99 problems

Nine Pound Shadow – Tell Me Why Deceptikon – Indo Loops

      Когда время на часах показало ровно двенадцать ночи, Эдди уже вовсю собирался. Относительно. На самом же деле его «вовсю» сборы шли настолько тихо, что даже сам подросток удивлялся собственной ловкости в этот момент. Чувствовал же он себя при этом каким-то секретным суперагентом на важной миссии.       Парень в буквальном смысле на носочках передвигался по комнате, ища более или менее подходящую для выхода одежду, однако вот уже на десятой минуте нервы начинали медленно, но верно сдавать. Одежды было немерено, но что конкретно ему нужно было на себя надеть — вопрос буквально на миллион.       Каспбрак никогда не был силен в магии стилизации образов, да и весь его гардероб был выдержан в основном в классическом стиле, исключая футболки и свитера, подходящие больше для повседневной носки.       За окном же луна ярко освещала улицы, сияя с безоблачного неба огромной звездой, больше походящей на прожектор, и Каспбрак впервые жалел по этому поводу. То, что он собирался сделать, было спокойнее провернуть в совершенной темноте, но, увы, выбирать не приходилось.       – Даже не смей, Эдвард! – на высоких тонах звучал в голове голос матери, то ли останавливая подростка, то ли наоборот — еще больше подначивая его исполнить задуманное. Хотелось сделать назло. Просто потому что он устал слушаться ее беспрекословно.       Кажется, эта фраза была произнесена за сегодняшним завтраком раза три каждым из родителей, буквально доводя его до белого каления полным произношением собственного имени. Почему родители так любили называть его по полному имени, а особенно в моменты ссор, словно это возымеет какое-то волшебное влияние на него таким образом, он решительно не понимал.       Собственно, сам Эдди в ходе этого самого утреннего спора привел им как минимум четыре аргументированные причины того, почему ему буквально-таки жизненно необходимо сходить на вечеринку с друзьями. Даже несмотря на то, что она проходила в ночь с пятницы на субботу. В числе которых было даже «Мам, мне почти семнадцать, могу я хоть раз повеселиться с друзьями вне своего дома?!»       Родители слушать его, конечно же, совершенно не желали. Потому что, по их мнению, это был полнейший вздор. Отец Эдди, кажется, совершенно натурально недоумевал, как его сыну вообще в голову могла прийти мысль, что его отпустят. Не говоря уже о самой идее отправиться в столь злосчастное место, рассадник вульгарности и аморального поведения.       Родители растили свое чадо не для того, чтобы оно «шлялось по сомнительного рода мероприятиям», и это еще не дай бог, если он там нахватается не каких-нибудь зараз, так точно вредных привычек. Причем, за одно болела мать, за другое — отец. И с течением времени их паранойя росла, становясь настоящей ударной волной для сына и главным аргументом каждого «нет, Эдвард» в его адрес. Эдди же страдальчески закатывал глаза, давно уже жалея о том, что вообще начал этот бессмысленный разговор. Он заведомо не обещал окончиться чем-то хорошим, но попытаться стоило. Подросток все взывал к адекватности и снисходительности родителей, но тщетно.       Застегнув светло-синего цвета джинсы, рубашку на все пуговицы, Каспбрак окинул себя критическим взглядом в зеркале в полный рост и в тяжелом сомнении поджал губы. Вряд ли крутые парни, привыкшие ходить по таким местам, выглядели хотя бы близко к тому, что представлял из себя он. И это даже несколько портило настроение, быть белой вороной ему совершенно не хотелось.       Захватив рюкзак и телефон, он тихо приоткрыл дверь своей комнаты, вслушиваясь в тишину особняка. Попасться в такое время на глаза отцу или матери было равносильно самоубийству, и Эдди буквально чувствовал, как дрожат от волнения его колени.       Опустив взгляд на телефон, что он все также держал в правой руке, он нажал на кнопку блокировки сверху, проверяя время на включившемся экране. У него было еще полчаса, но все равно нужно спешить.       В голове набатом звучали слова матери, отрывками всплывая в сознании, вынуждая его каждый раз морщиться и встряхивать головой. «Ты огорчаешь своих родителей, молодой человек» — тоном великого наставника сообщала она сразу же после вопроса о разрешении посетить мероприятие. Да и вообще каждый раз, когда он спрашивал разрешение на что-либо, что по их мнению никак он не мог даже помыслить сделать. Эдди же чувствовал себя виноватым за то, что хотел быть как все. И со временем это начинало его раздражать. До такой степени, что в этот раз он сбегает ночью из дому на вечеринку с друзьями.       «Докатились, – в негодовании думал он. – Сбегаю из собственного дома».       Закрыв свою дверь, Каспбрак походкой вора-профессионала пробрался к лестнице, ориентируясь в темноте коридоров лишь по стенам. В этот раз он ошибся, луна совершенно не помогала, поскольку большие окна были занавешены плотными портьерами и совершенно не пропускали лунный свет. А каждый тихий далекий звук буквально заставлял подростка вздрагивать, оборачиваясь в сторону двери родительской спальни, но снова и снова расслабленно выдыхать, благодаря всех тех мифических придуманных богов за его удачу в эту ночь. Кто-то явно очень хотел, чтобы он повеселился.       