёр глаза, и, закрыв лэптоп, сказал: — Ты, часом, головой не ударился? Как ты представляешь себе американских агентов на британской территории? — Французско-британской. — А это здесь причём? — опешил Ричард. — Помнишь наш разговор? Год назад? — Конечно, я помню наш разговор год назад, — иронично ответил Ричард. — Каждый день прокручиваю его в голове и вспоминаю с трепетом, пронзающим моё сердце. Бен, я не понимаю, что с тобой творится, но… — Ты говорил о девушке, которую принял на работу. У неё два гражданства и одно из них — французское. Я уверен, можно что–то сделать. Я уверен, можно что-то сделать с бумагами, обойти несколько законов или… Ричард, не удержавшись, снова саданул кулаком по столу. Последнее, о чём он сейчас хотел думать, это о той самой девушке с двойным гражданством. Ричард действительно не помнил того разговора, но мог бы предположить, о чём именно они говорили. Скажи ему кто тогда, что эта девушка подложит ему самую большую в мире свинью, он бы только рассмеялся этому человеку в лицо. На некоторое время Ричард задумался. Бумаги действительно не представляли проблемы, особенно если учитывать двойное гражданство. Увольнять её Ричард тоже не хотел, хотя прекрасно знал, что это необходимо сделать для спокойствия и репутации. Да и ребята бесились, дай боже. Они знали, что если бы за ними водился подобный косяк, их бы выгнали сразу, без рекомендаций. Словно в подтверждении, в голове пронесся голос одного из его подчиненных: «Вы просто боитесь, что её богатенький папочка схватит вас за зад». — Ты мне должен, — сказал Бен. Конечно же. Конечно. В глубине души Ричард надеялся, что эта фраза никогда не прозвучит из уст Бена. Или прозвучит, но не в такой щекотливой ситуации. Но Бен был прав. Ричард действительно чувствовал за собой должок. — Прежде, чем я подпишусь на это, скажи, что произошло, — сказал Ричард, ощущая, как постепенно сдаёт позиции. На том конце провода воцарилось молчание, молчание столь долгое, что Ричард успел налить себе очередную чашку кофе, открыть лэптоп, закрыть лэптоп и с удобством расположиться за кухонным столом. Ричард терял терпение. — Будешь тянуть, я… — Мою дочь убили. Ричард схватился за край стола. Некстати ему вспомнились малозначащие детали: Бену было чуть больше сорока лет. Его жена, с которой он познакомился ещё в школе, не могла зачать очень долгое время. Последний раз они разговаривали с Беном год назад. Зачем же он ему звонил? «Сегодня моей дочери исполнилось десять! Всё ещё не могу в это поверить». Для Ричарда, да и для большинства людей, работающих в его сфере, убийства детей были одними из самых болезненных и неприятных вещей. Тем не менее, это происходило, и это нужно было расследовать, с этим приходилось справляться. Однако сейчас Ричард понял, что второй бургер был лишним: содержимое желудка начало проситься наружу. Ричард понимал, что ему бы стоило снова повесить трубку, прочистить желудок и доехать до больницы. Проклиная себя, он спросил: — Есть какие-то детали? — Ты хотел спросить, не изнасиловали ли её прежде, чем убить? — апатично спросил Бен. — Да, изнасиловали. Ричард кивнул самому себе, взвешивая все свои решения. Тоскливо посмотрев в окно, он сказал: — Будь на связи. Перезвоню в течение дня. Когда Бен отключился, Ричард открыл список контактов и, увидев имя человека, которому ему предстояло звонить, заскрипел зубами. Их встреча должна была состояться только через две недели. Ричард набрал номер и, приложив телефон к уху, понадеялся, что ему не ответят вовсе. Ему ответили после второго гудка. — Мистер Вакер? — Заканчивайте свои дела. Буду ждать вас в своём кабинете. — Прямо сейчас? — Как можно быстрее. Или у вас есть что-то неотложное? — Нет, — растерянно ответили ему. — Конечно, нет. Постараюсь приехать так быстро, как только смогу, мистер