***
Тэхену удалось задремать к утру, но резкая боль, когда он случайно дернул рукой, грубо вырвала его из сна. Он простонал сквозь зубы, боясь разбудить Чонгука. Омега приподнялся на постели на здоровом локте и аккуратно слез, ступая босыми ногами на прохладный пол. За окном еще темно, но небо уже начинает светлеть. Слава Господу, наступает утро, и новый день уже на пороге. Омега буквально на цыпочках крадется к двери. Чонгук заворочался во сне, ладонью по тэхеновой стороне кровати водя, будто ища омегу. Тэхен прикусил губу. Когда Чонгук затих, Тэхен аккуратно выскользнул за дверь. Со стороны кухни послышалось копошение. — Доброе утро, — тихо поздоровался Тэхен. Енгук мельком глянул на него. — Выглядишь ужасно, — сказал Енгук. — Ощущение, будто тебя в пыточной месяца три держали, — альфа глянул на повязку. — Поменять нужно. Помочь? — А… — Тэхен глянул на свое плечо. На бинтах виднелись багровые капли. — Черт, — сморщился Тэхен. — Да, пожалуйста, сам я вряд ли смогу… А где Хосок-хен? — Наверху, — Енгук указал пальцем на лестницу. — Спит. — Ужасная ночь была, — вздохнул омега, садясь на стул, который предложил ему альфа. — Хен, я- — Не называй меня так, — грубо оборвал Енгук. — Простите, — прикусил губу омега. — Енгук-щи, я хотел бы поехать домой. Нам с Чонгуком нужны вещи и медикаменты. Чонгука не стоит беспокоить, ему покой нужен, зато я вполне смогу это сделать. Мне только бы такси вызвать, если у вас будет такая возможность. Я буду бесконечно благодарен. — С чего ты взял, что я тебе доверять буду? — спросил Енгук, не слишком бережно развязывая бинты на плече Тэхена. Омеге было больно, но он сжал зубы до скрипа, не позволяя себе даже пискнуть. — Вдруг ты попросишь водителя свернуть и кинешься к голубям? — Енгук выгнул бровь. — Я не поступлю так, — твердо ответил Тэхен. — Это же почему? — ухмыльнулся Енгук, смотря на омегу. — Потому что я люблю Чонгука и сделаю все, чтобы помочь ему, — сказал омега, смотря Енгуку в глаза. Альфа видит в них решительность и уверенность в своих словах. — Думаете, что я делаю это для того, чтобы потом побежать и сдать вас всех? Я ради него убил. И еще убью, если понадобится. — А откуда ты знаешь, что он не играет? — ядовито улыбнулся Енгук, вздернув бровь. — Почему думаешь, что это — не театр одного актера? — Вы вызовите мне такси? — поджал губы омега. Енгук рассмеялся. — Вызову, если нужно. Но учти, что я за твоим маршрутом прослежу. Хоть шаг от намеченного курса — догоню, убью обоих и перемолю кости в порошок. Тебе все понятно, куколка? — холодно спросил Енгук, сжав подбородок Тэхена пальцами. Омега дернул головой, не позволяя себя трогать. — Меня трогать только Чонгук может, — хмыкнул Тэхен. — Смотри какой строптивый, — облизнул губы Енгук, поднимая брови. — Ничего, и твои прекрасные крылья обрезать можно. Когда-то же ты ему надоешь, — сеит зерна сомнения альфа, вглядываясь в глаза омеги, как в омут. Он как удав смотрит, гипнотизирует. Тэхен поджал губы и отвел взгляд в сторону. — Ну, давай посмотрим. Енгук убрал бинты от раны, рассматривая ее. Тэхен отвернулся в сторону, не желая видеть, что куска своего тела у него нет. Он не стыдится, ни о чем не сожалеет, наоборот, он это с высоко поднятой головой понесет. Он желал только спасения Чонгука, большего ему и не нужно было. Енгук неожиданно присвистнул, проведя большим пальцем по краю раны. Тэхен вздрогнул и удивленно посмотрел на альфу. — Как быстро заживает, — поднял брови Енгук. — Я вижу, RC-клетки Чонгука хорошо в тебе прижились. Начнут колонизировать твое тело, и, если тебе повезет и ты не умрешь, то начнет образовываться какухо, станешь настоящим гулем. Но девяносто процентов, что ты умрешь, — ухмыльнулся альфа. — Правда? — испуганно спросил Тэхен. — Нет, — рассмеялся Енгук. — Большинство RC-клеток израсходовалось на то, чтобы восстановить твой организм после нападения, а сейчас используются лишь остатки, — пожал плечами Енгук. — Не бойся, ты не станешь таким же монстром, как и мы, — скривил губы альфа. — Я и не боюсь, — абсолютно серьезно ответил Тэхен, нахмурив брови. — Я не считаю вас монстрами. — Тэхен, зачем тебе Чонгук? — спросил Енгук, перевязывая его руку чистым бинтом. — Он не тот человек, с которым ты будешь счастливым, с которым сможешь завести ребенка. У вас его вообще может не быть. Если хочешь, я помогу тебе сбежать домой. К твоему отцу, к Мин Юнги. — Откуда вы знаете про Юнги? — поджал губы Тэхен. — Я знаю все, Тэхен. Если ты искал Бога, то ты его нашел. Он стоит перед тобой и предлагает свою помощь. Глупо от нее отказываться. Ты сможешь больше не бояться и жить свободно. Я мог бы даже помочь тебе уехать из страны, обжиться в другом городе, подделать документы и помочь поступить в любой университет. Только при условии, что ты откажешься от Чонгука. Подумай над этим. — Ваше предложение очень заманчиво, но я откажусь от него, — спокойно улыбнулся Тэхен. Енгук будто специально потуже затянул бинт, надавливая на рану. Тэхен прошипел сквозь зубы. — Я уверен, что мы с Чонгуком придумаем что-нибудь и будем жить, как любая нормальная пара. Я продолжу учиться, а потом пойду работать. Может быть, однажды мы возьмем ребенка из детдома, это не проблема. Выход есть всегда. — Считаешь, что пара гуля и человека — это нормально? — Любовь — это нормально, — кивнул Тэхен. — Чонгук каждый день меня убеждает в силе своей любви. Да, он пытался меня убить, но… — омега опустил взгляд на свои руки. — Но он просто испугался. Испугался своих чувств, меня испугался. Подумал, что если он не убьет меня, то я убью его. А я его спасти хочу, — улыбнулся он, глянув на Енгука. — И спасу. — От кого ты собираешься его спасти? — спросил Енгук, склонив голову вбок. — От зверя, что сидит у него на цепи, — ответил омега. — От самого себя, от своих ошибок. Я его от всего уберегу. Я ведь его… — Понятно, — перебил Енгук, кивнув. — Я вызову