Лестницу он преодолел все также на цыпочках, по первому же этажу он передвигался куда более спокойно, словно осмелев, стоило выйти на финишную прямую. А точнее он просто сорвался с места, топая ботинками по паркету. Эдди бежал и буквально задыхался от собственного внезапно нахлынувшего на него счастья, словно это самый великий его подвиг в жизни. Каспбраку хотелось выбежать на улицу и заорать что-нибудь в стиле «Ну что, съели?!», повернувшись к окнам, ведущим в спальню родителей, и громко засмеяться, но вместо этого он, счастливо подпрыгивая на ходу, бежал к месту, где договаривался встретиться с друзьями.       Все дело было в обиде. Эдди прекрасно понимал, как его мама печется о его здоровье, понимал, что отец будет вне себя, если он не оправдает его ожиданий. Они возлагали на него большие надежды. Но, черт возьми, что они планировали сделать с бушующими гормонами растущего сына? Что они планировали делать с его сопротивлением, которое он так долго не мог оказать. Ведь рано или поздно, но это бы случилось. Эдди не хотелось расстраивать родителей, но ему очень хотелось жить. Жить той жизнью, которой живут все его сверстники, а не наблюдать за ними из своей золотой клетки. Даже если это ему совершенно не понравится. Он хотя бы будет знать, чего лишается.       Эдди Каспбрак был послушным сыном, внимательным к желаниям родителей и буквально идеальным. Он хорошо учился, играл на пианино, скрипке и говорил по-французски. Он ходил на классические танцы до одиннадцати лет, пока его мама не забеспокоилась о его здоровье после тяжелой болезни и не решила отдать ребенка в музыкальное. Предостережение «никаких нагрузок на дыхательную систему» стало для нее табу настолько, что порой парню казалось, что она успокоилась бы лишь при условии, прекрати он дышать вообще.       Но Эдди все равно делал все, что от него требовали, лишь бы не подводить ожиданий родителей. Даже если это переходило всякие рамки. И сам он ожидал понимания в ответ, ожидал, что его старания заметят и дадут хотя бы немного свободы. Но вместо этого он получал бесчисленные укоры и просьбы стараться лучше. Ведь никогда нет предела совершенству.       Эдди любил своих родителей, но себя он хотел любить больше. И если ему придется изучать весь тот запретный мир тайком, пока не станет достаточно самостоятельным, чтобы делать это без опаски, что его вновь обругают, то так тому и быть. Но сдаваться и превращаться в куклу он тоже не собирался.       Одна из машин, что стояли вдоль дороги, засигналила ему, и Каспбрак добежал прямо до нее. Рюкзак заносило туда-сюда, но он совершенно не обращал внимания.       – П-привет, – задыхаясь от бега, поприветствовал он друзей, запрыгивая на заднее сидение. Дыхание сперло, а легкие буквально горели огнем, и Эдди очень сильно хотел достать ингалятор из рюкзака и облегчить свои страдания, но чисто из упрямства не стал этого делать.       У подростка были небольшие проблемы с легкими, но до астмы дело так и не дошло. Об этом он узнал буквально год назад совершенно случайно у своего нового врача, которому его мама не успела промыть мозги, чтобы тот уверял ее бедного мальчика, что нужно быть предельно осторожным. И его приступы удушья, и единственное спасение в виде ингалятора — все это совершенная чушь. Эдди буквально не понимал какого черта тогда происходит с его матерью, ведь она даже не позволяла выйти ему из дома, если он не взял с собой ингалятор.       – Вам противопоказано курение и нагрузки на дыхательную систему, но ингалятор — не самая необходимая вещь, – сообщил врач, хлопая парня по плечу, уверенный, что обрадовал его таким образом. Эдди был шокирован, но действительно рад.       Однако, несмотря на это, Каспбрак продолжал делать вид, что ни о чем не подозревает, попутно с этим всеми силами пытаясь отучить себя от постоянного использования ингалятора. Это просто привычка. В реальности — зависимость, привитая матерью. Перестать самому загоняться по поводу своего здоровья давалось еще труднее, но каково было его облегчение, когда Эдди понял, что вполне может прожить без гор таблеток. Место «лечебной» паранойи заняла брезгливость, но это уже было каким-никаким, но результатом.       – Тебя действительно отпустили? – Стэнли, сидящей за рулем, в изумлении обернулся на парня, однако, получив полный скептицизма и иронии взгляд, усмехнулся и повернулся обратно к рулю, чтобы, наконец, вырулить с дорожной стоянки и отправиться к месту назначения. Все было понятно без слов.       – Тебя р-родители не убьют? – сидящий на соседнем переднем сидении Билл тоже обернулся к Эдди, обеспокоенно смотря на того.       – Мама будет просто в кошмаре, если узнает, а отец в ярости, но я надеюсь, что это останется нашим маленьким секретом, – с усмешкой сообщил Каспбрак.       Подросток прекрасно понимал, что последствия будут просто ужасными, если это все раскроется. Но все же продолжал надеяться на лучшее, хоть эта надежда и была больше похожа на нервные мольбы человека, которого без суда и следствия собираются отправить в Ад. В конце концов, если он будет осторожен, то все может вполне обойтись.       – Нам х-хотя бы будет в-ве-весело, – попытался приободрить его Билл, протянув руку и дружески потрепав парня по волосам.       