***
Стоит омеге разлепить глаза, как он понимает — что-то не так. Он жмется к незнакомому обнаженному телу, на его талии покоятся чужие руки. Хосок мысленно стонет и оглядывается. Эта спальня очень хорошо ему знакома. Тот же балдахин на кровати, та же дверь в гардероб и ванную, тот же стол, на котором та же фотография с улыбающимся парнем… Хосока холодным потом обдало. Он выпутался из объятий Енгука и слез с кровати, ступая босыми ногами на пол. Вокруг разбросанные перья, под которыми лежит их одежда. Енгук зевнул и потер глаза, с легкой улыбкой смотря на одевающегося омегу. — Что, даже кофе не сделаешь? — хрипло ухмыльнулся Енгук, подложив руку под голову. — Нет, — поджал губы Хосок, застегивая ремень на брюках. — Это была ошибка, извини. — Чего-то такого я и ожидал, — засмеялся Енгук, поднимаясь с постели. Хосок отвел взгляд, чтобы не смотреть на обнаженного альфу. У него самого болела попа и губы. Омега даже не хочет вспоминать о том, что было ночью. Чертова водка, чертов Енгук, чертов слабак Чон Хосок. — Я отвезу тебя домой. — Не нужно, — покачал головой омега, натянув через голову толстовку. — Я… сам как-нибудь. — Теперь ты жалеешь о том, что сделал? — улыбнулся Енгук, выгнув бровь. — Конечно, лучше было бы остаться в том клубе, нажраться водки и дальше страдать по Чимину, — его голос сквозил сарказмом. — Не твое дело, по кому мне страдать, — прошипел Хосок, тыкая альфе пальцем в грудь. — Какого черта ты вообще появился в моей жизни? — Мне гораздо больше понравилось, как ты стонешь, — сморщился Енгук, потирая пальцами виски. Хосок задохнулся от возмущения, чувствуя, как щеки уколол румянец. — Почему ты так реагируешь? Ведь Чимину можно трахаться, с кем он захочет, почему тебе нельзя? — Не нужно приплетать Чимина, — прорычал сквозь зубы Хосок. — А разве не из-за него ты так убиваешься? — ухмыльнулся Енгук. Хосок сжал пальцы в кулаки до побеления костяшек. Он посмотрел на альфу так зло, что, Енгук уверен, хотел бы подойти и врезать. От омеги сейчас разило злостью, а Енгуку было забавно. На его губах играла довольная улыбка. Хосок прошел мимо него, демонстративно задевая плечом. Енгук двинулся за ним, на ходу натягивая на тело футболку. — Далеко собрался? — со смешком спросил Енгук, видя, что омега собирается уходить. — Подальше от тебя, — рыкнул Хосок, даже не глянув в сторону альфы. — Далековато идти будет, — ухмыльнулся Бан. — Ничего, не умру, — съязвил омега и, натянув куртку, вцепился в дверную ручку. Енгук резко дернул его за руку на себя и прижал спиной к стене, нависая над ним горой. Хосок стиснул зубы, бесстрашно смотря в глаза своего зверя. Он улыбнулся и склонил голову, наклоняясь к Хосоку, провел носом по его шее и блаженно прикрыл глаза. Хосока передернуло от этого. Холодные мурашки побежали вдоль спины. Омега сильнее вжался в стену. — Я отвезу тебя. — Мне от тебя ничего не нуж- — Это не предложение, — оборвал Енгук. — Я ставлю тебя перед фактом. — Ты меня бесишь, — хмыкнул омега, оттолкнув от себя Енгука. Бан тихо рассмеялся, надевая свое пальто, а разозленный Хосок вышел из его дома, громко хлопая дверью. Хосок с трудом игнорирует вовсю горящие щеки и уши и бешено колотящееся сердце. Черт возьми, да какого же Дьявола творится с этим альфой и с ним самим? Когда Енгук вышел на улицу, он не ожидал увидеть топчущегося возле машины омегу, выдыхающего клубки пара. — Я думал, ты уже убежал, — ухмыльнулся Енгук, а Чон перевел на него тяжелый взгляд. — Меня этим не проймешь, Хосок-а, оставь свой грозный вид для того, кто боится, — альфа похлопал омегу по бедру, а тому только и осталось, что смотреть на него ошалевшим взглядом. — Садись, — сказал Енгук, разблокировав машину. Хосок молча сел в машину и пристегнулся ремнем безопасности. Он поведением альфы возмущен до глубины души, ему просто хочется набить рожу и хорошенько отпинать по ребрам. И не то, что Хосок боится это делать, нет. Он знает, что после такого ему, как минимум, голову оторвут, но и этого омега не боится. Тут… нечто другое. Но что — Хосоку думать не хочется. Омега сжал пальцами ремень безопасности. Память — это великий дар и великое проклятие. Почему именно сейчас, в замкнутом с альфой пространстве, он думает о том, как эти руки, крепко сжимающие руль, ночью сжимали его талию? Хосоку стало жарко. — Что-то не так? — улыбнулся уголком губ Енгук, краем глаза глянув на омегу. Его запах стал тяжелее и гуще, патокой оседая на альвеолах. — Ничего, — буркнул омега, переведя взгляд в окно, чтобы не встречаться с черными, как бескрайний космос, глазами. — Чтобы больше такого не