Между Севером и Югом

С тех пор прошло несколько дней и за это время ничего особенно интересного в жизни наших заговорщиков не случилось. Наши заговорщики продолжали заниматься своими обычными делами: кто-то правил, кто-то занимался работой с документацией, а кто-то наряжался, пел и танцевал. При этом несмотря на то, что сам факт необходимости хранить тайну постоянно держал их в напряжении, никто из троицы заговорщиков ни словом, ни жестом, ни даже взглядом старались не выдать тех чувств, которые сейчас их обуревали. Волнение из-за того, что что-то может пойти не по плану, опасение случайно проговориться, да просто, наконец, банальный страх перед предстоящим делом - эти чувства и вправду непросто было скрывать. Может быть, это покажется странным, но несмотря на все клятвенные заверения всегда поддерживать друг друга и словом, и делом, каждый из троицы заговорщиков в эти дни старался держаться подальше от двух своих союзников. Желание это было чисто интуитивным и продиктовано оно было тем, что каждый из них знал, что придётся выполнять свою часть обязательств, но избегая явного общения друг с другом они словно бы пытались отодвинуть предстоящее им дело как можно дальше на будущее, прекрасно осознавая при этом, что подобное просто невозможно. Мосты были сожжены и пути назад больше не существовало. Правда, кампаку мог бы отменить всё и расторгнуть их тройственный союз, но как раз этого-то он делать и не собирался. Ведь всей стране действительно была необходима уверенность в завтрашнем дне, а дать эту уверенность могло только лишь появление наследника. Этот факт убедил бы людей в том, что династия будет продолжаться и что все завоевания и все жертвы были не напрасны. Так прошло полторы или две недели прежде чем случилось хоть что-то, что могло бы показаться интересным. Однажды Мицунари, вернувшись уже за полночь в свою комнату после того, как вся работа за этот день была переделана, с удивлением увидел дожидавшуюся его там законную супругу кампаку. - Леди Нэнэ?!! - в удивление воззрился парень на свою гостью. - Вы... Вы что-то от меня хотели? - Да-да, конечно же хотела, - улыбнулась та самой искренней улыбкой. - Надеюсь, ты ещё помнишь о том, что ты должен будешь сделать для всеобщего блага? - Помню, конечно, - вздохнул Исида. - Но... Леди Нэнэ, я не уверен что смогу... - Ты всё сможешь, Мицунари, - успокаивающе похлопала его по плечу Нэнэ. - Сможешь, если только по-настоящему это захочешь. Но для этого, - добавила она, хитро усмехнувшись. - Для этого тебе нужно будет приложить кое-какие усилия... - Говоря так, она вытащила из-за спины небольшую корзинку, накрытую плетёной крышкой. - Нам ведь нужно, чтобы будущий наследник был сильным и здоровым, правильно? А, значит, нужно, чтобы его будущие родители хорошо питались и соблюдали режим дня. О Чаче позаботится Хидэёши, он проследит за тем, чтобы она кушала как следует. Что же до тебя, Мицунари, то кто, кроме меня, позаботится о тебе? - Не нужно обо мне так беспокоится, леди Нэнэ, - затряс головой парень. - Вы... У вас и так слишком много важных дел, чтобы ещё на заботы обо мне время и силы тратить. К тому же, - добавил он. - Я и сам вполне в состоянии о себе позаботиться. - В состоянии, а то как же! - усмехнулась Нэнэ. - Знаю я тебя, как ты о себе способен позаботиться. Если Сакон или Киёмаса не изволят принести тебе пару онигири или миску собы, не сунут их тебе под нос и не заставят съесть всё это в их присутствии, то ты уж конечно, сам и не подумаешь оторваться от своих бумаг и пойти поесть. А ещё, как я знаю, ты засиживаешься за работой почти до утра, иногда и вовсе не ложишься спать, а на следующий день опять весь в делах с раннего утра и до поздней ночи. Я понимаю, конечно, что сейчас, когда мы все заняты созданием нового, объединённого государства, где, по замыслу Хидэёши, не будет ни войн, ни распрей между соседями, всем нам приходится работать почти что на износ. Но в данном случае ты должен помнить и о том, что кампаку именно тебе доверил позаботиться о будущем как его клана, так и всей страны и всех людей, в ней живущих. А потому, ты должен хотя бы на время изменить своим принципам, иначе не сможешь ничего достичь, а второй попытки, как ты уже знаешь, у тебя не будет... В общем, вот что я решила, а Хидэёши, кстати говоря, одобрил принятое мною решение, - добавила Нэнэ. - Начиная с сегодняшнего дня и до того времени, когда настанет время для тебя выполнить свою часть обещания, я лично буду заботиться о том, чтобы ты ел как следует и ложился спать хотя бы не позднее полуночи. А завтра же прямо с утра ты должен будешь притвориться больным и не только не ходить на службу, но и вообще покинуть дворец и переехать на несколько дней в одну из ближайших загородных резиденций. В какую именно решит кампаку. Я тоже отправлюсь туда вместе с тобой для того, чтобы заботиться о тебе пока ты так сказать, болеешь. Чача приедет туда же через несколько дней, так что у тебя ещё будет время на то, чтобы прийти в нормальное состояние и набраться сил для того дела, что тебе предстоит... Фух... Ну, вот, вроде бы я всё сказала, что должна. А теперь немедленно садись и ешь то, что я тебе принесла, после чего ложись в постель. Пусть другие придворные, а