Вакер, сэр. Ричард, не дождавшись ещё каких-то слов или вопросов, положил трубку. И медленно побрёл к своему шкафу, размышляя, когда же всё это закончится. *** Малфой аппарировал бесшумно, но, всё же, несколько раз оглянулся, проверяя, не заметил ли его кто из магглов. Удостоверившись, что всё было в порядке, он пересек улицу и свернул за угол, оказавшись на улице Ноттинг Хилл. Пройдя один квартал, он, на секунду остановившись, поднялся по лестнице и нажал на звонок. Консьерж, услышав его имя, сразу же открыл дверь. — Мисс Лейк спустится через несколько минут, вы пришли раньше, чем следовало. «Как и всегда», подумал про себя Малфой, сухо кивнув консьержу. Малфой всегда приходил раньше, на протяжении трёх лет. Поппи тоже была верна себе — всегда спускалась ровно в то время, в которое у них была назначена встреча. Спускаясь и видя его, её уголки губ всегда опускались вниз. Поппи не выносила людей, которые опаздывают. Так же, Поппи не выносила тех, кто приходил раньше назначенного срока. Сегодня ничего не изменилось. — Стенли сказал, что ты пришёл раньше, — вместо приветствия сказал Поппи, и едва дернула головой, когда Малфой придержал ей дверь. — Не нервничай, — примирительно сказал Малфой. — Всего на десять минут. — Как и вчера, позавчера, как и три года назад, — скучающе ответила Поппи. — Скажи, в чём твоя проблема? Неужели настолько сложно аппарировать ровно в девять? Малфой мог бы ответить, что если бы кто-то, а именно Поппи Лейк, умел аппарировать, то ему бы и вовсе не пришлось приходить раньше, позже, приходить в принципе. В конце концов, нахождение на маггловских улицах ему удовольствия не доставляло. Вместо того чтобы говорить это и создавать очередное напряжение в их отношениях, он сказал: — Ты сегодня нервная. Что-то произошло? — Жарко, — коротко бросила Поппи, поморщившись. «Так сменила бы одежду». Малфой, словив себя на этой мысли, едва заметно усмехнулся. Поппи была верна себе в любую погоду. Впрочем, после беглого осмотра, Малфой пришёл к заключению, что даже для Поппи это было слишком. На ней были тёмные джинсы, свободная белая блузка, застегивающаяся ровно под горлом, серая вязаная шапка и неизменные длинные перчатки, достающие до локтей. На руку было наброшено пальто и шарф. На улице стояла невообразимая жара. — Сними хотя бы шапку, — не удержался Малфой. И сразу же мысленно себя проклял. Поппи ненавидела, когда кто-то говорил о слоях её одежды. Ещё больше Поппи ненавидела, когда ей предлагали что-то снять. Малфой до сих пор помнил, как после одного коротко замечания, Поппи больше месяца разговаривала с ним сквозь зубы, не подпускала его к исследованиям и материалам, и всячески препятствовала его общению с общими пациентами. С учётом того, что они были коллегами, все пациенты у них были общие. Тогда ему помогла только прямая жалоба начальству, и сейчас ему меньше всего на свете хотелось переживать подобное снова. Поппи, однако, действительно послушала его совет. Она сняла шапку и на секунду замерла, словно прислушиваясь к себе. После чего, рассеяно покачав головой, снова её надела. Поппи выставила руку вперёд, постучав по запястью. Малфою можно было не напоминать: он хорошо выучил, где именно нужно держать Поппи во время аппарации. Когда они аппарировали в Хогсмид, Поппи, сразу же отойдя, спросила: — Все уже на месте? — Вудсайд, Фрумер и Трэверс в Хогвартсе ещё со вчерашнего дня, — ответил Малфой. — Почему? — растерялась Поппи. — Они должны были прибыть на несколько часов раньше, чем мы. — С ними связался Финниган, сказал, что его… прибор полностью закончен, и с проблемой нужно разобраться как можно скорее. — Почему он не связался с нами? — задала резонный вопрос Поппи. — Он прислал нам всем патронуса. — И ты не связался со мной? — Именно так. Потому что в прошлые два раза Финниган тоже говорил, что