Давно забылось, Что в сентябре случилось Наступила темнота, Все исчезли без следа.
Перед глазами все еще плыло и мне пришлось поморгать, чтоб более менее сконцентрироваться. Боль и голоса в голове утихали, давая возможность более менее трезво мыслить и осознавать контроль над собственным телом, что в данный момент ужасно болело и ныло. Неудивительно. Пролежать столько времени на холодной земле. Что я вообще тут забыла? Этот вопрос отозвался в голове женским эхом, заставив меня удивленно вылупиться перед собой, время от времени моргая и разглядывая окружающий пейзаж. Первое, что бросилось в глаза, это большой, нет, огромный дом прямо перед моим носом находившийся в данный момент… не в лучшем состоянии. Тут что, был пожар? Судя по почерневшим останкам некогда величественных стен и валяющимся повсюду уголькам, так и было. Но здание сгорело не полностью, лишь только стены. Даже массивная дверь осталась более менее целой. Я же, судя по всему, находилась где-то во дворе. Следующей моей мыслью было оглядеть себя. Вдруг я ранена? Тем более, это ощущение липкости… Опустив взгляд, я увидела, во что одета. Я что… гот или типа того? Хотя, мне даже нравится. Если бы не только эта гребаная липкость… Застегнутая черная толстовка с большим капюшоном, джинсовая юбка до колен, высокие сапоги на небольшом каблуке. На руках темные перчатки до локтей. Вау… А у меня неплохой стиль. Хм, странно… Одежда, вроде, чистая, но почему мне все еще кажется, что она ужасно грязная? Продолжив «изучение» самой себя, я узнала еще кое-что. У меня длинные рыжие волосы, почти что красные, распущенные в данный момент, и золотые, практически желтые, глаза. Последнее я узнала, посмотрев в остатки стекла в одном из разбитых окон.Пришел навечно, Этот ужас бесконечный Где, черт подери, все люди? За ответом я в погоне Во тьме, среди руин Остался я один.
Взгляд самой собой переместился в сторону чуть приоткрытой двери, как бы приглашающей войти дом. Но привлекла меня не сама дверь, а отметины от когтей на ней и следы запекшейся крови. Страх тут же сковал сердце, заставив его биться быстрее. Глаза расширились, не желая смотреть куда-либо еще, кроме застывшей на створке двери багровой жижи и глубоких отметин. Все тело начало мелко подрагивать, по лбу покатились вниз крошечные холодные капельки. На миг мне показалось, что кто-то зовет меня внутрь. Словно само нутро велело мне идти туда. Словно там было… что-то важное. Я должна увидеть… узнать… Может там еще есть люди? Мне не хотелось чувствовать себя одинокой… особенно сейчас… в этом богом забытом месте… Руки медленно уперлись в землю, позволив опуститься на колени, а затем подняться на ноги. Спину резко пронзила боль и мне пришлось сжать зубы, чтобы не закричать, и более того, не упасть из-за неожиданного головокружения. Я медленно, на негнущихся ногах, подошла к двери, проведя по ней вверх-вниз ладонью. Липкая… Поднеся ее к глазам, я увидела отпечатавшуюся на ней кровь. Черт… В горле встал огромный комок, словно меня сейчас вырвет. Другой рукой я быстро прикрыла рот и тут же вытерла ладонь об траву. Хотелось об одежду, но я быстро передумала.***
Первые шаги внутрь дома и под ними слышится хруст. От неожиданности я вздрогнула и даже подпрыгнула. Опустив взгляд вниз, увидела разбросанные по нему вещи, среди которых были и фотографии. Крошечные осколки стекла, часть которых была в крови, рассыпаны по всему полу, укрытому некогда роскошным ковром. Ох… Надо идти осторожней. Не хватало мне еще осколков в стопах. Я осторожно, стараясь не порезаться, подняла одну из фоток, решив рассмотреть. Может это будет подсказкой? Обо мне… О том, что здесь вообще произошло. Но из-за багровых разводов было практически нереально различить изображения на фотографиях. Я смогла увидеть лишь нескольких членов семьи. Маленький мальчик со светлыми волосами и девочка, которую он держал за руку. Родители были густо замазаны. От одного только взгляда мурашки по коже, а ком в горле становится больше, не давая дышать. Тело будто цепенело с каждым шагом. Мне совершенно не хотелось идти дальше, но разум вынуждал это делать. Ведь я очнулась именно здесь, возле этого дома, и мне кажется, что он мой. Только… где папа и мама? Где тот мальчик, в конце концов? Проходя мимо белой двери ванной, что была открыта, я заглянула туда. остановившись на входе. Первым, что бросилось в глаза, и едва не вызвало дикий крик, это окровавленная раковина и написанная этой же жидкостью надпись на зеркале. С концов всех букв, написанных, как ни странно, довольно понятным и даже грамотным почерком, стекали вниз длинные капли, оставляя за собой след. По стенке раковины они тоже стекали, образуя на полу огромную лужу. И снова разум и проклятое любопытство побудили меня подойти к нему. Я остановилась в нескольких сантиметрах от раковины, дабы не запачкать, и не дай бог, не поскользнуться на этой луже, и посмотрела на себя в зеркало. Отражение было немного нечетким из-за надписи, но в целом я смогла себя более менее разглядеть. Прямые огненно-рыжие волосы, обрамляющие бледное лицо по бокам, часть которых лежит на спине. Золотые глаза, один из которых закрыт длинной челкой. Очень бледная, с большими синяками под глазами, кожа лица, на котором в данный момент была смесь шока, страха, непонимания, неверия и любопытства. Широко раскрытые, пристально смотрящие в отражение, золотые очи, вскинутые брови и чуть приоткрытый рот. завершали картину. — «Я прекрасна». — гласила надпись. Лицо вновь исказилось, на сей раз больше в удивлении. Ну… Спасибо, конечно, за такой вот неожиданный комплимент, правда, в данный момент я выгляжу больше напуганной и болезненной, чем привлекательной, особенно с этими черными кругами под глазами. Дрожащие кончики пальцев осторожно коснулись одного из них, чуть оттянув вниз. Ей, то есть, мне, не помешала бы ложка… А еще лучше врач.Давно забылось, Что в сентябре случилось Вот еще один погиб И в крови моей следы — (В крови мои шаги)
