***
Спустя четыре часа я понял, где просчитался. Глупец! Конечно же, Дженни была не одна. «Конечно же». С чего я вообще решил, что кто-либо рискнет передавать настолько важные бумаги с одним человеком, тем более на вражеской земле? Гонец может погибнуть в пути, случайностей слишком много, чтобы рисковать. Да, я попросту не успел задать этот вопрос магу Алеону там, в Норд Шевине, но, проклятье, я должен был хотя бы подумать… …но почему тогда, если это задание было так важно для Старшего, Вейсхаупт не отправил никого в пару мне?.. Я решил пока что оставить этот вопрос, времени почти не оставалось. Они были уже очень близко. Тонкая фигурка эльфийки с короткими темными волосами – Дженни. Она поднималась медленно, уставшая после продолжительного подъема; я уже видел, как она жадно глотает воздух. И рядом с ней, чуть впереди шел невысокий нескладный парень в скрывавшей лицо широкополой шляпе; странно, что ее не снесло ветром. Он словно не чувствовал холода, и шаг его был размеренным и ровным. Бумаги могли быть у любого из них. А может быть, у каждого была своя копия. Но с двумя противниками одновременно я мог и не справиться, кого-то надо было вывести из игры. Ну, решай, Хейден. Между замахом и мигом, когда метательный нож блеснул в воздухе, прошло не больше вздоха. Никто из людей не обладал бы такой реакцией и таким чутьем, что позволило бы ему уклониться – и тем более уклониться на этой узкой тропе с обледеневшими ступенями. И я не мог промахнуться – между нами оставалось не больше полусотни шагов, совершенно смешное расстояние. Но… Я еще успел увидеть, как нож бессильно ударился о камень, так и не встретившись с целью. Эльфийка вскинула голову, инстинктивно пригибаясь и прикрывая шею рукой, рванула из-за спины небольшой арбалет. И рядом с ней больше не было никого. Проклятье! Что я говорил про демонов?! Я торопливо развернулся, вжимаясь в стену – болт взвизгнул около уха резко и злобно. И звякнул о камень с противоположной стороны, в одной ладони от… Не знаю, как у меня получилось сдержать вскрик. Он стоял прямо напротив меня, всего в нескольких шагах. Теперь я мог хорошо разглядеть его лицо – на вид ему было не больше семнадцати лет, безусый, совсем еще мальчишка. Светлые соломенные волосы и нечеловеческий отсутствующий взгляд, проходящий насквозь. – Ты хотел убить меня? – спросил он. Удивленно так спросил. И вдруг зажмурился. – Черный, черный пробирается изнутри, шепчет, поет вместе с алым, просит – разве он умеет просить? – время уже нагоняет себя, так скоро, так много смертей, слишком много… В его пальцах тускло блеснуло лезвие. Я не чувствовал ничего, тело ощущалось словно чужое, все мышцы налились тяжестью. Разум отчаянно кричал об опасности, надо было уворачиваться и бежать отсюда как можно быстрее – но я оставался на месте, не в силах даже поднять руку, чтобы закрыться от удара. – Мне жаль, – виновато сказал мальчик. Демон? Призрак? – Это все черный, и алый, и серый, ты не виноват, но так много смертей, нельзя допустить… – Глупый маленький дух. Я с присвистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы; в глотку словно впились горячие иглы. Но это было неважно, потому что я сразу же узнал, кому принадлежит этот голос. И потому что я снова мог двигаться. – Все идет так хорошо, – недовольно сказал Имшаэль, выступая вперед. Я не увидел его появления, лишь краем глаза успел заметить, как от стены отделилась тень и стеклась в чернильную темноту, в человеческий облик. – Даже не думай сейчас все испортить. Мальчик в широкополой шляпе чуть опустил руку с кинжалом. На Имшаэля он не смотрел, только на меня. Или, точнее, сквозь меня. – Погибнут тысячи. Ты знаешь сам, я не могу. – Милосердие, справедливость, вечно вы болтаетесь под ногами! Хуже любого демона, право слово, никак не научитесь оставлять смертных в покое. Это будет его выбор, пойми же, глупый дух, его – и тех самых тысяч, о которых ты так печешься. Не смей мешать им. – У того, кто идет по кругу, нет выбора. Только иллюзия. Ложь. В его голосе было сожаление. Имшаэль раздраженно фыркнул, отмахнулся. – Что ты можешь знать об этом? Пусть время сожрет свое, столько раз, сколько ему потребуется. Рано или поздно оно поглотит себя целиком, и круг вновь вернется в точку, в свое начальное событие. Почему бы этому не произойти именно в этот раз? Особенно, если ты не будешь мешать. На мгновение повисла тишина, тяжелая и звенящая. И мальчик-дух едва заметно покачал головой. – Я не могу. – Оу, – Имшаэль насмешливо пожал плечами. – Как жаль, что мне нет до этого дела. Лицо его постепенно чернело и вытягивалось, заострялось, обращалось чем-то неестественным и хищным. Я торопливо отвел взгляд, даже смотреть было больно. От человеческой