Между Севером и Югом

А началась вся эта история почти пятнадцать лет назад. Именно тогда Мицунари впервые увидел госпожу Чачу, только недавно прибывшую ко двору кампаку. Девушке было почти восемнадцать лет и её утончённая красота настолько затронула душу и сердце нынешнего регента, что более он не мог думать ни о чём, кроме этого живого воплощения богини Аматэрасу. Впрочем, следует признать и то, что Исида и сам был тогда ещё очень молод, наивен и верил в некие, как ему казалось, недостижимые идеалы, а потому не было ничего удивительного в том, что он с первого взгляда влюбился в девушку, которую до этого никогда не видел. Тогда Мицунари только начинал свою службу в качестве сановника, ну, а Чача собиралась стать придворной дамой, ещё не догадываясь о том, какая, на самом деле, судьба её ожидает. Их первая встреча состоялась одним чудесным весенним утром в саду возле ещё строящегося осакского замка. В тот день должна была состояться церемония по случаю празднования Ханами, а затем - и торжественный обед в честь этого события. Под цветущими деревьями сакуры уже были расставлены столики, а слуги, занятые последними приготовлениями к торжеству, поспешно расставляли на них самые изысканные яства, оформленные в соответствии с весенней символикой. На отдельных столиках уже были выстроены стройные ряды бутылок саке, так что и выпивки было более, чем достаточно. И не было никаких сомнений в том, что и торжественная церемония, и праздничный обед пройдут как всегда на высшем уровне, ведь не зря же кампаку сам следил за всеми приготовлениями, прогуливаясь между столиками и раздавая указания слугам. - Скорее бы уже пир начался, - нетерпеливо притопывая на месте, проговорил Масанори, который уже тогда был не дурак выпить, несмотря на свой совсем ещё молодой возраст. - Что, так не терпится напиться? - поддел приятеля Киёмаса. - Масанори, очень тебя прошу: хотя бы во время торжественной речи кампаку постарайся соблюсти приличия. - Я и так всегда соблюдаю приличия! - фыркнул Фукушима. - Тебе, Киёмаса, это должно быть известно лучше, чем кому-либо другому. - Ага, соблюдаешь, а то как же! - усмехнулся блондин. - А кто, скажи на милость, во время предыдущего торжественного приёма так ужрался, что на ногах не стоял и растянулся на полу в самый неподходящий момент, да ещё и упасть умудрился не куда-то, а прямо под ноги кампаку? Красиво тогда было, да? - А ты тогда по-пьяни на поединок Хонду Тадакацу вызвал! - не остался в долгу Масанори. - Хорошо, что он в отличие от тебя был трезвым и не стал с тобой связываться. А если бы тоже был ужравшись, то прихлопнул бы тебя, как комара. - А ты... - Ну вот, начинается! - скорбно глядя в небо, проговорил Исида. - Киёмаса, Масанори, вы оба тогда хороши были, два идиота, и вели себя тоже совершенно по-идиотски. И потом... Чего это вам вздумалось ссориться друг с другом именно сейчас... когда торжественная церемония вот-вот уже начнётся? - Ну так ещё не началась же? - скорчив дурацкую рожу, ухмыльнулся Масанори. - О, а кстати, - добавил он. - Вы уже слыхали, чего кампаку удумал? Ходят слухи, что он собирается развестись с госпожой Нэнэ и взять себе новую жену. А то годы идут, а наследников как не было, так и нет... - Масанори!!! - в унисон воскликнули Киёмаса и Мицунари. - Ты - идиот законченный! - Почему это вдруг? - обиделся Фукушима. - Да просто потому, что не следует болтать такие вещи в присутствии кампаку, - сказал Като. - Он хоть и довольно далеко от нас сейчас находится, шагах так в пятидесяти, но при этом слух у него отменный. Представляешь, что с тобой будет, если он узнает о том, что ты распускаешь по дворцу подобные сплетни? Исида покачал головой и отвернулся. Он не собирался лезть в разговор двух своих приятелей, полагая, что сейчас они снова будут ссориться и ругаться. И как в воду глядел. Уже через пару минут