***
— Так, а теперь слушай внимательно: мой отец может показаться довольно беспечным человеком, но на самом деле, он очень серьёзный и умеет вовремя переключиться, такова уж работа прокурора, — пожав плечами, Юнги отпил свой кофе и сложил руки перед собой на столе. — Но когда он видит, что человек действительно нуждается в его помощи, то никогда не откажет. А уж тебе помочь — он явно согласится. — Почему же? — подозрительно спросил Чимин, тоже делая осторожный глоток обжигающе-горячего капучино и озираясь по сторонам. — Потому что он мой отец, а ты мой соулмейт. Он знает, каково тебе пришлось, — спокойно ответил Юнги и слегка улыбнулся. — Не волнуйся, Чимин-а, мы справимся. — Угу… После того разговора в доме Хосока прошло два дня. Чимин уже даже успел позабыть об обещании Юнги уладить вопросы с отцом, однако сам Мин всё прекрасно помнил и уже следующим утром принялся тормошить Мина-старшего, упрашивая приехать в Сеул и помочь. И вот, наконец, Йонг согласился помочь сыну и купил билет. Счастливый и воодушевлённый, Юнги немедленно помчался домой к Хосоку, чтобы сообщить радостную новость Чимину. И тот действительно обрадовался возможности поскорее отмыться от грязи, в которой он тонул все эти годы, но старался не показывать этого Мину — всё же гордость — штука занятная. Сейчас, сидя напротив Юнги и ожидая его отца, Чимин жутко нервничал, без конца осматриваясь и теребя пальцами стаканчик со своим кофе. Отчего-то ему было страшно, что что-то может пойти не так. Уж слишком подозрительно легко всё у него сейчас идёт, будто вот-вот должно случиться что-то непомерно плохое. И от этого ощущения внутри будто узел завязывался, а сердце долбилось о рёбра, иногда и вовсе причиняя боль. Выдохнув, он сжал пустой стаканчик, напрочь сминая его, и поднял взгляд на молчавшего и внимательно смотревшего на него Юнги. Смутившись, когда они столкнулись взглядами, Чимин закусил губу и поспешил отвернуться, чтобы скрыть отразившееся на лице волнение. Но ему пришлось вновь посмотреть на Мина, когда тот, переборов свою нерешимость, осторожно накрыл его ладони своими в успокаивающем жесте. Улыбнувшись мягко, обнажая дёсны, Юнги чуть склонил голову. Забрав истерзанный стаканчик из ладоней Чимина, он переплел с ним пальцы, слегка встряхнув его руки. — Ты слишком много думаешь, — хмыкнул он и покачал головой, улыбаясь ещё шире от заметного смущения Пака. — Всё будет хорошо, Чимин-а. Я тебя не оставлю до самого конца судебного разбирательства, а там уж — как пожелаешь. Если захочешь, я уйду и больше не потревожу тебя. Я понял, что шанс быть признанным тобой, как соулмейт, ничтожно мал. Так что… О, отец! Резко прервав свою речь, Юнги отпустил ладони Чимина и привстал со стула, махнув рукой только что вошедшему в кафе мужчине. Чимин же, кажется, будто только сейчас начал дышать. Прижав чуть дрожащие ладони к груди, он несколько раз вдохнул-выдохнул, успокаиваясь, а после обернулся. Мужчина — немного выше самого Юнги — разглядывал кафе, чуть хмурясь. Но заметив улыбающегося ему сына, он тут же смягчился и уверенным шагом направился к их столу. Юнги вышел навстречу и расставил руки в стороны, тут же сталкиваясь с отцом и крепко обнимая его. — Юни, мальчик мой! — воскликнул мужчина низким голосом, от которого невольно мурашки пошли по коже, и, сжав чужие плечи, с улыбкой стал рассматривать сына. — Чертяка, как давно я тебя не видел. Что-то ты стаптываешься, — усмехнулся он, на что Юнги цокнул и закатил глаза, но улыбаться не перестал, — и похудел… — Отец, ну хватит, — мягко осадил его Юнги и отстранился, поворачиваясь к застывшему и находящемуся в немного неловком положении Чимину. — Познакомься, это