Я не отпущу тебя.

В отсеке Саундвейва теперь было тесновато. К компании кассет добавился летучий разведчик, чья трансформа имела вид птицы. Хоупер любил спать в одной куче с кассетами Опи. Прошла неделя, и Хук позволил связисту забрать спарка из-под приборов наблюдения. Малыш не понимал почему создатели не вместе. Он чувствовал, что они связаны друг с другом и никогда не слышал от одного плохого о другом. Сейчас на платформе была умильная картина, перезаряжающийся без доп брони Саунд, на котором спал его спарк и куча кассет. Саунд зашевелился, предчувствуя неладное и, быстро натянув броню и визор, загородил собой Хоупа. Как раз вовремя. Дверь распахнулась, и на пороге появился Скример: - Так-так, что у нас тут? Юный автобот и его защитник. Или лучше сказать создатель? - ехидно проворковал он. - Отстань. Мне хотя бы повезло, а у тебя ничего не осталось от Скайфайра. Старскрим стиснул денты и сжал кулаки. Алые окуляры зло полыхнули: - Как ты смеешь произносить его позывной?! - зашипел летун. - Смею. Мы оба предатели. Оба виноваты, - синий мех шагнул к сикеру, и тот, пятясь, вышел из отсека. Саунд запер дверь и вновь посмотрел на летуна. - Скажи, тебе больно думать о нем? Тот весь напрягся как для атаки, но заглянув кассетикону в визор, расслабился и оперся крыльями о стену: - Я себя за это уже ненавижу, - тихо сказал летун. Саундвейв кивнул и, тяжело провентилировав, продолжил: - Мы сделали неправильный выбор. Выбор логики, процессора, а не искры. Мы предатели в любом случае. Пойдем за любовью и предадим устои фракции! Оставим все как есть, будем мучиться. Неожиданно, Скример прикрыл оптику, и по его лицевой стекла капля омывателя: - Я загасил его бету. Из-за меня он теперь скован льдами. Я себе противен! У меня осталась только ненависть, - последнее слово он почти прошипел. Саунд ничего не сказал на это признание. По сути, сикер совершил преступление, загасив искру еще не сформированной беты. Но не ему его судить. Кассетикон телепатически потянулся к нему: - Вот и я мог допустить гибель своего создания, о котором ничего не знал. Даже не почувствовал, что он появился. Что мы творим? И главное, зачем? - Страх, - коротко бросил сине-красный летун, подняв оптику. И был сотни раз прав. Страх заставил их стать такими. Они спасали свои жизни и воплощали свои амбиции. Теперь боялись их - Тирана небес и тень Повелителя. Только ни один из них не стал счастливее. Они стали жестче, чтобы вытравить из искры боль и презрение к себе. - Любишь его? - спросил Старскрим, не уточняя кого именно. - Да, - ответил кассетикон, понимая о ком идет речь. - А ты? Сикер кивнул. Его процессор искал выход, но натыкался на одну преграду, имя которой Мегатрон. - Мегз, - поморщился летун, произнося позывной того, кем когда-то восхищался. Саундвейв мигнул визором: - Не выйдет, - кассетикон даже не стал вторгаться в процессор. Идея Скримера лежала на поверхности. - Нужен мир, - но Старскрима сложно было уже остановить. Он потерял сотриадников, а для сикера это была огромная травма. Сейчас Саундвейв увидел насколько нестабильна психика авиакоммандера. Хотя, Саундвейв уже сомневался за свою, но его мог спасти Бластер, а Скримеру не повезло. Он зашел слишком далеко. - Я уничтожу его и положу конец моим проблемам, - сказал сикер и бросился к выходу из коридора. Вдалеке послышались тяжелые шаги. Кассетикон поклонился прошедшему мимо Мегатрону, пряча за маской насмешку. Повредить лидеру он не сможет, как и предать знак. Но повоздействовать, он еще надеялся. Саунд тяжело провентилировал. На искре полегчало, но результат разговора его не удовлетворил. Он всколыхнул всю муть в искре сикера. Единственным плюсом было то, что сикер оставил кассетикона как цель и переключился на Мегатрона. Саундвейв бродил уже с пол дневного цикла вдоль платформы. Хоупер, наигравшись с Френзи и Рамблом, следил за метаниями создателя. - Альфа? А где дани? Я к нему хочу, - сказал спарк, спрыгивая на пол и хватая опи за манипулятор. - Скоро пойдем, - Саунд подхватил свое красно-синее чудо на манипуляторы. - Подожди немного, мы ведь не хотим натолкнуться на злых сикеров. Малышь замотал шлемиком и прижался к синему кассетикону, успокаиваясь и засыпая. Саундвейв крепко прижал к себе свое создание. Ему до дезактива не хотелось отпускать от себя Хоупа, но для спарка будет лучше быть с автоботами. Над новой базой автоботов была ночь. Джазз вытащил Бластера гулять. Вся база шепталась о том, что кассетикон, наконец, смог снова полюбить. Если это внешне выглядело так, то для Бластера это была всего лишь попытка уцепиться за актив. Диверсанта задевало, что это было не ответное чувство, а лишь привязанность. Но он всеми силами старался доказать Бластеру, что он лучше Саундвейва. Спрашивать связиста, куда он двинулся было опасно. Можно было спросившего потом просто не найти. Кассетикон, несмотря на размеры и броню, двигался довольно быстро. Лазербик указывал путь, хотя и сам кассетикон чувствовал искру Бластера. Вид серебристого автобота, рядом с его бондмейтом всколыхнул злость и ревность. Мех зарычал и, осторожно отцепив от себя спящего Хоупа, переложил его на спину Рэведж. Одним прыжком он оказался рядом с монохромным диверсантом. Злобно пылающие визоры встретились. Бластер было к ним кинулся, выкрикнув позывной кассетикона, но тот напрямую в процессор послал просьбу не лезть. Бой был недолгий, но яростный. Изрядно помятый Джазз получил крепкий удар по шлему и был отшвырнут в песок. Красный и синий кассетиконы стояли друг на против друга. На землю упал визор, а маска вошла в пазы: - Ну, здравствуй, - сказал красный, вглядываясь в любимые черты, которые так давно не видел. - Ты меня когда-нибудь простишь? - тихо произнес Саундвейв, заглядывая в голубые окуляры. - Я тебя никогда не винил. А, вот поймешь ли ты меня? - Бластер мотнул шлемом в сторону лейтенанта. Ладонь Саунда легла на деку, прямо над камерой искры. Бластер повторил его движение. - Чувствую, - улыбнулся красный. - Ты останешься? Синий притушил окуляры и отрицательно мотнул шлемом, ткнув себя в знак на деке. Слов просто не хватало. Он глубоко провентилировал и обнял своего любимого. Красный горячо завентилировал в шейные шланги и обнял в ответ. Искры бешено запульсировали и заметались в своих камерах. Но объясниться не дал диверсант, очнувшийся после удара и нагло об этом заявивший своим комментарием: - Не, я все понял, но это... - вякнул монохромный и получил по процессору ментальным ударом. Джазз ошалело захлопал окулярами, но пошел выполнять приказ. Из-за камней вышла Рэведж и отдала спарка гонщику. Бластер было дернулся к нему, но его удержали. "Он останется с тобой", - мелькнуло по внутреннему каналу связи. Монохромный забрал Хоупа и пошагал к базе, но пройдя мимо кассетиконов глянул на Саундвейва, прижимавшегося к Бластера. - Верну в целости и сохранности, - кассетикон прикрыл собой партнера, полыхнув окулярами, намекая на то, что диверсант жив исключительно из необходимости отвести на базу спарка. С уходом диверсанта, неожиданно пошел дождь. На этой белковой планете все происходило неожиданно. Капли забарабанили по двум корпусам. Трансформеры снова стояли друг на против друга, словно не зная, что делать дальше. Вода уже ручьями текла по шлемам и плечевым накладками. Первым не выдержал Саундвейв. Слизнув глоссой капли с губ Бластера, он впился в них голодным поцелуем. Красный ответил со всей горячностью и любовью. Оба разом включили музыку, не прерывая поцелуй. Песня оказалась одной и той же. Корпуса завибрировали под гитарными ритмами.