Масанори и Киёмаса перешли сначала к взаимным обвинениям друг друга во всех смертных грехах, а потом уже откровенно начали обзывать друг друга всякими нехорошими словами. Выслушивать эту брань у Мицунари не было никакого желания. Стараясь не замечать очередную ссору двух своих приятелей, он попытался сосредоточить всё своё внимание на разглядывании цветущих деревьев, но тут случилось нечто, оказавшееся куда более интересным, нежели сакура, сколь бы прекрасной та ни была. Задняя дверь дворца, ведущая в сад, отворилась и на пороге появилось несколько придворных дам. Большинство из них были не слишком молодыми, да и не очень красивыми, но вот одна... Мицунари даже зажмурился и головой помотал, стараясь отогнать видение прекрасной феи или же богини, внезапно появившееся перед ним. Но даже тогда, когда парень снова открыл глаза, видение это никуда не исчезло. Девушка, похожая на живое воплощение богини солнца, стояла всего в паре десятков шагах от него. Она разговаривала о чём-то со своими более старшими подругами и время от времени смеялась заливистым, звонким, как колокольчик смехом, а весеннее солнце играло яркими бликами на её золотистых волосах, спереди убранных в высокую затейливую причёску, а сзади свободно распущенным по плечам. А когда она, ненамеренно обернувшись в ту сторону, где стоял Исида, случайно встретилась с ним взглядом, парень понял, что всё: он погиб окончательно и безвозвратно. - Эй, Мицунари, ты это чего? - внезапно потряс его за плечо Киёмаса, который только что закончил выяснять с Масанори один очень важный вопрос, а именно: на какое животное - осла, козла или барана, тот больше похож, за что и получил от приятеля в ответ "Ну, ты и сам олень". Теперь же, после того, как соглашение по этому вопросу было достигнуто, он обернулся к своему второму приятелю и обнаружил его словно бы застывшим на месте и со взглядом, устремлённым в одну точку. - У тебя же сейчас вся рожа красная, - хихикнул Фукушима. - Ты что, на солнце, что ли, перегрелся? - Или, может, заболел? - предположил подошедший к ним Сакон. - Выглядишь так, будто у тебя жар. Мицунари в ответ покачал головой. - Нет, не в этом дело, - сказал он. - Та девушка, с золотистыми волосами, в голубом наряде... Кто она такая? Богиня Аматэрасу, решившая в кои-то веки спуститься на нашу грешную землю? Или же это прекрасная фея, покинувшая мир небожителей только лишь для того, чтобы почтить торжество в честь Ханами своим присутствием? - Кто? Где? Вот эта, что ли? - Масанори, ухмыльнувшись, не слишком деликатно указал пальцем на прекрасную незнакомку, которая сейчас, наклонив к себе ветку цветущей сакуры, вдыхала нежный аромат её ярко-розовых цветов. - Да-да, именно эта, - кивнул Мицунари. - Кто-то из вас её знает, парни? - Я знаю, - произнёс Сакон. - Это старшая дочь Азаи Нагамасы и Оити, которая, как всем вам известно, приходится сестрой самому Оде Нобунаге. Девушку зовут госпожа Чача и она только недавно приехала из провинции Оми ко двору кампаку для того, чтобы стать придворной дамой. - Ах, вот оно что, - кивнул Исида. - Неудивительно, что она показалась мне очень похожей на кого-то, кого я знал раньше, ведь она - почти точная копия её матери, если не считать цвета волос, конечно же. - А цвет волос у неё такой же, как и у её отца, - заметил Сакон. - Ну, может, лишь чуть темнее и чуть более яркий. - А почему ты об этом спрашиваешь? - полюбопытствовал Киёмаса. - Познакомиться, что ли, с ней хочешь? - Ещё пока не знаю, - покачал головой Мицунари. - Может быть, что и хочу, только вот не уверен в том, что ей самой захочется знакомиться со мной. Она ведь - божество, пустившееся на землю, тогда как я... - Да, цыпочка и вправду хороша, - ухмыльнулся Фукушима. - Эх, будь моя воля, я и сам с ней замутил бы. Да только знаешь, что я тебе скажу, Мицунари? - добавил он. - Эта куколка - птица