Всегда со мной

Три, пять, двенадцать, сквозняки даже в жару и гулкие шаги, раздающиеся в темноте; жнец кутается в плащ и почти без равнодушия смотрит на сегодняшний список, состоящий из очередных ни о чем не говорящих имен. Где-то на фоне слышен Моцарт: сегодня его визит в старое поместье, полное портретов-призраков, спешащих слуг и темных коридоров, лестничных пролетов и душных комнат. Седрик давно не спешит к тем, за кем он приходил, — это однообразное занятие порядком ему надоело за все годы, и чаще всего он оказывался возле своей жертвы буквально за несколько минут до ее смерти. Эта семья была почти такой же, как и множество других, безликих, чужих, которых он не знал и до которых ему совсем не было дела. Июльская жара, пятница тринадцатое, война Пруссии с Австрией. Дела живых давно перестали его волновать. Он давно убедился, что так называемая жизнь — лишь синтез и распад белков, химические процессы, протекающие в организме безостановочно; то, что называют смертью — лишь неспособность дезоксирибонуклеиновой кислоты передать информацию. Его совершенно не касается то, что невысокая женщина в тесном бордовом платье с темно-синими волосами — волнами, спадающими на плечи, — погибнет через три с половиной минуты от яда, который всыплет ее улыбчивый и довольный собеседник. Время словно течет сквозь пальцы; Седрику приятно смотреть, как эта женщина улыбается странной, искажающей лицо улыбкой, больше похожей на оскал; еще немного, и он бы стал восхищаться тем, как искусно она шантажирует иностранного посланника: ее голос звучит тихо и мягко, стелется по комнате, обволакивая и камин возле двери, и книжный шкаф, до отказа забитый книгами, и фотографии на каминной полке. Ей неизвестно, что погибель здесь, рядом, скоро придет конец игре, которую она ведет. — Значит ли это, что я могу довериться вам? — почти шепчет она, разливая терпкое вино по высоким хрустальным бокалам и смотря куда-то в сторону, игнорируя того, кто напряженно следит за движениями рук англичанки. Его замысел с минуты на минуту может провалиться; Седрик стоит в дверном проеме, скрывая косу смерти под плащом, и мучительно смотрит на часы, гласящие, что жить ей осталось чуть больше двух минут. В этой комнате невыносимо душно даже ему, везде кутающемуся от холода в плащи и шарфы, привыкшему помимо черно-белой формы носить нечто теплое поверх. Цианид калия — прекрасное средство, если, конечно, не принимать его с чем-то сладким; Седрик не думает, что яд окажется в нарезанном торте, он вообще старается не думать о том, насколько отвратительно будет смотреть на эту смерть. Хуже убийств — лишь убийства неестественные, подлые, совершенные незаметно; хуже таких убийств только самоубийства, добровольные и от того еще более противоестественные. Про себя он не знал ничего: ни даты смерти, ни жизни, которую он вел; Седрик К. Росс был лишь слугой смерти, его вечной госпожи, слугой, который безукоризненно выполняет все поручения и готов идти по этому пути до конца. — Тогда разрешите пригласить вас на один танец в честь наших успешных переговоров, леди Фантомхайв. Фантомхайв — звучит немного приторно, медлительно, перекатывается во рту и совсем не согласуется с именем. Фантомхайв — немного знакомо; должно быть, он когда-то встречал кого-то с этой фамилией, только зачем вспоминать это сейчас, если вот она — с торжествующей улыбкой подает тонкую руку в черной лайковой перчатке, сопровождая все кивком горделиво поднятой головы. И пусть даже ей осталось жить около полутора минут — еще не зная о том, что в этот жаркий день сын и дочь найдут ее уже бездыханной, она проживает этот конечный отрезок так, словно впереди еще сотни таких же дней, полных служения королеве, уроков фехтования для сына и дочери, вина и танцев с очередным кавалером; судя по торжествующей улыбке, она совсем не замечает, как австриец склонился над бокалом вина и почти с ювелирной аккуратностью высыпал из перстня белый порошок. Она кружится в танце и совсем не подозревает, что ей осталось жить минуту: видимо, уже скоро она выпьет отравленный напиток и безмолвно уйдет. Седрик уже заранее догадывается, что пленка не будет интересна, что скоро он поставит печать «примечаний нет». Они останавливаются; Клодия (вроде бы так ее зовут?), кажется, несколько запыхалась, и уже сама держится за бокал с отравленным вином. Седрика