всё закончил. И что? — Ничего, — признала Поппи. — Но, всё же, почему он не прибыл вместе с остальными? — У него что-то взорвалось дома, сутки ушли на то, чтобы с последствиями справиться, — поморщился Малфой. — Не удивлюсь, если он нам скажет, что от его прибора не осталось и следа. Поппи шла быстрым, размашистым шагом, спеша к воротам Хогвартса. Малфой старался не ускоряться, старался идти как можно медленнее, осматриваясь, оглядываясь, впитывать всё, что было вокруг него. Вокруг него раскидался Хогсмид. Всё та же дорожка, вымощенная светлыми камнями, всё те же невысокие деревья, густо раскинувшие свои листья, высокие фонари, горевшие в любое время суток и небольшие дома, в которых располагались магазинчики. Малфой прошёл мимо Сладкого королевства, и, остановившись на мгновение, посмотрел на витрину. В голове промелькнула мысль купить что-нибудь себе к чаю или купить что-то, что могло бы понравиться Поппи. Малфой представил её реакцию и пришёл к выводу, что эту идею лучше отложить на времена, которые никогда не настанут. В конце концов, те, кто общался с Поппи, всегда давали понять, что отношение Поппи к нему верх дружелюбия. Конечно, ещё был Финниган, но в их подобие взаимодействия Малфой предпочитал обходить стороной. Из Сладкого королевства вышел мужчина, и сразу же вслед за ним выбежал маленький мальчик, который, весело смеясь, крикнул: — Папа, папа, смотри, это моя будущая школа! Мальчик смеялся и весело махал руками, указывая на Хогвартс. Мужчина фыркнул и, потрепав сына по голове, сказал: — Лето скоро закончится, и ты будешь писать нам с мамой, упрашивая вернуть тебя домой. — Такого не будет! — горячо воскликнул мальчик. — Я буду лучшим учеником! Малфой не расслышал, что именно ответил на это мужчина, потому как его отвлекли: весьма болезненно шлепнули по плечу. Малфой раздраженно обернулся, увидев Поппи, которая держала в руках шапку. — Послушай, если тебе так не нравится ко мне прикасаться, потыкай в меня палочкой, — резко сказал ей Малфой. — Твои загоны у меня уже поперёк горла. — Какие мы нежные, — саркастично протянула Поппи. — И медленные. Я уже дошла до ворот Хогвартса и вернулась, пока ты стоял и пялился в пустоту. — Лейк, тебе действительно стоит прекратить, — не выдержал Малфой. — Ты же понимаешь, что я тебе жизнь подпортить могу? — Конечно, чего ещё ожидать от бывшего Пожирателя смерти? — У меня нет метки, — холодно ответил Малфой. — И меня оправдали, принеся публичные извинения. То, о чём ты говоришь сейчас, подозрительно похоже на клевету. Не думаю, что начальству понравится такое отношение к одному из лучших колдомедиков страны. — Одному из лучших молодых колдомедиков страны, — не растерялась Поппи. — Ты, Малфой, просто подающее надежды дарование, не более того. — А ты, в таком случае, просто молодой колдомедик. Не более того. До ворот Хогвартса они шли уже медленно, синхронно, и каждый их шаг сопровождался угнетающим молчанием, которое физически ощущалось в воздухе. Малфой раздумывал над этим, в очередной раз не понимая, почему всё дошло до взаимных оскорблений и мелких угроз. Нельзя было сказать, что у них с Поппи были сильно напряженные отношения. Точнее, Поппи воспринимала любое общение с людьми в штыки, и он был не единственным. Он всё пытался проследить, понять, в какой момент ему стоило молчать, или же, наоборот, сказать что-то, что могло бы сгладить углы и шероховатости. Увы, предугадать этого было невозможно. Поппи словно копила в себе весь негатив, после чего могла взорваться от любого простого слова или же действия, и ничего с этим поделать было нельзя. Когда они дошли до Хогвартса, профессор МакГоногалл уже их ждала. Она взмахнула палочкой, пропуская их, после чего снова вернула защитные чары. — Мисс Лейк, — сказала она, приветственно кивнув Поппи. — Мистер Малфой, рада вас