***
— Ты мог вести себя более сдержанно, Фенрис, ты же знаешь, я не люблю… Эльф молчал. — Ты мой любимчик, Фенрис, — улыбнулся магистр, осматривая сгорбившегося парня перед собой, — но это, увы, не значит, что ты можешь так себя вести в присутсвии своего нового хозяина. Парень вздогнул, вспоминая рассказы Норис, маленькой бледной эльфийки, которая умерла сразу после того, как узнала о Данариусе то, что не должна была. Она рассказывала о том, как ее продавали и покупали несколько раз в год. Она была скучной, как говорили ее владельцы. Не показывала зубов, выполняла все указания и молча терпела все пытки. Казалось, это именно те качества, которые ценились рабовладельцами. Видимо, Фенрис не до конца понял их сущность. Фенрис бы соврал, если бы сказал, что не прислушался к словам Норис. Он подумал, что иногда стоит «веселить» хозяина, чтобы хотя бы выжить. Эльф смог бы написать пособие для раба, которому все еще мила эта жизнь. Норис говорила, что новые хозяева испытывали ее на прочность. Они хотели как-то отличиться от прошлого владельца, говоря: «Раньше с тобой такого не делали, ведь так?» И каждый раз приходилось терпеть что-то новое, изощренное. И только Данариус не пытал ее сразу же, как только купил. Он накормил ее, напоил, Норис подумала, что попала не в самые плохие руки… Через неделю она умерла. Она знала что-то, что могло стать для нее козырем в определенной ситуации. Но не стало. Фенрис был наказан в этот момент, он сидел, прикованный цепью к стене, пока тело эльфийки разлагалось в соседней комнате. Адриана, лучшая ученица Данариуса, улыбалась в этот момент, сидя прямо напротив Фенриса, и наслаждалась редкими наказаниями эльфа, которого всегда ненавидела чуточку больше, чем остальных рабов. Этот седой парнишка вызывал у нее не презрение, а ярость, которую она выплескивала на всех, кто попадется под руку. Эльф, признаться, привык к своему положению, привык и, возможно, даже смирился, что до конца своих дней будет игрушкой в руках старого магистра. Он боялся перемен, боялся как-то изменить себя и свое существование. И от этого становилось только хуже. Теперь, когда его ждет новый хозяин, Фенрис даже подумал о том, чтобы попросить Данариуса оставить все так, как есть. Но, видно, случилось кое-что серьезное, потому что по доброй воле магистр бы не отдал свое творение, которое служило живым щитом от всех напастей. Что-то произошло. Эльф хотел бы узнать, но не мог позволить себе спросить. — Завтра ты отъезжаешь в поместье Павусов, — сообщил Данариус, а Адриана рядом с ним чуть ли не танцевала от радости. Ей было немного жаль лишь потому, что теперь над Фенрисом издеваться будет кто-то другой. А у самого Данариуса же не было выбора: наследник прямо заявил, что этот эльф нужен ему немедленно. Магистр знал, что лишить его места в Магистериуме будет для выродка Павусов очень легко. Легко будет даже убить.— Адриана, когда наши занятия подойдут к концу, я бы хотел, чтобы ты проследила за подготовкой Фенриса. Я могу на тебя рассчитывать? Мне нужно, чтобы магистр Павус был доволен ,черт бы его побрал. — Конечно, учитель, все будет сделано в лучшем виде, — ухмыльнулась девушка, замечая, как глаза эльфа сверкнули аналогичной ненавистью. У них это взаимно.***
Фенрис был удивлен тому, что никто его не сопровождал. На следующий день он стоял напротив темного портала, от которого разлетались искры по всему верхнему этажу дома магистра. Эльф ненавидел магию, ненавидел все, что хоть как-то связано с ней, а значит и порталы тоже, хотя ни разу не пользовался ими. Он слышал, как один из учеников Данариуса появился в комнате частично, его буквально разрезало на несколько частей. Он умер на любимом ковре магистра. После этого все занятия, связанные с телепортацией, проходили в подвале. И парень не хотел бы такой судьбы, но то, что ждет его у Павусов, может