Чимин. Я тебе о нём рассказывал. Мужчина тоже повернулся и окинул разом смутившегося Чимина пристальным взглядом, будто сходу просканировав вдоль и поперёк. Кивнув, он протянул руку и чуть сощурил такие же, как и у сына, тёмные глаза. Чимин тут же подскочил со стула и слегка поклонился, пожимая широкую ладонь с длинными пальцами. — Р-рад познакомиться с вами, мистер Мин, — пролепетал он не своим голосом и чуть скривился, сглатывая противный комок в горле и ощущая румянец на щеках. — Очаровательный ребёнок, — по-доброму хмыкнул Йонг, посмотрев на сына. — Я тоже рад, Чимин, — кивнул он, снова смотря на Пака. — Что ж… Давайте перекусим и поговорим? Я плачу́.***
После слишком выматывающего дня, который он провёл в своей студии, занимаясь с очень одарёнными, но жутко непоседливыми детьми, Хосок не смог сдержаться манящего вида такого мягкого дивана, на котором слишком уж удачно расположились подушка и покрывало. Буквально рухнув на него, он простонал от ощущения тяжести в мышцах и прикрыл глаза, руками массируя виски. — Хосок-а, может, поспишь немного? — Чонгук, услышав, что Хосок вернулся домой, выплыл из комнаты и подошёл к дивану, с беспокойством смотря на брата. — Я разбужу тебя к ужину. — Мне следовало сделать это ещё раньше, — Хосок потёр затылок и без лишних слов отправился под покрывало, чуть-чуть посмеиваясь в предвкушении сладкого и такого долгожданного сна. Ну ещё бы — он действительно много и упорно работал. Только странно то, что Гук не валится со всех ног, ведь напрягался он не меньше самого Хосока в последнее время. Не дожидаясь, пока старший заснёт, Чонгук побежал на кухню, чтобы помочь Тэхёну, что занимался готовкой. Хоть совсем немного. Он хотел, чтобы тот понял, что на него можно положиться, и хотел провести со своим хёном хоть немного времени наедине без вездесущего и жутко непоседливого Хосока. Зайдя на небольшую кухню, Чонгук замер в дверном проеме, смотря на Тэхёна. Внутри чуть ли бабочки не запорхали, когда он увидел его большую и широкую спину. Пускай Чонгук и ниже Тэхёна, в рельефе мышц он ему ничуть не уступает, чему младший несказанно рад. — Хён? — несмело позвал Чонгук. — Давай я помогу. Тэхён развернулся к Чону со слезами на глазах. Тот опешил, округлил глаза и уже хотел было подскочить к старшему, спросить, что же случилось, но вовремя остановил себя, увидев в руках Тэ лук. — Я уже один нарезал, — Ким поднял руку, в которой накрепко засел злосчастный лук, — не вытерпел. Решил холодной водой намочить, говорят, что помогает… «Глупый хён». Чонгук почти засмеялся, но сдержал себя. Тэхён выглядел настолько мило, когда пытался вытереть набежавшие слёзы плечом. Выходило у него это, мягко говоря, не очень. — Холодной водой принято мочить нож, а не лук, — Чонгук ласковым голосом проговорил это, едва заметно улыбаясь. Он подошёл к Тэхёну и тыльной стороной ладони принялся бережно убирать слезинки с его красивого лица. Веки старшего чуть подрагивали, а в один момент он просто закрыл глаза, но уже с новой порцией слезинок. — Всё в порядке, Гук-и, мне просто нужно умыться, — Тэ попятился назад, но Чонгук не дал ему уйти в какую-либо сторону, преграждая путь руками. Он упёрся бёдрами прямо в кухонную столешницу, непонимающе смотря на Гука. — Ты чего? — Хён, что ты обо мне думаешь? — чуть нахмурив брови, спросил Чонгук, вскидывая на него неуверенный взгляд. Тэхён удивленно моргнул и чуть сощурил глаза, лихорадочно соображая, как сбежать, но при этом не обидеть чувства младшего. В итоге он вздохнул и, отложив нож с треклятым луком, взъерошил густую чёлку Чонгука, отчего она рассыпалась по его лбу. — Ты очень хороший, Чонгуки, — мягко произнес он, улыбаясь