не нашего с тобой полёта, так что ничегошеньки у тебя с ней не выйдет, - добавил он, с деланным сожалением разведя руками и скорчив при этом самую дурацкую гримасу, на которую только был способен. - К тому же, - добавил Сакон. - На твоём месте я бы держался от госпожи Чачи подальше. Просто так, на всякий случай. - Это ещё почему? - не понял Исида. - А вот, потому... - Шима понизил голос почти до шёпота. - Видишь ли, малыш, эта девочка... Похоже, что кампаку уже успел не только заметить её, но и уже сделал ей предложение стать его фавориткой, ну, то есть, проще говоря, наложницей, так что если у тебя и вправду имеются насчёт неё какие-то планы, то лучше сразу забудь о них. - Я вовсе не собираюсь строить какие-либо планы в отношении госпожи Чачи, - стараясь казаться как можно более спокойным и невозмутимым, произнёс Мицунари, но слегка дрогнувший голос выдал его истинные чувства. - Не собираешься - вот и прекрасно, - хлопнув младшего товарища по плечу, расплылся в добродушной улыбке Сакон. - Ну, а теперь давайте подойдём к кампаку, вон, видите: он делает нам знаки, чтобы мы к нему подошли, наверное, хочет дать нам какое-нибудь поручение. Четверо приятелей, переглянувшись, направились к тому месту, где их уже поджидал Хидэёши, которому и вправду вдруг понадобилось раздать им кое-какие поручения относительно подготовки к празднику. А дальше была сама торжественная церемония, за которой последовал пир, после которого кое-кто из нашей дружной четвёрки уже ничего не помнили о том разговоре в саду. А вскоре все они, кроме Мицунари, и думать забыли о подобных вещах, просто потому, что у них и без того дел у всех них было выше головы. Что же до самого Исиды, то он прекрасно понимал, что как бы ни нравилась ему госпожа Чача, всё равно ничего ему с ней не светит. Да и наглости не хватило бы парню для того, чтобы пытаться добиться расположения той, которая уже в ближайшие дни стала наложницей кампаку, а потому оставалось только лишь украдкой вздыхать о безответной любви да изредка, когда никто не видит, украдкой любоваться изысканной красотой девушки. А госпожа Чача, уж конечно же, обращала на него столько же внимания, сколько и на всех прочих вассалов и слуг своего почти что мужа: то есть, почти нисколько. И, может быть, это и могло бы показаться странным, но госпожа Нэнэ, законная жена Хидэёши, хоть она по вполне понятным причинам и не была рада тому, что её потеснила более молодая и красивая соперница, ничем не показывала своего недовольства. Она по-прежнему старалась с участием и пониманием относиться ко всем придворным, но стоило кому-то из вассалов Хидэёши заговорить о госпоже Чаче, как Нэнэ тут же незаметно сворачивала этот разговор или же уводила его в другую сторону. Только однажды она сделала исключение из этого правила: когда Масанори и Киёмаса, которым не слишком понравилось появление в гареме кампаку госпожи Чачи, напрямую спросили у Нэнэ, что она думает по поводу своей соперницы. Но та в ответ только шутливо потрепала их по волосам после чего рассмеялась и с нарочитой беззаботностью в голосе сказала, чтобы они не забивали себе головы подобными пустяками. Фукушима тогда ещё чуть не на весь дворец орал, что, мол, как можно так беспечно относиться к сопернице, которая вполне может занять её место. Нэнэ его ещё и успокаивать тогда пришлось, а потом извиняться перед собственным мужем и его наложницей вместо бестолкового и бесцеремонного вассала. Кампаку тогда ещё рассмеялся и пообещал забыть обо всём, что он тогда услышал, так что Масанори, можно сказать, был обязан теперь госпоже Нэнэ собственной жизнью, если только не жизнью всех членов своего рода, так как в те времена и за меньшее можно было расстаться с головой. А ещё именно Нэнэ первой заметила, что с Мицунари творится что-то странное, поскольку на людях парень ничем старался не выдавать