Искатель знаний.

      Следующий планируемый шаг я сделал только через два месяца, когда смог разогнать сенсорику до первых проблесков эмпатии, а уровень контроля инь-чакры - до возможности построить пусть и грубоватый, но надежный ментальный щит по типу "отсекающий лишнее". - Ох, надеюсь, я об этом не пожалею... Вздохнул я себе под нос и, закрыв глаза, начал погружаться в глубокую, куда как глубже, чем когда бы то ни было, медитацию... Мне нужно было посетить моего постояльца - и причин откладывать этот поход не было.       Спустя неопределимое количество времени - в действительно глубокой медитации время течет по-другому - я, наконец-то, почувствовал сырость в воздухе, хлюпанье под ногами и... дикую, злую, разумную мощь впереди. Тихонько выдохнув, я сосредоточился и создал щит - что удалось невероятно просто: к моему удивлению, это напоминало не создание техник в реальном мире, а, скорее управление снами... а снами я, в своё время, навострился управляться превосходно - была в моем арсенале одна методика, которая прямо-таки требовала подобных умений. "Знай Яманака, что я ею владею - меня бы зарыли на месте, подозреваю... не отвлекаться!" Тряхнув головой, я вздохнул и пошел вниз. Звук дыхания огромного хищника, атмосферно наполняющий туннель подземелья, ничего не прибавлял к тому, что я чувствовал впереди - но... добавлял лишних мурашек по коже. Огромные, массивные врата... и закрывающий их жалкий клочок бумаги. "Иронично. У отца было чувство стиля". Мелькнуло в голове - и эта мысль помогла мне собраться: подойдя к вратам, я остановился и, церемонно поклонившись, негромко, уважительно произнес: - Приветствую, Курама-сама. В чувствах по ту сторону решетки ярость на миг сменилась целым спектром эмоций: ярких, чистых - и совершенно, судя по всему, непривычных для могучего существа, запертого в клетке: смятение, ностальгия, проблеск благодарности... Впрочем, всё это было тут же сметено океаном негодования и ярости: мощные когти протиснулись сквозь прутья решетки и заскребли пол, высекая искры, огромные, суженные от ярости глаза уставились на меня из темноты, а низкий, вибрирующий от злости - злости, выплескиваемой в реальный мир так, что, не будь на мне трещавшего от нагрузки щита, я бы сейчас стоял на коленях, пытаясь выжить в этом напоре - голос пророкотал: - Издеваешься, сопляк? Кто ты и откуда узнал это имя? Ни один смертный, проклятье на весь ваш род, не мог его знать! Беспечно пожав плечами и демонстративно игнорируя напор ярости лиса (убедившись, что это бесполезно, пушистый убрал напор, и в его эмоциях послышалось лёгкое ощущение уважения), я честно отозвался: - Это долгая история, Курама-сама... скажем так: я помню одну из моих прошлых жизней, и это имя - одно из многих сокровищ, которые мне принесла эта память. Глаза лиса пораженно распахнулись, в эмоциях всколыхнулась надежда - но я, виновато покачав головой, сочувственно уточнил: - Эта память - НЕ память Асуры Ооцуцуки, Курама-сама. Я - одна из многих реинкарнаций его души, но память его... память его мне недоступна - лишь чакра. И вряд ли это изменится. Мне жаль. Эмоции девятихвостого полыхали, как его чакра, но... смятение и смутная надежда постепенно сменялись неверием и яростью, прежде чем вылиться в почти истерическом, диком рыке: - Арррр! Лжец! Ты лжёшь, ублюдок из рода ублюдков! Я вырвусь из этой клетки и уничтожу тебя за это, меррррзость! Вздохнув, я закрыл глаза и сосредоточился, не обращая внимания на истерику биджу: за моими словами и правда стояло слишком... мало фактов - и мне хотелось изменить это несложным, но ярким подтверждением отношения. Эта реальность - мой внутренний мир - была поддатлива и пластична, почти как сон, пусть и куда более стабильна. Но - это был мой сон. И мой мир. И состояние его мне не нравилось. Обратившись к памяти моей прошлой жизни, я вспомнил одну из подходящих картин: степь. Огромная, бескрайняя, наполненная морем трав - то, что надо для большого, очень, очень большого лиса... Сосредоточившись на этой картине как можно лучше, я почувствовал, как стены сырой, тесной темницы, которая была "домом" для Кьюби так долго, начали растворяться, а ворота с налепленной на них печатью, изогнувшись, превратились в подобие решетчатого купола - небольшого, высотой метров в пять и радиусом в три, закрывающего меня и люк рядом с моими ногами, символизирующий выход в реальный мир. Лис замолчал, а после растерянно рыкнул, озираясь по сторонам: - Что... что происходит? В голосе его - впервые, наверное, за очень, очень долгое время - не было ни грана ярости, а в эмоциях чувствовалось уже привычное смятение и... опаска. Как и любой разумный, Курама опасался неизвестности - и это было... очень лестно. Открыв глаза, я полюбовался на открывшееся зрелище - виднеющийся в ночной степи силуэт могучей фигуры девятихвостого был... впечатляющим - и отозвался: - Я не могу пока доверять вам, Курама-сама, вы не можете доверять мне. Но... в моих силах было сделать вашу клетку чуть удобнее. Считайте это демонстрацией намерений. Помедлив, я вздохнул и, направляясь к люку, с улыбкой посоветовал: - И... постарайтесь не пропустить рассвет: вы слишком, слишком долго его не видели... а оно того стоит.       Уже начав спускаться по ступенькам, я услышал негромкий рокот вслед: - Ты даже не попросишь моей силы, джинджурики? В голосе не было злости - скорее, это была этакая задумчивая подначка. Поставив локти на край люка, я пожал плечами и чуть улыбнулся: - Разве что чуть-чуть, чтобы как можно лучше развить привычку к ней. Против МОИХ врагов мне не понадобится ваша сила, Курама-сама... к сожалению, в моём будущем довольно-таки скоро появятся НАШИ враги. И, чтобы сражаться против них - мне потребуется вся помощь, которую вы сможете оказать. Лис недоверчиво фыркнул и, гибким движением развернувшись ко мне задом, демонстративно вскинул все девять хвостов, показывая мне задницу... Невероятно-выразительный жест тщеславного недоверия, густо замешанного на уверенности в своей несокрушимой мощи. Хихикнув, я отправил по незаметно сформировавшемуся эмпато-энергетическому каналу образ павлина - и, под негодующий рык развернувшегося на месте девятихвостого, соскользнул вниз, в реальный мир.