было, понятно? — строго сказал альфа. — Больше не смей пить и шастать по клубам. — Что? — Хосок от удивления разинул рот. — Это не твое дело, и вообще… — Теперь мое, — спокойно улыбнулся альфа. — И не вынуждай меня приставлять к тебе охрану, это самый крайний случай. Я надеюсь, что ты будешь послушным мальчиком. — Да ты ненормальный, — прошипел Хосок. — Думаешь, если я по пьяни переспал с тобой, то все? Папочкой моим будешь? — Оу, а ты хочешь? — Енгук облизнул губу, поворачиваясь корпусом к Хосоку. — Нет! — выкрикнул омега, вжимаясь спиной в дверь. Он нащупал пальцами дверную ручку. — Отвали от меня, если не хочешь получить по роже, — прорычал Хосок, резко открыл дверь и выбежал на улицу. Плевать, что машины носятся, Хосоку просто нужно оказаться подальше от этого альфы. От него дышать невозможно, он своими пальцами перекрывает доступ кислорода в легкие. Вместо кислорода он себя вводит внутривенно, с кровью по организму разносится. Хосок мотает головой, как умалишенный, выветривает альфу из своей головы, прочь гонит. А он не уходит. Потому что метки его огнем горят на теле. Хосок бежит по тротуару и даже не разбирает, куда. Лишь бы подальше, чтобы не видеть его и не чувствовать, выкинуть из головы, вытравить, выкурить. Енгук слабо улыбнулся, сжимая пальцами руль. Ну, какой же этот омега строптивый, какой неподатливый. Енгук чувствует, что с ним потеряет не одну нервную клетку, но омегу этого добьется. Второго такого, как он, Бан точно не найдет. Альфа барабанит пальцами по рулю. Хосок ушел, и Енгук остался один на один с мерзко скребущим чувством вины. Вины перед ним. Енгук решает, что дела могут и подождать. В ближайшем цветочном магазине Бан купил букет полевых цветов. Ромашки, васильки, веточки лаванды. Все так просто и легко, как он и любил. Альфа аккуратно положил цветы на соседнее сидение и настежь открыл все окна, чтобы запах Хосока упорхнул вместе с холодным ветром. Пристанище мертвых оказывается слишком близко, Енгук едва ли готов увидеть ту мраморную плиту, под которой он похоронен. Енгук взял в пальцы букет и вышел из машины, выдыхая в морозный воздух клубок пара. Пошел снег, мягко укрывающий кладбищенскую аллейку. Енгук, хрустя снегом, петлял меж могил. Хруст разлетался по пустынному кладбищу. Две вороны, медленно моргая, следили глазами-пуговицами за альфой. Одна из них громко гаркнула. Енгук открыл скрипнувшую калитку. Мраморную плиту облепил холодный снег. Енгук улыбнулся уголком губ, безмолвно здороваясь со своим любимым. Бан протер плиту, на которой красиво выведено «Чон Дэхен. 1993 — ∞». Альфа положил букет на усыпанный снегом бугорок и сел на лавочку. — Ну, привет, моя голубка, — слегка улыбнулся Енгук, достав из пачки сигарету и прикуривая. Им о многом нужно поговорить.✖
Тэхен наблюдает за спящим Чонгуком, покусывая болящую после бурной ночи губу. Прошло уже несколько недель с визита Енгука. Кажется, Тэхен совсем успокоился, расслабился, доверился Чонгуку. Он был как никогда нежен и ласков, дарил тепло, заботу и свою любовь, а по ночам — неземное удовольствие. Но… Всегда было это «но», которое Тэхену не давало спокойно жить. Это «но» было в нем самом. Он поймал себя на том, что неволей принюхивается к запаху Чона, глазами ищет чужие метки и вообще что-то, что могло бы означать чонову неверность. Но ничего не находил. И омега не знал, плохо это или хорошо. С одной стороны, все было прекрасно так, как Тэхен и не мечтал, а с другой… Енгук посеял зерна сомнения, и они прорастали. Любое неосторожное слово или действие Чона заставляли сердце у Тэхена в груди сжиматься, а в голове тут же возникали мысли: «А что, если Енгук прав? Что, если он не врал?». Тэхену порой от этих мыслей хочется разрыдаться в голос. Но в объятиях Чонгука он об этом не думает. Тэхен коснулся прохладной ладонью щеки Чонгука, нежно поглаживая. Альфа причмокнул губами, вызывая у него улыбку. Тэхен подлез ближе и оставил на кончике его носа поцелуй. Спустился чуть ниже, к краешку губ, и поцеловал там. Затем к подбородку, к щеке. Когда Тэхен поцеловал его губы, Чонгук резко навис над ним, углубляя поцелуй и разводя стройные ноги в стороны. — Хочу просыпаться так всегда, — хрипло сказал Чонгук, заставляя омегу улыбаться. — Мы занимались этим ночью, и тебе уже пора на работу, — прошептал в ответ Тэхен, обнимая альфу за шею и поглаживая прохладными пальцами по горячей спине. — А мне всегда будет мало, — ответил Чонгук, покрывая поцелуями его грудь. Тэхен шумно выдохнул и откинул голову назад. — Всегда будет мало тебя, твоих поцелуев, прикосновений, объятий. Легче умереть, чем