также стража и дворцовые слуги видят, что ты погасил свет в комнате и лёг спать непривычно рано. Это поможет убедить всех в том, что твоя болезнь не надуманная, пусть это даже и не так... Ну, всё, на этом я с тобой прощаюсь и надеюсь на твоё благоразумие. Я знаю, что ты у нас умный и послушный мальчик и ты не захочешь подвергнуть угрозе срыва весь замысел кампаку. Так что я рассчитываю на тебя и верю, что ты никого не подведёшь. Что оставалось делать Мицунари, кроме того, как кивать в знак согласия и делать всё, что велит ему госпожа Нэнэ? Ведь всем при дворе было известно, что спорить с женой кампаку - себе дороже, да и вообще, небезопасно для здоровья. Не зря же Нэнэ была некогда куноити, а бывших ниндзя, как известно, не бывает. Да, она с пониманием и заботой относится ко всем вассалам своего мужа, считает их кем-то вроде своих детей и частенько балует их чем-то вкусненьким, но злить или обижать её всё же не следует. К тому же, раз уж он согласился выполнить просьбу Хидэёши относительно будущего наследника, то теперь уже поздно отступать. А потому, на следующий день, по совету Нэнэ, Исида сказался больным и, чтобы по его словам, не повергать своим жалким видом весь двор в тоску и уныние, а заодно не распространять заразу, он решил переехать на время в одно из загородных поместий. К удивлению всех других придворных, госпожа Нэнэ вызвалась лично отправиться с прихворнувшим молодым сановником для того, чтобы присматривать за ним и заботиться о нём, пока он будет болеть. Но, в общем-то, все знали о том, что жена кампаку относится к ближайшим вассалам мужа, как к своим детям, а Мицунари у неё и вовсе всегда был любимчиком. Так что не было ничего удивительного в том, что Нэнэ пожелала отправиться в загородное поместье с "самым любимым из её детей", который внезапно заболел, да так сильно, что даже, если верить словам самой жены кампаку, есть опасность для его жизни. Так и получилось, что на следующее утро Исида и госпожа Нэнэ временно покинули двор и отбыли в одно из загородных поместий. Причём уезжали они в закрытых носилках, которые несли доверенные люди жены кампаку. Отъезд был обставлен с какой-то непонятной таинственностью, из-за чего по дворцу в тот же день поползли слухи о том, что Мицунари болен как минимум, скоротечной чахоткой, если не чем похуже, и что его состояние таково, что он вообще уже не поднимется с постели. А что же в это время делал Хидэёши, когда по всему дворцу расползались сплетни о якобы смертельной болезни самого преданного из его вассалов? А ничего не делал, во всяком случае, кампаку не опровергал эти слухи, но и не подтверждал их, так что каждый из придворных был волен думать по этому поводу то, что ему хотелось. Но Мицунари и Нэнэ, уже добравшимся к тому времени до резиденции, где предстояло претворить в реальность план кампаку по обзаведению наследника, не было дела до слухов, гуляющим при дворе. Дело им предстояло ответственное и потому нужно было как следует приготовиться к тому времени, когда в эту же резиденцию через несколько дней приедет и Чача, которая, кстати говоря, уже не раз и не два как бы случайно обмолвилась в обществе своих придворных дам о том, что, якобы, она собирается отправиться на богомолье в монастырь Дзимоку-дзи для того, чтобы там попросить богиню милосердия Каннон о ниспослании долгожданного наследника. Едва переступив порог дома, Нэнэ первым делом созвала всех слуг, работавших там и распустила их по домам, оставив из их числа только двух своих доверенных людей. Этими двумя людьми были глухонемая девушка и старик, которому в молодости, когда он ещё служил младшим офицером, "повезло" попасть в плен, где ему вырвали язык, так что он тоже не мог произнести ни слова. А учитывая, что письмом эти двое слуг тоже не владели, то шанс того, что они выдадут тайну происхождения наследника, был равен почти абсолютному нулю. И это - не говоря о том, что эти люди были беззаветно преданы госпоже Нэнэ и скорее бы сами согласились убить себя сами, чем предать её, пусть даже и случайно, не говоря уже о том, чтобы намеренно. Также Нэнэ отправила обратно и всех четверых носильщиков под тем предлогом, что к тому времени, когда она и господин Исида задумают вернуться во дворец, они смогут сделать это самостоятельно, а потому вовсе не нужно ждать их здесь, в этом поместье. Помимо оставленных в поместье двух слуг, бывшая куноити привела с собой нескольких шиноби, которые должны будут выполнять работу стражи. Нэнэ ничего не говорила об этих людях, а потому было непонятно, посвятила она их в тайну или же нет. Ясно было одно: то, что она доверяла им всецело. Впрочем, учитывая, что эти шиноби должны будут очень редко появляться в поместье и всё время главным образом должны будут охранять его границы от посторонних, то вероятность того, что они увидят то, что не следует или услышат не предназначенное для чужих ушей, была практически ничтожной. - Ничего не поделаешь, - сказала бывшая куноити, когда они с Мицунари остались вдвоём в комнате. - Придётся нам временно обойтись почти что без слуг. Те двое, которых я тут оставила, конечно, будут выполнять работу по хозяйству, но им со всем не справиться, к тому же в тот день, когда приедет Чача, я, возможно, отправлю