видеть. Вас ждут. — Я тоже рад вас видеть, профессор, — ответил Малфой, надеясь, что это звучало искренне. Он хотел спросить, есть ли какие-то изменения. Хотел спросить, смог ли кто-то из учителей Хогвартса примерно понять, как можно было снять чары, или, хотя бы, понять, что именно это были за чары. Он знал, что ответ на все эти вопросы будет отрицательным. Иначе бы, зачем они были здесь нужны. Когда Малфой оказался здесь в первый раз не на правах ученика, он подумал, что Хогвартс был непривычно пустым. Сейчас же ему так не казалось. Внутри было тихо и пусто, эхо немногочисленных шагов терялось в стенах и потолках, даже приведения попадались на глаза ничтожно редко. Так же, как и в прошлые два раза его пребывания. Он снова остановился, пропуская Поппи и профессора МакГоногалл вперёд. Остановился у одного из сводчатых окон, увидел Чёрное озеро и раскатистую, цветущую Гремучую иву. Трава лоснилась от ветра, а светящиеся цветы едва можно было разглядеть непривычно жарким и солнечным днём. Малфой смотрел на это и думал, что, всё же, ему стоит прогуляться рядом с Черным озером. В прошлые два раза он раздумывал над тем же. Малфой отошёл от окна и прошёл по направлению к движущимся лестницам, которые перенесли его на восьмой этаж гораздо быстрее, чем ему хотелось бы. На входе в Выручай-комнату его ждал Симус Финниган. Он успел облачиться в белый халат и едва ли не подпрыгивал от нетерпения. Увидев их троицу, Финниган весело замахал рукой и, не дожидаясь, когда они подойдут, вприпрыжку подошёл к ним. К Поппи. — Привет, Поппи, — улыбнувшись, сказал он. — Как проходит лето? — Умираю от жары, — ответила Поппи и тонко, едва заметно улыбнулась. — А твоё? Малфой и профессор МакГоногалл прошли мимо них, тактично оставив наедине. Малфой всё же обернулся, рассматривая с удивлением представшую перед глазами картину. Ему по-прежнему было непонятно, почему Поппи, с её крайне тяжелым характером, из всех людей мира относилась лояльно исключительно к Симусу Финнигану. Финниган был чересчур громкий, чересчур неловкий и нелепый, трогал всех без разбору, не соблюдал личное пространство и перебивал каждого по поводу и без. Как-то раз он повёл себя так и с Поппи. Дотронулся до её плеча, когда она приблизилась к его преобразователю, рассматривая мелкие детали. Поппи вздрогнула, сбросила его руку и, обернувшись, посмотрела на него так, что проняло всех, кто стоял рядом. Сделай бы так кто другой, Поппи бы переступила через его тело, даже не поморщившись. Финниган же отделался извинениями. Да, искренними, да, громкими, но факта это не отменяло. Он извился всю последующую неделю, под конец которой Поппи засмеялась. Поппи Лейк. Засмеялась. Малфой до сих пор помнил своё желание пощупать ей пульс: настолько непривычно было видеть смеющуюся Поппи. Поппи и Финниган проболтали ещё какое–то время, после чего, поравнявшись с Малфоем, вошли в Выручай-комнату. На входе их встретила Мелисса Трэверс. Она, тряхнув волосами, улыбнулась Малфою и коротко его обняла. Малфой едва слышно выдохнул, ответив на объятия Мелиссы. Чистокровная, умная, симпатичная Мелисса была идеальна по меркам общества, в котором Малфой, пусть и косвенно, но всё ещё обитал. Когда они встретились в первый раз, между ними сразу же завязалась короткая, но легкая и интересная беседа. Свидание, произошедшее через две недели, было таким же легким и интересным. Они продержались чуть меньше трех месяцев и Малфой до сих пор не мог понять, что именно сказалось на этом: давление семьи, как со стороны Трэверсов, так и со стороны Малфоем, постоянные разговоры Мелиссы о маггле, с которым у неё были долгие отношения, или же дело было в нём, Малфое, который меньше всего на свете хотел связывать себя обязательствами. Малфой заговорил о расставании первым, и Мелисса приняла это достаточно