радует только мысль о том, что смерть будет быстрой, пусть и мучительной, но боль будет недолго. Не верилось в то, что она могла причинить кому-то зло; Седрик видит в ней лишь дворцовую интриганку, от которой не было ни пользы, ни вреда. — Выпьем же… — начинает австриец, когда видит, что она уже пригубила вино из бокала. — За ваше падение, графиня Фантомхайв, выпьем. — Миндаль… — шепчет она и хохочет странным, безумным смехом: яд уже сковывает ее, и предсмертные судороги, сопровождаемые вскриками, начинаются. Седрик знает, что долго это не продлится, но зачем-то вслушивается в то, что она говорит; клетки ее организма еще насыщены кислородом, но почти не могут переносить его, дыхания нет, ее судьба — задохнуться через несколько секунд. Седрик правда хочет увидеть то, что его удивит. И он видит это и слышит — слышит, как сквозь смех она кричит; она уже не может стоять на ногах, остатки вина пролились на платье (вино льется к счастью, говорили люди), а она выкрикивает слова, застывающие в воздухе, пронзающие насквозь, скользящие по лезвию косы смерти. — Вы никогда не сможете меня забыть! Я сумею отомстить даже с того света! Да будут прокляты все, кто творил мне зло! — слова произносятся из последних сил, ей по-настоящему плохо, смерть наступит через тридцать секунд. — Вин отомстит всем, кто принес мне смерть, — выкрикивает она в последний раз, кашляя и падая уже навсегда. Тело еще содрогается, но разум, кажется, уже подчинился. Седрик почти любовно смотрит на ее отражение на косе смерти и замахивается, чтобы сделать последний шаг в ее судьбе. Кинопленка вырывается из тела невероятно быстро, погружая жнеца в воспоминания женщины: детство, качели на заднем дворе поместья, отец треплет волосы и заплетает в них белую розу, «Клодия, ты станешь самой счастливой на свете». Бесконечная череда математики и французского, фехтования и танцев, истории и поэзии. Всей семьей — на коронации Виктории: старый почетный род, долго служивший Великобритании. Клодия все так же качается на качелях, ветер путается в темно-синих волосах и развевает полы платья; Клодия чувствует себя невероятно свободной и легкой. Известие о смерти отца — шестнадцать лет не лучший возраст, чтобы становиться во главе семьи, но мать давно лежит в сырой земле. Белые платья сменяются на черные, на руке появляется перстень с синим камнем — проклятый бриллиант. Первая кровь, в которой испачкались руки. Первые наемники и первая холодность голоса. Встреча с человеком, который, к ужасу Седрика, напоминает ему свою внешность до того, как он отрастил волосы. У него медово-желтые глаза и теплый пшеничный цвет волос, а имя ему Седрик К. Росс. Лента продолжает идти, но Седрик, хоть и пытается смотреть внимательно, смотрит помутневшим взглядом и до безумного хочет верить в то, что на пленке — не он. Клодия готовит яд в лаборатории под поместьем, разливая по пробиркам прозрачную жидкость. Клодия исцарапывает стены подвала рапирами и проклинает себя за то, что не может стать лучшей и раз за разом проигрывает в турнирах. Клодия примеряет белое платье и смеется перед тем, как ехать в деревенскую церковь на венчание. Относительно счастливая семья; Клодия ждет ребенка. Седрик видел более счастливых людей, но эта картина тоже отчего-то нравится ему. Винсент и Фрэнсис рождаются в один день; Клодия смеется, что это пятница тринадцатое. Новые задания королевы, на воспитание детей так мало времени; японец Танака рад прислужить своим юным господам. Сложная ситуация с Крымской войной и постоянная угроза в других странах; Клодия надевает пальто с бурым мехом и теплый шарф, собираясь на континент, в Российскую Империю, — а по возвращении узнает, что муж покончил жизнь самоубийством из-за угроз лондонской мафии (Седрику уже давно не смешно следить за жизнью этой женщины). Винсент проигрывает сестре в бою на шпагах, ее раздражает его растрепанная прическа. Винсент собирается в Вестонский колледж, Фрэнсис побеждает во всех фехтовальных турнирах. Клодии достаются все более сложные задания, она уже почти не знает, как спасаться от королевы. Клодия чувствует, что смерть близка, и все чаще пьет одна по вечерам. Седрик дрожащими руками ставит печать «Примечаний нет» в личном деле. Клодия Фантомхайв, родилась 5 апреля 1830, умерла 13 июля 1866 от недостатка кислорода. А ты ничего не смог изменить.