домой и их тоже, чтобы уж точно исключить возможность того, что наш небольшой заговор будет раскрыт... Ну, ничего, - добавила она, усмехнувшись. - Несколько дней приготовлением еды буду заниматься лично я. Что же до тебя, то ты должен почти не покидать свою комнату, так как ты у нас очень сильно болен и оттого вынужден проводить в постели почти всё время. Я буду почти всё время находиться на кухне, так как необходимо обеспечить тебя самой сытной и самой питательной едой, какая только может быть, но обещаю, что буду довольно часто навещать тебя, так что постарайся не заскучать тут в одиночестве, ладно? - Леди Нэнэ, но я же растолстею при таком режиме, - попытался запротестовать парень. - Если я не буду подниматься с постели, а вы собираетесь готовить для меня самую сытную еду, то боюсь представить, во что я превращусь к тому времени, когда нужно будет возвращаться во дворец. И, не говоря о том, что если я вернусь в растолстевшем виде, никто не поверит в мою болезнь, ожирение, кажется, не слишком полезно для здоровья. Да и потом, - добавил он. - Если говорить по-правде, я отвык есть помногу и не уверен, что смогу заставить себя съедать больше, чем обычно. Но госпожа Нэнэ только рассмеялась в ответ и погладила его по голове, как маленького. - Мицунари, не говори ерунды, - произнесла она. - Ты далеко не глупый и должен уже понимать, что ради всеобщего блага можно немного и потерпеть. Тем более, - добавила она. - Что для тебя всё это будет и вполовину не так сложно, как для неё. Надеюсь, ты понимаешь, о ком я сейчас говорю? - Кажется, понимаю, - кивнул Исида. - Леди Нэнэ, вы же сейчас говорите о... - Об известной нам обоим знатной особе, - поспешно произнесла бывшая куноити, прикладывая указательный палец к губам молодого сановника. - Не нужно произносить здесь ничьих имён, - прошептала она так тихо, что Мицунари с трудом расслышал её слова. - Хоть я и доверяю своим людям, но... Кто может поручиться за то, что среди них нет шпиона? Исида понял, что чуть не сболтнул то, чего не следовало и замолчал, глядя на сгущавшиеся за окном зимние сумерки. - Когда должна будет приехать... та особа? - спросил он, не оборачиваясь. - Через три дня, - очень тихо произнесла госпожа Нэнэ. - Так что, как видишь, времени на подготовку у нас не так и много. - Ясно, - с усмешкой кивнул парень. - И за эти три дня вы, госпожа Нэнэ, намерены раскормить меня так, что я и в дверь не пролезу? - Пф-ф, вот ещё глупости! - нахмурилась жена кампаку. - Конечно же, нет. Моя цель не раскормить тебя до безобразия, а только лишь улучшить твой рацион, так как я знаю, чем кормят во дворце придворных и какая крошечная обычно бывает порция, и, если говорить по правде, я удивлена тем, что все вы ещё хоть как-то на ногах держитесь, при том-то количестве и качестве еды, которая хоть и выглядит изысканно, но при этом совершенно не способна ни насытить, ни придать сил, тогда как они тебе ох, как понадобятся в скором будущем. А потому, с сегодняшнего дня я велела своим людям ходить на охоту и приносить дичь, которую я и буду для тебя готовить... Да-да, я знаю, - кивнула Нэнэ. - Ты давно отвык наедаться до отвала, но теперь тебе придётся вспомнить эту добрую традицию. И не надо так морщиться: жареная дичь, если её правильно приготовить, очень вкусная и ничем не напоминает то недоразумение, которое из неё обычно готовят при дворе, забоятся лишь о том, чтобы это красиво смотрелось на тарелке. Это был весомый аргумент, который никто, наверное, не решился бы оспорить. Действительно, на карту сейчас было поставлено так много, что просто необходимо было исключить пусть даже малейший риск неудачи. Оставшиеся до приезда Чачи дни Нэнэ проводила в основном на кухне, причём она не только готовила еду из дичи, которую ей приносили подчинённые, но и варила какие-то отвары, надо сказать, омерзительные на вкус и цвет, но зато, если верить её словам, невероятно полезные. Этими своими зельями она чуть не насильно поила несчастного парня, уже сто раз успевшего пожалеть о своём решении. Отказаться от этих отваров равно как и от мясной пищи в ужасающих его количествах он не мог по вполне понятным причинам, а потому приходилось терпеть, мысленно молясь при этом всем богам о том, чтобы скорее всё это уже закончилось. И вот наконец, ровно через три дня, возле поместья остановился небольшой отряд всадников, причём почти все они, судя по всему, тоже были подчинёнными госпожи Нэнэ. Во всяком случае хоть эти люди и были одеты в крестьянскую одежду, в их взглядах было что-то, по чему безошибочно можно было бы узнать в них шиноби. Госпожа Чача, которую они якобы сопровождали в её поездке на богомолье в Дзимоку-дзи, была одета в длинный плащ тёмного оттенка из-под которого был виден нижний край скромного дорожного кимоно. Низко надвинутый капюшон плаща почти скрывал лицо девушки, так что узнать её совершенно не представлялось возможным. Впрочем, слуги, работающие в этой резиденции, никогда не бывали ни в столице, ни в Осаке, а потому никак не могли прежде видеть наложницу кампаку, что, безусловно, служило дополнительной гарантией того, что тайна не будет раскрыта. Нэнэ лично вышла встречать соперницу, которую она, впрочем, таковой и не считала, скорее Чача