Если замуж невтерпеж

Наступал вечер, а мне совершенно негде было переночевать. И сижу я сейчас не дома, теплым пледом укутана, а иду по благословенным дорогам Тархиэля, об которые не одну ось сломали извозчики. Ибо ям на этом пути, больше чем выложенного камня. Сыпля на голову чиновников, самые заковыристые пожелания, я приближалась к небольшой деревушке. Спать хотелось сильно, но жить еще больше. Заночевать в незнакомой таверне? Или облюбовать ветвь повыше в соседнем леске. Волки не люди, издеваться и насильничать не станут. Эх, ну вот кто думал, что я отправлюсь путешествовать? Точно не я. Помечтать вечером, в собственном доме с закрытыми ставнями и крепкими запорами, за романом о приключениях нежной девицы: принцессы, наследницы, воровки и так далее, это по мне, да не дай Всевышний, участвовать в этом. Но видимо не додали мне при рождении ума, сама, собственно говоря, я и заварила эту кашу. Мне двадцать один год и я, представьте себе, – НЕ ЗАМУЖЕМ! Это не рок, а буквально несмываемое пятно на моей чести и гордости. О чем все родственники неустанно мне напоминают. Я не уродина, очень даже ничего и фигура симпатичная, и взяться есть за что. Вот воспитана неправильно. Так говорит отец, сестра Агафия, бабушка Мадера и мать молча соглашается. А воспитывала меня, между прочим, бабушка Асса, известная травница, она одно время жила при эльфийском дворе, так все говорят. Но одиннадцать лет назад она переехала в другую страну, и мы только иногда, очень редко, получаем от нее письма, ну и сами стараемся передать ей весточку. Собственно, воспитание для благородной невесты у меня жизненное: до свадьбы ни с кем близких отношений не иметь, честь-гордость хранить, в любой ситуации быть умелой и уверенной, ценить семью, жить в мире с природой и почитать Бога. Вот и не вышла я замуж. Хорьке-возничему, когда цеплялся, зуб выбила, как потом объясняла папеньке случайно, каблуком, с пятого раза. Не оценил, зараза (Хорька, конечно, а не батяня), вначале моего воспитания, вот я и наставляла, как неправ он, неправ. Митяй был тоже парень на пол нашего городка, выпить любил, лапищи свои сунуть не туда где надо и цеплялся взаправдашне ко всем. Я иногда подрабатывала в таверне, а учение бабушки прочно сидели в моей блондинистой голове. Только через три дня вышел на свет Митяй с туалета, меня и таверну окольными путями до сих пор обходит. А потом молва пошла… Когда мне исполнилось восемнадцать, а все с пятнадцати с парнями, с шестнадцати с детями. То и я задумалась, жилось мне не плохо, но и мужа завести надо, хоть на время. Начала присматриваться, да вот сердцу не прикажешь. Но тут и на моей улице случился праздник, в самом ее конце продавался дом с большой усадьбой, который выходил к самому лесу, и купила его семья. А в ней ТРОЕ неженатых парней. Городок немного оживился. Я не одна такая была, и открылась охота. Лично я своей целью выбрала среднего Леона, русоволос, широкоплеч, с доброй улыбкой. Старший Ивас был слишком хмур, темноволос и темноглаз, а младший Ишич - слишком сладкоголос, на него наибольшее количество претенденток было. И вот дойдя до точки невозврата, когда замуж невтерпеж, глазами наморгалась до не могу, а от призывных улыбок сводит лицо. Я поняла – не ведется. Никто из троих ни на одну девушку. Многие пошли к местной колдунье Иланне, по зелья возбуждающие, любовные, призывные и страсти полные. Вот только шарлатанка она, так бабушка говорила. А я вспомнила чему учила меня Асса. И решилась, темной ночкой, при растущей луне, провела несколько ритуалов и укрепила заговором, да и пошла домой. Ждать результата – любви неземной, страстной и прекрасной. Ночью, когда удалось немного