тебе такси. Енгук вышел из кухни, оставляя Тэхена одного. Омега прикусил губу, посмотрев альфе вслед. Наверное, он был слишком резким? Но Тэхен больше не хочет прятаться в панцире из страхов. Ему надоело. Он своим страхам хочет смотреть прямо в глаза. На столе стоял чей-то недопитый и уже давно остывший кофе. Тэхен осушил кружку, насыщая организм необходимым кофеином. Он встал из-за стола и помыл кружку в раковине, поставив ее сушиться на раскрытое полотенце. Омега вышел в коридор, встречая спускавшегося по ступеням Енгука. Тот протянул ему серую толстовку, которую Тэхен с трудом надел, скрипя зубами от боли в плече. Енгук сел на предпоследнюю ступеньку, наблюдая за переминающимся с ноги на ногу омегой. Смешной он какой-то. И чем-то напоминает его омегу. Наверное, своим упрямством. Енгук ему предлагает золотые горы, а он ради какой-то любви от них отказывается. Ну, разве не глупец? Влюбленный идиот. — В шкафу куртка и кроссовки, возьми, — Енгук поймал взгляд Тэхена. — Что? Если хочешь, можешь и босиком пойти, мне все равно. — Спасибо, — улыбнулся омега искренне своей квадратной улыбкой. Енгук хмыкнул. Тэхен достал из шкафа потрепанные кроссовки и такую же старую куртку, кое-где проеденную молью. Но омега носом не воротил, с благодарностью принимая и то, что дали. Енгук поднялся со ступенек и оттряхнул ему одному видимую пыль. Он обошел Тэхена и открыл перед ним дверь, пропуская его вперед. Перед воротами уже стояла машина такси. Енгук проводил его до машины и по-джентельменски открыл перед ним дверь салона. Тэхен тихо поздоровался с водителем, а Енгук склонился над омегой и прошептал: — Помни, что я тебе сказал, — он взял ладонь Тэхена в свою и вложил в нее маленький маячок. — Я буду следить за тобой, понял? — Понял, — кивнул омега. — Заплачу за обе стороны, — сказал Енгук водителю, глянувшему на него в зеркало заднего вида. — Ну все, удачи. Тэхен улыбнулся ему на прощание, и Енгук захлопнул дверцу. Опять начал идти снег. Енгук сложил руки на груди, наблюдая за тем, как машина такси постепенно отдаляется и превращается в маленькую оранжевую точку. Альфа поднял лицо к небу, чувствуя, как на ресницы опускаются снежинки, словно легкие прикосновения давно позабытых призрачных рук. Енгук улыбнулся уголком губ. В его голове пронеслась лишь одна мысль: «Я тоже по тебе скучаю». Енгук вернулся в дом, стряхивая с плеч снег. Держась одной рукой за стену, а другой за живот, из комнаты вышел Чонгук, больше похожий на зомби. На голове птичье гнездо, а под глазами страшные синяки. — Какого черта встал? — прорычал Енгук, подходя к сыну, и хотел было протянуть ему руку, чтобы помочь, как Чонгук зарычал на него. — Не трогай. Где Тэхен? — хмуро спросил альфа. — Он поехал домой, — закатил глаза Енгук. У Чона глаза округлились от услышанного. — На такси. Не переживай, мы легко проследим за его передвижением. Он привезет вещи и лекарства, если, конечно, найдет их у тебя. Тебе наполнить ванну? — Нет, — прохрипел Чонгук. — Я хочу за Тэхеном поехать. Дай ключи, — Чонгук протянул дрожащую ладонь, а Енгук скептично выгнул бровь. — Ты никуда не поедешь, Чон Чонгук, — ответил Енгук, заставляя Чонгука утробно зарычать. — Скаль зубы, сколько душе угодно, я не выпущу тебя отсюда, пока ты не поправишься. — Сука, — выплюнул альфа вслед уходящему Енгуку. — Я твой отец, Чонгук, так что выбирай выражения. Тэхен прислонился лбом к стеклу и прикрыл глаза, перебирая пальцами шнурок на толстовке, то наматывая его на палец, то разматывая. В салоне автомобиля очень тихо. Водитель ничего не говорит. Только шуршание колес и скрип дворников как-то разряжают обстановку. Неизвестно почему, но Тэхену стало как-то неуютно. Он поерзал на месте. Его копошение привлекло внимание водителя, глянувшего на него в зеркало заднего вида. Что-то в его лице пугало Тэхена, но что — он понять не мог. Взгляд у него был… как у Чонгука раньше. Звериный. Голодный. Тэхен тихо сглотнул скопившуюся во рту слюну и повыше натянул ворот толстовки, почти с носом укрываясь. От такого взгляда хочется скрыться, слиться с сидением воедино. Он сканирует, анализирует, будто изнутри всего Тэхена рассматривает, косточки пересчитывает. Тэхену откровенно жутко. Они одни в замкнутом пространстве. Когда город остался позади и началась прямая дорога в поселок коттеджей, Тэхену даже дышать легче стало. Он почти дома. Почти в безопасности. Но сердце сделало кульбит внутри, когда водитель неожиданно свернул не на ту дорогу. Тэхен точно помнил, что сворачивать нужно налево, там есть гравий, что захрустит под колесами, но водитель свернул на проселочную дорогу, ведущую куда-то вглубь заснеженного леса. Тэхен сжал пальцами дверную ручку. — Куда мы едем? — спросил омега, посмотрев на водителя. — Остановите, я здесь выйду! — Мы еще не приехали, — ухмыльнулся водитель, нажимая на кнопку и блокируя все двери. Тэхен начал судорожно дергать ручку двери, прекрасно понимая, что та не поддастся. Паника начала расползаться ядовитыми змеями по венам, всасываться в кровь и долбить в мозг. Тэхену даже обороняться нечем. А если он — гуль? Чонгук волшебным образом не придет к нему на помощь. Сейчас есть только Тэхен. Омега судорожно огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить защитой. Водитель тем временем завез его на какую-то пустошь, по кругу окруженную редкими кустарниками и обглоданными зимой и ветрами деревьями. Машина слегка качнулась, когда он нажал на тормоз и вытащил из замка зажигания ключ. Он повернулся корпусом к Тэхену и как-то гадко улыбнулся. — Не часто встретишь такого красавца, — сказал он, и, отстегнув ремень безопасности, вышел из машины, обходя ее к стороне Тэхена. Омега начал быстро перелезать на передние сидения, но мужчина открыл дверь с его стороны, хватая за лодыжку. Хватка у него оказалась сильная. Тэхен вскрикнул от боли, лягнув мужчину изо всех сил в лицо