отпустить тебя. — Куда же я уйду… — слегка улыбнулся Тэхен. — Никуда не отпущу, — прошептал альфа в его шею, оставляя поцелуй поверх красного засоса. Омега весь в его отметинах. С ног до головы ими покрыт. — Чонгук, я хотел сделать тебе кофе, пусти, — прикусил губу Тэхен, зажмурившись. Ладони альфы уже скользнули меж ягодиц, поглаживая повлажневшую дырочку. — Чонгук… — Замолчи, плевать мне на этот кофе, — прорычал Чонгук, сминая тэхеновы сладкие губы в поцелуе. Альфа развел округлые ягодицы, открывая себе больший доступ, и сделал глубокий плавный толчок. Тэхен застонал в поцелуй, грубо кусая альфу за губу, и обвил ногами его талию, крепко сцепляя за спиной. Чонгук начал мучительно медленно двигать бедрами, с каждым толчком наращивая темп. Тэхен откинул голову назад, приоткрывая губы в безмолвном крике и заламывая красивые брови. Смотреть на такого Тэхена — обнаженный кайф. Чонгук готов любоваться вечность. Каждый новый толчок — это сорванное «люблю» с губ Чонгука. Любовь Чонгука Тэхена разрывает. У него слезы катятся и прячутся в волосах. Омега отвернул голову в сторону, чтобы Чон ненароком не увидел его слезы. Как трудно слышать «люблю», когда в душе поселились сомнения. Тэхен должен ему верить. Только Чонгук не будет ему врать. Но почему же он не сказал о том, что спал с другим, пока был с ним? Это так больно режет сердце тупым ножом, что Тэхен не выдерживает, всхлипывает. Чонгук замер, смотря на Тэхена. — Малыш? — тихо позвал Чон, повернув голову Тэхена к себе за подбородок. — Тебе больно? Мне прекратить? — Нет, — шепнул дрогнувшим голосом Тэхен, притягивая к себе Чонгука. — Не останавливайся, пожалуйста. Чонгук провел губами по его лицу, собирая хрустальные слезы. Тэхен прикрыл глаза, вслепую находя губы Чона и утягивая в медленный продолжительный поцелуй. Пальцы в черноте чоновых волос запутались. Чонгук возобновил толчки, чувствуя, как мокрые ресницы щекочут его щеки. Чонгук взял ладонь Тэхена в свою, переплетая пальцы в крепкий замок. Альфа перевернулся на спину, усаживая омегу сверху. Тэхен уперся свободной рукой в его грудь, а Чонгук сжал пальцами его талию, приподнимая бедра каждый раз, когда Тэхен насаживался на него. Омега откинул голову назад, кусая и без того искусанные губы. Омега впился ногтями в крепкую грудь, царапая, но Чон даже боли не почувствовал. Чонгук хочет нарисовать тысячу картин, на каждой из которых будет Тэхен. Его красивые изгибы, утонченные руки, нежные бедра, его глаза цвета янтаря, его пшеничные волосы и даже маленькая родинка на носу. У Чонгука с Тэхеном целая жизнь впереди. Он все успеет. Каждый сантиметр этого идеального тела увековечит на холсте. Альфа резко приподнял бедра, до основания входя в омегу и выбивая из алых губ протяжный стон удовольствия. Чонгук выпустил измученного Тэхена из постели только после второго подхода. Омега выглядел изможденным и взъерошенным, а Чонгук, наоборот, был необычайно бодр. Он с улыбкой похлопал омегу по ягодице. Тэхен все порывался уйти в душ, но Чонгук его не отпустил. Пока альфа одевался в свой деловой костюм, омега, зевая, готовил ему кофе, а себе яичницу с беконом. Но почему-то именно сегодня запах яичницы вызывал не аппетит, а тошноту. Однако Тэхен это проигнорировал. — Зачем тебе работать? Будешь сидеть дома, готовить мне кофе, развлекаться с Рюу, а я буду тебя обеспечивать, — сказал с улыбкой альфа, поправляя галстук. — Потому что я не овощ и не нахлебник, — хмуро ответил Тэхен, поставив перед альфой кружку с кофе, а сам сел рядом с тарелкой яичницы. — Для начала я должен закончить обучение, а после пойду работать. И это не обсуждается, мистер Чон Чонгук, — улыбнулся омега, слегка щелкнув альфу по носу. Чонгук сморщился. — Другой омега был бы рад, что может жить припеваючи, ничего толком для этого не делая. — В таком случае тебе нужна кукла, а я не такой, — омега показал язык и принялся за яичницу. — Ты у меня необычный, — улыбнулся Чонгук, подперев щеку кулаком и смотря на завтракающего омегу. — С каждым днем поражаешь меня все больше, хотя, казалось бы, куда еще… Порой у меня бывает ощущение, что я не достоин такого сокровища, как ты, — Чонгук отхлебнул кофе. Тэхен улыбнулся в ответ, с трудом проглатывая кусочек яичницы. — Зря, — покачал головой омега, накалывая на вилку бекон и отправляя его в рот. — Я самый обычный, с самыми обычными мечтами и целями. Лучше скажи мне, смогу ли я учиться дальше? — В Корее точно нет, — покачал головой Чонгук. — На это даже не рассчитывай. Но, возможно, в Японии… Рассматриваешь дистанционное обучение? — Я хотел бы посещать