быть в несколько раз хуже, поэтому Фенрис сделал шаг вперед, зажмуриваясь и выставив руки вперед, чтобы, если что, упасть на них. Так и случилось. Эльф открыл глаза уже на земле, стоя на коленях и ладонями упираясь в плоские камни, которыми была покрыта вся дорожка на пути к поместью. Фенрис осмотрел свои руки, на которых, он бы поклялся, до портала не было этих мелких коротких царапин, которые покрывали кисти от кончиков пальцев и до локтей. Эльф поднялся, отряхнул стеганный черный балахон, который тоже многое повидал, судя по жженым отметинам. Босые ноги были усеяны царапинами, будто Фенрис прошелся по битому стеклу. Подняв глаза, он осмотрел всю местность, отмечая про себя, что тут ему нравится гораздо больше, чем в подвале Данариуса. И, как ни странно, тут не было стражи, не было никого, кто ждал бы Фенриса или хотя бы сопровождал. Эльф оглядел старинные колонны, между которыми располагалась огромная арка, ведущая, скорее всего, внутрь. И тут до него дошло, что он мог бы попытаться сбежать. Рядом с ним не было никого, кто мог бы его остановить. Неосознанно парень попятился назад, мотая головой из стороны в сторону. Он сделал буквально пять шагов, после которых послышался скрип, будто кто-то раскрывает старые ржавые ворота. Эльф мигом развернулся, расставив руки в стороны, пытаясь понять, с какой стороны ждать опасность. Перед ним была широкая дорога, посреди которой стояла кованная железная арка, усеянная сухими цветами, с которых каждую секунду падали лепестки, но на месте потерянного тут же рождался новый лепесток. Фенрис никогда не жаловался на реакцию, поэтому сразу же заметил, как каменные статуи воинов, что стояли по бокам от арки, потихоньку начали двигаться. Эльф тут же напрягся, а лириумный рисунок на его теле начал полыхать белым светом, слегка отливая голубым. — Я бы не стал этого делать, — послышался вкрадчивый голос сзади, и Фенрис тут же обернулся, видя перед собой того самого сына архонта, который посетил дом Данариуса. Внутри все начало пылать от чувства неизвестности. Перед ним новый хозяин, а раб не знает, как должен себя вести. Их встреча с Данариусом была полна крови и боли за семью, но Фенрис знал, на что шел, а теперь… А теперь он не знает ничего. Только то, что его подарили, а подарки должны радовать хозяев. Данариус много раз повторял, что Фенрис — как верный волчонок-охранник для него, а кто же он для этого сына архонта? — Если ты попытаешься сбежать… М-м, боюсь, что на каждом выходе из поместья стоят вот такие прекрасные тевинтерские стражи, совершенно не восприимчивые к физическому урону. — Смуглый мужчина сделал несколько шагов вперед, перекидывая небольшую искорку с пальца на палец. Через мгновение искра превратилась в луч, направленный к статуям. Они перестали двигаться. — Ты можешь говорить, Фенрис. Или для тебя привычнее «раб»? Дориан видел, как эльфа передернуло. Фенрис прикрыл глаза, склоняя колени и сжимая зубы, прекрасно понимая, что должен покориться. Он делал это всегда. Иногда, все же, в нем просыпалось что-то такое, что тесно было связано с желанием свободы, но… Ты мой волчонок, Фенрис. — Вижу, тебе не все равно, — подметил маг, слегка ухмыльнувшись и подходя к рабу. Он остановился напротив, внимательно изучая эльфа с ног до головы. — Встань. Фенрис послушно поднялся на ноги, поджав губы и удивляясь тому, как неприятно саднят царапины. Дориан, словно прочитав его мысли, произнес: — Это не простые царапины, которые должны затянуться на тебе, как на собаке. Я могу исправить это. Фенрис, тебе уже можно говорить, если ты не понял. Эльф склонил голову, а Дориан понял, что не дождется от него даже взгляда. Но тут парень резко произнес: — Не нужно никаких заклинаний, — уверенно выдохнул он. Павус ухмыльнулся, что только раззадорило Фенриса, сжавшего зубы. — Данариус говорил, что ты непрост. Не