второй ногой. Альфа вскрикнул, прижимая ладони к разбитому носу, а Тэхен вывалился из салона на усыпанную снегом землю. Рана на плече вновь начала кровоточить, пропитывая бинты, и стрелять почти нестерпимой болью. Тэхен быстро поднялся, убегая в сторону деревьев. Но мужчина оказался быстрее, настигая его и, навалившись сзади, повалил на землю. Тэхен закричал, судорожно дергаясь и стараясь вылезти из-под грузной туши мужчины. Альфа сжал его тонкие запястья и заломал за спину, скалясь безумным псом. Он сильнее придавил омегу к земле, будто специально упираясь вставшим членом в его попу. Тэхен завыл от боли в плече и кистях, но только сильнее дергаться и вырываться стал. Мужчина скользнул языком в его ушную раковину, грубо прикусывая мочку и пачкая в своей крови из разбитого носа. — Маленькая сука, — прошипел он, кусая хрящик. Тэхен болезненно вскрикнул. — За это тебя нужно хорошенько отодрать. — Не трогай! — закричал Тэхен, извиваясь под мужчиной. — Не смей! Отпусти! — О, еще как посмею, — противно рассмеялся мужчина, разворачивая Тэхена лицом к себе. Тэхен, не упуская момента, принялся колотить мужчину руками по лицу, плечам, по груди, только ему плевать было. Он сорвал куртку с его худых плеч, как с тряпичной куклы. Тэхен завыл, изгибаясь в спине и упираясь ступнями в землю, пытаясь оттолкнуть его от себя. Снег забился под одежду, попал в рот, в глаза. Тэхен ревет, чувствуя, как мужчина рвет на нем толстовку и уже тянется одной рукой к штанам. Тэхен судорожно шарит руками по земле в надежде найти хоть что-нибудь, умоляет Господа ему помочь. — Не рыпайся, — зарычал мужчина, дал омеге грубую пощечину, от чего его голова повернулась в сторону, и сжал толстыми пальцами его тонкую шею, душа. Мужчина с легкостью раздвинул колени сопротивляющегося Тэхена, укладываясь между них. Его собственное возбуждение уже больно давило на ширинку, ворваться в тело этого омеги хотелось невероятно сильно. Тэхен хрипит, ему отчаянно не хватает воздуха, чтобы сражаться. Мужчина расстегнул свои штаны, выпуская член наружу. Тэхен едва не кричит от счастья, когда нащупывает увесистый камень. Он все свои оставшиеся силы тратит на то, чтобы резко оторвать его от земли. Альфа сплюнул на свой член, растирая скудную слюну по эрегированному органу и взял его в ладонь, второй до синяков сжимая тэхеново бедро. Тэхен, почувствовав, что горло больше ничего не сжимает, сделал судорожный глоток воздуха. Он уже готовился сделать резкий толчок, когда омега с дикими криком ударил его камнем в висок. В его голове все потемнело. Он пошатнулся, смотря на Тэхена расфокусированным взглядом. Тэхен ударил его еще раз. И еще, и еще, и еще. Брызги крови омыли его лицо. Мужчина завалился на бок рядом с Тэхеном. Омега, словно сумасшедший, навис над ним, садясь на его живот, и начал бить окровавленным камнем его в лицо. С каждым ударом от лица там оставалось все меньше. Хруст костей и хлюпанье крови смешался с криками Тэхена. Он никак не мог перестать кричать, сгоняя с веток заснувших ворон. По его щекам градом катились слезы. Слезы боли. Слезы обиды. Тэхен проломил камнем ему череп. По его рукам текли капли крови. Омега отбросил камень и отполз с тела в сторону. Его колотило от истерики. Тэхен упал на спину, заходясь в судорожном плаче. Ледяной ветер забрался под разорванную одежду, обжигая своим холодным пламенем. Тэхен свернулся в беспомощный маленький клубок, обнимая себя за колени. Он ревет, перепачканный чужой и своей кровью, грязью и снегом. Тэхен сжимает в пальцах снег, который тает и смывает кровь с его рук, скребет ногтями землю. Воет. Воет, пока глотку драть не начинает. А потом просто лежит. С закрытыми глазами. Снег медленно накрывает его тело, словно хоронит, а ветер поет ему предсмертную оду. Тэхен с каждой минутой успокаивается. Дрожь отступает, и на его место приходит пустота. Омега поднялся на дрожащих ногах, подтягивая повыше брюки и запахивая куртку. Он, пошатываясь, бредет к машине. На пассажирском сидении лежит телефон. Тэхен взял его кровавыми пальцами и разблокировал. На заставке стоит фотография. Тот самый мужчина, что пытался его изнасиловать, женщина и двое детишек у него на руках. Тэхен прикрыл рот ладонью и зажмурился, чтобы не разреветься вновь. Телефон выпал из его рук. Он опустился на холодную землю, облокотившись спиной о колесо машины, и подтянул колени к груди, обнимая их замерзшими руками. Тэхен положил подбородок на колени и уставился куда-то вперед пустым взглядом. Ворон, переваливаясь с бока на бок, подошел к трупу мужчины. Его черные глаза-бусины уставились на манящую плоть. Он клюнул его в лицо, отрывая кусок плоти. А Тэхен думает над словами Чонгука, которые он сказал еще на аукционе. Люди выставляют монстрами гулей, чтобы не признавать одну простую истину. Монстры — это люди. Тэхен перевел взгляд на мертвого мужчину. Он в этом убедился сам. По щеке покатилась слеза, но Тэхен ее резко стер, оставляя кровавый развод. Тэхен услышал хруст снега, словно кто-то быстро бежал в его сторону. А омега так устал. Ему бы глаза закрыть и поспать. Быстрые шаги раздавались все ближе. Тэхен зажмурился. Кто бы это ни был, Тэхену все равно. Даже если его заберут в полицию и посадят на всю жизнь. Тэхен… не жалеет о том, что сделал. Он всего лишь… защищал себя. Омега уткнулся лицом в свои ладони, пропахшие кровью. — Тэхен… — выдохнул Чонгук. Омега резко вскинул голову, его глаза вновь наполнились кристальными слезами. Чонгук посмотрел на мертвого мужчину, плоть которого терзали черные вороны, на кровавый камень, валяющийся неподалеку от него, а после на Тэхена. На маленького, испуганного Тэхена, который, как котенок, забился в угол. Чонгук, прихрамывая, подошел к нему и опустился перед ним на колени. Его синие губы дрожат, а из глаз тихо катятся слезы, что падают в снег. Чонгук слегка улыбнулся, положив ладонь на тэхенову прохладную