своих чувств, но от внимательного взгляда бывшей куноити это, конечно же, не могло ускользнуть. Она несколько раз пыталась вызвать Исиду на откровенный разговор, но тот, ссылаясь на то, что его буквально завалили работой, всегда уходил прежде, чем она успевала задать хоть один вопрос, касающийся тех чувств, что он испытывает по отношению к Чаче. Оказавшись же в одиночестве, парень не мог думать ни о чём, кроме своей безответной любви, что, впрочем, не отражалось на том, как он исполнял свои служебные обязанности, но зато очень сильно сказывалось на его душевном равновесии. Ночи были ещё хуже, чем дни, ведь днём, по крайней мере, можно было отвлечься во время работы. Ночью же, когда комнату окутывала темнота, в голову невольно лезли непрошеные мысли. Заснуть было непросто и, чаще всего, это происходило уже под утро. Но даже сон не приносил облегчения, ведь во сне Мицунари держал госпожу Чачу в своих объятиях и занимался с ней любовью, но стоило проснуться, как прекрасное видение исчезало как сон, как утренний туман, а вместо изящного тела девушки руки парня сжимали пустоту. И тогда ему хотелось плакать от безысходности и лезть на все стены, которые только были во дворце... Словом, жизнь для Мицунари превратилась в ад. Безответная любовь к госпоже Чаче не только не была для него путеводной звездой, но она ещё и стала для него тем, что не хуже ножа терзает сердце и отравляет душу. Тогда ещё Исида не подозревал о том, что судьба уже приготовила для него бесценный подарок. Впрочем, был ли то подарок судьбы или же испытание, ниспосланное свыше? Увы, даже сам Мицунари по прошествии стольких лет затруднился бы дать ответ на этот вопрос. Впрочем, к тому времени он уже научился воспринимать случившееся позднее как данность... ***** Как бы то ни было, а время шло. Жаркое лето сменило весну, а ему на смену пришла красавица-осень. И вот уже на землю начали опускаться первые хлопья белого, такого чистого и ослепительно-сверкающего снега. Наступила зима, дни стали короткими, а ночи длинными. Дворец и засыпанный свежевыпавшим снегом сад заискрились и засияли. Придворные, да и сам кампаку, даром, что был верховным правителем страны, часто проводили время, строя снежные крепости во дворе и устраивая там шуточные сражения, где вместо ядер и снарядов использовались снежки. Дамы, за исключением всё той же Нэнэ, в таких развлечениях участия, как правило, не принимали, так как запросто можно было получить снежком в лицо, а синяки, как известно, ни одну леди не украшают. Но однажды Чача тоже пожелала поучаствовать в снежной баталии. Удивительно, но эта нежная и хрупкая на вид девушка, сражалась с азартом настоящего бойца, чем невольно заслужила уважение даже тех вассалов, которые прежде её недолюбливали. Ну, разве что за исключением самых упёртых, таких, как Фукушима Масанори. Впрочем, его мнение насчёт госпожи Чачи - это было последнее, что кого-то тогда интересовало. Сражение снежками завершилось полной победой "армии" кампаку, а вот его так сказать противнику - Маэде Тошие, чьё "войско" защищало снежную крепость, не повезло: его "армию" разгромили в пух и в прах, забросав снежками так, что защитники крепости и головы поднять из-за укреплений не смели. Когда на землю опустились сумерки, а зимой, особенно в декабре, как всем прекрасно известно, темнеет рано, кампаку велел прекратить сражение, тем более, что его исход и так был более чем очевиден. После чего пригласил всех своих вассалов, участвующих в снежной баталии, пройти в главный зал замка, где уже были накрыты столы к ужину. А сам он, велев Мицунари и Чаче следовать за ним, вместе с ними направился в свой секретный кабинет, о существовании которого знали очень и очень немногие. Там он велел им обоим присесть, так как разговор предстоит долгий и непростой, заговорил о том, из-за чего, собственно говоря и привёл