поспать, слышался мне волчий вой. Совсем серые оборзели, эх, нету на них умелых охотников… Утро меня порадовало пеньем птиц, я собиралась в таверну, когда открыла три амбарных замка, увидела, что моя тройная дубовая дверь с вставленными железными пластинами, поцарапана, когтями, внутрь сантиметров на пять! Я направилась в мэрию и самыми цветастыми выражениями объяснила, где я видела их охотников, стражников, и что мою любимую дверь пусть ремонтируют за их счет, ибо налоги я плачу каждый месяц. До таверны я не дошла, мне навстречу с огромным букетом полевых цветов шел Леон, его улыбка буквально освещала все вокруг, сзади с хмурыми не выспавшимися лицами стояли Ивас и Ишич. - Здравствуй, Ларена, – букет оказался у меня, а руки Леона на моей талии. - Здравствуй, - я не возражала, по рукам не била, истерику не закатила. Улыбалась искренне. Получилось! Спасибо, спасибо, спасибо, бабуля! Теперь род не прервется на неразумной мне. - Я так хотел тебя увидеть, - и лезет целоваться. Счас, при всей улице. Немного склонила голову, и губы мазнули по щеке. Скромно улыбнулась. - Леон, давай встретимся вечером, мне нужно на работу, - и снова улыбаюсь. Вот только… Это у него только что желтым глаза сверкнули, или мне ночью высыпаться надо, а не по лесу таскаться? - Но я так соскучился, - руки как клещи, не отцепишь, и ведет в сторону своего дома, а мне в другую надо. Там таверна, да и церковь для женитьбы так же. - Я тоже с нетерпением буду ждать нашей встречи, но сейчас не могу, – интересно, мои глаза выдают панику, или, как учила бабушка, показывают только легкое миролюбие. - Леон, - Ивас взял его за плечо, что-то там хрустнуло, а мой будущий муж даже голову не повернул, - нам тоже пора. Отец будет недоволен. - Сейчас, - ого, видимо, отец их Сахиф действительно крут. И тут меня поцеловали, я не сопротивлялась. Во первых - не та весовая категория, а во вторых, бабочки в животе остры не только в книгах, но и в жизни. – До встречи, милая. – Леон развернулся и ушел, я по всем правилам романов смотрела ему вслед. Вот только братья его не оценили, и меня наградили таким взглядом, как корову на шкуродёрне. В тот день я работала в таверне как метёлка, еще и с улыбкой, и готовила с нереальной скоростью, только немножко пересолила суп. Хотелось получить все: радость, свадьбу, кислые рожи родственников (некого будет наставлять). Остальные незамужние косились с завистью. Накупив неземных зелий и мазей, они никак не могли их использовать, парни ничего с чужих рук не ели, а то, что приносили в подарок их отцу Сахифу, тот выбрасывал за забор. Там же любила побродяжничать в поисках еды псина бабки Агафии. Сначала бедный дворняга Макар стал нежно зеленого цвета. Пришел вечером у хозяйки просить есть. А бабка с перепугу в него ведром метнула и, крестясь, в дом убежала. Пес немного повыл и пошел дальше, искать. Встретил пьяного Митя, тот тоже перекрестился, сначала левой, потом правой рукой и упал прямо посреди улицы. Где бедный пес коротал дальше ночь, не выяснили, но на следующее утро выбежал на главную улицу, к торговым рядам. Не разобравшись, его вновь погнали, местный мясник сумел ухватить за шерсть. А та возьми и вывались, вся вместе, как рубашка. Потом лысый пес бежал впереди орущей толпы к самому дому хозяйки. Бабка Агафия, как раз после вчерашнего, набралась храбрости выйти в свет. Там на нее бросился с визгом лысый пес, мерзко взвыл, и упал, не подавая признаков жизни. Когда разобрались что к чему, всем стало сразу стыдно за подобное отношение к собаке. Пошли всей толпой хоронить Макара. Мужики взяли выпивки, пришли, неподалеку от кладбища вырыли яму. Копачи устали, все сели выпить под рассказы бабки какой был