щечку, и погладил большим пальцем по губам. — Он… он хотел меня… — начал всхлипывать Тэхен. — Я не мог позволить… Я… Я всего лишь… защищался… — Ты не виноват, — хрипло сказал Чонгук, беря лицо Тэхена в свои ладони. — Ты слышишь меня, малыш? Ни в чем. Твоей вины нет. Есть только вина этого ублюдка, который еще легко отделался. Смерть — слишком простое наказание для таких мразей, как он. Ты защитил себя. Я горжусь тобой, — прошептал альфа, как что-то сокровенное. Тэхен расплакался, кидаясь альфе в объятия. Это единственное, что ему сейчас нужно — Чонгук рядом. Альфа обнял его так крепко, как только смог, прижимая к себе, словно утопающий — спасательный круг. Чон зарылся носом в его волосы и прикрыл глаза, поглаживая по спине. Его самого от злости трясет, но он удерживает ее внутри, цепями сковывает. Он даже не представляет, что сделал бы с этой тварью, если бы успел вовремя. Но Тэхен справился без него. Смог защититься. Чонгук провел ладонью по его спутанным волосам и подрагивающей спине, успокаивая. Омега сжал куртку Чонгука в своих пальцах до боли и зажмурился. С Чонгуком все отступает на задний план. Медленно, но он успокаивается, перестает вздрагивать в руках Чонгука, приходит в себя. Тэхен шмыгнул носом, перебирая замерзшими дрожащими пальцами чонгуковы пряди. Чонгук слегка отстранился, заглядывая в тэхеново заплаканное лицо и слегка улыбнулся. Единственное, что должен сделать Чонгук — позаботиться о Тэхене, а с этим уродом разберутся падальщики. — Поехали домой, малыш.✖
Юнги сидит на диване. В одной руке у него пачка лавандового печенья, в другой пульт, а на небольшом животе стоит миска с чипсами. Юнги развалился, закинув ноги на кофейный столик, и откусил печенье, переключая каналы. Крошки упали ему на домашний свитер, заляпанный каплями кетчупа. Папа, деликатно отказавшись от помощи Юнги, хлопотал на кухне. Носовые рецепторы раздражал запах сладкого персикового пирога и жареной курицы. У Юнги создалось впечатление, что они кого-то ждут, но ни папа, ни сидящий в кресле отец ничего не сказали. Юджон, отец Юнги, читал газету, изредка поправляя сползавшие с переносицы очки и кидая взгляды на Юнги. Мину вспоминать не хочется о том, как пришлось родителям объяснять о своей беременности. Ему пришлось умолчать о том, в каких обстоятельствах он сделал ребенка, хотя виноват в этом Намджун, и кто, собственно, отец ребенка. Он чувствовал себя портовой шлюхой, принесшей домой в подоле. Папа, несмотря на это, искренне обрадовался. Он сказал, что это — единственный способ уберечь Юнги от опасной работы, мол, ничего страшного, они и без отца смогут вырастить ребенка. Юнги на это криво улыбнулся. А вот отцу в глаза смотреть было невыносимо. Он своим взглядом словно тысячи иголок под кожу вонзал, сканировал внимательно, с ног до головы Юнги разглядывал. Юнги от этого еще более грязным чувствовал и, не сдержавшись, ушел в свою комнату, тихо рыдая от своей никчемности. — Ты ни в чем не виноват, — хрипло сказал отец, поглаживая вздрагивающего от рыданий сына по спине. — Так получилось. Я знаю, как тебе была важна твоя работа, но теперь о ней придется забыть. Юджон сказал, что он искренне рад тому, что у него будет внук, но он хотел бы, чтобы это случилось не так скоро. Но это произошло, и все. Уже ничего не изменишь. Юнги не хотел, чтобы его из больницы забирал Намджун, поэтому позвонил папе, Хвасону. Он сначала испугался таким новостям, но, узнав правду, едва ли не впереди отцовской машины бежал, чтобы поскорее забрать сына. Юнги вместе с папой за два дня обошел врачей, сдал все анализы и встал на учет. Теперь за его беременностью следит Че Хенвон. Юнги вздохнул и засунул в рот горсть чипсов, облизывая пальцы, как настоящий поросенок. Юджон, кинув очередной взгляд на сына, закатил глаза. Юнги оказалось так приятно вновь находиться дома. В тысячу, нет, в миллион раз лучше, чем в своей холодной квартире. Отец часто пропадает на работе, он — офицер полиции, ему положено, зато папа не работает по состоянию здоровья. Он окружает Юнги своей заботой и любовью, потому что врачи наказали до конца беременности не напрягать Юнги работой. Только Юнги это бесит. Ощущение, что он не беременный, а умирающий. То нельзя, это нельзя, больше гулять на свежем воздухе, есть больше витаминов и прочее, прочее, прочее. У папы этой ерунды целый список. Юнги хмыкнул, достал из пачки новое печенье и целиком засунул в рот, медленно пережевывая. — Если продолжишь в таком темпе, у тебя точно появится целлюлит, — заметил Юджон, не отрывая взгляда от статьи. — Какая рашница, — с набитым ртом ответил Юнги. Он прожевал и проглотил печенье. — Это он требует, — кивнул Юнги на живот, а отец ухмыльнулся. Омега полез рукой в пачку печенья и с сожалением обнаружил, что все кончилось. Он раздосадованно заскулил и поднял пачку, высыпая крошки себе в рот. Несколько крошек упало на свитер и диван. Юджон закатил глаза. Его сыну двадцать второй год идет, а он хуже самого маленького ребенка. И как он только до следователя смог дослужиться? Юнги начал запихивать в рот чипсы, набивая щеки подобно хомяку. Неожиданно в дверь позвонили. Юнги вопросительно посмотрел на отца, пожавшего плечами, а папа закричал с кухни: — Юнги-я, золотце, открой дверь! Юнги промычал что-то невнятное в ответ из-за набитого чипсами рта. Он отложил пульт в сторону грязной от чипсов рукой и поднялся с дивана, открывая дверь нежданному гостю. Но, как только Юнги ее открыл, ему захотелось тут же ее захлопнуть. Намджун слабо улыбнулся, рассматривая Юнги таким. Таким растрепанным и теплым, по-домашнему уютным, в простых широких штанах и шерстяных носках, в грязном от еды свитере и крошками печенья вокруг рта. Юнги уже готов был захлопнуть дверь, потому что щеки зарделись алым. Он не хотел, чтобы Намджун видел его таким. Это хуже, чем обнаженным. Но из кухни вышел сияющий похуже новогодней