по-доброму, словно разговаривая с ребенком. — Очень умный для своих лет, добрый и забавный. — А еще? — чуть более напряженно спросил Чонгук, закусывая губу. — Что еще, хён? Я тебе нравлюсь? — и столько надежды в голосе, отчего у Тэхёна внезапно под ложечкой засосало. Он понимал. Конечно, он понимал, на что намекает Чонгук, ведь прекрасно видел, что не безразличен ему. Но ведь у него есть соулмейт, которого он очень любит. — Чонгуки… — улыбка померкла, и Тэхён отвел взгляд, не смея смотреть в полные надежды глаза напротив. — Ты мне очень нравишься, но… — Ты мне тоже, хён! — воскликнул Чонгук, кладя ладонь на его грудь, и чуть подался вперед, пытаясь заглянуть в глаза. — Я знал! Я чувствовал, что ты мой… — Чонгук! Я люблю Хосока, он мой соулмейт, пойми! — закусив губу, Тэхён сжал ладонь младшего и аккуратно снял её со своей груди. — Я не знаю, что ты там придумал у себя в голове, но я и твой брат — соулмейты. И мы любим друг друга. Чонгуку показалось, что его только что ударили. Вскинув на старшего умоляющий и неверующий взгляд, он наткнулся лишь на закушенную губу и сожалеющее выражение лица. Вырвав свою ладонь, он отступил назад, качая головой и пытаясь сдержать слёзы обиды. Его только что отвергли? После того, как он признался в своих чувствах? Но почему? — Почему? — всхлипнув, Чонгук опустил голову, ощущая горячие и такие постыдные слёзы на щеках. — Ты же мой… Хён, ты же мой соулмейт! — воскликнул он, вскинув голову и сжимая кулаки. — Почему ты отвергаешь меня?! С этих слов Тэхён опешил, непонимающе смотря на него. Соулмейт? Да как такое возможно? Покачав головой, он закусил губу. — Чонгуки… — осторожно начал он, делая шаг вперёд, но Чонгук тут же отскочил назад, так что ему пришлось остановиться. — Ты что-то перепутал. Я не могу быть твоим соулмейтом. Я истинный твоего брата, а он — мой. — Больше не болит! — почти закричал Чонгук, ощущая такую знакомую тяжесть под сердцем. — У меня не болит в груди, ничего не спирает, и я больше не задыхаюсь! Моя астма прошла, Тэхён! После встречи с тобой прошла… Тэхён хмурится и смотрит недоверчиво, совершенно не зная, что делать и как быть. Если бы они были соулмейтами, он бы наверняка что-то да почувствовал бы. Но с самой первой встречи единственным, что он ощутил, была симпатия. Ему с первого взгляда понравился этот ребёнок с таким ярким взглядом и кроличьей улыбкой из-за чуть выступающих передних зубов. Просто Тэхён в принципе любит детей, а тут ещё и младший брат его любимого. Так что сейчас он просто был сбит с толку внезапным заявлением Чонгука. — Этого не может быть, — вздохнув, произнес он, ощущая, как каждым своим словом причиняет боль. Но лучше уж разобраться сейчас, чем оставить между ними какие-то двусмысленные недопонимания, которые в будущем могут негативно отразиться на их отношениях. — Я ничего не почувствовал, Чонгуки. Просто у тебя, должно быть, ремиссия. Вот и пропали симптомы, только и всего… — Только и всего? — глухо повторил Чонгук, ощущая разрастающуюся пустоту в груди и перебои в дыхании. Сделав шаг назад, он наткнулся спиной на холодильник и замотал головой, громко всхлипывая и дыша рвано. Он задыхался. Астма снова дала о себе знать. Подняв на Тэхёна влажный, мутный взгляд, Чонгук понял, что комната как-то странно качается, а старший расплывается в глазах. Оседая на кухонный пол, он слышал будто отдаленный крик Тэхёна, зовущего, кажется, Хосока, и видел, как тот пытается его поймать. Слезы всё ещё катились по щекам, а легкие горели из-за невозможности сделать вдох. Упав в объятия старшего брата, Чонгук поднял на него взгляд и одними губами, что были мертвецки серыми, прошептал: «Береги его», после теряя сознание.