была для неё подругой по несчастью. По несчастью - потому, что любая из них двоих уже давно могла бы стать матерью будущего наследника, да вот всё как-то не складывалось. Впрочем теперь, когда окончательно стало ясно, что дело тут не только и, может быть не столько в них, но ещё и в том, что у кампаку не могло быть детей, это уже больше не было нерешаемой проблемой. Законная супруга отвела наложницу в сторону и вкратце объяснила ей, как следует себя вести и что нужно говорить или делать, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания со стороны как слуг, так и ближайших соседей, время от времени появлявшихся в своих охотничьих угодьях, граничащих с этой резиденцией. И хотя несколько десятков шиноби, оставаясь невидимыми и неслышимыми ни для кого, внимательно следили за тем, чтобы никто из чужих не приближался к поместью ближе, чем на ри, всё равно лишняя осторожность в таком деле не помешает. После недолгого разговора Нэнэ проводила Чачу в комнату, где та, якобы должна была остановиться на ночь перед тем, как отправиться на богомолье в монастырь, посвящённый милосердной Каннон, и, оставив девушку там, удалилась, чтобы дать ей отдохнуть с дороги. - У меня для тебя отличные новости, - сказала Нэнэ, заходя в комнату Мицунари. - Та особа, о которой мы говорили, уже здесь. Я позволила ей отдохнуть несколько часов и согреться, тем более, что то, что вам с ней предстоит сделать, лучше делать ночью или поздним вечером. Но... - добавила Нэнэ, вздохнув. - Хидэёши говорил, что даёт вам всего одну попытку и что, если с первого раза не получится, то значит не получится вообще. Но я думаю, что будет более разумным если ты проделаешь... сам-знаешь-что не один раз, а хотя бы два, а лучше и три. Это очень сильно увеличило бы наши шансы на удачный исход всего дела. Хотя я и не стану заставлять тебя чрезмерно напрягаться, сколько сможешь, столько раз пускай и будет. Парень отчаянно покраснел и, отвернувшись в сторону, пробормотал что-то невнятное. - И нечего тут стесняться! - нахмурилась леди Нэнэ. - В том, что тебе и... той особе предстоит сделать, нет ничего ужасного, скорее наоборот! Вы оба, решившись на это, в случае удачного завершения этого дела окажете огромную, да что там огромную - незаменимую услугу и, может быть, именно появление у кампаку наследника положит конец всем этим бесконечным войнам и распрям. А потому прекрати уже краснеть и смущаться, как девица на выданье. Помни о том, что всё это ради правящей династии и ради блага всей страны. - Я стараюсь не забывать об этом, - вздохнул Исида. - Только вот... Леди Нэнэ, боюсь, даже вы не способны понять, какие чувства меня сейчас обуревают. - Нет, отчего же? - пожала плечами бывшая куноити. - Очень даже способна... - Она подошла так близко, как только можно и, склонившись к уху парня, прошептала следующее: - Мицунари, не будь идиотом. Ты же у нас умный мальчик, правильно? Ну, вот и дальше будь таким. Я прекрасно понимаю, что ты влюблён в госпожу Чачу, но по вполне понятным причинам не можешь... вернее до сегодняшнего дня не мог быть с ней вместе. Но теперь-то у тебя имеется прекрасный шанс провести с ней ночь и тебе не только за это ничего не будет от кампаку кроме благодарности и всякого рода милостей, но и, наоборот, ты окажешь ему и всей стране огромную услугу, если, конечно, всё получится. Поэтому прекрати дурить, возьми, наконец, себя в руки и перестань вести себя как испуганная невеста перед первой брачной ночью. А в самый ответственный момент просто вспомни о том, для чего и ради каких целей всё это было задумано... Скажи, я же могу на тебя рассчитывать, верно? - добавила Нэнэ. При этом в её голосе прозвучали умоляющие нотки. Исида понял, что, на самом деле никто так не заинтересован в появлении у кампаку потомства, как его законная супруга. Интересно вот только, для чего ей лично это нужно и неужели она вот так вот запросто готова добровольно отказаться от возможности самой когда-нибудь, может быть, стать матерью наследника? Парень уже совсем было хотел спросить об этом у Нэнэ, как вдруг дверь открылась и на пороге его комнаты появилась Чача. - Я слышала всё, о чём вы только что говорили, - произнесла наложница кампаку. - Я, так же, как и вы, госпожа Нэнэ, понимаю, что нам нужно сделать всё для того, чтобы наследник всё же появился и так же, как вы, считаю, что одной попытки может оказаться недостаточно... О, не нужно на меня так смотреть, господин Исида, - добавила она, заметив, что парень смотрит на неё так, будто она сейчас говорит что-то ужасное. - Не думайте, что для меня, как, впрочем, судя по всему и для вас, это свидание будет в радость. Но все мы понимаем, что другого выхода нет, а значит, хотим мы того или нет, нам в любом случае придётся провести вместе ночь, и хорошо, если ещё только одну... Кампаку невероятно эгоистичен, раз приказал нам такое, хотя, следует признать, что в данном случае он прежде всего заботится о благе своего клана и всей этой страны. Что же до нас, то тут ничего не поделаешь: придётся мне и вам принести эту жертву ради всеобщего блага, хотим мы этого сами или же нет. - Пожалуй, на этом я вас и оставлю, - сказала Нэнэ, поднимаясь со своего места. - Пусть Хидэёши и велел мне лично проследить