чудный пес. Прослезились, еще выпили, решили, что такому хорошему товарищу место на небе. Раз так, надо позвать местного священника, пока отправили за ним самых трезвых еще выпили. Когда пришел священник и погнал всех пьяных домой, приправляя проповедь крепким словом, Макар встал, встряхнулся и неуверенной походкой побрел вслед за хозяйкой. Всю историю, узнала уже вечером, домывая посуду от своей сменщицы. Она очень расстроилась, что недосмотрела до конца все. Ведь теперь, мужики, разобравшись, что это зелья так вставили пса, пошли всей толпой бить местную знахарку Иллану. С таверны шла радостная, мечтая и предвкушая. Возле дома стояли два охотника и один стражник, присланный с самой мэрии. - Гражданка, Лорена. В связи с вашим заявлением выслана проверяющая комиссия. – Усатый дядька был явно недоволен своим здесь присутствием. - Но вы можете забрать его, если конечно передумали. - Здравствуйте, - мило улыбаюсь, - видите мою дверь? – все кивнули. – А борозды от когтей в металлической пластине? – о, присмотрелись, кивки более неуверенные. – Хотите патрулировать внутри или снаружи? – я то понимала, что засаду надо строить серьезную, и в доме защитник не помешает. А чтоб о чести много не болтали, позову бабку Агафию, она у нас на пол королевства моралистка. Говорят, по молодости при одном графе на кухне работала. Так там весь коллектив девицами состарился, никто не познал ласк, ни девушки, ни мужчины. Говорят, граф от горя, без наследников и помер. Только услышав о моей беде, сердобольная бабка закрыла свой дом, взяла коцюбу и лысого пса, и пошла смотреть. - Прохиндеи, охальники, извращенцы! – у бабки истинно был боевой стиль коцюбы. Мужики не могли не то, что на меня не так посмотреть, им скоро вообще глядеть будет нечем. Эх, жаль все женатые… Ну ничего, приоденусь и к Леону, а там глядишь, и вечерняя служба в церкви начнется. Отец Тифон должен как раз успеть, он, правда, вместе с остальными мужиками пошел палить Иланну. Но такое каждые полгода случается. А потом люди вновь бегут к знахарке покупать любовь, месть, молодость. Грешат соответственно. Идут на исповедь - каются. Святой отец накладывает им наказание с обязательным пожертвованием на церковь. Так и живут в симбиозе. А я уже нарядилась, платье белое, коса золотая, глазищи синие, килограмм двадцать лишние… Собиралась идти, да на всю улицу там как завоет. САМА НЕ ПОНЯЛА, КТО ПЕРВЫЙ ДВЕРЬ ЗАКРЫЛ Я ИЛИ БАБКА. Комиссия забилась в угол. Ждем, молчим. Подошло, поскреблось в дверь. Мол, открой хозяйка. Смотрю на защитников, думаю, надо их отправить на дело, пока хищник на живца, то есть меня бежит. - Кто пойдет? – стражник и темненький охотник отступили, а светлый с залысинами так и остался стоять. Но он поговаривают с детства такой, туго соображающий, мамка его, когда корову сдоила, ведро ему на голову нечаянно опустила. Теперь он такой, передовик везде. Витязь, так его в селе прозывали, прошел уже четыре войны. Первый раз, когда был призыв, он действительно проходил по спискам и возрасту, отслужил пять лет. Второй раз, уже при власти нынешнего короля, просто стал не туда. Мужиков, тех, что служили, попросили стать направо, а призывников налево. Он вновь отслужил пять лет и поучаствовал во второй войне. Третий раз он попал на войну, перепутав кабинеты в мэрии: призывной пункт и местного нотариуса, где оформлял документы на участок и дом, что заслужил в армии. Поставил закорючку в бумагах и - заслужил еще двадцать соток. Четвертый раз плавно перешел с третьего, когда возвращались отслужившие солдаты и пересеклись с новоприбывшими, он странным образом остался со вторыми. - Ну, иди, раз храбрый, - мужик, обернувшись что-то таки