Билл и Стэнли были на год старше самого Каспбрака и уже в этом году выпускались. Экзамены выпускных классов были буквально через две недели, его же год выйдет на заслуженный отдых уже после новой недели. Лето за окном набирало обороты, и Каспбрак впервые в жизни не хотел его.       Его единственные друзья планировали уехать в Нью-Йорк для продолжения обучения, и Эдди просто ненавидел бы себя, если бы ни разу так и не сходил с ними на одну из таких тусовок. Он не хотел прощаться с этими двумя, пускай они и обещали приезжать к нему, но он уже был не маленьким наивным ребенком и все прекрасно понимал. Еще через год он поступит в Лос-Анджелес, а это совершенно в противоположной стороне от Миннесоты, и тогда они будут видеться, если уж очень повезет, раз в год. Либо же вообще потеряют связь, что сильно его удручало.       Но каждый раз подросток с усилием прогонял эти мысли из своей головы, снова и снова уверяя себя, что все будет хорошо. Что, возможно, они придумают что-нибудь, что облегчило бы им встречи, а связь их не порвется.       Ехали они буквально минут двадцать. Все это время сидящие на передних сидениях читали Каспбраку лекции о том, что есть в таких местах ничего не стоит, что никаких легких увеселительных веществ принимать не следует, а лучше всего — держаться подальше от всего, что выглядит не трезво или под кайфом. Эдди же согласно кивал, но едва ли вслушивался во все, что ему говорили.       – И ни за что не ходи на второй этаж, – серьезно предупредил его Урис. – Особенно если тебя туда поведут.       – Почему?       – Потому что там все доступные комнаты рассчитаны сугубо на секс под кайфом.       – Б-будь хорошим мальчиком, Эдди, – подвел итог Денбро.       Подросток лишь неопределенно пожимал плечами, но согласно кивал, успокаивая парней, что все понял и постарается ни во что не ввязываться. Все-таки он понимал, что эти двое скорее всего чувствуют на себе ответственность, что ведут младшего друга в такое место, что для него это впервые и что его желательно уберечь от всего, что повлечет за собой неприятные последствия. Эдди был им благодарен за это.       Когда автомобиль подъехал к двухэтажному дому, буквально искрящемуся от сверкающих уличных огней и разноцветных лампочек, развешенных по всему периметру, Каспбрак во все глаза уставился на него, словно впервые видел нечто подобное. Словно перед его глазами появилось нечто нереальное, о чем можно было узнать где-нибудь в другой вселенной, где есть какое-нибудь волшебство, к примеру.       Музыка играла на всю катушку и район здесь был, видимо, довольно шумный, поскольку где-то впереди слышалась другая музыка, а сами они проезжали еще один похожий дом. И все они были сверкающими и громкими, словно фантазия.       Эдди выбрался из автомобиля, оставляя рюкзак и телефон в салоне. Вряд ли ему это понадобится, да и так спокойнее будет, что не потеряет.       Людей было полно. Это были подростки: его возраста и старше Эдди, кто-то, вероятно, был и вовсе младше него. Все они громко смеялись, что-то обсуждали, пили алкоголь и курили. Все эти люди были до поразительного разношерстными: от панковатого вида подростков до совершенно обычных девушек, похожих на тех, что учатся с ним в одном классе.       – Если встретишь кого-то из знакомых — сделай вид, что не узнал, – советует Стэн, только что закрывший машину.       – Это еще почему?       – Поверь, так будет проще, – он усмехается, проследив взглядом за пробегающей мимо них девушкой, что-то кричащей в динамик своего сотового. – Да и скорее всего они уже слишком пьяны, чтобы узнать тебя.       Эдди в который раз согласно кивает. И неужели так много правил лишь для того, чтобы побывать на вечеринке? «Скорее, чтобы не вляпаться на ней в неприятности», — тут же подсказывает сознание, и парень не может не согласиться.       Свет из окон манил его своей яркостью, и подросток не стал больше ждать, решительно двинувшись ко входу в дом. Стэнли и Билл шли позади него, что-то обсуждая, но буквально уже через пару минут среди толпы людей Эдди теряет их из виду.       Дома он думал, что будет выглядеть белой вороной среди всех этих людей. Однако вместо этого на него и вовсе не обращали внимания, хотя Каспбрак даже и не знал: радоваться этому или же не стоит.       Около десяти минут он только и делал, что стоял в стороне у стены, с любопытством рассматривая все вокруг. Яркие краски буквально уволакивали взбудораженное сознание в какие-то свои дикие миры, и по большему счету Эдди настолько терялся в своих эмоциях, что забыл обо всем на свете. О родителях, о том, что большая часть народу — пьяные подростки и к ним совершенно не хочется подходить, о том, что он потерял друзей и черт его знает, где их искать. О нотациях Стэна, о своем обычном дискомфорте в большом столпотворении людей. Новые ощущения захлестнули его ледяной волной, но вместо отрезвления он получил двойную порцию опьяняющего восторга.       В темных глазах плескалось возбуждение и радость, он был подобно маленькому ребенку, которого привели в цирк, краски и волшебство которого его буквально потрясали. Он совершенно неожиданно попал в абсолютно другой мир, такой чужой, такой запретный и оттого невыносимо манящий своей недоступностью.       