фигуры Садовника не осталось практически ничего, лишь жадная клубящаяся тьма, собирающаяся по углам и готовая растерзать. И я вдруг очень отчетливо почувствовал чужую ладонь на своем плече. И когти – огромные, как у... – Лучше беги, – дружелюбно и мягко посоветовал мне Имшаэль. Я рванулся с места, едва не споткнувшись о какой-то обломок камня. Позади пронзительно взвизгнуло лезвие – и звук тут же оборвался, захлебнувшись. Горячая волна толкнула в спину, я не удержал равновесия, упал на колени. С трудом поднялся, шатаясь; во рту ощущался железный привкус крови. Моя тень вытянулась на земле, оскалилась весело и жадно. Подсказала: беги. Я не стал оглядываться. Дышать становилось тяжело, в воздух поднималась не то пыль, не то какое-то крошево. Что бы ни случилось здесь полвека назад, сейчас оно просыпалось вновь, растревоженное разливающейся яростью и силой: мне начинало казаться, что я слышу обрывки чьих-то голосов. …смех. Скрип деревянной ножки по паркету. Тонкий звон хрусталя… надеюсь, вы не слишком устали в дороге Я отчаянно встряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на здесь и сейчас. В неполной сотне шагов от меня мелькнул невысокий силуэт, почти сразу же затерялся среди смоляных столпов и каменных глыб. Я бросился в ту сторону, пытаясь по возможности держаться укрытия – стреляла эта Дженни очень даже неплохо, и мне не стоило рассчитывать на то, что Садовник опять решит спасти мою шкуру. как бы не получился второй дарсмуд – Эй, – хрипло позвал я. Больше почувствовал, чем услышал, как щелкнула взведенная пружина, рванулся в сторону, прижавшись к соседнему обломку колонны. Арбалетный болт отскочил от стены там, где секунду назад было мое лицо. – Разве не все эльфы идут за Фенриром? В этот раз я не успел увернуться настолько быстро, по щеке мазнуло горячо и остро. Эльфийка тоже успела сменить позицию, я никак не мог отследить, откуда она стреляет. К тому же ей хватало ума не поддаваться на провокацию и молчать, и мне приходилось подставляться самому. Вряд ли она поставила себе целью убить меня. Скорее, собиралась обойти и без помех удрать по тропе к Редклифу. Разумно; будь я на ее месте, я бы тоже не разменивался на лишние задержки. Но, пожалуй, если она действительно пряталась за той глыбой, то ей придется спуститься чуть ниже и левее – кажется, с другой стороны был завал. Но времени почти не оставалось. Надо было рисковать. подождите здесь святейшая скоро примет – Замолчите, – выдохнул я. – Замол… Сталь обожгла плечо, и лишь чудом вновь прошла по касательной. Но боль заставила голоса отступить прочь; я поспешно дернулся вперед, удерживая в памяти ориентиры и отсчитывая секунды – у меня было всего три или четыре мгновения до того, как перезарядится арбалет. Если я не ошибся. Тень мелькнула впереди – и рядом, мы сшиблись, упав, покатились по земле. Я едва успел прикрыть горло – чужой нож соскользнул по железным пряжкам наруча, взлетел снова. Я ударил почти вслепую, думая лишь о том, как выжить, чуть ли не в последний миг успел перехватить тонкое запястье. Сжал – эльфийка едва слышно вскрикнула от боли, выпустила нож. Еще какое-то время она сопротивлялась молча, но все же силы были неравны, и в какой-то миг она выдохнула и обмякла, тяжело и жадно дыша. Из рассеченной при падении брови текла кровь, губы были разбиты. Выпавший из-под рубахи невзрачный амулет соскользнул ей на плечо, тускло блеснул зеленым. Я поймал ее взгляд и понял, что будь у нее сейчас оружие, я уже лежал бы здесь с перерезанной глоткой. – Бумаги Павуса, – хрипло сказал я. Закашлялся, легкие жгло изнутри, словно бы наглотался пепла. – Или предпочтешь, чтобы обыскивал я? Эльфийка только дернулась зло, почти демонстративно стиснула зубы. Я пожал плечами. – Как скажешь. Бумаг у нее не было. Ни зашитых в одежду, ни спрятанных в сапогах, ни нанесенных чернилами или лириумом на живую кожу – я уже был готов и к такому. В походной сумке отыскались полупустые склянки с целительными зельями, остатки еды, фляга, немного золота. Больше ничего. Я запрокинул голову, пытаясь сдержаться. Бессильная злость подступала к горлу – неужели я ошибся снова?.. – Садовник скоро найдет нас, – резко сказал я. – Как только разберется с твоим дружком-демоном. Лучше будет, если ты не станешь молчать… я, по крайней мере, убью тебя быстро. Голоса постепенно возвращались, перешептывались на грани сознания. Пытаясь отвлечься, я взглянул на вспыхивающий зеленой искрой амулет, и у меня болезненно закружилась голова. И – Я наконец-то понял. кто-нибудь, помогите мне Не было никаких бумаг. тревельян, брешь, скорее, мы не сможем долго Не было никаких бумаг, переданных гонцам. Алеон не мог солгать, когда скверна разъедала его изнутри, но мог не сказать