занятия лично, — свел брови к переносице Тэхен. — Я не намерен сидеть дома, Чонгук-а. Пусть я и оторван от мира, но я все тот же Ким Тэхен, который любит учиться, играть в теннис и встречаться с хенами на выходных. Правда… Юнги-хена я, наверное, больше никогда не увижу, — прикусил губу Тэхен, опуская взгляд вниз. — Расскажешь мне про этого Юнги-хена подробнее? — спросил, прищурившись, Чонгук. — Зачем тебе? — хмуро спросил Тэхен. — Я буду с тобой откровенен. Ты мой омега, и ты должен знать обо всем. В нашем с тобой доме все хорошо, но за его пределами есть проблемы, которые я должен решить. — Ким Намджун? — Тэхен глянул на Чонгука. — Именно, — кивнул альфа. — И Мин Юнги с ним связан. Я использую все, что смогу, чтобы подкосить его. — Что? — выдохнул Тэхен, сжимая пальцы в кулаки. — О чем ты говоришь, Чонгук? — Ты знаешь, о чем, — взгляд у Чонгука потяжелел. — Поэтому расскажи мне об этом омеге. — Даже не надейся, — поджал губы Тэхен, откинув вилку в сторону. — Как ты смеешь просить меня о таком? Какое… какое право ты имеешь! Ты предлагаешь мне приложить руку к убийству моего родного человека? — повысил голос омега, резко поднимаясь со своего места. — Немедленно успокойся, — ледяным тоном сказал Чонгук, поднимаясь следом. — Только посмей тронуть его! — прокричал омега, пихая альфу в грудь. — Я… я… — Что ты? — поджал губы альфа, сжимая пальцами его тонкие запястья. — Что ты, Тэхен-а? Неужели ты наивно полагаешь, что я оставлю невредимым хоть что-то, что касается Ким Намджуна? Он лишил меня всего, что у меня было. Он лишил ребенка родителей, тепла, любви. И ты хочешь, чтобы я оставил его жить? — Н-нет… — Тэхен почувствовал, что у него дрожат губы. Он вот-вот расплачется. — Но Юнги не виноват… Он ничего не сделал… — Он омега моего врага, — уже спокойнее ответил альфа, коснувшись щеки Тэхена ладонью. Омега почувствовал подкатывающую к горлу тошноту. — Теперь я должен лишить его всего. Мне мало только его жизни. Я хочу забрать все. — Чонгук, месть ничего тебе не даст, — дрожащим голосом сказал Тэхен. — Почему ты не отпустишь прошлое и не начнешь жить настоящим? А вдруг… вдруг ты не сможешь выстоять в этой битве? Вдруг ты погибнешь? А что же станет со мной? — Этого больше не произойдет, — прорычал Чонгук, ударив кулаком по столу. У Тэхена из глаз брызнули слезы. — Не смей. Не смей плакать, я тебя не оставлю, — Чонгук в два широких шага подошел к омеге, схватив его за плечи. — Слышишь меня? Не оставлю, не брошу. Но я найду покой только тогда, когда он будет гнить в земле. Только тогда я исполню свой долг. Тэхен резко сорвался с места, едва не врезаясь в дверной косяк ванной. Он упал на колени перед унитазом, вырывая все то, что съел незадолго на завтрак. Чонгук почувствовал укол страха и вины. Он прикусил губу, присаживаясь на корточки и поглаживая омегу по спине, пока тот отплевывался остатками еды и желчи. Чонгук собрал его волосы, хмуро смотря на омегу. Его снова схватил приступ тошноты, но тошнило только желчью. У омеги перед глазами потемнело и на лбу выступила испарина. Он глубоко хватал воздух ртом. — Малыш, все хорошо? — взволнованно спросил Чонгук, помогая Тэхену встать и умыться. Тэхен рассеяно кивнул. — Ты уверен? Что случилось? — Не знаю, — прохрипел Тэхен, вытирая лицо махровым полотенцем. — Наверное, не нужно было есть эту яичницу. Меня тошнить начало, когда только запах ее почувствовал… — Поел бы... легкий салат или что-то такое, — вздохнул Чонгук, прижимая омегу к себе. — Может, мне остаться дома, с тобой? — Не нужно, — покачал головой Тэхен, уткнувшись лицом в шею альфы. — Все в порядке… Я выпью чай, полегчает. — Только пиши мне, хорошо? — Чонгук отстранился, обхватив лицо омеги ладонями. — Обязательно, — устало улыбнулся Тэхен. Чонгук поцеловал его в лоб и тяжело вздохнул. На душе стало тревожно. Вид у Тэхена болезненный. Нужно свозить его к врачу, и это то, чем займется Чонгук в ближайшие выходные. — Ничего сегодня не делай и просто лежи, — хмуро наказал Чонгук провожающему его Тэхену. — Я после работы заеду в магазин и куплю тебе побольше фруктов. Выглядишь очень бледным. — Конечно, сколько я не был на улице, — тихо засмеялся Тэхен, пытаясь разрядить обстановку. Чонгук тяжело посмотрел на него. Тэхен чмокнул его в щеку и сказал с улыбкой: — Иди уже. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — ответил Тэхен, улыбаясь, но стоит Чонгуку выйти, как улыбка сразу пропала с его лица. Омега вернулся на кухню. От одного запаха яичницы вновь начало тошнить. Тэхен сморщился и позвал Рюу. Тот сразу же откликнулся на зов омеги. Тэхен погладил пса по холке и поставил перед ним тарелку с яичницей, на которую и смотреть-то тошно. Омега заварил себе чай с мятой и сделал нарезку из найденных в холодильнике фруктов. Тэхен удобно разместился на диване в гостиной. Рюу, доев яичницу, запрыгнул следом, укладывая голову на его коленях. Тэхен включил телевизор, переключив на новостной канал. Слушая про биржи и курс доллара, Тэхен понемногу успокаивался. Теплый чай грел прохладные пальцы. Омега наколол на вилку порезанный персик и отправил его в рот, вслед за ним отправился кусочек банана. Новый приступ тошноты настиг через несколько минут. Тэхен, едва не разлив чай, подорвался с дивана, пугая Рюу. Омега склонился над унитазом, выплевывая все, что съел совсем недавно. Он почувствовал страх и непонимание. Какого черта с ним творится? Тэхен с трудом поднялся, утерев рот от слюны. Фрукты даже не задержались в организме. Если с яичницей Тэхен еще мог найти объяснение, то с фруктами — нет. Омега прополоскал рот и вытер губы полотенцем. Он вцепился в края раковины и поднял взгляд в свое отражение. — Что за… — тихо прошептал он. Тэхен свел брови к переносице. Он твердым шагом пошел на кухню и открыл холодильник. Его дверца с тихим стуком ударилась о стену. Тэхен достал порезанные мясо, пирожное и мытые помидоры. Есть не хотелось совершенно, но омега не мог никак понять, почему его тошнит все утро. Он вцепился зубами в мясо, оторвал кусочек и быстро пережевал, следом он надкусил помидор и заел пирожным. — Ким Херин, работница аэропорта Инчхон, была найдена полицией в устье реки Ханган, — сообщила телеведущая. Тэхен, держась за дверной косяк, вышел из кухни. — Предполагаемый убийца — гуль, но следователи не смогли установить личность по следам, оставшимся на теле женщины, — Тэхен в ужасе прижал ладонь ко рту. На него с экрана смотрела женщина, с которой он разговаривал в аэропорту. — Сын убитой женщины отказывается от комментариев. Ясно одно… Тэхен больше ничего не слышал. Ему заложило уши и перед глазами потемнело. Новый приступ тошноты сковал желудок. Тэхен отплевывался едой и никак не мог остановить поток слез, срывающихся с ресниц. Как же так… Он ведь совсем недавно видел эту женщину живой и здоровой, у нее сын остался, как же он теперь будет… Тэхен плачет, склонившись над унитазом. Ему на душе так паршиво и больно. И почему-то он не сомневается, чьих это рук дело. Чонгуковы руки кровью умытые, они же тело Тэхена ласкают. Омегу дрожь бьет. Он уже ничего не понимает. В одном только был прав Чонгук — пока они дома, вдвоем, Тэхен не думает о том, что Чонгук — зверь. Пусть с Тэхеном он ласковый и нежный, но он зверь. Тэхен всхлипнул. Он чувствует пустоту. Хочется, чтобы Чонгук вернулся, обнял его и сказал, что непричастен к смерти той женщины. Тэхен знает, что это не так, но если бы Чонгук это сказал… Если бы только попытался, Тэхен бы ему поверил. Ведь он поклялся верить только Чонгуку, и больше никому. — Ты в порядке? — спросил Енгук, оглядывая омегу. Он всегда появляется, словно тень. — Да, — прохрипел Тэхен, поднимаясь с колен и вновь умывая лицо. — Не похоже, — слегка усмехнулся Бан. — Но как знаешь. Есть минутка? Тэхен слабо кивнул и пошел вслед за Енгуком в гостиную. Новостей про Ким Херин уже не было. Тэхен выключил телевизор и сел на другую сторону дивана, поднимая на Бана усталый взгляд. Енгук хочет прокомментировать внешний вид омеги, но решает не лезть. Он, видимо, и без издевок Бана все знает. — Очень жаль, что приходится показывать тебе это, — сказал Енгук, хмуро смотря на омегу. — О чем вы? — хрипло спросил Тэхен. Енгук достал из кармана диктофон и поставил его на столик перед Тэхеном. Омега посмотрел на него так, словно этот маленький черный прямоугольник прямо сейчас решит его судьбу. Он вытер потные ладони о колени и сжал дрожащие пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в ладонь. Это молчаливое напряжение так на него давит, что он буквально чувствует оседающую на плечах стотонную плиту. Тэхен глянул на Енгука, словно дав знак, и Енгук включил воспроизведение. — Что я к нему чувствую? — в голосе Чонгука слышится усмешка. Тэхеново сердце сжалось в болезненный комок. — Меня тошнит от его присутствия, — горячие слезы обожгли щеки. — Он настолько мерзкий, что мне хочется его разорвать голыми руками. — Выключи, — прошептал Тэхен, прижимая ладони к лицу. — Я трахаю его, потому что мне выгодно это. Вот и сегодня он пытался соблазнить меня, — Тэхен вспомнил о том, как утром, по возвращению из Японии, они едва не занялись сексом. Он и подумать не мог, что это выглядит так, что... Чонгук