В конце концов Каспбрак понял, что просто не может так и остаться стоять у стены. Все-таки он пришел сюда насладиться другой стороной подростковой жизни, а не просто посмотреть на то, как оно все происходит. Впервые ему не хотелось жаться у стены, как это бывало на разного рода мероприятиях в школе или приемах, на которые он ходил вместе с родителями.       Двинувшись вперед, он буквально ворвался в толпу танцующих подростков. Тело будто бы знало, как нужно двигаться, хотя Эдди в танцах давно не практиковался, да и весь его набор состоял из довольно скудных движений по классике. Однако общий драйв подхватил парня, позволив ему влиться в этот поток нетрезвой энергии, отдаваясь ему полностью. Он чувствовал себя пьяным без алкоголя, все в одно мгновение стало совершенно возможным, а дневные заботы превратились в мелочь и незначительность жизни, оставленной за дверьми этого дома.       – Осторожнее, детка, – над самым его ухом раздался сиплый смех, и в нос ударил запах из смеси чужих духов и сигарет.       Эдди резко раскрыл глаза, морщась от едкого запаха никотина и только теперь понимая, что практически впечатался в незнакомого ему человека, останавливаясь буквально в паре миллиметров от его груди, и уже было оттолкнул парня от себя, как почувствовал чужую руку на талии, аккуратно останавливающую его. Позади особо активный парень буквально скакал, как ошпаренный, и сделай Эдди еще пару шагов в ту сторону — непременно получил бы рукой в глаз. И это лишь в лучшем случае.       – Спасибо, – он поднял глаза на высокого парня, стоящего перед ним. Эдди поспешно убрал ладони с его груди, словно обжигаясь от этого контакта, несмотря на то, что все еще чувствовал его руку на талии.       Было неловко. И это еще мягко сказано. Хотелось провалиться под землю. От того, что он так нелепо в него врезался, пускай и не критично. От того, что тому еще и пришлось его спасать. От того, что его рука до сих пор совершенно спокойно покоится на нем, Каспбраке, словно все это в порядке вещей.       Этот парень был выше Эдди где-то на голову. В мигающем разноцветном освещении он мало что разбирал, но глаза напротив казались совершенно черными, смеющиеся в этом своем лисьем прищуре, а смоляные кудрявые волосы торчали из-под черной шапки в разные стороны. У него были четкие высокие скулы и пухлые бледные губы, растянувшиеся в насмешливой улыбке, от которой в ответ хотелось то ли самому улыбнуться, то ли скрыться подальше в целях безопасности.       – Ты что, впервые здесь?       – С чего ты взял?       – Выглядишь нелепо, – он снова смеется и делает глоток из бутылки пива, что держал в руках.       Эдди же буквально за секунду начинает задыхаться от наглости этого парня. Неловкость стирает, как рукой, оставляя после себя лишь осадок возмущения. Он нервно сбрасывает чужую руку с себя и разворачивается. Разговаривать с этим грубияном совершенно не хотелось. Хотелось вернуться в тот поток энергии и вновь забыть обо всем этом беспределе. Однако в следующую секунду его хватают за руку и куда-то тянут.       Он не понимает, что происходит. Все вокруг продолжает сотрясаться под громкую ритмичную музыку, а перед ним — спина в черной футболке да макушка, скрытая шапкой. Каспбрак думал о том, почему он носит ее, если на улице довольно тепло. Но он совсем не хотел думать о том, куда же они идут и почему ему интересно.       – Я угощу тебя пивом, принцесса, не обижайся, – он подвел подростка к сооруженному подобию бара и достал из одной из коробок бутылку пива, тут же протягивая парню.       – Не называй меня так, – Каспбрак ощетинился, но бутылку принял.       Алкоголя он в жизни не пил и по большому счету не сильно-то стремился к этому. Его родители предпочитали более благородные напитки, всегда презрительно отзываясь о таких алкогольных вариациях как пиво, но отказаться сейчас подросток попросту не мог. Сейчас ему казалось, что, откажись он от него, — этот парень вообще его на смех поднимет. А ведь он практически нашел свое счастье в этом празднике жизни!       Несмело повернув крышку, он положил ее на стоящий рядом стол с прочими бутылками алкоголя и сразу же сделал несколько глотков залпом, руководствуясь логикой «быстрее начнешь — быстрее закончишь».       И его тут же повело. Слабо, но от нескольких глотков залпом картинка перед глазами внезапно чуть помутнела, покачнулась, а после вернулась в исходное положение, являя собой все так же усмехающегося брюнета. Тот с интересом наблюдал за реакцией подростка, словно знал, что для него все это дико и странно.       – Ты в порядке, малыш? – он улыбается и делает глоток из своей бутылки.       Эдди начинает закипать. Это его «малыш» совершенно не уменьшительно-ласкательное, что было бы еще противнее. Это его пошлое «малявка», и Каспбрака злит, что к нему этот парень относится как к ребенку. Злит, и он морщит нос в отвращении и вновь припадает губами к бутылке, вливая в себя напиток до тех пор, пока не перестает хватать дыхания. Подросток неловко жмурится, упорно пытаясь игнорировать легкое головокружение, а потом со смачным чпоком отлепляется от горлышка.       – В полном, – фыркает он, в этот раз уже прилагая небольшие усилия, чтобы не терять четкость картинки, и все ждет, когда перестанет все вокруг так вращаться, словно они вернулись на танцплощадку.       