спокойно, и так же спокойно попросила ограничить их общение исключительно рамками работы. С тех пор прошёл год, и отношения с Мелиссой стали относительно приятельскими. — Малфой, — сказал Вудсайд, протянув ему руку. — Давно не виделись. — Это точно, — ответил Малфой, пожав ему руку. — Ты где пропадаешь? — Был в экспедиции, — ответил Вудсайд. — В Южной Африке. — О, — огорченно сказала Мелисса. — Новый подвид магической лихорадки. Я хотела, чтобы меня отправили с вами, но, видимо, мои родители гораздо проворнее, чем я думаю. Нашёл что-нибудь? — Если бы, — опустил глаза Вудсайд. — Волшебники мрут, как мухи. Сгорают буквально за несколько дней, хотя ничего не предвещает. Я собрал достаточно материалов, со дня на день лаборатория должна прислать результаты. Надеюсь, мы сдвинемся с места. — Я тоже на это надеюсь. Третий год, а ведь я не молодею. Не возражаете, если я закурю? — Возражаем, — одновременно ответили Малфой, Мелисса, Финниган и Вудсайд. — Поппи? — спросил Фрумер. — Вы же знаете, мне всё равно, — пожала плечами Поппи. Мелисса кинула раздраженный взгляд на Поппи, Фрумер со стоном откинул голову назад, а Финниган осуждающе покачал головой. Из всей их команды, Кейн Фрумер был самым старым, самым брюзжащим и самым вредным, хотя, казалось бы, каждый из них был как на подбор. В свои пятьдесят Фрумер выглядел на тридцать, курил, где попало и когда попало, а на все раздражительные комментарии предпочитал брюзжать в своём неизменном стиле или же отделываться колкими комментариями. К людям прислушивался Фрумер тоже избирательно. Когда он спрашивал разрешение закурить, которое ему было и не нужно, он всегда прислушивался лишь к Поппи. Поппи, однако, всего лишь раз сказала, что лучше бы ему этого не делать. Он её послушался. С тех пор Мелисса, зная, что Поппи может пересечь на корню отвратительный запах табачного дыма, относилась к ней крайне резко. Фрумер закурил, выпуская струйки дыма из носа. — Так вот, — задумчиво сказал Фрумер. — О том, что я не молодею, а сдвинуться с места нам нужно. Симус, что с твоим преобразователем? — Работает, как часы, — гордо ответил Финниган. — Думаю, в этот раз у нас обязательно получится. — Ты и в прошлые два раза так говорил, — мрачно напомнил Фрумер. — В любом случае, не теряйте надежды. Может быть, сегодня. Словно в подтверждении его слов, Выручай-комната пошла рябью. Перед ними предстало небольшое пространство, ничуть не изменившееся. Всё те же четыре горшка с лебенвантией, образующие квадрат. Зеркало Еиналеж, стоявшее за ними. И магический шар, сотканный из золотой пыли, на ощупь напоминающий спрессованный воздух. Внутри шара, свернувшись в позу эмбриона, плавала Гермиона Грейнджер. Или то, что от неё осталось. Нет, внешне она была всё такой же. Такой же семнадцатилетней девочкой, какой и была восемь лет назад. На ней по-прежнему была школьная форма. И она не подавала никаких признаков жизни. Малфой смотрел на неё, снова ловя себя на неприятных мыслях: даже если они смогут её высвободить, что с ней случится? Не умрёт ли она на месте? Действительно ли этот шар поддерживал в ней жизнь, или просто создавал видимость? Как только он исчезнет, что станет с Гермионой Грейнджер? Она просто избавится от чар и будет вести себя так, словно ничего и не было? Или же на их глазах с неё слезет кожа, обнажая кости? Что же с ней будет? — Эй, Малфой, — сказал Вудсайд. — Я никогда не спрашивал, но… ты же знаешь больше, чем все мы, ведь так? — Это и есть твой вопрос? — поинтересовался Малфой. Вудсайд больше ничего не сказал. Финниган, придвинув свой преобразователь к лебенвантиям, быстро снял с него защитную пленку. Малфой, посмотрев на этот самодельный шедевр, в очередной раз не смог сдержать нервного смешка. В аппарате Финнигана он не видел чего-то, что может им помочь: лишь самодельную игрушку, пусть