сюда свою наложницу и своего самого верного из всех вассалов. - На что ты готов ради меня, Мицунари? - спросил кампаку. - И на что ты готов ради этой страны, ради её будущего? - На всё, на что угодно, мой господин, - не раздумывая ответил парень. - И даже на смерть? - в голосе Хидэёши прозвучала лёгкая насмешка, но взгляд его был серьёзен, как никогда. - И даже на смерть, - также не раздумывая, кивнул Исида, правда, невольно при этом задумываясь о том, с чего бы это вдруг кампаку заговорил о смерти и неужели он допустил какой-то промах, из-за которого его намерены приговорить к сэппуку? - Только прикажите мне, господин - и я без колебаний пойду ради вас и ради этой страны куда угодно, хоть даже в ад. И, если вы от меня потребуете расстаться с жизнью, я сделаю это незамедлительно и ни о чём не пожалею, разве что о том, что не смогу больше быть вам полезен. Говоря так, Мицунари достал свой вакидзаси и положил перед собой, тем самым показывая господину, что он и вправду готов расстаться с жизнью, если ему прикажут это сделать. Но всё оказалось куда проще и в то же время куда сложнее. - Нет-нет, - снова усмехнулся Хидэёши. - Убери вакидзаси, я вовсе не собираюсь приговаривать тебя к смерти. Но дело, которое я хочу тебе поручить, потребует от тебя не меньшего мужества, чем сэппуку, а, может быть, даже и поболее того... Мицунари, ты же уже в курсе того, для чего я взял в наложницы госпожу Чачу? - Да, - коротко ответствовал Исида, который решительно не понимал, для чего это кампаку заговорил с ним о подобных вещах, ведь обычно Хидэёши никому не рассказывал о своей личной жизни и о своих женщинах - в частности. - Госпожа Нэнэ нам всё объяснила, когда Масанори закатил истерику из-за того, что вы, будто бы, её предали. Она сказала нам о том, что это было необходимо потому, что у неё, у госпожи Нэнэ, не может быть детей, а стране нужен наследник. Госпожа Чача молода и красива, а её мать, госпожа Оити, родила и вырастила много прекрасных детей, значит, вне всякого сомнения, её дочери окажутся столь же плодовиты, а их потомство столь же замечательным... - Тут молодой сановник вспомнил о том, что, вообще-то, он уже начал болтать лишнее и потому поспешно добавил: - Прошу меня извинить, господин, но то, что я сказал о госпоже Чаче - это почти дословное изложение того, что нам сказала госпожа Нэнэ. - Ох уж эта Нэнэ! - с улыбкой покачал головой кампаку. - Вечно она позволяет себе говорить несколько больше того, чем следовало бы... Ну, ладно, - добавил он. - В общем-то именно так, как она вам тогда говорила, всё и обстоит. Мне действительно нужен наследник, и именно ради этого я взял в наложницы госпожу Чачу. Но, - добавил он, невесело усмехнувшись. - Похоже, что дело тут не только в госпоже Нэнэ, но и во мне, вернее, в моей неспособности иметь потомство, а значит, собственного наследника мне так и не дождаться... Теперь-то ты понимаешь, Мицунари, зачем я тебя позвал? Парень покачал головой. - Прошу меня извинить, но я и вправду не понимаю этого, - произнёс он, хотя уже и начинал догадываться о том, ради чего был затеян этот разговор. - Равно как не понимаю и того, для чего вы пригласили меня сюда, в этот кабинет. Ясно, что раз кампаку не может обзавестись собственным наследником, значит, скорее всего, ему придётся усыновлять мальчика или же юношу из хорошей семьи. Но он-то сам тут при чём? Неужели именно на него, как на возможном преемнике, господин решил остановить свой выбор? Абсурд какой-то, быть того не может, потому, что не может быть никогда! - Ну, что же, - вздохнул кампаку. - Значит, мне придётся говорить с тобой уже не намёками, а прямо, честно и откровенно... Мицунари, - добавил он. - Я прошу тебя стать отцом моего будущего наследника. Заметь, это - не приказ, это - просьба, и только тебе решать, соглашаться или нет. Но если ты сделаешь то, о чём