за тем, чтобы всё прошло, как надо, мне всё же кажется, что это ни к чему хорошему не приведёт, в том смысле, что вы оба в моём присутствии окончательно растеряетесь и уж тогда точно ничего не получится... Ну, ладно, счастливенько развлечься. Потом, когда всё закончится, расскажете мне о том, как всё прошло и получилось ли то, ради чего вы оба оказались здесь. Сказав так, она вышла из комнаты и плотно задвинула за собой дверную створку. - Госпожа Чача, мне жаль, что так получилось, - старательно отводя взгляд в сторону, произнёс Мицунари. - Поверьте, что я никогда не посмел бы прикоснуться к вам... в том самом смысле, если бы не приказ кампаку... Наверное, я кажусь вам отвратительным, - добавил он со вздохом. - И, скорее всего, вы сейчас ненавидите меня за то, что мне предстоит с вами сделать. Но, поверьте, я... Я совсем не хотел этого. То есть, хотел... может быть... Но не так, не по приказу... Тут, окончательно смутившись, он замолчал и отвернулся, глядя в окно, за которым уже сгустились сумерки. В комнате тоже царил полумрак, рассеиваемый тусклым лунным светом, пробивающимся через облака. В этом неясном свете мало что можно было разглядеть, но в данном случае, это было и к лучшему. - Нет, я не ненавижу вас, - очень тихо произнесла девушка, подходя к парню, продолжавшему смотреть в окно. - Мне не за что ненавидеть вас, господин Исида. Вы не виноваты в том, что нашему господину и всей стране необходим наследник и в том, что именно вас он выбрал на роль будущего отца этого самого наследника тоже нет вашей вины. Я не смею противиться воле кампаку, равно как и вы, а потому... Наверное, будет лучше, если мы поскорее покончим с этим. Вы ведь, тоже так считаете, не так ли? Сказав так, она ободряюще улыбнулась и, проведя ладонью по щеке парня, отступила на несколько шагов и, поведя плечами, сбросила небесно-голубое кимоно, бывшее на ней. Тонкий шёлк упал к её ногам и остался лежать там, подобно невесомому облачку, опустившемуся на землю. А сама девушка завела руки за спину и вытащив золотую заколку, украшенную драгоценными камнями и цветной эмалью, тряхнула головой, так, что длинные, ниже талии волосы рассыпались у неё по плечам и спине, подобно золотистому водопаду. Чача шагнула вперёд и, снова проведя рукой по щеке парня, склонилась над ним и легко поцеловала его в губы. - Это же ничего не значит, - сказала она. - Вы, как и я понимаете, что то, что сейчас будет между нами происходить - это не проявление любви или даже страсти, а всего лишь наша с вами обязанность. Мы должны зачать наследника для кампаку и мы непременно это сделаем. Если хотите, можете считать это всего лишь частью своей работы. Я тоже стану думать, что всего лишь выполняю одну из своих обязанностей, не более того. Только сейчас Мицунари, словно бы очнувшись от сна, заметил, что девушка, стоявшая сейчас перед ним, полностью обнажена. Её стройная, хрупкая на вид фигурка, тем не менее, не лишённая приятных взгляду округлостей, была освещена тусклым лунным светом, так, что и без того очень светлая кожа девушки теперь казалась почти белоснежной и словно бы светящейся изнутри, а её светлые волосы словно бы отсвечивали серебром. Она была похожа на прекрасную богиню, спустившуюся на землю, возможно, на Аматэрасу, с которой он уже сравнивал её в день их первого знакомства, или же, скорее, на Цукуёмо - женское воплощение бога Луны Цукиёми-но-микото. Не осознавая, что он делает, парень протянул руку и нерешительно провёл ею по обнажённой спине девушки. Он несколько минут смотрел на неё, как зачарованный, словно бы будучи не в силах поверить в то, что происходящее с ним сейчас - это не порождение его сна или, может быть, бреда, а самая что ни на есть реальность. - Это безумие... - прошептал Мицунари. - Я... Я не могу... - Да, очень может быть что это и безумие, - кивнула Чача. - Но мы не можем отступить, как бы нам обоим этого не хотелось. Парень хотел было сказать, что, на самом деле в глубине души он даже рад тому, что так получилось, что он много раз уже видел во сне, как сжимает её в своих объятиях, а теперь, наконец-то это случится и наяву. Что он уже давно и безнадежно влюблён в неё и что его чувства так и оставались до сего дня безответными, но, очень может быть, что именно эта ночь что-то да изменит в их отношениях. Но он понимал, что сказать так - это значило бы поставить наложницу кампаку в неловкое положение, ведь сама девушка, похоже, была вовсе не в восторге от того, что им обоим предстоит сделать. Что же, он всего лишь ещё раз убедился в том, что его любовь к ней так и останется безответной, а потому не стоит и пытаться говорить сейчас о своих чувствах. Ведь это всё равно не изменит ничего, а потому... А потому остаётся только радоваться уже тому, что на его долю выпал шанс провести с любимой пусть даже только одну ночь. И неважно, что для неё то время, которое они проведут вместе, останется всего лишь не слишком приятным воспоминанием. Для него же самого лучше всего будет просто не думать об этом, не думать - вот и всё. Только вот это легче сказать, чем сделать. Не думать о своих чувствах, о том, что он чувствует по отношению к этой девушке, вообще ни о чём не думать, а просто сделать вид, что то, чем они сейчас