и огромную. Финниган взял с тележки несколько прозрачных колб и осторожно накрыл им каждую лебенвантию, стараясь не соприкасаться с ней руками. — Ты же помнишь, к чему это привело в прошлый раз, — непонимающе сказал Вудсайд. — У меня чуть шрам не остался. — А у меня остался, — сказала Мелисса. — Хорошо, что не на лице. — Это зачарованное стекло, — ответил на это Финниган. — Взорваться не должно. Но каждый из вас должен его придерживать. — Ни за что! — воскликнула Мелисса. — В прошлый раз мы даже рядом не стояли, вспомни, к чему это привело! — Зачарованное стекло, — постучав себя по голове, сказал Финниган. — Не бойтесь. Надевайте перчатки, халаты и давайте приступать. Пока Финниган настраивал свой прибор, Малфой, облачившись в халат, встал рядом с одной из лебенвантий и постучал по стеклу. Невольно по его спине прошла дрожь: он представил, что будет, если участок его кожи соприкоснется с лебенвантией. Краем глаза он увидел какое-то движение. Оглянувшись, он увидел Поппи. Она сняла свои перчатки и держала в одной руке медицинские, второй же — методично трогала барьер. — Там нет никакой трещины или чего-то в этом роде, — не удержался Малфой. — Знаю, — медленно ответила Поппи, продолжая трогать барьер. — Всегда знала, но… говорят, она была хорошей девочкой. Умной, доброй и храброй. Сейчас бы ей было двадцать пять. Возможно, она бы сделала что-то значимое. Я не понимаю, почему такое должно случаться с хорошими людьми. — Может быть, с ними это случается как раз потому, что они хорошие, — беспечно ответил Малфой. — Ты считаешь это оправданием? Малфой поморщился. В голосе Поппи снова начали прорезаться тяжелые ноты, хотя он не сказал ничего, что стоило бы воспринимать всерьёз. — Поппи, сделай одолжение, залей жидкий барьер под стекло, мне нужно некоторое время, чтобы улучшить расчеты, — крикнул Финниган. — Мелисса, ты сделала зелье? — Спрашиваешь, — хмыкнула Мелисса, и достала из кармана халата крошечный пузырёк. — Хорошо, — ответил Финниган. — Неси сюда. Малфой, Вудсайд, Фрумер, начинайте колдовать. Мы присоединимся к вам чуть позже. Наложение заклинания, даже на столь ничтожное пространство Выручай-комнаты, было той ещё морокой. На то, чтобы составить нужную формулу, у них ушло всё первое лето в Хогвартсе. После — она оттачивалась ещё год, и весь процесс был крайне медленным и изнуряющим. Но Малфой продолжал, потому что идея Финнигана была последней надеждой. А идея его была максимально проста, но вместе с тем немного гениальна, и много — безумна. Для того чтобы вывести Гермиону Грейнджер из непонятной магической комы, было необходимо разрушить или же заблокировать любые проявления магии. Не смотря на крайне простую идею, звучало это крайне смешно и нелепо. Нет, дело было даже не в том, что Финниган не мог этого осуществить. Мог. И осуществлял на протяжении пяти лет. Его дипломная работа была полностью посвящена собственноручно созданным зельям и заклинаниям, которые выжигали любые проявления магии. Не смотря на противоречивые отзывы в адрес своих работ и исследований, Финниган далеко продвинулся. Настолько далеко, что теперь практически руководил операцией «Вывести Гермиону Грейнджер из непонятной комы магического происхождения». А желающих участвовать в этом, казалось, безысходном деле, было множество. Претендентов было больше сотни, даже тупоголовый Уизли и золотой мальчик всей магической Британии мечтали присоединиться к колдомедикам. Но их здесь не было. А он, Малфой, Мелисса, Поппи, Финниган, Вудсайд и Фрумер — они были здесь. И они должны были сделать хоть что-то. Малфой чертыхнулся. Он снова сбился на подсчете, и хитросплетенная формула заклинания дала лишний виток. Пришлось начать сначала. — Малфой, будь последовательнее, — недовольно сказал Финниган. — Это тебе стоило быть последовательнее и проще при