всего – а я, уверенный в том, что именно следует искать, не стал уточнять. Да, магистр Дориан Павус действительно закончил свое исследование. Только, наверное, так и не успел проверить. Временной амулет был прямо передо мной. убейте нарушителя В этот момент Дженни рванулась вперед, словно к ней разом вернулись все силы. Забилась зверем, кусаясь и царапаясь, мы сцепились вновь, пытаясь дотянуться до чужого горла. Голоса кричали совсем рядом, все отчетливее проступая в реальность, лязг клинков и свист бича, и холодный треск разрядов. Земля вздрагивала, сочилась тенью и полыхающим светом; где-то позади нас два духа разрывали друг друга на части – и разрывали весь мир вокруг себя. Тонкая цепочка запуталась у меня в пальцах; я инстинктивно сжал ладонь, стискивая в кулаке небольшой кругляш. Дженни извернулась, пытаясь высвободиться, почти дотянулась до упавшего неподалеку ножа. Я торопливо дернул амулет к себе, цепочка подалась неожиданно легко, разлетелась каскадом звеньев. Острые стальные края оправы глубоко впились в кожу; я перекатился набок, пытаясь одновременно уклониться от удара и вытащить собственный кинжал. Сжал кулак чуть сильнее, и... ...и изумрудное стекло амулета лопнуло.***
Факелы едва освещали уходящие вниз ступени. Стены поднимались вверх с обеих сторон, старательно очищенные от мха и сажи, сверху нависал тяжелый свод. Кладка была старой, но добротной, строители старались на совесть. Можно было с уверенностью сказать, что эта крепость простоит еще немало веков, прежде чем время обратит ее в развалины. Крепость? Боль раскаленными иглами ввинтилась в виски; я зажмурился на мгновение, желая лишь, чтобы это прекратилось. С усилием приподнялся на локте, привалился спиной к стене. Отрешенно разжал ладонь – и стеклянные осколки с тихим звоном высыпались на ступени. Что произошло? ...что я наделал? На лестнице послышались чьи-то неторопливые шаги. Спускались двое; голоса разлетались по коридору гулким эхом. – Орден настроен решительно. Как бы не получился второй Дарсмуд. – Верховная Жрица не допустит кровопролития. К тому же, Орден это не только Рыцари-Командоры; многие поддерживают изменения. Прочие последуют слову святейшей из веры. В нескольких шагах от меня находилась выбитая в стене ниша в полный человеческий рост. Я забрался туда, пытаясь создавать как можно меньше шума, вжался в камень, искренне надеясь, что у говоривших не будет факелов. Судя по голосам это были женщины, но был не в том состоянии, чтобы объяснять, кто я такой, и что здесь делаю. Проклятье, я даже не мог понять, о чем они говорили! – На все воля Создателя. Святейшая скоро примет нас. Мне повезло, они прошли мимо, не заметив меня. Две женщины, в светлых тогах с шитым золотом солнцем. Покрой одежд был мне незнаком, но этот символ я помнил очень хорошо. Андрастианская церковь. Еретики. Я вцепился в камень с такой силой, словно пытался удержать весь мир, который сейчас стремительно рушился в бездну. Если это то, о чем я подумал… Нет, нет, этого не может быть. – Взываю, Старший, – беззвучно выдохнул я. Замер, отчаянно вслушиваясь, пытаясь различить хотя бы отклик знакомой силы и воли. – Взываю! Ответом была лишь тишина. Нет, не тишина; мгновением позже я все же различил это, знакомые струны песни. Они звучали иначе, и даже зов звучал иначе, чем тот, который я знал, – но это без сомнения была скверна. Совсем рядом. Снизу донеслись голоса – вопросительная интонация сменилась испуганной. Одна из женщин вскрикнула, лязгнула сталь, крик оборвался хрипом. Загрохотали тяжелые шаги, удаляясь от меня ниже по коридору. Песня звала туда же. Я выбрался из ниши, пытаясь не потерять поющий на самой грани сознания ориентир, торопливо спустился на пролет ниже. Тело одной из жриц изломанной куклой лежало на полу у тяжелой деревянной двери, на светлой тоге расплывалось бурое пятно. Она умерла мгновенно, кинжал вошел ей в сердце, прямо под солнечным лучом. Второй женщины не было видно. Я поднял голову и посмотрел на дверь. Песня наливалась силой, и на миг мне показалось, что я различил вкрадчивый шепот красного лириума. – Помогите!.. Кто-нибудь, помогите мне! Массивные створки распахнулись легко. Небольшой зал изнутри был залит светом; я беспомощно застыл на пороге, не понимая, что происходит. Стражи, это точно были Стражи, я чувствовал, как скверна пела в них так же, как и во мне; и распятая в воздухе женщина в одеждах с вышитым андрастианским солнцем. И… – Владыка, – выдохнул я. Старший обернулся, но в его взгляде не было узнавания, только гнев. И в этот же миг женщина дернулась, выбив мерцающую сферу из его ладони. Пылающий изумрудным огнем шар упал на плиты и покатился прямо ко мне. Инстинктивно я наклонился, касаясь его рукой.