елки Хвасон, вытирающий руки о полотенце. — Следователь Ким! Здравствуйте, мы вас заждались, — улыбнулся омега, подходя к следователю. — Юнги, где твои манеры? Почему ты не пригласил мистера Кима внутрь? — Потому что его здесь никто не ждал, — хмуро ответил насупившийся Юнги. — Проходите, следователь Ким, — Хвасон закрыл собой сына, едва ли не зажимая ему рот рукой. — Здравствуйте, — улыбнулся своими ямочками, которые из Юнги весь дух выбивают, альфа, проходя внутрь и протягивая папе Юнги букет из ромашек и васильков. — Это вам, Хвасон-щи. Называйте меня просто Намджун, пожалуйста. А это тебе, Юнги, — интонация у альфы изменилась. Стала более… нежной. Он протянул Юнги букет из лаванды и хлопка, перетянутый бечевкой. У Юнги внутри все затрепетало. Он молча принял букет. — Ким Намджун, следователь особого класса, — ухмыльнулся вышедший из гостиной Юджон. — Кто бы мог подумать! Какими судьбами? — Добрый день, офицер Мин, — поклонился Намджун. — Я пришел с важным разговором о вашем сыне, — Намджун глянул на Юнги, старательно игнорирующего его взгляд. — Что ж, тогда пройдемте, — улыбнулся вежливо старший альфа, провожая Намджуна, снявшего пальто, на кухню. — Папа, что он здесь делает? — прошипел Юнги, схватив довольного Хвасона за кисть. — Следователь пришел поговорить с нами о чем-то, я тоже не знаю, — пожал плечами омега. — Золотце, прояви уважение, он твой сонбэ. Будь послушным и ничего не вытвори, понял? — нахмурился Хвасон и, чмокнув омегу в лоб, прошел на кухню, начав накрывать на стол. Юнги поджал губы и посмотрел на букет в своих руках. Отец и Намджун сели друг напротив друга. Заметив Юнги, они оба замолчали, перестав что-то обсуждать. Юнги начал помогать папе расставлять блюда по столу. Мин поставил бокал рядом с тарелкой Намджуна, случайно цепляя его теплую руку. Глупое сердце забилось быстро, судорожно стуча о стенки ребер, а на щеках появился румянец. Тишину развеивал только работающий в гостиной телевизор. Когда стол был полностью накрыт, Юнги и Хвасон сели за стол. — Намджун, не желаете выпить чего-нибудь покрепче? — спросил старший альфа. — Нет, извините, я за рулем, — вежливо отказался Намджун. — В офисе очень много дел, я заехал к вам на обеденный перерыв. — Юнги, налей нашему гостю сок, — предложил с легкой улыбкой папа. — Почему я? — возмутился Юнги. — Он что, сам не может? — Юнги! — прошипел папа. Омега закатил глаза, взял графин с апельсиновым соком, поднялся со своего стула и наполнил стакан альфы. Тот смотрел на него с теплой улыбкой. Он уже давно понял, что Юнги будет брыкаться и кусаться. Этот омега неисправим и исправляться он не хочет. Он как дикий котенок, сколько его ни корми, он все равно будет выпускать коготки. Папа тем временем разложил кусочки курицы и гарнир. Разлив сок по стаканам, Юнги вновь сел на стул, забираясь на него с ногами. — Так о чем вы хотели поговорить, Намджун-щи? — спросил Юджон, принявшись за еду. — Попробуйте, мой муж готовит отменную курицу. — Я не сомневаюсь, — с улыбкой ответил Намджун, благодарно кивнув Хвасону. Омега улыбнулся в ответ. Только Юнги был мрачнее тучи. — Поговорить я хотел о Юнги… — Он что-то натворил? — забеспокоился Хвасон. — Юнги, клянусь Господом! — Тише, — спокойно сказал Юджон, положив ладонь на руку Хвасона. — Следователь Ким, продолжайте. — Ага, валяйте, — вставил свое Юнги, зло смотря на Намджуна. — Рассказывайте, что я натворил. — Ничего из такого, что потом присылали бы мне на ноутбук, — улыбнулся уголком губ Намджун, смотря Юнги прямо в глаза. Юнги вспыхнул в одну секунду, едва ли не кидаясь на сдерживающего смешок альфу. — Юнги, ты ведешь себя, как дикарь! — сделал замечание папа. — Немедленно успокойся. Где твои манеры? — Вам лучше уйти, следователь Ким, — прошипел Юнги, сжимая пальцы в кулак. — Вам наверняка известно, что я — отец ребенка, — спокойно сказал Намджун, посмотрев сначала на Юджона, затем на Хвасона. Оба были удивлены услышанным. Хвасон резко посмотрел на Юнги, удивленно приоткрыл губы. Юнги покраснел, как вареный рак. — О, кажется, Юнги вам не рассказывал? — Он решил умолчать о том, кто является отцом, — прочистив горло, ответил Юджон. — Я даже и подумать не мог… — отец покосился на Юнги. — Я… Я… — начал Юнги, но Намджун перебил его. — Что ж, теперь вы знаете. И вы должны знать о моих намерениях. Я хочу забрать Юнги в свою квартиру, а чуть позже сыграть свадьбу, — серьезно сказал Намджун, смотря на Юджона. Он удивленно приподнял брови. — Согласны вы или нет, нравится ли вам это или нет, я его заберу. Он мой омега. — Херня, — ухмыльнулся Юнги, посмотрев на Намджуна. — Мин Юнги! — прикрикнул Хвасон, слегка ударив ладонью по столу. — Следи за выражениями! — Хорошо, папа, — поджал губы Юнги. — Это хуйня полнейшая. Я для него никакой не «мой омега», я для него сумка для вынашивания ребенка, — выплюнул Мин, подскочив со своего стула. Папа удивленно разинул рот, а Юджон поджал губы. — Не так ли, мистер Ким? Вам нужен не я, а этот ребенок. Я его рожу, а ты забирай его и проваливай. Мне ни ты, ни он, мне никто не нужен, — у Юнги накатились слезы на глаза. — Зачем ты пришел вновь? Я не хотел тебя видеть! — Замолчи, — спокойно сказал Намджун. — Нет, я не замолчу! — закричал Юнги. — Мне от тебя ничего не нужно, хоть звезду с неба достань, мне будет плевать! Это ты надрался так, что ничего наутро вспомнить не мог, — всхлипнул Юнги. Он сжал букет цветов в своих пальцах, а после швырнул его в мусорную урну. — Я помнил все! Ты… ты… — омега сглотнул, — ты захотел этой сцепки, и я позволил. Я тебе все и всегда позволял. Ноги об меня вытирать, срываться на меня, относиться ко мне, как к животному, — Юнги резко вытер скатившиеся слезы. — Но мне надоело. — Юнги, ты ошибаешься, — ответил альфа, поднимаясь из-за стола. Хвасон прикрыл рот ладонью, а Юджон нахмурился, не желая влезать в чужую ссору, пусть даже ее участник — собственный