я прошу, ты окажешь огромную, можно даже сказать неоценимую услугу как мне и моему клану, так и всей стране. Ведь когда наследник появится, он станет путеводной звездой, ведущей людей к счастью и процветанию. Никто больше не станет из-за стремления к власти, воевать с другими даймё, а в наконец-то объединённой Японии наступит мир и благоденствие. Но если случится так, что я умру, не оставив наследника, страну вновь охватит пламя бесконечных войн, и дело всей моей жизни окажется порушенным. Всё, всё окажется потраченным зря: то время и те силы, которые мы все сообща затратили для того, чтобы сражения и борьба за власть навсегда остались в прошлом, и кровь тысяч падших в войнах за объединение страны воинов тоже окажется пролитой напрасно... Он замолчал, глядя куда-то в пространство перед собой, словно бы продолжал видеть давно уже отгремевшие битвы, а может быть и те, которые ещё пока предстоят. На какое-то время в комнате повисло тягостное молчание: никто не произносил ни слова. - Господин, но как же так?! - наконец произнесла Чача, умоляюще глядя при этом на кампаку. - Вы хотите, чтобы я... я... Чтобы я переспала с ним?!! А как же госпожа Нэнэ? Она что скажет, когда узнает о том, что вы задумали сделать? - Она и так уже знает об этом, - совершенно спокойным, каким-то будничным тоном произнёс Хидэёши. - Более того, - добавил он. - Именно Нэнэ и посоветовала мне так поступить, и даже конкретно указала, на кого из претендентов на роль будущего папаши для наследника мне следует обратить особо пристальное внимание. Она считает, что Мицунари - единственный, кто сможет сохранить всё в тайне и кто никогда и ни при каких обстоятельствах ни случайно, ни, тем более, намеренно, не проговорится о происхождении будущего наследника. И я склонен доверять её выбору, ведь Нэнэ плохого не посоветует, как вам обоим известно. Упоминание в разговоре имени законной супруги кампаку уже было более чем явным намёком на то, что отказа Хидэёши не потерпит. Госпожа Нэнэ пользовалась безмерным уважением и любовью при дворе. Её обожали все без исключения, ну, а она платила тем, что всегда почти с материнской заботой и вниманием относилась к вассалам своего мужа, всегда помогала советом, а иногда и делом в затруднительных ситуациях. Она и была для них почти как вторая мать. Как же можно было пренебречь её советом, ведь она, как всегда, заботилась о всеобщем благе, совершенно при этом не думая о собственных интересах? Исида отлично понимал уже тогда, несмотря на свой ещё очень юный возраст (а ему в то время было лишь немногим больше восемнадцати лет), что если он согласится выполнить просьбу кампаку, это будет значить, что теперь, чтобы ни случилось, именно на него в первую очередь ляжет обязанность по сохранению тайны происхождения наследника если тот появится и что ответственность, если кто-то из посвящённых в эту тайну всё же проболтается, опять-таки в первую очередь будет возложена на него же. Быть самым слабым звеном не хотелось, но с другой стороны он и так уже был посвящён в тайну, так что пути назад для него нет и быть не может. Кто поручится, что Хидэёши при всём расположении к своему самому верному из вассалов не прикажет сделать сэппуку ради того, чтобы тайное не стало явным? Или же не наймёт кого-нибудь, чтобы его просто тихонько устранили? Мало ли возможности подстроить несчастный случай? Упавший на голову камень с недостроенной замковой стены, неудачное падение с лестницы, внезапное нападение пьяных ронинов в тёмном переулке... Да мало ли ещё как можно убрать ставшего помехой человека? Не то, чтобы Мицунари боялся, нет, дело было не в этом или, может быть, не только в этом. Уважение к госпоже Нэнэ - вот что заставило его ответить согласием, хоть внутренний голос и твердил при этом, что соглашаться на подобную аферу - это значит подписать самому себе смертный