занимаются - это ещё одна часть работы. Но как не думать об этом, сжимая в своих объятиях такое изящное, такое хрупкое на вид и такое вожделенное тело девушки, которую любишь больше жизни? Когда нерешительно проводишь руками по её спине и чувствуешь мягкость и нежную бархатистость её кожи? Когда в неистовстве, внезапно овладевшем тобой, покрываешь жаркими поцелуями каждый сантиметр её прекрасного тела, а она смотрит на тебя слегка удивлённым и в то же время страстным взглядом из-под густых и длинных тёмных ресниц, а потом, словно бы неожиданно очнувшись или вспомнив о чём-то очень важном, вдруг начинает отвечать тебе со всем возможным пылом? Когда её ответные поцелуи вначале столь робкие и нерешительные, вдруг становятся жаркими и по-настоящему страстными? Как можно не думать о том, что, несмотря на весь тот пыл, с которым вы оба отдаётесь сейчас страсти, на самом деле это ничего не значит, а твоя любовь как была безответной, так такой и осталась? И вот, окончательно забывшись и забыв обо всём, в самый ответственный момент, когда для них двоих мир рассыпается на миллиарды сияющих осколков и, наконец-то оба они затихают всё ещё в объятиях друг друга, парень шепчет на ухо девушке то заветное слово, которое уже давно готово было сорваться с его уст, только вот случая подходящего до этого момента не представлялось. - Люблю... Я тебя люблю и буду любить вечно, - произносит он дрожащим от волнения голосом. Неизвестно, на что рассчитывал Мицунари. Но если он полагал, что признание заставит госпожу Чачу переосмыслить своё отношение к нему, то он очень сильно ошибался. Девушка, уже начавшая погружаться в сон, внезапно широко распахнула глаза и присела на постели, ничуть не заботясь при этом о том, что на ней не было ровным счётом никакой одежды. - Мне кажется, вы забываетесь, господин Исида, - сказала наложница кампаку суровым тоном. - Вспомните о том, что это - всего лишь часть вашей работы и, наконец, перестаньте строить иллюзии в отношении того, что эта ночь что-то изменила во мне или в вас. Уверяю вас, мои чувства по отношению к вам остались прежними. И это не любовь и даже не страсть, а безразличие и незаинтересованность в продолжении наших с вами отношений. А если не поможет, то вспомните ещё и о том, что я вас не люблю и не полюблю никогда в жизни. Я, так же, как и вы, выполняла свои обязанности и, если на то будет воля богов, рожу от вас наследника для кампаку. Что же до вас... То вам лучше просто забыть об этой ночи и о том, что между нами было... Надеюсь я ясно выражаюсь? Ну, а теперь, если вам всё ясно, то, может быть, вы позволите мне встать, одеться и уйти к себе? Нехорошо получится, если кто-нибудь из слуг увидит меня здесь, да ещё в таком виде... Ну же, отпустите меня наконец! Нехотя разжав объятия, парень позволил ей подняться с футона. Она же, одевшись, поспешно покинула комнату, так, что теперь только едва уловимый аромат её благовоний, остававшийся в воздухе, напоминал о том, что случившееся не было сном. На следующий день госпожа Чача в сопровождении нескольких доверенных людей покинула поместье ещё до утренней зари и отбыла на богомолье в Дзимоку-дзи, как, впрочем, она и объявила об этом при дворе перед своим отъездом. Обо всём этом поведала Мицунари госпожа Нэнэ, когда принесла ему завтрак. Только на этот раз на подносе, стоявшем перед парнем, не было ничего мясного и даже рыбного. Там лежала только совсем крошечная кучка риса и немного пареных овощей. - Ты слишком хорошо выглядишь для человека, только что оправившегося от тяжёлой болезни, - произнесла бывшая куноичи в ответ на безмолвный вопрос парня. - Теперь, когда ты выполнил всё, что от тебя требовалось, настало время урезать твой суточный рацион, - пояснила она. Через пару недель Исида вместе с госпожой Нэнэ вернулся во дворец. При этом вид у него был такой, что краше, как говорится, в гроб кладут, так как к жёстко урезанному рациону добавились ещё и переживания по поводу того, почему это Чача так жестоко обошлась с ним, хотя он ничего плохого ей не сделал. Ну, подумаешь, забылся немного и в самый ответственным момент произнёс то, что, уж конечно, говорить не следовало бы. Словом, после возвращения Мицунари ни у кого из придворных не возникло никаких сомнений в том, что тот и в самом деле долго и тяжело болел и только чудом смог вылечиться и вернуться к своей работе. Ещё через несколько дней вернулась со своих богомолий и госпожа Чача, объездившая, помимо Дзимоку-дзи и все более-менее близкие от Осаки монастыри и храмы для того, чтобы помолиться о даровании наследника. А по прошествии ещё двух недель по всему дворцу разнеслась потрясающая новость: наложница кампаку в тягости, а значит, боги смилостивились над ней и над всей правящей династией! Правда вскоре по дворцу также стали распространяться и куда менее радостные слухи. Кое-кто из придворных шептался по всем закоулкам о том, что, мол, странно то, что у кампаку ни от одной женщины прежде не было детей, а тут вдруг взял, да и появился долгожданный наследник. То есть не появился ещё, конечно, но скоро появится. А кое-кто в открытую утверждал, что Чача наставила Хидэёши огромные и ветвистые рога, и, более того, даже называл имена тех, кто по их предположениям