создании заклинаний, — не остался в долгу Малфой. — Если ты такой умный, сам создай заклинание, которое сможет перекрыть приток магии в Хогвартсе, — раздраженно бросил Финниган. — Поппи, ты закончила? — Да. — Настрой сеть. Я почти закончил. Поппи кивнула и, взяв с тележки тонкую серебряную сеть, подбросила её в воздух, одновременно взмахнув палочкой. Сеть плавно обвилась вокруг магического золотого барьера, не соприкасаясь с ним. Поппи наложила нужные заклинания, после чего присоединилась к Малфою, Мелиссе, Вудсайду и Фурмеру. Через какое-то время к ним присоединился Финниган. Когда они закончили, Малфоя подташнивало. Воздух будто стал сухим и каким-то осязаемым. Горло нещадно драло, а перед глазами мелькали черные мушки. Остальные чувствовали себя не лучше. — Вудсайд, Поппи, Трэверс, Малфой — на позиции, — тяжело сглотнув, сказал Финниган. — Придерживайте стекло. Фрумер — поддерживай заклинание. Я запускаю преобразователь. Финниган взмахнул палочкой. Преобразователь заискрился и мерно загудел. Стеклянная трубка покраснела, а Фрумер, в очередной раз взмахнув палочкой, направил поток золотой пыли внутрь её жерла. Золотая пыль медленно проходила сквозь серебристую сеть и исчезала в металлических недрах преобразователя. Спустя полчаса Малфой начал замечать изменения: золотая пыль блекла и тускнела, начали проявляться небольшие зазоры и прорехи. Сеть постепенно уменьшалась и сжималась, приближаясь всё сильнее к телу Гермионы Грейнджер. Из лебенвантий начали появляться огоньки, напоминающие маленьких светлячков. — Отлично! — с жаром воскликнул Финниган. — Просто превосходно! — Я бы так не сказала, — встревоженно ответила Мелисса. — Стекло нагревается. Я чувствую это даже через перчатки. — Я тоже, — согласился с ней Вудсайд. — У меня всё нормально, — поспешил сказать Малфой, хотя тоже чувствовал тепло. Меньше всего ему хотелось, чтобы Финниган свернулся и стал ждать следующего года. — Как там у тебя дела, Фрумер? — Ничего не чувствую, — меланхолично ответил Фрумер. — Может быть, я сам по себе слишком горяч. Все, кто был в комнате, одновременно издали усталый стон. — Смотрите! — воскликнула Поппи. — Барьер исчез! Он исчез! Малфой смотрел не на барьер, а на Поппи. Он никогда не видел её настолько живой и обрадованной чему-либо. Когда он перевёл взгляд на барьер, то обнаружил, что ни одной крупицы золотой пыли не было. Однако сетка по-прежнему не окутывала до конца тело Грейнджер. Оно не касалось и пола: по-прежнему парило в воздухе. — Её нужно достать из сети, — сказала Поппи, отпуская стеклянную колбу. — Нет, не надо, — сразу же сказал Финниган. — Нам нужен ещё один помощник. Придём сюда завтра, у нас ещё есть целая неделя, и… — Прекрати, — отмахнулась Поппи, и, снова взяв палочку, направила её на сетку, раскрывая её. — Мы сможем достать её сегодня. Самое главное, избавить её тело от… этого. Что бы это ни было. — Почему ты не в перчатках? — спросил Финниган. — Если собираешься совать туда рука, надень их. — Прекрати кудахтать, — раздраженно ответила Поппи. — И следи за своим преобразователем. Поппи просунула руки в сетку. И Малфой увидел, как она дотронулась до тела Грейнджер. — Она тёплая, — сказала Поппи, осторожно взяв её одной рукой под головой, а второй — за талию. — Но… — Но? — напряженно спросил Малфой. — Очень легкая, — с удивлением ответила Поппи. — Как будто плавает в воде. Секунду… Поппи аккуратно начала вытаскивать Грейнджер из сетей. Когда её голова оказалась за её пределами, стеклянная колба в руках Вудсайда, издав треск, взорвалась, тем самым запустив цепную реакцию: следующей взорвалась колба Поппи. Малфой и Мелисса успели сориентироваться и отпрыгнули так быстро, как только это было возможно. Стекло разлетелось по всей Выручай-комнате, и большинство осколков приняла на себя Поппи. Преобразователь