думал, что все настолько радикально. — Откажетесь от меня? — Фенрис, наверное, взглянул исподлобья даже с надеждой, и неизвестно, разглядел ли ее маг. — Как я могу отказаться от подарка этого старого слизня? — рассмеялся Павус. Он тут же перестал улыбаться, когда услышал шаги за спиной. К ним приближались два стражника, одетые в легкие доспехи, один лысый и со шрамом, а второй, как подумал Фенрис, похож на Силуса. Он был одним из охранников в подвале и смотрел на эльфа так, словно знал его. Но вот сам Фенрис не помнил ничего, связанного с ним. За охранниками шла высокая женщина, но очень худая, словно была в немилости у хозяина и тот морил ее голодом. Но по одежде выглядела она довольно-таки неплохо. Дориан назвал ее Семитрой и велел отвести эльфа на нижний этаж.***
Фенрис стоял посреди темной комнаты, совершенно не слушая Семитру и то, что она говорит. До него дошли лишь отрывки слов, слишком он был ошарашен тем, что будет жить один, не в хлеву и даже не в подвале, где можно слышать крысиный писк. Ну или раздирающие крики других рабов. Таким жилищем могли похвастаться только избранные рабы, число которых очень мало. — Ты рабыня? — спросил Фенрис, прерывая женщину на полуслове. Она замолчала на секунду, будто была удивлена. — Мне сказали, что ты почти не говоришь, — произнесла Семитра, складывая руки на груди. Фенрис подумал, что на вид ей лет тридцать пять, и ведет она себя так, словно никогда не знала свободы, уже родившись рабыней. — Твое дело — слушать меня и не задавать вопросов. — Пользуешься благосклонностью своего хозяина? Он сделал тебя избранной, поэтому ты отыгрываешься на других? Эльф видел, как женщина оставалась невозмутимой, словно его слова ничуть не задели ее. Семитра прищурилась и, развернувшись на босых пятках, что отвечало на первый вопрос Фенриса, пошла к выходу. У деревянной двери она остановилась: — Тебя ждет работа на выбор: сад, подземелье или склады за библиотекой. К вечеру я отведу тебя к магистру. Женщина оставила его одного, даже не заперев дверь. Парень все больше удивлялся и не мог понять, куда попал. Конечно, еще рано радоваться, но так, как обращаются с ним здесь, в Минратосе обращаются лишь с теми, кто возвысился над остальными. Это порождало столько вопросов, сколько ответов ему никто не сможет дать. Ну, возможно, кроме Дориана. Фенрис осмотрел все вокруг: пустые шкафы, покрытые годовой пылью; односпальная, но низкая кровать, больше похожая на большое сплюснутое одеяло. Подсвечники закапаны старым парафином, а под небольшим письменным столом валялось сломанное перо, кончик которого регулярно бывал в чернильнице, но очень давно. Фенрис подумал, что тут кто-то жил, но точно несколько лет назад и совсем недолго. Некоторые вещи остались лежать на месте, но полки пустуют. Эльф принялся узнавать все больше о том, кто жил здесь до него. Он ощущал некое родство с этим мужчиной или женщиной. Под шкафом (Фенрис наступил на что-то и нагнулся, чтобы посмотреть) лежала толстая кожаная книга с выжженым рисунком листьев на обложке. Эльф внимательно осмотрел ее, развязал шнурок с железным листиком на конце, и начал перелистывать страницы одну за одной. Исписано было примерно двадцать, пустых осталось больше половины. Но парень не мог ничего прочесть, он мог только догадываться, почему иногда чернила расплывались, похоже, из-за слез, а буквы время от времени скакали и прорывали бумагу. Но Фенрис понял, что сделает все, чтобы прочесть эти записи. К вечеру дверь открылась, когда Фенрис сидел на полу и рассматривал собственные руки. Семитра оглядела и дождалась, пока эльф поднимет голову. — Сейчас мы идем в купальни. Ты приведешь себя в порядок, а затем мы отправимся к магистру. Я показываю тебе все в первый и последний раз, дальше ты будешь искать дорогу сам. Фенрис не хотел спрашивать, почему именно сейчас, но в глубине души он знал ответ. Зачем же еще он нужен, раз ничего больше не умеет.***
