Голодный ослик

Это все бы и осталось просто лишь сказкой или глупыми воспоминаниями о братской нелюбви для Питера, если бы не день рождения Джима, о которым все позабыли. Это был холодный осенний день, выходной. Родители с утра уехали в город по делам. Джим так и не услышал утром их привычных поздравлений и проснулся совершенно не в духе. Обычно они будили его рано утром, а затем следовал завтрак с тортом и веселый семейный день с кучей фотографий. В тот день, когда Джим встал с постели было 11 часов утра, и он не представлял, чем же занять этот день. Скучно. Ему слишком давно уже было везде скучно. Обычные игры его не интересовали, Дженни волновал только ее парень Мик, а слушать об их отношениях сегодня Джиму не хотелось. Иногда он, кончено, любил выслушивать от Дженни различные подробности об их отношениях, особенно самые интимные, но сегодня у него не было никакого желания. Он в душе надеялся, что родители посвятят этот день ему. Он не хотел, чтобы этот день стал таким же тусклым, как и все остальные. Он не хотел, но он словно заранее знал, что так оно и будет. Одевшись потеплее Джим вышел на улицу в поисках Дженни и направился на задний двор, так как в доме и на крыльце никого не оказалось. Как и ожидал Джим, Дженни стояла на заднем дворе, болтая по телефону, а Питер лежал в кормушке. Мальчик горько усмехнулся. Иногда его пугало насколько точны могут оказаться его предположения. — Дженни, мне надо с тобой поговорить, очень важно, — Джим потянул ее за рукав курки, и девушка невольно вздрогнула. — Джимми, не сейчас, пожалуйста. Лучше сделай одолжение- пригляди-ка пока за Питером, я хочу досмотреть мое любимое ток-шоу. Мы только вышли. А Питеру так нужен свежий воздух. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Джим устало вздохнул и кивнул. Дженни довольная поспешно направилась в дом. Уже когда она подходила к крыльцу, до мальчика донеслись отдаленные звуки ее голоса: «Этот чёртов Джим до ужаса меня пугает, ребенок не может быть таким, когда ему всего 6» Мальчик взглянул на Питера. Тот к его удивлению совершенно не плакал. Он улыбался и тянул свои ручки к Бенету, а тот нежно тыкался в него мордой и шевелил мягкими губами. Джим вдруг осознал, что в тот момент внутри него что-то сломалось. Все сдерживаемые долгое время эмоции разом вышли наружу, словно огромная волна, смывающая все на своем пути. И он дал себе волю, Джим сделал то, о чем так давно мечтал. Он обмотал руку шарфом, схватил огрызок ржавой трубы, что валялся в куче мусора неподалёку, и со всей силы ударил им Питера по голове. Он бил его снова и снова пока у него не закончились все до последней силы, пока на сухом сене не появились брызги темной свежей крови, пока от лица младенца не осталось ничего кроме темно-бардового месива, пока его рука не устала держать тяжелый кусок железа, и он обессиленно не упал на землю. Мальчик минут 5 лежал не подвижно на грязной мокрой земле, уставившись хмурое в небо. Он понимал, что сделал все абсолютно осознанно. Это было именно то, чего он хотел. И ему не было от этого стыдно. Все его чувства разом вышли наружу, и сейчас ему казалось, что внутри не осталось совсем ничего кроме спокойствия и холодной логики, которая терзала его теперь вопросом: «Что же с тобой будет дальше Джим?» После недолгих раздумий он поднялся и направился к дому. Дженни не слышала, как он вошел. Она была слишком увлечена телепередачей, что мальчику было только на руку. Он поспешно поднялся к себе на второй этаж, переоделся, позвонил матери и шепотом сообщил, что только что видел, как Дженни избивает Питера какой-то палкой и что ему очень-очень страшно. Спустя некоторое время Джим услышал истошный крик няни и спустился вниз. Он направился на задний двор. Мальчик застал там немую картину: Дженни сидела на коленях в грязи возле кормушки Бенета с ржавым, испачканным кровью, огрызком трубы в одной руке и с телефоном в другой. Бенет совсем не понимая происходившего облизывал и тыкался губами в то, что осталось от Питера. Животному видимо пришлась по вкусу кровь младенца. И его мордочка стала красной, совсем как в той сказке Джима. Услышав шаги позади себя Дженни в ужасе повернулась к мальчику. В ее глазах застыл немой вопрос. Джим буквально телом ощутил ее страх, непонимание происходящего, отрицание. — Тебе не стоило брать ее в руки, — он указал Дженни на ржавую трубу — Там ведь теперь останутся твои отпечатки пальцев. А кроме нас двоих ни в доме, ни на участке, да и вообще по близости никого нет. Соседи уехали. Ты ведь понимаешь, что тебе грозит? Девушка ничего не ответила. Она лишь продолжала, раскрыв рот от ужаса и удивления смотреть на Джима, периодически жадно хватая губами воздух, словно рыба, выброшенная на сушу. По ее щекам текли слезы, оставляя за собой уродливые черные дорожки. — Ты можешь сказать, что это ослик его съел, — мальчик развел руками- Ты так часто оставляла его в кормушке. А ослик мог оказаться голодным. Если ты кладешь ребенка в кормушку, то сама напрашиваешься на неприятности.