У парня напротив в глазах какие-то совершенно непонятные ему, Эдди, смешинки, и это кажется ему настоящим вызовом. И парень просто допивает все так же залпом остатки алкоголя в бутылке, после чего с приглушенным стуком ставит ее на стол, несколько сгибаясь пополам. Под видом попытки отдышаться, Эдди безуспешно пытался вернуть четкость окружающим его вещам. Однако, словно какая-то пелена на глазах, легкое опьянение завладело им.       «Неужели это и есть то пресловутое опьянение», — с иронией подумал он. Эдди не нравилось, что его глаза теряют четкость, а все окружающее уже не кажется таким уверенно вертикальным. Но ему нравится еще не до конца осмысленное чувство расслабленности, маленькими змейками просачивающееся под кожу.       Признаваться в том, что это его первый эксперимент с алкоголем, он не собирался. Было попросту стыдно. Признаваться, что это его первое алкогольное опьянение за почти семнадцать лет, кажется еще более невозможным, он ведь буквально только что доказывал, что вполне способен справиться с этим. Тем более, он осилил лишь одну.       Спустя пару секунд рядом с его пустой бутылкой оказалась вторая, оставленная парнем. А в следующую секунду его вновь куда-то потянули за запястье, вынуждая вернуться обратно в вертикальное положение. Эдди действительно довольно расслабился под влиянием алкоголя, позволяя этому странному типу утянуть себя в неизвестном направлении, и когда они оказались в танцующей под громкую музыку толпе, парня тут же накрыло волной губящей энергии.       Секундное замешательство сменилось рваным выдохом, когда чужие руки притянули ближе к себе, словно передавая через прикосновения электрические заряды. Подросток буквально чувствовал льющуюся музыку в своих венах, отдаваясь ритму.       Они танцевали так, словно это был последний в их жизни танец. Каспбраку становилось запредельно жарко, а каждое чужое прикосновение отдавалось новым ударом тока, разбегающимся под кожей множеством мелких паразитов. Когда музыка переходила в чистые биты, Эдди не смог сдерживать смеха, смотря в смеющиеся, уже не кажущиеся такими раздражающими тем самым глаза напротив.       Подростки подпрыгивали и дергались так, что в пору удивляться, как не зашибли друг друга. Они трясли головами и задыхались в этом своем пьяном угаре. И им было запредельно хорошо в этой дикой, пестрой реальности.       От частого дыхания губы пересохли, затрудняя вдохи, и каждый раз, когда Эдди скользил по ним языком, ловил на себе взгляд горящих черных глаз. Каспбрак впервые чувствовал себя так, словно он весь был объят огнем, и ему это до безумия нравилось. Все вокруг плыло, и он был практически уверен, что так выглядит ирреальное сумасшествие.       Встряхивая взмокшими волосами и зачесывая их назад, он смешливо фыркал всякий раз, когда чужие тонкие пальцы зарывались в них и вновь лохматили, а незнакомый парень начинал смеяться. Необъятное веселье начинало разливаться, топя их, позволяя дышать собой. Возможно, теперь он понимал, для чего молодым людям нужны эти вечеринки. Ведь нигде он не чувствовал такого драйва и искреннего восторга, как в этом самом месте, среди таких же утопающих в драйве людей, среди разгоряченных тел, поддающихся громкому ритму и веселью.       Одна песня сменялась другой, похожей на предыдущую, буквально подхватывая и унося дальше по течению. Эдди нравилось танцевать, нравилось поддаваться ритму и не замечать ничего от собственного восторга. Ему было весело и это было всем, за чем он пришел в это место.       – Не хочешь передохнуть, принцесса? – на высоких тонах спросил брюнет у него на ухо, стараясь, чтобы его услышали под гнетом музыки.       – Прекрати меня так называть! – Эдди толкает того в плечо, на что парень лишь заливисто смеется и тянет подростка обратно к бару.       Когда в его руки вновь попадает бутылка пива, Каспбрак буквально кидается к горлышку, заливая в себя жидкость с таким остервенением, словно пробыл в пустыне не менее недели. Головокружение, кажется, уже не проходило, оставшись с ним на постоянной основе, и он был готов поклясться, что его даже немного заносило. Но все это казалось ерундой, пока он самозабвенно поглощал напиток, смягчающий пересохшее горло и губы.       – Ричи! – к ним подбегает очередная незнакомая Эдди девушка и Эдди отрывается от поглощения алкоголя. В руках ее также бутылка пива, и она дружеским жестом хлопает парня по спине. – Мы идем на второй этаж играть, пойдешь?       Девушка, что подошла к ним, была примерно роста этого самого Ричи. Волосы у нее были короткие и при сменяющемся разноцветном освещении казались то светлыми, то темными. Она широко улыбалась, как вдруг перевела взгляд на стоящего рядом Каспбрака.       – Привет, – она протягивает руку, и Эдди неуверенно, но все же пожимает ее. – Хочешь с нами?       – Конечно, хочет, – вмешивается Ричи.       – Подожди, – Эдди неловко хмурится, смутно припоминая предостерегающие слова Стэна о втором этаже, когда эти двое уже собирались было двинуться к лестнице. – Во что вы собрались играть?       – Ничего ужасного, просто веселые конкурсы для компании, – девушка берет его руку в свою и ненавязчиво тянет за ними. Руки у нее теплые и нежные. И Эдди просто не может сопротивляться ее мягкой улыбке, ее уверенности во взгляде. – Тебя никто и пальцем не тронет, если ты будешь против. Разве что Тозиер, но я рядом, расслабься.       