Фенрис боролся с желанием запереться и не выходить. Это продолжилось бы до того момента, пока не явился бы разгневанный Павус и не снес с петель дубовые двери одним заклинанием. Но он вышел, а Семитра проводила его обратно в комнату, сказав, что магистр велел привести его через час. Они шли по нижнему этажу, минуя много комнат, предназначения которых были неясны. Семитра молчала, Фенрис тоже, водя подушечками пальцев по царапинам до самой двери. Уже внутри, когда эльф сел на кровать и опустил голову, ожидая, что снова останется один, Семитра спрятала руки за спиной и произнесла: — Когда ты уйдешь к магистру — тут начнут уборку, — выдохнула она, делая пару шагов вперед, к шкафам. А потом ее взгляд упал на кожаный дневник, рядом с которым лежало сломанное перо. Фенрис увидел, что Семитра смотрит именно на полку, где эльф и оставил все, что нашел. — Проследи за тем, чтобы рабыни не нашли того, что им придется отнести мне, а я оповещу об этом магистра. Фенрис признался себе, что недооценил женщину. Она могла бы тут же забрать все, но сделала вид, что не увидела ничего. Это озадачило парня даже больше, чем обрадовало. Видимо, Семитра не так проста, как кажется на первый взгляд. Он пообещал себе, что узнает ее как можно лучше. Этот жест доброй воли не останется незамеченным. Уже скоро Фенрис шел за Семитрой по просторным светлым коридорам, в стенах которых прозрачные арки (эльф бы назвал их дырками в стенах), через которые спокойно можно упасть на первый этаж, прямо в сад. Поместье было выстроено квадратом с пустой сердцевиной. В самом центре сад с огромным круглым фонтаном, а вокруг арки, через которые можно попасть в любой закоулок. Фенрис увидел по пути четырех стражников, которые стояли по углам. Поднявшись на второй этаж прямо с сада, они оказались в просторном зале. Парень насчитал шесть дверей, последняя находилась прямо перед ними, но дальше остальных, что расположены ближе к выходу на лестницу. Семитра довела его до конца зала, легко постучала и раскрыла широкие двери прямо перед носом эльфа. Женщине пришлось зашипеть и слегка задеть парня рукой, но он отшатнулся от нее и сделал пару шагов вперед. Вздрогнул, когда сзади послышался глухой хлопок, означающий, что ноги сами привели его в ловушку, которая только что захлопнулась. Фенрис не сразу понял, что находится здесь один. На позолоченном прикроватном столике блюдо с виноградом и кубок, судя по всему, вина, а кровать разобрана, словно недавно тут кто-то спал. И это как-то смутило Фенриса. Он долго рассматривал книги на полках, только потом отпрыгнув от них, осознав, что это все связанное с заклинаниями. Уж слово «магия» на тевене он знал. Покои Дориана не отличались большим изыском, Фенрис думал, что тут должны быть огромная кровать на полкомнаты и фонтанчики из золота, сверкающие самоцветы в стенах и устращающе огромные гаргульи в каждом углу. Эльф ничего не трогал, пока не заметил на письменном столе какие-то свитки, летающие буквы на которых смутно показались знакомыми. В углу стояла красная восковая печать, что означало какую-то важность документа, а не просто лист пергамента со сказками. Эльф снова вздрогнул, когда до ушей дошло какое-то шипение и звуки пересыпающегося песка. Он обернулся, наблюдая, как в стене появляется дыра, из нее выходит Дориан, который смотрел на Фенриса так, словно застал на горячем. Стена позади магистра начала срастаться, а руны, нарисованные на ней, — светиться. Парень понял — это тайное хранилище, у Данариуса за такими рунами в стене была спрятана лаборатория, в которой Фенрис проходил «эволюцию». — О, я вижу, ты тут уже освоился! — весело произнес Павус, скидывая белую накидку с плеч и оставляя ее на полу. Фенрис впервые, нисколько не боясь и не переживая за свою