сын. Намджун подошел к Юнги и аккуратно взял его за подрагивающие плечи. — Я был занят только своей работой, да, я не обращал на тебя внимания. Я ни на кого его не обращал. Но… после той ночи… Ты стал особенным для меня, — Намджун провел костяшками пальцев по его щеке, стирая слезу. — И дело вовсе не в том, что мы переспали. Черт, это вообще не важно. Важно то, что я с тобой чувствую. Помнишь, тогда, в моей квартире? Помнишь, что я сделал? — спросил Намджун. — Помню, — тихо ответил Юнги, смотря ему в глаза. — Я обидел тебя, потому что впервые испугался, — слегка ухмыльнулся Намджун. — Испугался своих чувств к тебе. — Ты… — начал Юнги. — Нет, помолчи, — сказал Намджун. — Я тебя не отпущу, как бы ты не вырывался, как бы не точил об меня коготки и как бы не кусался. И дело теперь даже не в нашем ребенке, дело в том, что я чувствую к тебе. Юнги, — альфа взял его ладони в свои. — Ты выйдешь за меня? Хвасон ахнул, прижимая ладонь к сердцу. У него глаза наполнились слезами и ладони задрожали. Он находился в немом шоке от их ссоры, но предложение руки стало апогеем. Хвасон прижался к хмурому Юджону, который никак свои эмоции не выдавал. Юнги смотрит на Намджуна бесконечно долго, а Намджун молчит и ждет от него ответ. На его пухлых губах играет легкая улыбка. Любит? Он Юнги любит? Юнги скользит взглядом по его лицу и останавливается на глазах. Намджун сильнее сжал его ладони. Омега громко сглотнул. У них все и всегда получается не как у людей. Они даже ребенка завели, не состоя в отношениях. Юнги хочется рассмеяться в голос, но он молчит. Молчит и смотрит. Окружающий мир рассыпается на мелкие осколки и валится к их ногам. Юнги стоит перед Намджуном такой нелепый, в смешных розовых носках и грязном свитере. А Намджун смотрит на него так… нежно. Будто и вправду любит. Юнги забывает, что тут его родители, забывает, где он и как его зовут, он просто хочет поцеловать эти губы, почувствовать их горьковатый вкус, хочет прижаться к Намджуну и согреться от холодной зимы (что внутри самого Юнги) в этих объятиях. — Нет, — тихо ответил Юнги, но Намджун не перестал улыбаться. — Хорошо, — кивнул Намджун. — Я спрошу у тебя об этом завтра. — И завтра мой ответ тоже будет «нет», — покачал головой Юнги. — А я буду спрашивать до тех пор, пока ты не скажешь «да», — ответил альфа. Он повернулся к родителям Юнги. — Простите, но вашего сына я заберу через пару дней. — Мы понимаем, — слегка улыбнулся Хвасон. — Папа! — возмутился Юнги. — Отец! Скажи что-нибудь! — Это твой альфа, Юнги-я, — улыбнулся отец, пожимая плечами. — Вы любите друг друга, только вам решать, как правильнее поступать. Мы с твоим папой всегда будем здесь, чтобы помочь тебе. Но если твой альфа сказал так, значит, так и будет. — Спасибо, — поклонился Намджун. — Я не подведу вас. С Юнги все будет в порядке. — Я никуда не поеду, — прошипел сквозь зубы Юнги. — Мой обеденный перерыв заканчивается, — с сожалением сказал Намджун, глянув на наручные часы. — Простите, что так и не попробовал вашу курицу. — Ох, я заверну с собой, Намджун-щи! — засуетился Хвасон, складывая в контейнер кусочки курицы и гарнир. Он всунул контейнер Юнги в руки и слегка пихнул его к коридору. — Давай, проводи нашего гостя. Намджун, попрощавшись с родителями Юнги, вышел в коридор и надел пальто. Юнги хмуро стоял рядом, сунув ноги в свои тапочки-кроликов. Намджун улыбался чему-то своему, а у Юнги настроение прескверное. Хочется ударить Намджуна, да только никакого облегчения за этим не последует. Мин насупился, бросая на альфу косые взгляды из-под отросшей челки. — Надулся, как мыльный пузырь, — издал смешок Намджун. — Эта курица сейчас окажется на твоем дорогом пальто, — фыркнул Юнги. — Какая ты дикая кошечка, — улыбнулся уголком губ Намджун. Они вышли на крыльцо. Юнги топчется с ноги на ногу и держит в руках этот несчастный контейнер, как идиот. Намджун посмотрел на него с нежной улыбкой. — Собирай вещи, Юнги-я, потому что я не шучу с тобой. Ровно через два дня я буду стоять на этом месте. — Я не буду с тобой жить, даже если мне дуло пистолета ко лбу приставят, — поджал губы Юнги. Намджун резко прижал его к двери, впиваясь губами в его губы. Юнги отвечает пылко, страстно, сплетаясь языками. Мин выронил контейнер, впиваясь пальцами в его волосы и сжимая до боли. Намджун прижимается к нему так, что между телами воздуху негде проскользнуть. Юнги пахнет домом, пахнет лавандой и теплым молоком. Намджуну от этого сносит крышу. Омега начал задыхаться, с трудом отрываясь от его губ. Между их губами протянулась тонкая ниточка слюны. Намджун хрипло дышит, уткнувшись лбом в его лоб. Юнги облизал губы. — Мне пора, — хрипло сказал Намджун. — Иди, — тихо сказал Юнги. Но он не ушел. Потому что только рядом с Юнги он может забыть о том, скольких людей он похоронил двумя часами ранее.✖
Ночь. Спальня Чонгука и Тэхена погружена во мрак. Рюу тихо сопит на своем лежаке. Тэхен повернут к Чонгуку спиной и, кажется, спит. Чонгук проверять не хочет. Он просто смотрит на его мерно вздымающуюся спину. Чонова футболка сползла с его плеча, оголяя нежную кожу. Омега не проронил ни слова с тех самых пор, как они вернулись домой. Он молчал и думал о чем-то своем. Чонгук не хотел его беспокоить, но постоянно находился рядом. Они по очереди приняли душ, а после поднялись на второй этаж. Пока Чонгук купался, Тэхен сидел в гостиной на диване, а Рюу облизывал его пальцы. У Тэхена на губах играла мягкая, спокойная улыбка. Прохладный сквозняк скользит по полу. Чонгук видит, как тэхенова кожа покрывается мурашками. Наверное, он замерз. Альфа теплее укрыл омегу, касаясь пальцами его волос, пахнущих пшеницей. Чонгук любит смотреть на Тэхена, как на те картины, что рассматривали они на выставке. Но Тэхен красивее любой в мире картины. Он дороже, чем «Игроки в карты» Поль Сезанна. Тэхен бесценный. Чонгук думает о нем, и на губы