Ричи смеется где-то рядом, сообщая подруге, что, кажется, она немного перегнула палку и он вообще-то сама невинность. Девушка же на это лишь рассмеялась в ответ и пожала плечами, сообщая, что прекрасно знает, какие байки ходят о втором этаже и о самом Тозиере непосредственно.       Каспбрак понятия не имел куда идет и на что себя обрекает. Кажется, Стэн строго-настрого запретил ему туда ходить, но с другой стороны — ему пообещали, что ничего страшного там не случится. Да и этой незнакомой девушке ему почему-то хотелось верить, выглядела она явно адекватнее Ричи, даже если это всего лишь действие алкоголя так влияет на его оценку окружающих людей.       Пошатываясь из стороны в сторону, Эдди дошел вместе со своими новыми знакомыми до второго этажа, совершенно не слушая, о чем они разговаривали. Сам он в это время был занят поддержкой равновесия и копанием в своей голове, пытаясь поймать хотя бы одну мысль за хвост, но каждый раз попытки с треском проваливались, а подросток приходил к выводу, что, пожалуй, на сегодня с него алкоголя достаточно.       – Рюмочка рома для смелости! – сообщила громко девушка, когда они зашли в большую просторную комнату. – Давайте-давайте, считайте это фейс-контролем.       Каспбрак тяжко вздохнул, скептически взглянув на девушку, но рюмку алкогольного напитка принял и выпил все также залпом, жмурясь, но проглатывая. Градус был выше, и его снова не слабо повело.       – Держу, – сообщили рядом, когда Эдди накренился было в сторону, как почувствовал крепкую руку на своих плечах. Ричи тем временем так же резко опрокинул в себя рюмку, откидывая голову назад, и поставил обратно на стол. Каспбрак честно пытался не смотреть на его шею в этот момент. Совершенно честно сделал вид, что не заметил, как дернулся кадык при глотке. Однако на лице Тозиера не было и капли отвращения к крепкому напитку, а сам он не смотрел на Эдди, позволяя тому продолжать быть честным.       Он подтолкнул подростка к сидящим в два ряда девушкам и парням, расположившимся от одной стены до другой. В руках девушки, которая оказалась все-таки рыжей, что выяснилось при нормальном свете в комнате, находился планшет с листком.       – Прелесть, как тебя зовут? – Каспбрак понял, что обращаются к нему, когда она подняла взгляд с бумаги на него.       – Эдди, – слабо подал он голос, на что получил удовлетворительную улыбку, и она записала имя на листе.       – Итак, правила игры! – рыжеволосая отошла к стене, где располагался столик с вазочкой конфет, еще одной бутылкой рома и парой рюмок. – Суть игры в том, что все вы будете разбиты на пары рандомным образом, после чего вам завяжут глаза и расставят у противоположных стенок. У одного из вас будет в руках конфета и рюмка рома. Ваша задача за две минуты найти в этой области своего партнера и накормить его. А потом поцеловать.       – А целовать обязательно?       – А рюмка смелости для чего была? – изумилась она. – Ричи, подойди, пожалуйста, мне нужна помощь с разливом.       Эдди в свою очередь промолчал, когда девушка спрашивала о имеющихся вопросах. Ему вполне казалось, что все это не так сложно было выполнить. По крайней мере, в теории. Даже поцелуй его особо не пугал, как ту, что спросила о нем, бояться чего-то катастрофичного ему особо-то не было. В затуманенной голове возникла лишь мысль, что целоваться с неизвестным человеком — не лучшая его идея, но как неожиданно она в нее попала, так же неожиданно и исчезла.       Однако когда вышла первая пара, которыми оказались две девушки, Каспбрак понял насколько сильно он ошибался. Расставляя партнеров совершенно не друг против друга, они усложняли таким образом задачу участникам. А учитывая то, что все здесь были далеко не трезвые, а некоторые и вовсе довольно заметно шатались из стороны в сторону, планка по сложности выполнения задачи повышалась еще на пару делений.       – Ах да, вы можете подавать голос, – засмеялась рыжеволосая, когда прошло уже несколько секунд неловких попыток девушек ходить ровно. Без возможности видеть хоть что-то это, вероятно, давалось еще тяжелее, чем могло показаться.       Вторая пара из парня и девушки провалилась с задачей, ровно как и первая. Никто особо не разочаровывался, наоборот, даже выпивали еще по рюмке за смелость и садились обратно в «зрительный зал». Было весело, и даже неловкость испарялась в этом всем, словно они все знали друг друга уже долгое время и все это было в порядке вещей.       Каспбрак наблюдал за выходящими ребятами, посмеивался вместе со всеми и хлопал им за компанию с остальными, таким образом подбодряя тех за участие. Он впервые в жизни участвовал в подобных играх, если не считать всех тех, что проходили между ним, Биллом и Стэном, что, конечно же, не могло сравниться с этим.       – Время пошло!       Четвертая пара начала свои попытки найти друг друга и на всеобщее удивление стали первыми, кому удалось это, довольно быстро. После поцелуя девушка с парнем сняли повязки с глаз и засмеялись, удивившись тому, кто им достался. Эдди же казалось, что из всего этого, это и есть самая смущающая часть.       У пятой пары тоже ничего не вышло, они просто постоянно проходили мимо друг друга, так и не успев сориентироваться за две минуты в пространстве. А потом ведущая вызвала Эдди.       