вполне мог оказаться настоящим отцом будущего наследника. Правда, к чести наших заговорщиков, удачно провернувших всё непростое дело, следует признать, что имени Мицунари не произнёс никто из дворцовых сплетников. Даже тем, кто в своих предположениях явно зашёл дальше, чем следовало, и в голову не могла прийти мысль о том, что отцом ребёнка, которого носила под сердцем наложница кампаку, мог оказаться человек, до сих пор не оправившийся окончательно от болезни. Тем более, если верить госпоже Нэнэ, словно бы невзначай обмолвившейся о его состоянии, в то время, когда, предположительно произошло зачатие наследника, Мицунари провалялся в своей постели в жару и в бреду и хотя бы поэтому никак не мог даже теоретически быть настоящим отцом будущего наследника. Должно быть, придворные шептались бы по углам и закоулкам ещё долго. Но кампаку, которому очень не нравились подобные разговоры, решил положить этому конец. Однажды, в один из дней предшествовавших празднованию очередного Ханами, он вызвал своих вассалов и всех придворных на аудиенцию в большой зал и прочёл им нотацию по поводу того, почему он больше не желает слышать подобные выдумки. - Госпожа Чача и так сейчас не слишком хорошо себя чувствует, - сказал тогда Хидэёши своим вассалам и придворным. - А тут вы ещё со своими гнусными сплетнями, которые, уж конечно, не имеют под собой никаких оснований. Если из-за переживаний по поводу сплетен, которые вы распускаете, у моей наложницы случится выкидыш, то виноваты в этом будете только вы одни, и все, от кого я слышал подобное, понесут в этом случае наказание в виде сэппуку невзирая на чины и должности... А ещё, запомните раз и навсегда, - произнёс кампаку строгим, не терпящим возражений голосом. - Я и только я один являюсь настоящим отцом будущего наследника. Всё остальное - вздор и нелепые выдумки. И если я ещё хоть раз хотя бы от кого-нибудь из вас услышу подобное, я больше не стану это терпеть. Все сплетники и болтуны будут сурово наказаны, так и запомните это. Придворные смекнули, что за свои выдумки они и вправду могут жестоко поплатиться и потому сочли за лучшее молчать, так, что сплетни и слухи разом прекратились, а трое наших заговорщиков и помогавшая им леди Нэнэ наконец-то смогли вздохнуть спокойно и уже по-настоящему готовиться к появлению долгожданного наследника. Причём, кажется, кампаку нисколько не волновало то, что это был вовсе не его ребёнок. Он больше всех радовался, услышав о том, что его наложница в тягости, пусть даже и не от него. Разом подобрев до безобразия, он принялся осыпать дарами всех придворных, подвернувшихся на своё счастье ему под руку. Милости и новые назначения на прибыльные должности сыпались как из рога изобилия, а роскошные пиры во дворце устраивались чуть не каждый день. И не было никого в целом мире счастливее него. А время шло, неделя летела за неделей, месяц за месяцем. Близилась осень - время, когда, предположительно, должен был появиться на свет наследник, а потому во дворце, так кстати, и недостроенном из-за царившей там сейчас суматохи, полным ходом шли последние приготовления к столь знаменательному событию. Шум и гам стояли невероятные, а из-за того, что Хидэёши затеял перепланировку всего дворца, в воздухе постоянно теперь летала пыль. Не самая подходящая обстановка для женщины на сносях, и потому кампаку отослал свою наложницу в загородное поместье, а присматривать за ней, конечно же, велел своему самому преданному вассалу, сиречь, всё тому же Мицунари. Также Исида получил секретный приказ от кампаку, и суть этого приказа заключалась в следующем: если вдруг Чача разрешится от бремени раньше срока, немедленно поставить его в известность. И также поставить его немедленно в известность, если вдруг что-то пойдёт не так. Что следовало подразумевать под "пойдёт не так" Хидэёши не уточнил, оставив своему вассалу возможность самому об этом догадаться. И вот, к вечеру восьмого сентября к дворцовым воротам подъехал гонец на взмыленной лошади. - Срочное донесение для кампаку! - выпалил он, с трудом переводя дух. Его проводили в апартаменты правителя и гонец вручил тому свиток бумаги, скреплённый печатью с гербом Исиды. Вот что было в том донесении: "Приезжайте сюда как можно скорее, господин. Ибо возникла проблема, решить которую без вас мы не можем". На следующее утро Хидэёши тайно выехал в свою загородную резиденцию. Всю дорогу он гадал о том, что эта за проблема такая, решить которую его вассал оказался не в состоянии. Но что же увидел кампаку, когда он не зашёл, а вбежал в комнату своей наложницы? Госпожу Чачу, укачивающую одного младенца. А рядом с ней Мицунари, державшего на руках второго ребёнка. - Их что, двое?!! - округлив глаза от изумления, воскликнул Хидэёши. - Как видите, двое, - кивнул Мицунари, пытаясь не слишком успешно склониться в поклоне перед своим господином. Ну, а кто бы смог изящно поклониться, держа при этом на руках извивающегося и заходящегося в крике младенца? Кампаку скорее машинально, чем осознанно выхватил ребёнка у своего вассала. - С ума сошёл? - спросил он. - Ты его... или, может быть её, чуть не уронил! - Прошу прощения, господин, - произнёс Исида, уже беспрепятственно склоняясь перед ним в глубоком поклоне. - Я