Стигма

Эдит Маккормак потянула кофе из белой офисной кружки и приказала замершему возле ее стола домовику выметаться вон. Тот послушно согнул спину и с характерным хлопающим звуком исчез. Она сидела в кожаном кресле, развернувшись боком к столу. Ее темно-серая мантия спускалась по спинке кресла до основания каблука остроносой туфли. Острое колено, обтянутое фиолетовой тканью брюк, возвышалось над невысокой стопкой пергамента. Перси снова подумал о спящем вулкане. - Привет, - негромко сказал он, переступая порог кабинета и добавил, стараясь говорить настолько официально, насколько это было возможно в присутствии женщины, с которой у него не один раз, прямо в этом кабинете случалось то, что он привык называть любовью. Правда, «любовь» в этом случае упрямо вытесняло слово, гораздо точнее отражающее суть произошедшего. - Извини, что без приглашения. - Что мне нравится в тебе, так это то, что ты прекрасно знаешь о своих преимуществах, - лениво отозвалась она. - Но то, как хреново ты учишься ими пользоваться, меня удручает. Перси в очередной раз поймал себя на мысли: грубоватый, но не лишенный изящества профиль Эдит гораздо лучше смотрелся бы на золотых монетах, чем в блекло-желтых стенах министерского офиса. Это была прихоть. По большей части ее, что, разумеется, не отменяло факт его не так чтобы совершенно осознанного, но уж точно добровольного участия. Из них двоих именно он должен был сказать «нет» хотя бы потому, что он - мужчина, а она, Мордред подери, замужняя женщина старше его на два десятка лет. Перси моргнул, чувствуя, как знакомые приглушенные ноты в голосе, интимно-тусклые, как свет Люмоса в кромешной темноте, тревожат воспоминания об ощущениях и картинах, от которых ему хотелось не просто избавиться. Было бы гораздо лучше ему работать в другом отделе и не встречать на пути эту женщину. Волна презрения к себе и своему малодушию захлестывала его с головой в ответ на подобные мысли и швыряла с такой силой, которая, будь то наяву, одним ударом размозжила бы его голову и тело о подводные камни. Он прекрасно помнил звуки, запах, ощущение острого, застилающего разум, удовольствия в сочетании с чувством тоски. Чувства, из-за которых мужчина внутри него сдался. Не женщине, нет. Недолюбленному мальчишке. «Ничтожество, - мысленно обращался он к себе, стараясь не смотреть на ее губы. Эти губы в вишневой помаде с дьявольской отчетливостью помнились ему смыкающимися вокруг его пениса. – Кого ты хочешь обмануть?» - Я хотел… то есть, я прошу подписать это. Щеки и скулы Эдит Маккормак покрывали следы перенесенной когда-то оспы. Эти следы она не скрывала с помощью косметики, хотя могла бы делать это регулярно, ведь прелести они ей не добавляли. Только теперь Перси заметил, как неестественно, кукольно, обрамляют точеное, не так чтобы красивое лицо каштановые локоны, каждый завиток которых отливал в красноту. Глубоко посаженные глаза смотрели снисходительно... не по-матерински, а даже чересчур по-женски. - Все проформы и отчет о заявках за последний месяц на столе у Рипстона, - отрапортовал Перси, удивляясь сухости собственного голоса. На секунду ему показалось, что в глазах напротив мелькнуло нечто вроде... протеста? Ну уж нет, он работал несколько дней на износ лишь для того, чтобы сегодня поставить жирную точку на работе в Портальном управлении. И не только на ней. «Это ваш окончательный ответ, мистер…?» Воспользовавшись повисшей между ними паузой и стараясь выглядеть максимально спокойным, он на один шаг сократил расстояние до постукивающих по дубовому столу прямоугольных ногтей. Их хозяйка бегло проглядела пергамент и, слегка подняв левую бровь, нарушила молчание. - Я все думала, когда же ты решишься. И вот оно, слава яйцам Мерлина, момент истины. Перси моргнул, собираясь шагнуть вперед, но она пригвоздила его к месту прямым взглядом, в одинаковой степени твердым и усталым. - Судя по тому, сколько и какого говна ты хлебнул на пути прошлой карьеры, ты обязан был уяснить одну вещь. Чем в большей степени ты состоишь из этого самого говна, тем больше шансов начальствовать в приличном месте, а не в захудалой конторке, где двери крутятся со скоростью новой модели «Чистомета». Кстати, ты