Внезапно голову пронзила резкая боль. Я тихо застонала, схватившись за нее обеими руками и зарывшись пальцами в волосы. Больно… Пришлось даже зажмурить глаза и сжать зубы. И вновь неясные обрывки и голоса… Это… воспоминания? Ноги сами повели меня прочь из ванной обратно в коридор. Удивительно, как я не рухнула по пути. Для этого мне пришлось держатся одной рукой за стенкой, а второй придерживать пульсирующий лоб. Чуть приоткрыв правый глаз, я стала разглядывать неясный силуэт на полу впереди. Еще из-за угла я поняла, что это труп. От него ясно исходил ледяной холод, заставляя кожу в буквальном смысле становится дыбом, как и волосы. Я смогла различить мужскую руку в коричневом рукаве, на безымянном пальце которой поблескивало кольцо. — Отец… — прошептала я одними губами. Весь пол вокруг трупа был залит кровью. Губы дрожали и шевелились, но из них не вышло ни единого звука. Я ясно ощутила, как сужаются в глазах зрачки и даже радужка. Не знаю, было ли со мной такое раньше, но на данный момент мне казалось, что страшнее быть уже не может. Кто же все это натворил? Кто убил… моего папу? В уголках глаз защипало, начали появляться слезы. Пальцы правой руки медленно сжали угол стены, впиваясь в твердую поверхность ногтями, грозясь сломать их.***
В следующий момент мое тело резко повернулось назад и я побежала по коридору сломя голову, надеясь найти здесь хоть кого-то живого. Хоть кого-нибудь! Хотя бы прислугу! Хотя бы… того светловолосого и кареглазого мальчика с фотографии, который, возможно, был моим братом… Слезы все еще копились в глазах, но не выходили наружу. Пусть мне и хотелось плакать от страха, словно маленькой девочке, но я старалась воздержаться от этого. Если поддамся эмоциям, то пропаду — так я говорила самой себе. Но это слабо помогало… Паника все равно брала верх! Остановившись у первой попавшейся на глаза двери в комнату, я ухватилась за стену, начав жадно глотать воздух и вязкую слюну. Все тело трясло как в лихорадке. От такого резкого спринта я невольно закашлялась. Но увиденное было еще хуже… Казалось, что теперь мои глаза опустели… На кровати, судя по всему, детской. лежала девушка подросток. Мертвая… Ее нарядное платьице, нижнюю часть которого закрыло одеяло, насквозь пропитано кровью, стекающей вниз по простыням на пол. Бледно-голубое лицо покрыто следами крови и слез… Волнистые каштановые волосы слиплись на лбу, словно ее ударили по голове чем-то тяжелым. Она не двигалась, грудная клетка и спина не поднимались, а вылезшая из-под одеяла рука беспомощно свисала до самого пола, как у сломанной куклы. На сей раз я не сдержала слез… Они сами собой потекли из глаз вниз по щекам, капая с подбородка на пол. Глаза вновь упрямо смотрели на труп, не желая отводить взгляда ни на секунду. Все тело замерло, не шевелясь. Руки медленно поднялись к лицу. Кожу ни них чем-то стянуло, подобно резиновым перчаткам. Это была кровь… да, как элегантные алые перчатки. Начиная с кончиков пальцев и выступающих косточек чуть выше тонкого запястья и до локтей. Слезы капали на них, также приобретая красный цвет. И вновь боль… Ужасная пульсирующая мигрень… На сей раз сопровождающаяся жутким женским смехом, чья хозяйка будто стояла у меня за спиной. Я прямо чувствовала на себе ее взгляд, слышала ее безумный истерический смех. Липкая окровавленная ладонь легла на лицо, неприятно стягивая кожу на нем, но мне было плевать. Хотелось, чтобы эта боль, этот смех, этот голос и само наваждение просто исчезли. Перед глазами одна за другой замелькали картинки: Маленькая девочка лет 6 с длинными золотистыми волосами, собранными в два низких хвостика, в белом лабораторном халате, насквозь пропитанном кровью, как и легкое платьице под ним. Как и ее лицо, руки… Она плакала, тщетно утирая слезы маленькими кровавыми ладошками, пачкая лицо еще больше. Половина ее лица была забинтована. Как раз та самая, что в данный момент скрыта за челкой… Снова кадр. На нем снова эта девочка, но тут ей уже лет 10. Она громко, истерически смеется, запрокинув голову и откинув за спину потемневшие, с рыжеватым оттенком растрепанные волосы. Смеется, расширив суженные до крошечных точек золотые глаза, при этом что-то говоря. Голос у нее хриплый, дрожащий, и такой же безумный… В руке у нее был окровавленный нож. Мне хватило всего пары секунд, чтобы понять… это была я. Я… Люси Хартфилия. Джинчурики кровавой лисы. Психопатка и убийца. Живой сосуд для силы этого духа. Сама по себе «Кровавая Лиса». На данный момент мне 14 лет. И я… убила собственного отца, заодно ранив личную служанку и брата. А моя мать… мертва уже много лет. Я — сбежавшая из психиатрической клиники, куда меня поместил отец. Я — конец и начало всего. Я — десница безумия.