загудел, задымился и в тот же момент из его стеклянной трубы начала вырываться золотая пыль, окружая Грейнджер. — Поппи, немедленно отойди! — во всё горло заорал Финниган. — Я почти её достала! — крикнула в ответ Поппи. Золотой барьер добрался до её рук, сковывая их в кольцо. Поппи завизжала, отпустила Грейнджер и попыталась освободиться. Малфой, посмотрев на это, не придумал ничего лучше, чем разбежаться и прыгнуть на Поппи, сбивая её с ног и оттаскивая в сторону. Как ни странно, это сработало. Поппи действительно высвободилась, и, одновременно вместе с этим, их отбросил друг от друга поток сильнейшей магической энергии. — Поппи! — закричал Финниган, отмирая, подбегая к ней. Он бережно взял её за голову и осторожно постучал по спине. Поппи вырвалась, отползая в сторону и, наклонив голову, начала кашлять. — Извини! Ты в порядке? — Относительно, — хрипло ответила Поппи. — Нужно было тебя послушать. — Не переживай, — сказал Финниган. — Не надо. Он огляделся вокруг, горестно покачав головой. Преобразователь испускал черный дым и едва слышно трещал; осколки зачарованного стекла разлетелись по всему небольшому пространству; зеркало Еиналеж, лебенвантии и Гермиона Грейнджер, плавающая в магическом барьере, выглядели так, словно к ним даже не прикасались. Серебряная сетка разорвалась на клочки, и её звенья горстью лежали на полу. Фрумер, стоя в стороне, неспешно закурил. — Ладно, — почесал макушку Финниган. — Бывало и хуже. — Бывало и хуже? — подняв брови, переспросила Мелисса. — Нет, не бывало. Сегодня здесь была самая масштабная катастрофа. — Сегодня здесь был небывалый прогресс, — категорично ответил Финниган. — Нам просто нужен ещё один помощник, вот и всё. Я приведу преобразователь в порядок к завтрашнему дню. В крайнем случае, у меня уйдёт на это три дня. Почему вы так смотрите на меня? Мы почти её освободили! У нас получилось! — Мы могли погибнуть, — напряженно ответила Мелисса. — Нет, не могли. С нами всё в порядке. И с Гермионой тоже всё будет в порядке, — Финниган в очередной раз осмотрелся и громко вздохнул. — Вот что, давайте сворачиваться. Я пришлю вам патронуса, как только закончу. Фрумер… — Я подберу кого-нибудь, — меланхолично ответил он, делая очередную затяжку. — В таком случае, вопрос закрыт. Поппи, ты точно в порядке? — Не будь настолько тупым. Я в порядке, — щелкнула языком Поппи. Она мазнула взглядом по Финнигану и примирительно на него посмотрела. — Извини. Возможно, мне действительно стоит отдохнуть. Малфой, у тебя ещё есть дела? — Нет, — ответил Малфой. — Можем идти. МакГоногалл, проводив их до дверей, ничего не спросила. Да, в какой–то момент она попыталась что-то сказать, но Малфой ответил, что все вопросы к Финнигану. Рассказывать, что произошло в Выручай-комнате, у него не было никакого желания. Когда они аппарировали, он молча пошёл следом за Поппи. Обычно она пересекала все его попытки довести её до дверей дома, но в этот раз она ничего не сказала. Между ними снова воцарилось молчание, но сейчас его нельзя было назвать неловким: они, скорее, попросту не замечали друг друга, пребывая в своих мыслях. Когда консьерж открыл Поппи дверь, она, привалившись к стене, устало посмотрела на Малфоя. Он немного подумал, и решил попробовать вывести Поппи на диалог, который периодически происходил между ними. Если Поппи отвечала правильно, негласно считалось, что у них всё в порядке. — Ну что, кофе? Как и всегда? — спросил Малфой. Поппи, внимательно на него посмотрев, едва заметно дернула уголком губ. И ответила: — Конечно, почему бы и нет. Малфой выдохнул, чувствуя, что скопившееся напряжение пусть и немного, но притупилось. Поппи скрылась за дверьми своего дома, напоследок коротко махнув рукой. Малфой, ещё немного постояв на месте, вернулся в неприметный закоулок Лондона. И сразу же аппарировал.