думает о нем так. — Но я на эту шлюху не куплюсь. — Значит, он тебе не нужен? — спросил Енгук на записи. Послышался смех Чонгука. — Он никогда не был мне нужен. Контрольный выстрел в голову. Тэхен прикусил ребро ладони, чтобы не разрыдаться вслух. Запись остановилась, и во всем доме повисла гробовая тишина. Енгук потянулся за диктофоном и сунул его обратно в карман. Плечи омеги подрагивали, но он не слышал, как тот плачет. — Тэхен, я… подумал, что ты должен был это услышать, — тихо сказал Енгук. — Спасибо, — прошептал еле слышно Тэхен, едва сдерживаясь, чтобы не заорать во весь голос. У него по щекам бежали водопады слез. Но Енгуку видеть этого не нужно. — М-может… кофе? — Нет, спасибо, — вздохнул Енгук. Он поднялся с дивана, буквально чувствуя, как наступает на осколки тэхенова сердца. Но так будет лучше. Им обоим. — Я п-провожу вас, — заикаясь, сказал Тэхен, но Енгук положил ему ладонь на плечо, успокаивая. — Не нужно. Тэхен, будь умным мальчиком, сделай все правильно, хорошо? — омега кивнул. Енгук протянул ему свою визитную карточку. — Вот. Если ты захочешь уехать из страны и начать новую жизнь. Я помогу тебе. — Спасибо, — все, что ответил ему Тэхен, даже не поднимая головы. После хлопка входной двери повисла звенящая тишина. Рюу заскулил и подошел к омеге, ткнувшись холодным носом в его ладонь. Тэхен больше не смог сдерживаться. Он подскочил с дивана, рывком опрокидывая стоящий перед ним столик и закричал. Закричал так громко, чтобы вся та боль из него вышла. Но она не выходила. Она скапливалась. Тэхен сказал, что поверит только словам Чонгука. И Чонгук сказал: «Он никогда не был мне нужен». Очередная игра, притворство, обман. Енгук был прав, он попался на тот же крючок. Тэхен засмеялся в голос, вцепившись пальцами в свои волосы. Не нужен. Не нужен, не нужен, не нужен. Ты никому, Ким Тэхен, не нужен. Тэхен воет и сжимает майку там, где должно быть сердце. Но Чонгук его вырвал. Вырвал и сожрал целиком, ни разу не подавившись. Тэхен думал, что Чонгук его из темноты вытащит, но нет. Чонгук — это тьма. Он змеей окутал его тело и утопил в своем мраке, а Тэхен спасаться и не хотел. А теперь он один. Отверженный и обманутый. Тысячи «люблю» перечеркнуто одним «не нужен». И никому никогда не был. Тэхен глотает слезы и поднимается на второй этаж. Рюу беспокойно гавкает, слегка прикусывает за щиколотки, словно отпускать никуда не хочет. Но Тэхен все решил в своей голове. Он слишком устал, чтобы продолжать бороться. Он просто хочет… спокойствия. И Тэхен знает, где найдет его. Омега натягивает первое, что попалось под руку — обычные черные штаны и такой же черный свитер с принтом «Нирвана». Накинув сверху пальто и обув свои ботинки, Тэхен слегка улыбается гавкающему на него Рюу. — Эй, — тихо позвал он, присаживаясь на корточки. — Было очень приятно познакомиться с тобой, малыш, — прошептал Тэхен, натянуто улыбаясь. — Очень… приятно… Рюу лизнул его в щеку, собирая шершавым языком слезы. Тэхен рассмеялся сухо и неискренне и обнял пса за шею, прощаясь. Они с ним никогда больше не увидятся и не будут спать в обнимку. Но Тэхен рад, что в его жизни был такой пушистый малыш. Жаль только, что так недолго… Тэхен поцеловал заскулившего Рюу в кончик носа и поднялся. Он сунул подаренный Чонгуком телефон в карман. Уходить вот так, не сказав на прощание хотя бы пару слов любимым людям — жестоко. На пороге Тэхен оборачивается и оглядывает дом, в котором познал счастье и боль. На его губах улыбка. Уходя, Тэхен закрывает за собой дверь. Он точно помнит, что видел не так уж далеко автобусную остановку. Тэхен бредет вдоль трассы, пиная редко встречающиеся камни и сжимая в кармане пальто телефон. Снег больно бьет по щекам, точно пытается дать отрезвляющую пощечину. Тэхен не хочет умирать от рук любимого. Не хочет вновь стать кормом для паука. Он видит только один выход. И упорно идет к нему, не жалея стертых ног. Автобусная остановка показывается на горизонте только через тридцать бесконечно долгих минут. Тэхеновы слезы иссыхают. Он больше не плачет. Добравшись до остановки, Тэхен сел на заснеженную лавочку, переводя дух. В кармане деньги только на один проезд. Больше ему ничего не потребуется. Дрожащими от холода пальцами Тэхен достал из кармана телефон и открыл смс-сообщение, по памяти вводя номер Юнги-хена. Омега откинул голову назад, рассматривая хмурое серое небо и думая, о чем бы ему написать. Глаза вновь начинает щипать. Тэхен прикусил губу и глубоко вдохнул морозный воздух. Хватит. Нужно просто это сделать. Тэхен открыл диалоговое окно и принялся набирать сообщение: «привет, хен. так… трудно писать тебе сообщение спустя столько времени молчания. наверное, ты думал, что я давно умер. но нет. я жив, вполне себе здоров и даже… познал, что такое это «счастье». ну, как у тебя с тем, кого ты любишь. а как ты сам? в порядке ли твое здоровье? правильно ли ты питаешься? я же знаю, какой ты жуткий трудоголик, совсем забываешь о себе. хен… прости, что так и не смог стать для тебя хорошим донсеном. ты всегда слишком много переживал обо мне и заботился. я бесконечно люблю тебя. именно вы с хосок-хеном могли спасти меня, когда мне это было нужно. но… от кое-чего вы меня сберечь не смогли. это кое-что — любовь. разрушающая. удушающая. она… она тянет меня на дно могильным камнем. я пишу тебе это и вытираю с щек слезы. уходя, я хочу быть уверенным, что ты счастлив. так мне будет спокойнее отпускать тебя. прости за все, чего я не сделал, чего не смог, прости за все обиды и огорчения. время с тобой было лучшим, ты, наверняка, и сам это знаешь. я навсегда останусь тэхеном, любящим тебя искренне и трепетно. прощай, хен.» Юнги судорожно бегает глазами по тексту и не может надышаться. Он крепко сжал пальцами телефон. Увидев сообщение, Юнги растерялся, а поняв, от кого оно, начал хватать ртом воздух. Тэхен жив, и он вышел на связь. У Мина задрожали пальцы. Он начал писать ответные короткие смс, но Тэхен их не читал и даже не открывал. Юнги, едва попадая пальцами по сенсору и матерясь сквозь зубы, набрал номер Намджуна. — Давай, давай, — сказал Юнги, барабаня пальцами по своему колену. — Да возьми ты блядскую трубку! — закричал в телефон Мин, и на том конце послышалось: — Юнги? Что-то случилось? — хмуро спросил альфа. — Тэхен! — закричал Юнги в трубку. — Ким Тэхен? Ты что-то узнал? — в его голосе послышались нервные нотки. Неужели. — Он н-написал мне сообщение, — протараторил Юнги. — Намджун, я ничего не понимаю! Он… он словно прощался! Намджун, пожалуйста, найди его! — Успокойся, — резко оборвал его альфа. — Немедленно перешли мне его номер и текст сообщения, а после звони ему. Звони, пока не возьмет трубку. Понял меня? — Обещай, что найдешь его, — едва сдерживая слезы, молит Мин. — Обещаю, — прорычал Намджун. — Делай, что я сказал! Юнги всхлипнул и завершил звонок, дрожащими пальцами копируя номер и отсылая его Намджуну, вдогонку пересылая сообщение Тэхена. Мин тут же нажал на «вызов», прислоняя телефон к уху. Гудки в трубки нервировали его. Он буквально чувствовал, что начинает закипать. Он молит Тэхена взять долбаную трубку и ответить ему. Мин, кажется, сейчас разревется, если не услышит на том конце заветное «Юнги-хен». Но звонок так никто и не принял. На том конце слышались лишь гудки, а после «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети». Чонгука отвлек сигнал с телефона. Он перевел на экран хмурый взгляд и открыл приложение. Привязанный к его телефону телефон Тэхена сообщал, что омега покинул пределы не только их дома, но и Сеула. Тэхен глотает слезы и кутается в ворот своего пальто. Он не знает, как далеко ехать, он знает лишь одно — ему в деревушку. Омега никогда там не был, но слышал, что там есть очень красивое озеро. Сердце разрывается от бесконечных звонков. Юнги-хен пытается выйти с ним на связь, а Тэхен так грубо обрубает все попытки. Он просто не может услышать Юнги. Он знает, что спасует. Не вынесет. Потому упорно игнорирует. А после звонки прекращаются. Омега прикусил губу, откидываясь на сидение. Остался последний человек, с которым он обязан попрощаться. И его хочется услышать. Хосок всегда его успокаивает. Он — человек-солнце. Тэхен улыбается, вспоминая его улыбку яркую, солнечную, чистую. Так улыбаться может только Хосок. С ним даже Солнцу не сравниться. Тэхен набрал выученный номер и прислонил его к уху, устремляя взгляд в запотевшее окно. Омега стер с него пар. Мимо проносились заснеженные поля и деревья. — Алло? — тихо ответил голос на том конце. Тэхен улыбнулся уголком губ. — Привет, хен, — так же тихо сказал Тэхен. — Ен-и? — омега почувствовал, как старший улыбается в трубку. Под прикрытыми веками родились слезы. — Что-то случилось? Тебе плохо? — Нет… — ответил Тэхен, утирая рукавом пальто слезы. — Я просто соскучился по тебе. Хотел… услышать твой голос. — Всего-то? — засмеялся Хосок. Его смех теплом отдает в груди. Всего-то. Всего-то проводи меня в последний путь. — Да, — улыбнулся Тэхен, шмыгнув носом. — Мне большего и не надо. — Малыш, ты что, плачешь? — забеспокоился Чон. — Нет, это все заложенный нос, — неискренне рассмеялся Тэхен. Хосок тихо хмыкнул. — Хен… как ты? Все хорошо? — Относительно. У