Come with me Into the trees We'll lay on the grass And let the hours pass Take my hand Come back to the land Let's get away Just for one day Let me see you Stripped down to the bone Let me see you Stripped down to the bone

Они сжали друга в объятьях до скрипа брони и трещащего стеклопласта дек, подсвеченных рвущимися искрами. Синхронная вибрация и близость любимого корпуса, разогревали системы обоих трансформеров. Песня становилась все громче, сплавляя их воедино. - Люблю, - выдохнул Бластер, пытаясь охладить системы после поцелуя, все еще обнимая Саунда, который вторил ему ответом.

Metropolis Has nothing on this You're breathing in fumes I taste when we kiss Take my hand Come back to the land Where everything's ours For a few hours Let me see you Stripped down to the bone Let me see you Stripped down to the bone

Камеры искр раскрылись, и они, будто в первый раз, любовались неярким светом, а потом осторожно соединили его. Они так и застыли вдвоем под дождем, огражденные им от всего остального мира, разделения, войны. Они улыбались, даря другу тепло и нежность. Песня кончилась, как и дождь. Партнеры отстранились, грустно смотря друг на друга.

Let me hear you Make decisions Without your television Let me hear you speaking Just for me Let me see you Stripped down to the bone Let me hear you speaking Just for me Let me see you Stripped down to the bone

- Я не отпущу тебя, - Саундвейв поднял взгляд к небу. - А я не смогу уйти, - ответил Бластер, поворачиваясь, чтобы вернуться на базу. Кассетиконы разошлись, каждый на свою базу. Одна на двоих мелодия провожала их. Бластер вспомнил белковую легенду, о том, что влюбленных связывает тонкая невидимая нить, разорвать которую никто не в силах. Один никогда не сможет отпустить другого. И час новой встречи уже назначен.