просится улыбка счастливая. Одна мысль об этом омеге у него крылья распускает. Демонические крылья. Но некоторые перья начали выцветать, становиться белыми благодаря Тэхену. Тэхен — это все, ради чего Чонгук остается человеком. Господи, как же Чонгук его любит. Тэхен, словно услышал его мысли, закопошился. Омега разлепил глаза, потирая их кулаком. — Чонгук-а, — хрипло позвал Тэхен. — Я здесь, — тихо ответил Чонгук, пододвигаясь ближе. — Который час? — спросил омега. — Кажется, половина второго. Не знаю. Еще поздно, малыш, спи. — Я не хочу спать. Обними меня, — прикусил губу Тэхен. Чонгуку не нужно повторять дважды. Он тут же сгреб омегу в объятия, прижимая к себе изо всех сил. Тэхен вновь прикрыл глаза, прижимаясь спиной к его груди. Так спокойно рядом с Чонгуком. Так хорошо. Другого мира рядом с ним не существует. Есть только зверь и жертва. Чонгук и Тэхен. Он и я. Тэхен с легкой улыбкой откинул голову на его плечо. Чонгук аккуратно, боясь спугнуть омегу, провел ладонью по его плоскому животу вверх, по ребрам, к груди. Футболка слегка задралась. Тэхен хрипло выдохнул. — Чонгук… — Прости, — прошептал Чонгук, оставляя мягкий поцелуй в висок. — Я больше не буду. — Нет, Чонгук, — Тэхен сжал его ладонь, не позволяя убрать. Омега шумно сглотнул. — Я хочу больше… Чонгук замер на мгновение, удивленно смотря на Тэхена. Омега положил ладонь на его щеку, оглаживая большим пальцем приоткрытые губы, а после потянулся за поцелуем. Чонгук начал отвечать медленно, нежно, ласково — словно целует впервые. Тэхен потянул свою футболку вверх, Чонгук помог ее снять и потянулся пальцами к пижамным шортам, оттягивая их вниз. Щеки омеги загорелись алым, и как хорошо, что они лежат в полной темноте. Во мраке все чувства обостряются. Тэхен резко выдохнул и втянул живот, когда почувствовал горячие губы чуть ниже пупка. Чонгук обвел его языком и начал подниматься поцелуями выше, выцеловывая буквально каждый сантиметр его тела. — Я люблю тебя, — хрипло прошептал Тэхен, жмурясь и сжимая пальцами чонгуковы волосы. — Я знаю, — шепнул в ответ Чонгук ему на ухо, вызывая ворох мурашек. — Я тоже тебя люблю. Больше жизни люблю, Тэхен. Омега сморгнул слезу. Их губы вслепую встретились в поцелуе. Чонгук аккуратно провел ладонями вниз по его груди, животу, огладил пальцами выступающие тазобедренные косточки и худые бедра. Тэхен на пробу укусил Чонгука за губу, слабо оттягивая. В голове только одна мысль: «Мой». Мой и больше ничей. И Тэхен — его. Душой, телом, сердцем, всем. Чонгук оторвался от поцелуя вкуса персика, напоследок слегка поцеловав омегу в приоткрытые губы. Чонгук взял его ногу под коленкой, приподнимая. — Тебе будет немного неприятно, малыш, ты потерпишь? — шепотом спросил Чонгук. — Да, — шепнул омега, поглаживая пальцами чонгуков затылок. — Я тебе верю. Чонгук улыбнулся уголком губ. Альфа, скрипнув зубами от боли в боку, снял свою футболку и пижамные штаны, отшвырнув их куда-то подальше. Он облизал два своих пальца, обильно смазывая слюной, и приставил один палец к повлажневшей дырочке омеги. Тэхен выдохнул, сжимая пальцами простынь, а второй рукой цепляясь за плечо Чонгука, шепчущего на ухо о том, что все будет хорошо, что он не сделает больно. Никогда в жизни. Первый палец входит легко, но Тэхен все равно дергается и едва слышно стонет. Чонгук медленно двигает пальцем, вслушиваясь в тихий скулеж омеги. У него от его голоса мурашки вдоль позвоночника бегут. Он бы его слушал всю жизнь, как музыку. Чонгук — самый лучший дирижер его тела. Альфа добавил второй палец, заставляя омегу вцепиться ногтями в его плечо. Тэхен не ощущал боли, но ему было неприятно. Он шмыгнул носом, заставляя Чонгука замереть. — Мне прекратить, малыш? — Нет, — тихо ответил Тэхен, сам насаживаясь на пальцы альфы. Ему от этого простого жеста едва не снесло тормоза, но Чонгуку совсем не хочется быть диким и грубым. Он не хочет Тэхена трахать, как тех шлюх. Он хочет Тэхена любить. Так, как умеет. Чонгук начал разрабатывать Тэхена уже двумя пальцами. В нос ударил дурманящий природный запах Тэхена, от которого во рту скапливается слюна, как у животного. Тэхена всего хочется опробовать, вылизать, как самое вкусное в мире лакомство. Но Чонгук уверен, что сделает это потом. Он потянулся к омеге за поцелуем, сразу же получая ответ. Их языки танцуют свой неповторимый танец. Тэхен изнутри выгорает, плавится, рассыпается. Ему кажется, что он пеплом сейчас опадет в руки Чона, и только эти самые руки не позволяют ему этого сделать. Альфа вытащил пальцы из омеги, когда почувствовал, что Тэхену больше не больно и стонет он от удовольствия. Чонгук лег позади Тэхена, которого повернул боком к себе. Чонгук начал покрывать поцелуями его затылок, лебединую шею и острые плечи. Тэхен прижался спиной к его горячей груди. Какой контраст между их телами — Чонгук обжигающий, как пламя, а Тэхен холодный, как лед. Он от поцелуев альфы распадается на частицы элементарные, умирает от наслаждения и пальцами комкает подушку. Чонгук взял свой член в ладонь, упираясь головкой в покрасневшую и истекающую дырочку. — Чонгук-а, — захныкал Тэхен, пальчиками оттягивая ягодицу. — Тш-ш, малыш, — прошептал Чонгук ему на ухо, аккуратно прикусывая мочку. Чонгук слегка двинул бедрами, проникая в омегу головкой. Тэхен заскулил, хватаясь пальцами за спинку кровати. Чонгук положил ладонь на его талию, слегка сжимая. Он начал целовать его шею, отвлекая от болезненных ощущений, и сделал еще один толчок, входя наполовину. Омега вскрикнул. Даже несмотря на подготовку, это было больно, но Чонгук успокаивающе гладил его по спине, по талии, шептал какие-то глупости на ухо. Тэхен верил ему и старался расслабиться. Чонгук вошел по основание и замер, позволяя омеге привыкнуть к его размерам. Тэхен хрипло задышал, боясь двинуться. Они лежали так несколько мгновений. Тэхен положил ладонь на ладонь Чона, слегка