в курсе, как называется эта модель? Перси с трудом проглотил вязкую слюну, собиравшуюся встать комом в горле. Он стоял напротив стола главы всей душой ненавидимого им департамента и наблюдал за тем, как она повернулась на стуле. Строгая блуза на ее груди при этом слегка натянулась. Предатель. Трус. Эдит бросила ленивый взгляд на парящую в воздухе стопку документов, ожидающих ее рассмотрения. Золоченое перо на ее столе ожило, повинуясь короткому взмаху палочки, и, торопливо макнув концом в чернильницу, поставило механический росчерк в его заявлении. В груди у Перси странно екнуло, когда перо послушно прыгнуло на предназначенное для него место и с покорностью бездушной марионетки опустилось на подставку. - Младшую дочь неделю назад назначили капитаном факультетской сборной. Думаю сегодня-завтра сделать ей подарок. Глупо ждать, пока ее отец вспомнит, что у него все еще есть ребенок от второго брака, хоть бы и год как совершеннолетний. Перси прикрыл глаза и, выдохнув, произнес: - Я рад за вас обеих. Она промолчала. Перси скорее почувствовал, чем услышал, как сзади к нему подъезжает стул, предназначенный для визитеров. Перси со вздохом опустился в него. - Эдит, - начал он и осекся, увидев, как из открытого при помощи хитрой комбинации заклятий сейфа выплывает бутыль из темного стекла с говорящей надписью на этикетке. – Погоди, ты что... ты уверена, что сейчас... - Уверена ли я в том, что это лучший скотч во всей Британии? Или в том, что тебе лучше выпить здесь, чем от радости налакаться дешевого суррогата в первой попавшейся маггловской дыре? Перси вопросительно поднял брови. Эдит фыркнула. - Три года здесь чалился, но так и не понял, почему молодняк с мозгами и амбициями не засиживается на должности портал-менеджера? - Кто-то ведь должен работать, - отозвался Перси, с опаской наблюдая, как зависшая в воздухе темная бутыль медленно наклоняется над толстодонным бокалом. - Не всем же быть замминистра. Он осторожно покосился в ее сторону и, встретив ответный взгляд, мысленно призвал на себя проклятие безъязычия. Эта женщина только что похвалила его амбиции, каким-то чудом плещущиеся в море отчаяния, как лягушка в молоке, а чем он ей ответил? - Прости, это была шутка... отвратительная. - Пей. Перси сложил руки на коленях и, прочистив горло, недоверчиво покосился в сторону бокала, заполненного на две четверти. - Все-таки это плохая идея. Она задумчиво вздернула тонко выщипанную бровь. - Ходят легенды о выпускниках Гриффиндора, уважающих чужое мнение и соблюдающих границы. - Так ты тоже из... я не знал. Сделав глоток из кружки, она коротко пожала плечами и ответила: - Если бы я хотела добраться до твоей ширинки, я сделала бы это без помощи алкоголя. Перси шумно выдохнул и, покачав головой, произнес: - Послушай. Да, половина Министерства в курсе того, что между нами происходит. И каждая вторая собака норовит высказаться на этот счет. Не надо смотреть на меня так, словно тебя это забавляет и думать, что я бегу от ответственности! Если мне придет вызов на дуэль, я его приму, не сомневайся. Она покачала головой, и то, что Перси прочитал в ее спокойной ухмылке, ему не понравилось. - Дракклова мать, да ты еще больший эгоцентрик, чем я думала. Перси стиснул зубы, чувствуя желание трансгрессировать из этого кабинета сию же минуту и проклиная себя за это желание всеми мыслимыми и немыслимыми эпитетами. Он сделал вдох, изо всех сил стараясь улыбаться естественно, несмотря на то, что хотелось, словно десятилетнему мальчишке, кричать и бить ногой все, что попадется на пути. - Когда-то я всерьез думал, что способен стать министром магии. Что из этого получилось, ты сама видишь. Будешь смеяться, но на следующей неделе я еду в Хогвартс преподавать Историю магии. Давай, скажи это. Чему подобный тип может научить детей? Только тому, как быть неудачниками, которые ничего в жизни не добились! Разве честно с моей стороны ставить детям оценки ниже «превосходно» за то, что они перечислили не всех нормандских магов, участвовавших в завоевании Англии? - Олух царя небесного, - вздохнула Эдит, глядя на него, и добавила, наблюдая, как он решительным глотком опустошает бокал. - Я буду скучать.