Лэнс навещал Аллуру нечасто, но каждый раз привозил с собой что-нибудь вкусное. Не обошлось и на этот раз: он достал из рюкзака пакетик с горсткой ярко-красной и сочной земляники, протянул, неловко запинаясь:
— Я вырастил её сам. Подумал: и так редко видимся, хочется подарок от всего сердца сделать, а не купить где-нибудь...
Аллура взяла одну ягодку и надкусила её.
— Они, правда, не очень сладкие, — опомнился Лэнс. — Весенние. Но я с собой даже сахар привёз.
— Вкусно, — Аллура горьковато улыбнулась в ответ: видимо, было кисло. — Очень вкусно. Спасибо.
Он не услышал: внимательно вглядывался в очертания, которые стал забывать, в уже совершенно другие, взрослые глаза. Аллура испуганно тронула его за руку — он быстро вырвал её, очнувшись. Нет, глаза не изменились, остались теми же — горящими и удивительно красивыми. Изменились они сами и — что страшно — до неузнаваемости.
— Отобедаешь со мной? Расскажешь, что нового, — спросила Аллура, стеснённая тишиной.
— Можно? — не слыша, Лэнс бережливо коснулся её коротких волос кончиками пальцев. — Всё ещё такие же мягкие.
Она ничего не ответила. Прикосновения были незнакомыми, но приятными, она бы хотела, чтобы он остался здесь ещё ненадолго — на целую вечность, может быть — просто гладя её волосы.
Аллура улыбнулась, и на её щеках расцвели ямочки. Радость идеально дополняла её вечернее платье: теперь, когда война кончилась, она могла позволить себе по-настоящему королевскую жизнь. Но случалось такое нечасто — только когда прилетал Лэнс.
Это был не его выбор остаться на Земле — это был их общий выбор. Оставив недомолвки, оставив неразрешённые чувства, оставив недосказанности, молчание, неловкость, они оба разошлись, не понимая, нужны ли они вообще друг другу. После этого Лэнс почти прекратил свою карьеру лётчика, только вот чем он занимался, Аллура до сих пор не знала: он почти ничего не говорил. Рассказывал только, что он выходит в космос, только чтобы увидеться с ней.
Обняться.
Поговорить.
Услышать голос, который медленно, но верно теряется среди сотни других в голове.
Лэнс остался таким же, впрочем, как и его способы флирта.
— Я ненадолго, — признался он. — До вечера.
— Это космос, Лэнс, — усмехнулась Аллура в ответ. — Здесь нет вечера, утра или ночи.
Он улыбнулся, отнимая руку, и волосы принцессы — нет, уже королевы — упали обратно на плечи.
— Тогда на сколько разрешить.
Аллура бы разрешила ему остаться навсегда.
***
— Увидимся, — Лэнс надел шлем, выпрямился, рассматривая пол с неподдельным интересом.
— Когда? — с насмешкой поинтересовалась Аллура. Вино, которое они пили, дало о себе знать. — Когда ты снова прилетишь?
— Как только, так сразу, — он сделал шаг назад.
Уйти не смог: обернулся, подошёл и взял её руку в свою.
— Почему ты до сих пор ждёшь меня, Аллура? Почему не выходишь замуж? Почему ты...
— А почему ты все ещё навещаешь меня?
— Потому что я не могу этого не делать.
— Как и я.
Он вздохнул и обнял её. Она прижалась к нему всем телом, желая только одного: не разрыдаться, как в прошлый раз. Всё это ей уже порядком надоело, но поставить точку было бы слишком трудно.
— Ты королева, а я — кто я такой? — спросил он, подхватывая её. Теперь у него было значительное преимущество в росте.
— Какая разница? — она взяла его за затылок и отвела голову назад. Заглянула в глаза. — Какая к чёрту разница? Это не фильм, Лэнс, не книга, не драма на сцене — нам незачем переживать вселенские страдания раз за разом.
Он опустил её на пол, хотел привычно взлохматить волосы, но она убрала его руку, смотря исподлобья. Смотря гордо и упрямо.
— Я не могу, Аллура, — только и смог ответить он с муляжной улыбкой. — Твоя жизнь здесь, а моя — там, на Земле. Я...
— Тогда проваливай, — отрезала она и, вдохнув полной грудью, отвернулась, собираясь уходить. — Отсек открывается синей кнопкой справа от тебя.
Лэнсу не нужно было повторять дважды.
***
— Как-то сложно у тебя с парнями, да?
Были бы они с Лотором в тренировочном зале, Аллура бы ему точно что-нибудь сломала. Челюсть, например.
— То, что ты стал моим новым советником, не даёт тебе права расплетать язык.
— Какая ты стала грубая, — Лотор сложил руки на груди и грустно улыбнулся. — Я тебе не враг. Ты сама себе единственный враг.
— Угх, — Аллура бросила на него неприязненный взгляд из-за плеча. — Уйди, пожалуйста.
Когда дверь закрылась, Аллура вытащила из-под подушки маленький пакетик. Вздохнула, взяла ягодку, обернулась, как будто боялась, что кто-нибудь её увидит, обмакнула в сахар, попробовала — и заплакала.
— И правда, — пробормотала она. — Та ещё кислятина.