меня в жизни все всегда относительно, — улыбнулся Хосок. — Ты уверен, что все в порядке? — В полном, — кивнул Тэхен, подтверждая самому себе эти слова. Повисло недолгое молчание. — Хен? — Да, Ен-и? — ласково отозвался Хосок. — Я люблю тебя, — прошептал Тэхен дрожащими губами. — И всегда-всегда буду по тебе скучать. — Я тоже тебя очень люблю, малыш. Но ты что, прощаешься со мной? — улыбнулся омега. Повисло молчание. — Тэхен-а? — Пока, хен, — прошептал Тэхен, сглатывая мерзкий комок. Тэхен завершил звонок и отключил телефон. На душе стало так… спокойно. Тэхен сошел на проселочной дороге, оглядываясь по сторонам. С шипением двери закрылись, и автобус двинулся дальше. Прямо, километрах примерно в десяти, виднелась та самая деревушка, про которую Тэхен слышал. Но идти омега собирался вовсе не туда. Громко хрустя снегом под подошвой, омега свернул на более узкую дорожку. Хруст разносился далеко. Вокруг было так пустынно и одиноко, но в то же время так спокойно… И совсем не страшно. Тэхен вытащил сим-карту из телефона и разломал ее на две части, выбрасывая куда-то в маленький сугроб. Туда же полетел и телефон. Тэхену уже ничего не важно. Ничего не нужно. Снежинки парят над головой в причудливом танце. Тэхен наблюдает за ними, а они путаются в его ресницах, волосах. Умирают там, стекают капельками по дорожкам слез. Тэхен плакать больше не хочет. Он вытер рукавом влажные щеки и огляделся. Наверное, летом здесь очень красиво. Распускаются сочные бутоны цветов и цветут деревья. Наверное, Тэхен хотел бы побывать здесь летом или хотя бы весной. Жаль, возможности не было. Все как-то был занят ненужными совершенно вещами. В каменных джунглях никогда не думаешь о чем-то простом, вроде озера, у которого летом купаются детишки. Дорожка вывела к тому самому замерзшему озеру, о котором Тэхен слышал когда-то давно. Обглоданные ветки скрипели и тянули свои скрюченные пальцы к небу. Тэхен поднял взгляд, посмотрев на какое-то старое строение из железных блоков, соединенных перекладинами, метров пятнадцать высотой. Кое-где были привязаны тряпочки, колыхающиеся на ветру. Тэхен дрожащими пальцами расстегнул пальто и бесшумно скинул его вниз, бережно снял ботинки и поставил их рядом. Наверное, в летнее время детишки могут прыгать с нижних перекладин. Что-то вроде развлечения. Очень жаль, если дети будут бояться купаться здесь, как прежде, потому что в этом месте умер человек. Тэхен судорожно вдохнул. Ледяной снег обжег ступни. Тэхен подошел к нижним перекладинам и схватился за них негнущимися пальцами, подтягиваясь наверх. Чем выше поднимался Тэхен, тем холоднее ему становилось. Но утешала одна мысль — скоро все кончится. Скоро все будет в порядке. Там будет покой и легкость. Наверху непонятно для чего построенное сооружение было выложено досками. Тэхен подошел к самому краю, смотря вниз, на покрытое слоем льда озеро. Так вот, что испытывают люди, стоящие на краю пропасти. Один шаг… и ты уже летишь в бездну. Никто не протянет руку просто потому, что не знают, где искать. Тэхен зажмурился и прикусил ребро ладони. Он поднял взгляд к небу. Кажется, начинается снегопад. Ветер покачивает Тэхена на краю, яростно треплет и без того взлохмаченные волосы и одежду. Тэхен раскинул руки в стороны, как журавль крылья. И, может быть, когда-то крыльев у него не было, но сейчас они есть. Тэхен буквально чувствует, как горят лопатки. На его губах мягкая, спокойная улыбка. Тэхен посмотрел вниз. Он просто… очень устал. Другого выхода он, к сожалению, не видит. Холодный ветер завывает в спину. Умирать не страшно. Жить гораздо страшнее. Тэхен делает глубокий вдох и… Шагает навстречу бездне. Лед хрустит под весом его тела. Ледяная вода вонзает в кожу тысячи кинжалов, окутывает собой, как самая любящая мать, и тянет на дно. Тэхен парит в невесомости воды, как в космосе. Он приоткрыл глаза, видя перед собой только пузырьки воздуха, взметающихся вверх. Легкие горят от недостатка кислорода. Но Тэхен улыбается. Он выбрал это сам. Течение плавно уносит его тело. Тэхен рефлекторно глотает воздух, но заглатывает лишь воду, наполняющую легкие. Тэхен кричит, и крик его тонет. Тэхен задыхается. Последнее, что он видит — счастливое лицо Чонгука, что улыбается ему так нежно и ласково. Тэхен Чонгука любит так, что это словами не выразить, не передать. Только любви его суждено вместе с ним умереть. Он с собой на тот свет унесет эту яркую улыбку и глаза бесконечно глубокие, в пучинах которого Тэхен утонул. Тэхен… захлебнулся. Его тело плавно уносило течение, убаюкивая и напевая материнскую колыбель.