просто не подумал, впредь буду более осторожным. Что же до этого ребёнка, то это точно он, а не она. - А второй? - спросил Хидэёши, кивком указывая в сторону второго ребёнка. - И второй тоже мальчик, - последовал ответ. - А вы... Вы этому не рады, господин? Кампаку с некоторым раздражением всучил своему вассалу младенца, после чего нервно принялся мерить шагами комнату. - Нет, отчего же не рад? - невесело усмехнувшись, произнёс он. - Конечно, я просто безумно рад тому, что у меня наконец-то появился наследник. Но вот его брат... Не уверен, что было разумным оставлять его здесь. Мицунари, тебе следовало бы сразу после рождения детей отобрать у Чачи ребёнка, родившегося вторым, и отправить его в какой-нибудь отдалённый монастырь, желательно такой, о котором почти никто не слышал и который находится так далеко, что мало у кого возникло бы желание отправиться туда на богомолье или же из праздного любопытства - неважно. - Именно так я и собирался сделать, - сказал парень. - Но, господин, я подумал, что я не вправе решать, кому из этих двоих детей быть вашим наследником, а кому жить где-нибудь в сельской глуши, в затерянном в горах монастыре. Именно для этого я и попросил вас приехать, чтобы вы сами могли сделать выбор и определить, кто из них будет вашим преемником. Хотя... Вы же почти наверняка выберете старшего? - А, вот оно в чём дело было! - многозначительно кивнул Хидэёши. - Получается, что ты не хотел действовать потому, что решил предоставить этот выбор мне? Ну, что же... Вообще-то, если говорить по-правде, то для меня не имеет ровно никакого значения то, кто из них родился первым. При выборе наследника во главу угла я прежде всего буду ставить то, насколько он может внешне сойти за моего законного сына... Ну-ка, положи их рядом на футон, так я лучше увижу различия в их внешности. - Как вам будет угодно... Мицунари подошёл к футону и положил на него обоих детей, которые на первый взгляд были совсем одинаковыми, хотя, если приглядеться более внимательно, можно было заметить, что волосы у одного из младенцев были несколько светлее, их цвет был чем-то средним между золотистым и светло-рыжим с лёгким кофейным оттенком, тогда как у другого они имели цвет светлой корицы с едва заметным медным оттенком, а глаза, ярко-синий цвет которых, несомненно должен будет в скором времени смениться на карий, тоже имели несколько разные оттенки и у первого из детей были чуть светлее. - Они же почти одинаковые! - нахмурился кампаку. - Как выбрать? Кого? Наверное, - добавил он. - Я всё же остановлю выбор на более тёмненьком, - произнёс он, указывая на того ребёнка, который до этого был на руках у его наложницы. - Просто потому, что боюсь, что тот, другой, может со временем сильно порыжеть, а этого нам как раз и не нужно... Ну и потом, - добавил правитель. - Не знаю почему, но он мне сразу больше понравился. Он выглядит более спокойным и сообразительным, чем его брат. Во всяком случае не заходится рёвом, а спокойно озирается по сторонам. - Да будет так, - склонился в почтительном поклоне Мицунари. - В таком случае я сегодня же увезу второго ребёнка в отдалённый горный монастырь, так, что никто и никогда не узнает о его существовании. Что же до наследника... То вы, насколько я понимаю, собираетесь забрать его и госпожу Чачу во дворец прямо сейчас? - Конечно, именно так я и намерен поступить, - кивнул Хидэёши. В тот же день кампаку вместе со своим долгожданным наследником и с наложницей, которой был дарован титул госпожи Ёдо, вернулся во дворец. Что же до Исиды, то он тоже покинул в тот же вечер загородную резиденцию, только путь его лежал не в столицу, а в отдалённую провинцию, в затерянный в горах монастырь, где он передал второго ребёнка на воспитание монахам и, оставив щедрые дары, отбыл обратно ко двору. Так вот и получилось, что один из этих двух детей стал наследником и преемником кампаку после его смерти, тогда как второй жил в затерянном в горах монастыре и, разумеется, не только не догадывался, но даже и не подозревал о своём происхождении и о том, что у него есть брат-близнец. Так продолжалось довольно долго, а именно до того времени, пока возле ворот того самого горного монастыря не остановился всадник на тёмно-гнедом коне, одним своим появлением нарушив течение мирной монастырской жизни, а уж то, о чём он поведал юному послушнику, к которому, собственно говоря и приехал по секретному поручению одного из высокопоставленных сановников - это и вовсе было чем-то наподобие фантастике ну или может быть волшебной сказки. Но об этом будет уже совсем другая история. Пока же вернёмся к нашему основному повествованию, а именно к первым дням и неделям прошедшим после битвы при Сэкигахаре, в которой Западная коалиция наголову разгромила Восточную, а многие люди из клана Токугава, включая и самого главу, расстались с жизнями кто на поле боя, кто посредством сэппуку, а кто и на эшафоте. После этого грандиозного сражения в стране наконец-то наступил долгожданный мир и жизнь понемногу стала налаживаться. Но впереди было ещё много трудных дней и немало новых сражений, а мир, поначалу казавшийся таким прочным, оказался недолговечным и хрупким, как тончайший фарфор. Впрочем, обо всём этом - в следующих главах.