Ричи завязал ему глаза со все той же странной улыбкой на губах и отвел к противоположной стене, передавая в руки конфету и наполненную ромом рюмку. Общее недоумение продолжалось недолго, пока никто не мог понять, кто же будет парой этого мальчишки. Однако в какой-то момент все вокруг буквально взорвались, заулюлюкав, засвистев и захлопав в ладоши, словно им обещали какое-то крутое шоу. Эдди был, мягко говоря, в ужасе и даже знать не хотел, что же за партнер ему такой попался, вызывающий столько эмоций у всех присутствующих ребят.       Как только время пошло, Эдди сделал первый шаг и замер, чувствуя, как его не слабо ведет в сторону. Вот сейчас Ричи ему нужен, как никогда за этот день. Просто потому что он понял, что с огромным трудом ориентируется в пространстве с закрытыми глазами и под градусом.       – Эдс?       По коже буквально в секунду пробегает колючий ток и до Каспбрака, наконец, доходит причина столь бурной реакции их небольшой аудитории. Его партнер — тот самый Ричи. Эдди замирает, кажется, боясь даже дышать, словно это могло все исправить и заверить парня в том, что ему просто показалось. Это ведь не могло быть простым совпадением.       – Не... не называй меня так, – он тяжело сглатывает и делает новый небольшой шаг вперед, пытаясь идти на звук. Все же выиграть ему хотелось. Даже если для этого ему нужно найти Ричи, смеющегося над ним весь вечер. Пускай и спасающего его попеременно от падений. Это смущало, это злило, это вызывало в нем какое-то необычное, колючее предвкушение.       – Не упади только, принцесса, – Ричи посмеивается, и Эдди зло фыркает, после чего и делает несколько неаккуратных шагов в сторону голоса.       Тишина в комнате поселилась такая, словно на самом деле они там находились вдвоем. Все наблюдали за разворачивающимся шоу, буквально затаив дыхание.       – Я тебе эту конфету затолкаю в одно место, Ричи!       Эдди до невозможного шатает, но он упрямо идет на звук чужого голоса и слышит его уже достаточно близко. Под закрытыми веками комната переворачивалась и шаталась из стороны в сторону, как в этот момент выглядел сам Каспбрак — он понятия не имел. Но и знать по большому счету не хотел совершенно.       Когда Ричи снова смеется, подросток делает еще несколько шагов в сторону и буквально сталкивается с ним, вновь утыкаясь носом в него, но в этот раз, кажется, куда-то в плечо. Чужой запах вновь ударяет по рецепторам, и Каспбрак готов поклясться, что от такого сильного головокружения точно вот-вот упадет на пол. Однако из его рук предусмотрительно выхватывают рюмку и конфету, и Эдди победоносно хмыкает, расценивая это как немое опасение, что он действительно претворит свою угрозу в жизнь.       Но Каспбрак совершенно забыл о самом главном. О том, из-за чего пол под ногами в один момент грозил уйти из-под ног окончательно, хотя он уже и готовился встретиться с ним, что называется, лицом к лицу, пока чужая рука в очередной раз за этот вечер не перехватила его поперек талии, прижимая к себе.       Когда мягкие, горячие губы накрывают его собственные, зрители сбоку буквально взрываются восторженным ревом и смехом. Эдди думает: «Кретины, победа была чуточку раньше, вы все пропустили». Эдди забывает, что ему нужно дышать, когда горячее дыхание опаляет его губы, и он приоткрывает свои в попытке втянуть немного воздуха.       Поцелуй выходит смазанным и влажным. Чужой язык проскальзывает в его рот, мягко оглаживая его собственный, и Каспбрак непроизвольно вцепляется в чужие плечи, ища в этом свое спасение. Конечно, безуспешно.       Дыхание снова срывается, но поцелуй все не прекращается, словно время неожиданным образом остановилось. Голова у него кружится, и он тихо стонет в чужой рот. Эдди думает о том, что его столкнули в пропасть, что ему то ли хорошо, то ли не очень. Эдди думает, что не может дышать, но от чужих губ буквально сносит крышу.       Все прекращается так же неожиданно, как и началось. В один момент губ перестают касаться горячие губы Ричи, а после с его глаз пропадает повязка, и он видит перед собой Тозиера, что уже тоже снял с себя повязку. Он не успевает заметить ничего в его лице, когда его вдруг резко дергают в сторону и перед глазами уже возникает лицо Стэна.       Где-то рядом он замечает взволнованное лицо Билла, а после сменяющиеся незнакомые лица, пока его молча ведут на улицу. Урис был зол, но Эдди совершенно не понимал, в чем причина такого гнева его друга. Каспбрак практически насилу заставляет себя не отключиться, хотя его на самом деле начинает резко тошнить от мерцающего света.       «Просто дайте мне воды и выключите свет», — думает он, когда попадает в автомобиль. Усталость стремительно наваливалась на него, скидывая на хрупкие плечи по паре бетонных плит, напоминая о том, что не спать всю ночь и вливать в себя алкоголь — не что-то обыденное в его жизни, что организм просто в ужасе от всего происходящего.       – Ты х-хоть представляешь, к-как мы перепугались за тебя? – Уильям садится в машину раньше Стэна и разворачивается к заднему сидению. Мутный взгляд друга говорил лишь о том, что сейчас Эдди вообще с трудом понимал происходящее вокруг, не то что он заставил своих друзей переполошить полдома в поисках их несовершеннолетнего друга.       