жизнь, смотрел магу прямо в глаза. — Так и будешь молчать? Я вижу проницательный ум за этой мрачной маской нелюдимого эльфа. — Данариус любил, когда я вел себя тихо, — произнес Фенрис, понимая, что это самая длинная фраза, которую он сегодня сказал Павусу. Дориан нахмурился на мгновение, придвинул себе пуфик ногой, и сел даже не смотря на него. Закинув ногу на ногу и подняв голову, он произнес: — Ты видишь здесь Данариуса? Я, вроде бы, не приглашал его в свои покои. — Фенрис хотел было открыть рот, чтобы начать извиняться, но Дориан быстро продолжил: — Не нужно извинений, по правде говоря, они меня раздражают. Не злоупотребляй ими. Дориан дотянулся ногой до другого пуфика и, придвинув его на полметра, кивнул эльфу. Фенрис осторожно сел, словно ожидая подвоха или удара со всех сторон. Павус усмехнулся. — Данариус подарил меня. Это правда? — спросил парень, смотря на свои босые ноги, а затем на изящные сапоги магистра с серебряными пряжками и золотой вышивкой. Как легко определяются статусы. — Нет, — ответил Дориан немного подумав. — Я сразу дал понять, что хочу тебя забрать. Сначала старик мялся, но решил не отказывать сыночку местного трактирщика, который дает всем эля за свой счет. Дориан увидел, как нарастает непонимание во взгляде эльфа. Это заставило его рассмеяться: — Это шутка. — Павус забавлялся реакцией раба, смотря с неприкрытой насмешкой. — Частично, ладно. Первая половина — правда, потом пошла местная тевинтерская байка про наивного пивовара… Но это уже не так интересно для тебя, конечно. — Зачем я тебе? — спросил Фенрис, решив сразу расставить все по местам, но маг так не думал. — Будет неинтересно, если я скажу, — начал Павус, задумавшись на секунду. Его взгляд тут же оживился, Дориан чуть ли не подпрыгнул на месте. — У тебя три попытки, чтобы угадать. Твое первое предположение? Фенрис нахмурился: — Для… для плотских утех? Маг не смог сдержать смешка, отвлекся на мгновение, но потом снова взглянул в глаза эльфа: — Я настолько страшный, что мне нужно заставлять или платить для того, чтобы со мной занялись сексом? — Павус знал, что ответа на этот вопрос из парня не вытрясти, поэтому продолжил: — Нет, с этим у меня все в порядке. Следующее предположение. — Я не знаю, — признался раб. — Чтобы ты чистил мне виноград. Фенрис подумал, что ослышался. Он посмотрел Дориану в глаза, будто спрашивая, не шутит ли тот. Но лицо магистра оставалось почти серьезным, только морщинки вокруг глаз и сам взгляд выдавал что-то, но что именно — эльф сам еще не разобрал. Дориан поднялся с пуфика, огибая сидящего и недоумевающего парня, а затем, взяв в руку одно письмо со стола с восковой печатью дома Павусов, вышел за дверь. Но перед этим обернулся и сказал: — Виноград в чаше, Фенрис. Маг тяжело выдохнул, прижимая к груди письмо и вытаскивая из нагрудного кармана жилетки смятый конверт от него. Аккуратная подпись на нем выводила из себя. Он подошел ко второй двери, вошел и закрыл за собой. В небольшой комнате стоял камин, дрова в котором почти догорели. Большие окна проливали свет на плетеные кресла, обтянутые кожей. Дориан сел на одно, которое стояло напротив камина, а затем кинул туда письмо и конверт. Если бы мог, то скинул и воспоминания, которые не давали покоя. Фенрис показался ему не таким, каким описывали его друзья-магистры Данариуса. Дориан узнал все, что мог, и этот седой эльф точно не казался устрашающим волком психа Данариуса, который голову потерял от своих экспериментов. Павус думал, что увидит перед собой непокорного раба, волка, который борется с самим собой, со своей природой свободного эльфа, но тут… Тут всего лишь ручной волчонок. У Фенриса тихий голос, он не перечил и не пытался сбежать, если не считать тех рваных шагов на пути к каменным стражам. Тут что-то не так, маг чувствовал это. И очень хотел выяснить, что именно.