X - привет из прошлого.

Когда им было десять, они бегали друг за другом, смеялись громко и пели песни во весь голос, представляя себя звездами вселенского масштаба. Тогда улицы, залитые светом вечернего солнца, влажный воздух, музыка из окон некоторых домов успокаивали и вдохновляли. Эти образы, сохраняемые в памяти кем-то слишком бережно, стали причиной первых страхов, плохих предчувствий и обещаний. В четырнадцать они находили себе немного свободного пространства и отдавались детскому увлечению как в последний раз. Наверное, никто из них не верил, что они вырастут вместе, создадут группу вместе, получат первые награды вместе, придумают трогательное имя для своего фандома. Тем не менее, проводить время компанией было намного интереснее, чем по отдельности, поэтому никто из них не признавал временность этой дружбы. Поэтому они притворялись детьми, что способны пережить любое потрясение. Находя союзников в лицах друг друга и мечтая продлить эти мгновение еще ненадолго, каждый подозревал, что настанет день, когда придется расстаться. Вонхо чертил на земле им сцену, периодически чесал щеку, оставляя белые следы от мела на ней. Тогда Хенвон протягивал ему платок, мол, негоже такому красавчику ходить в грязи, на что Хосок подводил к подбородку большой и указательный пальцы, говоря, что такую красоту грязью не скроешь. Они были такими разными, но в то же время такими похожими, что незрелое детское очарование уже проявляло себя в полную силу. Вот они оба соперники, вот преданные друзья, понимающие друг друга без слов. Хоть эта компания из шести человек проводила время вместе, делая перерывы, они делились на небольшие группы, оставаясь при этом одним целым. Чжухон и Шону дрались так же часто, как и пожимали друг другу руки, признавая талант. Один — воплощение энергии, другой — воплощение чувств. Всегда друг за друга горой, но друг с другом будто два пса, не готовых признать силу. Однажды Шону танцевал 5 часов подряд, не слушая второго, не веря, что может проиграть в этом. Они были подростками, и после, падая от усталости, долго смеялись, так и не желая признать поражение. Возможно, соперничество друг с другом было качественным для обоих, ведь такую поддержку и мотивацию могут дать только споры и мягкие улыбки по их окончанию. Кихен следил за всем немного отстраненно, бросая неловкие взгляды на Чангюна, мол, что поделаешь, они наши друзья, а потом легко заводил разговор с остальными и вообще был слишком добрым и милым ребенком, чтобы оставить остальных в покое. Он так легко вливался в компанию, иногда играя роль судьи, так естественно расставлял все по полочкам, что в дни, когда Ю болел, другие часами сидели под его окнами, завывая баллады и имитируя крутой рэп. Затем его отец выбегал из дому с красным от злости лицом и гнал их на все четыре стороны, и они бежали, смеясь еще несколько кварталов после. Чангюн всегда оставался в стороне. Будучи принятым в эту компанию последним, он испытывал небольшую неловкость. Но когда они готовили очередное выступление, он выкладывался по полной, веря, что нашел друзей. Он неплохо ладил с Чжухоном, уважал Шону, признавал красоту Хенвона и Вонхо, был благодарен Кихену за общительность. Только здесь и с ними ему с легкостью удавалось сбежать от домашних проблем. И даже осознавая, что это не продлится вечно, он верил — никто из них не предаст. И эта вера была настолько непоколебимой, что могла сломать его в любой момент. Ай Эм знал — такое время настанет, но закрывал глаза. Будь небеса чуть более благосклонны к ним, они бы просто разошлись по разным университетам, кое-как сдав экзамены, и встречались бы на каникулах. Пили бы соджу в закусочной, заказывая много порций мяса и поедая кимчи. Позже каждый бы нашел себе девушку. Шону бы шутил, что они нашли замену друг другу. И со стороны это выглядело бы именно так, потому что девушки — копии парней-соперников. Такая развязка могла бы порадовать любого, но жизнь потому и жизнь, что захватывает в торнадо событии и не отпускает до тех пор, пока не настанет штиль. Но даже это затишье, скорее всего, будет предвещать беду. Ранним утром, когда Чангюн отмечал в календаре дату своего будущего дня рождения, зазвонил телефон. Родителей не было уже несколько дней, и он был этому рад. Поэтому, когда на том проводе офицер полиции вежливо представился и сообщил новости, он не помнил, как выбежал из дома, хватая куртку. Не помнил, что его руки дрожали, не знал, как пробежал несколько километров до нужного участка, не поверил своим глазам, когда два стола, укрытые белыми простынями, оказались рядом. В морге пахло дезинфекторами, обгоревшей плотью и слезами. Возможно, у слез нет запаха, но в тот день Чангюн точно его чувствовал. Безусловно, они были худшими родителями, но даже так они были, а теперь… Он вышел за дверь, нервно сглатывая истерику. Кто-то убил их. Офицер задавал много вопросов, затем его провели в комнату ожидания, и он долго беседовал с представителем службы опеки. Как несовершеннолетний он обязан был переехать в приют. Никто не предлагал ему помощи, никто не давал воды. А еще спустя несколько часов ему на запястья надели наручники, ведь кому-то в голову пришла такая правдоподобная идея: Чангюн убил своих родителей и сжег из-за издевательств. Все, что он помнил, — это взгляд друзей, пришедших в отделение давать показание. Все до одного знали, что провели вечер убийства вместе, все это сказали, и наручники сняли, но их взгляд изменился. Будто подозрение, заложенное в головы этим зрелищем, было настоящим. Когда Чангюн уезжал, он каждому оставил адрес, каждому рассказал о днях, когда его будут опускать в город, с каждым поговорил «по душам». Дружба, что тянулась несколько лет, крошилась на его глазах как плохо склеенный пряничный домик. Никто не приехал. Шли дни, затем недели, затем месяцы. Воссозданые в памяти воспоминания, сохраненные так бережно, искажались временем, детали, что появлялись в них, выглядели так естественно. Мысли, что зарождались в нем, пугали. Он ждал родителей в те дни и даже не пытался позвонить. Он был с друзьями в тот вечер, и они танцевали, много смеясь. Так почему же разочарование в их глазах выглядело так, будто он убил? Никто не пришел и через год. Чангюн терпел издевательства сверстников, забросил рэп, забыл, кем был в пятнадцать. Делая вывод: случается так, что некоторые события разворачиваются без остановки до того момента, когда остается только два выбора: сойти с ума или умереть. Наверное, поэтому Ай Эм в свои 18 решил, что первый вариант ему подходит намного больше, из-за чего долго и тщательно планировал, к чему в итоге должен прийти. Находясь слишком далеко от объектов своего интереса, он никогда не думал, что станет воплощать что-то в жизнь, просто мысли, все более навязчивые, роились в его голове. Пока в один поздний вечер он не вышел поиграть в прятки и спустя несколько часов понял, что ему нравится такая игра.