сжимая ее в своей. Чонгук переплел их пальцы, большим пальцем оглаживая тыльную сторону его ладони. Альфа начал делать плавные медленные толчки, аккуратно двигая бедрами. Тэхен в кровь кусал губы и скулил сквозь стиснутые зубы, но через несколько минут почувствовал, как удовольствие скручивается тугим узлом внизу живота. Тэхен приподнялся на локте, повернув голову к Чонгуку. Они вновь слились в поцелуе, дыша друг другом, точно кислородом. Чонгук, сжимая пальцами его тонкую талию, двигался в нем аккуратно, нежно. Он сам умирает от запаха Тэхена, от его жара и узости, ему кажется, что он сходит с ума. Никогда в жизни он не переживал так о том, чтобы его партнеру было хорошо. Но удовольствие Тэхена даже превыше своего собственного. Постепенно Тэхен начал самостоятельно двигать бедрами, насаживаясь на член альфы, а Чонгук наращивал амплитуду толчков, но не переходя на бешеный темп, чтобы не сделать Тэхену больно. Они целовались, пока губы не начали болеть и кислород в легких не кончился. Чонгук оторвался от его сладких губ, вновь возвращаясь к шее, а Тэхен начал ласкать его слух своими бархатными стонами, которые Чон так жадно проглатывал в поцелуе. Чонгук сжал зубами участок на шее Тэхена, оставляя на нем метку. — Мой, — прошептал Чонгук, вжимая Тэхена в себя. — Твой, — прохрипел Тэхен, сжимая пальцами его волосы до боли. Чонгук взял в ладонь член Тэхена, доводя его до разрядки в такт своим толчкам. Тэхен громче застонал, едва не сходя с ума от удовольствия, что дарит ему Чонгук. Он никогда такого не испытывал, даже со своими хенами. Словно души сливаются в одну, как две недостающие частицы в паззле. Их мизинцы связаны невидимой красной нитью. Навсегда. Связаны. Даже на тот свет — вдвоем. Друг без друга нельзя, не позволено. Чонгук без Тэхена умрет, Тэхен без Чонгука задохнется. Тэхен выгибается в спине, глубже насаживаясь на чонгуков член, и изливается в его ладонь с протяжным стоном. Чонгук делает еще несколько толчков и кончает в Тэхена, не покидая его тела и позволяя сцепке связать их. Тэхен обмяк в его руках. На его губах легкая, счастливая улыбка. Чонгук прижал его к себе, водя носом по его шее, целуя острые ключицы. Тэхеном не напиться, не надышаться. Его только в вену, чтобы навсегда в крови оставался. Потому что Тэхен — наркотик, без которого Чонгук не выживет. Ни в одной из их Вселенной, и сколько бы им еще не было отведено. Чонгук без Тэхена никогда не сможет. Неделимые. Омега стонет от удовольствия, чувствуя, как сперма Чонгука наполняет его толчками. У него от этого коленки трясутся и сердце колотится, как бешеное. Чонгук миллиметр за миллиметром покрывает его кожу горячими поцелуями и крепко переплетает их пальцы в замок. Только мое. Мое. Когда сцепка заканчивается, около десяти минут они просто лежат в тишине и слушают сердцебиение друг друга. Чонгук гладит ладонями его живот. Альфа вновь навис над Тэхеном, утягивая его в новый поцелуй. Тэхен обнял Чона за шею одной рукой, ближе притягивая к себе. Им не нужно говорить слов о любви. Они понимают все и без них. — Пойдем, искупаемся, — предлагает Чонгук. — Пойдем, — с улыбкой соглашается Тэхен. Чонгук, плюя на не до конца зажившую рану, подхватил омегу на руки и понес вниз, в ванную. Тэхен улыбнулся, покрывая лицо Чона легкими поцелуями. Брови, переносица, кончик носа, скула, а после губы. Сладкие искусанные губы. С Чонгуком все, как в первый раз. Тэхен словно заново родился. Чонгук поставил омегу на прохладный кафель, заткнул слив в ванне и открыл теплую воду, добавляя туда пену для ванны. Тэхен не без помощи Чона залез в теплую воду, взбалтывая руками воду, чтобы образовалось больше пены. Чонгук же зажег две свечи, которые поставил на тумбу подле ванны, а после залез к Тэхену, усевшись позади него. Чон откинулся на бортик ванны, а Тэхен на его грудь. — Моя русалочка, — улыбнулся уголком губ Чонгук. Тэхен хихикнул и посмотрел на него. — Тогда ты — мой принц? — спросил омега, пачкая нос Чонгука пеной. Альфа ухмыльнулся, сдувая пену с носа. Он обнял Тэхена за талию, притягивая ближе к себе, и поцеловал в висок. — Не думаю, что я похож на принца, — прошептал Чонгук ему на ухо, поцеловав в хрящик. — Я скорее… чудовище. — Ты не чудовище, — покачал головой Тэхен, разворачиваясь в кольце его рук, встав коленями на дно ванны и обняв за шею. — А даже если и так… Принцесса ведь полюбила чудовище, — Тэхен слегка улыбнулся. — Моя душа, — прошептал Чонгук в его губы. — А ты — моя, — тихо ответил Тэхен, прикрывая глаза. — Просто твоего имени у меня на коже нет. Тэхен провел языком по его губам, утягивая в поцелуй. Чонгук почувствовал, как по его венам вновь прокатилась волна обжигающего возбуждения. Он взял Тэхена за талию, притягивая ближе к себе. Тэхен слегка раздвинул ноги и просунул руку между их телами под воду, слегка сжимая член Чонгука ладонью. Чон прорычал в поцелуй, на что Тэхен укусил его за губу. Чонгук огладил ладонями его бедра и опустил их на ягодицы, разводя в стороны. Тэхен прикусил губу и отстранился, уткнувшись лбом в чонгуков. Омега смотрел ему прямо в глаза, опускаясь на его член, а у Чонгука с громким треском рвались цепи. Как он может быть таким невинным и страстным одновременно? Оленьими глазами смотрит на него, а сам на член опускается, брови заламывает и губки покрасневшие приоткрывает. Свечи задрожали от легкого ветерка. Чонгук промычал, откидывая голову назад от наслаждения. Как же в Тэхене… это не передать словами, как это — заниматься любовью с Тэхеном. Омега начал медленно двигать бедрами, с каждым толчком насаживаясь все глубже. Постепенно привыкает, принимает его размеры. Тэхен крепко сжал в кулаке чоновы волосы. Вода начала выплескиваться за бортики ванной при каждом толчке. Чонгук крепко сжал его талию. Альфа припал губами к его губам, жадно проглатывая громкие стоны. Это все только для Чонгука. Тэхен только для Чонгука.