приговор, пусть даже и отсроченный на несколько лет или даже десятилетий. - Я понимаю ваши чувства, господин, - старательно отводя взгляд в сторону, произнёс молодой сановник. - И я... Я выполню вашу просьбу, чего бы мне это ни стоило. - Тебе это не будет стоить ровным счётом ничего, - с нарочитой беззаботностью махнул рукой кампаку. - Наоборот, ещё и удовольствие получишь... Надеюсь, кстати, ты уже не девственник? А то это могло бы вызвать некоторые затруднения, если ты понимаешь, о чём я хочу сказать. Парень, отчего-то покраснев так, что даже кончики ушей стали одного цвета с его шевелюрой цвета пламени, покачал головой. - Нет, уже нет, - произнёс он. - Так что можете не беспокоиться насчёт... тех затруднений, господин, - добавил он. - Я постараюсь сделать всё, что от меня зависит для того, чтобы у вас всё же появился долгожданный наследник. - Ну, вот и замечательно! - совершенно искренне улыбнулся Хидэёши. - В таком случае, Мицунари, Чача, я предлагаю вам заключить что-то вроде союза, ради того, чтобы сохранить в секрете всё, о чём мы только что говорили. И то, что вам обоим предстоит сделать в очень скором времени, - добавил он. - Давайте же поклянёмся друг другу, что никто и никогда не узнает о происхождении моего будущего наследника, даже для него самого это навсегда останется тайной, а для того, чтобы скрепить заключение нашего союза, выпьем немного сакэ. Так они и поступили, после чего в ознаменование заключения альянса, разбили чаши, из которых пили сакэ, об пол. - Вот и всё, - произнёс кампаку. - Наш тройственный союз заключён и он не может быть расторгнут только лишь потому, что кому-то из нас так захотелось. Отныне мы с вами связаны этой клятвой навечно. И даже когда меня не станет, вы оба должны будете хранить наш общий секрет так же, как если бы я был с вами. Каждый из нас троих обязан унести тайну о происхождении будущего наследника в могилу, чтобы никто и никогда: ни сейчас, ни через десять, ни через сто, ни даже через тысячу лет, не смог узнать правду об этом... Ну, а пока, - добавил он. - Нам осталось только обсудить некоторые детали относительно предстоящего вам дела... Значит, так, Мицунари, у тебя будет только одна ночь для того, чтобы выполнить своё обещание. Я уверен в том, что если у тебя всё получится с первой же попытки, то, значит, дело, которое я задумал, и вправду окажется благим. Если же ничего не получится в первую ночь, то значит мой решение было ошибочным и боги его не одобряют... Чача, ты должна будешь назвать мне день, когда, по твоему мнению, вероятность успешного зачатия будет наибольшей. И это должен быть один из дней этого месяца, потому что дольше затягивать с этим уже нельзя. В назначенный тобой день, я организую тебе и Мицунари секретную встречу где-нибудь на стороне, естественно, оба вы должны будете выдавать себя при этом за других людей, никто не должен вас узнать, иначе - конец всему, всем моим планам и всем моим чаяниям. Так что вам обоим придётся постараться случайно не выдать себя ни словом, ни жестом, ни даже взглядом. Надеюсь, это вам ясно? - Ясно, мой господин! - почти в унисон произнесли госпожа Чача и Исида. - Ну, вот и замечательно, - кивнул кампаку. - Что же, думаю, на этом наше небольшое собрание можно считать законченным. А теперь ступайте каждый к себе и не забудьте переодеться: во время взятия снежной крепости вы оба изрядно вывалялись в снегу и промокли, ну-ка, не дай-ками ещё заболеете, а это нам сейчас совершенно ни к чему. Парень и девушка ещё раз поклонились, после чего направились к выходу. - Мицунари! - окликнул кампаку своего самого верного вассала. - Я сообщу тебе позднее о том, когда именно будет тот день, о котором я говорил. - Да, господин, - кивнул Исида. - Если что, я буду ждать от вас дальнейших указаний, - добавил он и, ещё раз поклонившись, покинул секретный кабинет.