Стэн в свою очередь все так же молча сел в машину, завел ее и выехал с дорожной парковки возле дома. Он то сжимал руки на руле, то разжимал, силясь успокоиться и перебороть желание высказать все, что он думает о поступке Каспбрака. Мальчишка пьян, это попросту не возымеет никакого смысла.       Не то чтобы все это разочаровало его или Билла. Они вполне были готовы к тому, что парень их ослушается, просто потому что все там было для него в новинку и наверняка таким манящим из-за своей обычной недоступности. Но все же что-то внутри него надеялось на ответственность в Каспбраке, пускай он и не специально напился скорее всего.       – М-мы отвезем тебя домой, Эдди, – вздохнув, Денбро развернулся на своем месте, поворачиваясь лицом к лобовому стеклу.       Каспбрак неловко заелозил на своем месте, отодвигая от себя собственные вещи, оставленные ранее в автомобиле. Небо на удивление начинало светлеть, и Эдди с большим удивлением рассматривал его, пытаясь понять, сколько же времени сейчас и сколько он вообще провел на вечеринке. Время будто бы нагло обманывало его все это время, уверяя, что еще некуда спешить, что можно еще немного потанцевать, немного выпить, еще немного повеселиться.       Где-то в самом дальнем уголке сознания маячила мысль, что как только он придет в себя, то обязательно должен извиниться перед ребятами. Он совсем не представлял, что его может так легко унести с пары бутылок пива и рюмки рома. В особенности нужно было за свое поведение, это ведь все совершенно на него не похоже.       – Я сам, – отозвался Билл, когда они подъехали к особняку Каспбраков.       Взяв в одну руку чужой рюкзак и телефон, он приобнял уже клюющего носом парня за плечи и повел в дом. Преодолев весь путь до особняка по тропинке, Денбро замирает буквально в дверях, встречаясь взглядом с темными глазами женщины. Она, видимо, ходящая все это время из угла в угол, замерла посреди зала, уставившись на высокого парня.       Билл прекрасно мог представить ее состояние, она наверняка места себе не находила, когда обнаружила пропажу сына. Видимо, сам Эдди совершенно не задумывался о том, что она могла проверить его наличие в комнате посреди ночи.       – Ах, вы, испорченные, несносные мальчишки! – женщина подскочила к парню, отчего тот вздрогнул, чуть ли не отпустив и без того еле стоящего и совершенно не реагирующего на взбешенную мать Эдди. – Что вы сделали с моим сыном?!       Соня Каспбрак буквально дикими усилиями воли старалась не кричать, хотя в итоге ее нападки на стоящего в дверях парня были похожи на шипение взбешенной змеи, так надрывно она пыталась быть как можно более тихой, чтобы не разбудить еще и мужа в придачу. Даже она понимала — если он узнает, Эдди несдобровать.       – У-успокойтесь, пожалуйста, – парень протянул ей вещи друга. – П-помогите мне, ем-му нужно в постель.       Как только возмущенная таким обращением женщина буквально вырвала из его рук рюкзак с телефоном, Денбро подхватил совсем отключающегося парня под колени и понес в сторону его спальни. Как он будет объяснять разъяренной матери, что случилось с ее сыном — он не представлял, но действовать нужно было аккуратно, иначе Эдди получит в подарок к утреннему похмелью еще и истерику от матери. Если та еще и отцу не расскажет.       Уложив Эдди на кровать, Билл аккуратно снял с того ботинки, поставив их возле кровати, и повернулся в сторону двери, где стояла Соня Каспбрак. Лицо ее выражало какую-то ужасающую смесь ярости и концентрированного омерзения, отчего Биллу еще меньше хотелось разговаривать с этой женщиной.       – Миссис К-к-к...       – Мне не нужны ваши лживые объяснения, что там произошло, – женщина подошла ближе, кидая куда-то в сторону рюкзак сына, а телефон убирая в карман своего домашнего халата. – Если бы не вы двое, мой сын бы вообще не грезил о том, чтобы побывать в столь злачном, грязном месте, полном порочных людей и грязных девок!       – В-вы не понимаете, М-мисисс...       – Я прекрасно понимаю, что ваша дружба с Эдди — корень всех проблем моего мальчика! Он пьян! Он впервые в жизни пьян! И все по вашей вине, – неумолимо шипела она, чуть ли не переходя на истерический визг. То, насколько близко было ее перекошенное яростью лицо, буквально вынуждало Билла отклоняться назад в защитном жесте.       – Я п-понимаю, мы не... – Билл уже окончательно терял надежду объяснить ей хоть что-то и начинал жалеть несчастного друга, которому придется столкнуться с этой гарпией с утра, когда ему и без того будет невозможно паршиво.       – Я всегда знала, что ваша дружба с Эдди до добра не доведет. Зная что вам, мистер Денбро, простили родители, я всерьез была обеспокоена тем, какое вы двое оказываете на него влияние, – Уильям буквально на секунду перестал дышать, чувствуя себя так, словно его ударили под дых, но постарался справиться с этим, проглатывая унижения один за другим. Ничего другого он и не ожидал. – Так что, будьте добры, не появляйтесь вместе с Урисом рядом с моим Эдди, не губите еще и его жизнь в своих порочных связях!       Женщина указала пальцем на дверь, и Билл, буквально помедлив с секунду, тут же направился к выходу. Из этого дома хотелось скорее сбежать, пускай это и был дом его друга. И именно по причине несдержанности матери Эдди провожать его пошел Денбро, иначе бы Стэн попросту сорвался, и это в конце концов привело бы к еще более худшим последствиям.