понял. Тоненько подвил Макар, громко поддержал его волчара с той стороны. - Побыстрее, проявите свою героическую суть и отработайте подати, - я опаздывала на свидание. В этот момент за моей дверью началось представление. Там перестали выть и начали рычать громко с остервенением, причем в несколько глоток. – Им моя дверь, что, мясом намазана? Совсем серые обнаглели. – Пока мужики сторожили дверь, а окна у меня закрыты ставнями посерьезнее чем дверь, я сама в расстроенных чувствах пошла в комнату, свидание не удалось, так хоть книжку почитаю. - Эй, - за мной, как оказалось, мышкой проскользнула бабка, - Ларена, ты бы собрала самое необходимое и завтра того, - она куда-то кивнула. - Что, того? - Из города бы ушла, да травкой какой посильнее натрись. – Смотрю молча, больная она что ли? - Это вы бабушка к чему? Зачем мне свой дом покидать? – а она смотрит так, серьезно, аж мурашки по телу. - Не серые это, и не лунные. Перевертыши тебя облюбовали. – Вот услышала я ее, а в голове зашумело. Поверила я. Вот так, с первого раза. А перед глазами все события стали в цепочку вязаться. Последним вспомнила ритуал, что провела, на внеземную любовь. Да это будут самые короткие и экстремальные отношения. Волк и кусочек мяса. Нечисть и нежная невинная душа. Семья оборотней и я, дура, что привязала к себе одного из них. - Я же отворота не знаю… - тихонько прошептала, оседая вниз. Как-то влюбленным девицам это раньше не требовалось. А он теперь меня не оставит. И что делать? Город то надо покинуть и травы я знаю, чтоб со следа сбить и запах поменять. Но ведь всю жизнь бегать не буду от русого парня с доброй улыбкой, когда-нибудь загрызёт. Жаль Ассы нет рядом, она наверняка знает, как волчару отвадить. Точно, надо её найти. - Что ты сказала? – бабка подошла поближе. - Спасибо говорю, что честь сохранили и на ум наставили, - и, встав, сделала земной уклон. - Ну что ты девочка, - она подошла и по-отечески погладила меня по голове, - ты главное подумай, кому дом перепишешь и еще может что. Тебе то скоро не понадобиться, – я не ответила, подавилась от неожиданности слюной. - И вам не хворать бабушка сто лет, – тут Агафия замахала на меня рукой. - Что ты, что ты, мне уже сто двенадцать. Зачем болезней желаешь? – смотрю на сурово сжатую в крепкой старческой руке коцюбу. - Долгих вам лет жизни, этак пятьсот, - смотрю в сузившиеся глаза, - семьсот? – улыбнулась, кивает. - Спасибо порадовала, мой отец вот шестьсот пятьдесят прожил, да косточкой подавился в таверне и помер. Ты гномам не доверяй! Поняла? - А почему? – тех гномов лет двести уже никто не видел, даже в их главные подземные ворота не стучали. Отец нашего короля сказал: «Не трогай лихо, пока спит тихо». А на возражения советников, что проверить надо, что там под землей происходит. Ответил, что если помрут гномы эти, то завоняется. Двести лет как ждем. - Рыбу тогда гном готовил, все кости не выбрал, - ответив, бабка гордо удалилась. И это ее я раньше считала человеком? Да не знаю кто более жуткий, столетняя бабка или простой перевертыш. Недолго думая начала собирать вещи, с сожалением оставила много платьев. Все не потяну, даже не покачу, а еще еда нужна. Хорошо хоть карта стран разных в одной книжке была. Хорошая, с цветным рисунком и подписью. Жаль, там дорог не было нарисовано, только названия самых больших городов. Но ничего, дойду. Найду Ассу, пусть посоветует, как приворот снять. Взяла с собой еще травы сушёные, они мне понадобятся. Замалевала рожу всяким, волосы спрятала, страшные пожитки, те, что полы ими мыла надела. Смотрюсь в зеркало, икаю. Авось разбойники не позарятся. То ли покойник, то ли нечисть. Ложусь спать. Бабка все равно на страже.