Скайрим - перемены

       — Эй, птица! Принеси ещё три эля!        — Ладно, человек. Прихватив со стола золотой септим, Высший Повелитель Перемен, покачиваясь, направился к стойке таверны.        — А он на удивление услужлив для демона.        — Скорее всего, шок после битвы — промолвил Буревестник, приканчивая бутылку — такое часто наблюдается даже у храбрейших воинов, когда после страшного сражения они, дергали конечностями, или судорожно молились богам…        — Это для вас тоже неестественно? — уточнил Хадвар — для столь религиозного народа, как норды, естественно благодарить за своё спасение Восьмерых.        — Для нордов битва повод к выпивке, а не к молитве, так исторически сложилось ещё во время Великого Похода Исмира, когда… """Ледяной вихрь, тиски из стальных объятий клочков снега, окутывал разум, нашёптывая тысячею неотомщённых голосов —        — Святыни были выпотрошены варварами, сожжены огнём, и осквернены невежественными человеческими животными."""        — А вот и новая выпивка! Ведаешь ли, парень, я совершенно не верил, что мы оттуда таки выкарабкаемся. Мое имя ты знаешь, представься же.        — Меня зовут М’кар Повелитель Перемен, король людей. И я тоже… несколько благодарен тебе. Мимо стола, обмениваясь шлемами и анекдотами прошло несколько солдат Братьев и имперцев, распевавших песню «На волшебном посохе нехилый набалдашник!»        — Прекращай слушать вождя мятежников, М’кар Как-Тебя-Называть. Королём становится провозглашённый советом ярлов верный вассал Императора, а не первый встречный вожак, провозгласивший независимость!        — Спасибо на добром слове, капитан тронных лизоблюдов. Вижу и последние шавки Сиродиила знают, кто ратует за независимость Родины Людей! М’кар встряхнул клювом при слове «Император». Это его движение заметил Хадвар, и подозвал высшего демона к себе.        — Ты наверное заметил, насколько непринужденно наше войско ведёт себя? Это потому, что мы находимся в нейтральном месте, где ни мы, ни Буревестник не имеют власти. Весь же Скайрим объяла гражданская война. «Неужели снова беспечные, безумные варвары занялись самоистреблением! Их род враг самим себе, и скоро на снегах не останется их следов!»        — Ты меня, вижу, совсем не понимаешь? Тогда, как говорил наш сержант, пра-ведем диспозицию!.. На стол легла купленная за септим у хозяйской дочери карта — «Всего мира, теперь: с цвитными изображеними!», три больших луковицы, железный кинжал и множество бутылок с алкоголем. Повелитель Перемен, встопорщив хохолок на голове, воззрился на стол, недоумевая, чего же ему требуется увидеть в бесцветно-белом квадрате, и немедленно выпил. После полулитровой кружки эля в окружающий мир резко прибавил в цвете и гаме, а на карте стали различимы две кляксы островов.        — Ну-с, приступим к нашему рассказу. И для начала речь у нас пойдет о временах столь древних, что в летописи не отличали от подтирочной бумаги. Тамриэль, да, воот это часть суши под бутербродом с рыбой-убийцей, всегда походил на мешок с разъярёнными кошками. После Первой, Божественной Эры, и последовавших тогда совершенно небожественных развлечений, от большой кучи прекрасных стран остался один крохотный материчок, да пара островов. А на тех потонувших, а кое-где и заледеневших континентах жило множество народов, и все они умели строить корабли, и совершенно не собирались жить на воде. Или хоть как-то мирно договариваться о съёме жилья. Разведчик с грустью вздохнул, и откупорил ещё бутылку. А ведь договариваться вначале пробовали. Тут то наперво эльфы жили. Как не знаешь? Ну, с острыми ушами, высокие, вас у порога крепости встречали. Они все разные бывают, и тёмные, и с зеленоватой кожей, но в целом от людей не сильно в туловище отличаются.        — Там скорее в душе у них — Хадвар помахал — вывих некий. Что человеку от жизни нужно? Ну, карьера, наестся-напиться, бабу…, а у этих остроухих сами не могут понять, что. Томление неясное. Вроде вера их о том, что тело — тюрьма, мир здешний наваждение, а их родина где бабочки неземные летают да души без материи существуют… Чужие они по духу людям. Так они с понаплывшими к ним народам не заладили. С начала, с нашим народом нордов, вроде все шло хорошо, мы основали здесь свою столицу, Саартал, шла торговля, мы планировали дальнейшую мирную миграцию с прежней родины… Как эльфы будто с цепи сорвались! Напали ночью, на спящих, и вырезали всех до последнего человека. Единственный спасшийся был наш древний король, Исграмор, наш величайший предводитель. И после он вернулся с Атморы с бо-ольшим войском, и разбил войска предателей!        -Так, за Исграмора? — Хадвар налил ещё по кружке. «Предатели, предатели, как повторяли разорители могил предков, неспособные вникнуть в смысл разрушающихся храмов, дикари, в жизнь не способные услышать про знание, записанное в каждой сжигающейся в кострах книге…» Задыхалось неведомое сознание, тщетно выбивая себе место в стремительно обретавшем реальность мире. М’кар, отходя от снежного потустороннего шепота, медленно допил эль, различая ауры сидящих за столиками людей. Как король их разбил, продолжил имперец, так было и основано сначала Скайримское королевство, а потом, при его потомках, и Сиродиильскую Империю, в сердце самого Тамриэля. Далее, при описании мудрости человеческой политики, речь Хадвара немного запуталась, единственное что мог различить демон Перемен так это часто повторяемое «временные трудности» и «но потом Тайбер эти земли снова объединил», и вновь ясный смысл вырисовывался только при описании Великой Империи Септимов.        — Так, — промолвил М’кар, перебивая едва начавшийся рассказ о Кризисе, — А теперь дай и мне догадаться — ваш последний император умер, люди за его гробом сразу за власть передрались, и тут ваши эльфы пошли возвращать древнее наследие? Можешь даже не благодарить за предотвращение стостраничного исторического отступления, смертный, это вечно повторяющаяся история. Так налейте нам ещё, да, из той бутылки с надписью киродиильский виски, крепость, э, 200 градусов? , и расскажи же мне конкретно по политической обстановке в этой стране, и конкретно по этому участку времени. Хадвар икнул, и принялся за демонстрацию. И по Тамриэлю зашагали легионы воинов. Луковица с островов Саммерсет (левый нижний угол) медленно переползла на материк, соединившись с армадами своих союзников — чесночных долек. Против них выступали громады помидора Империи и опасный, но излишне далеко находящаяся от основного роля сражений железный кинжал Скайримских ярлов. Сначала луковица выдвинула грозный ультиматум помидору, но её нота была не принята. Тогда на помидор накинули салфетку («Эти твари казнили сотню наших агентов! Лишив великую Империю глаз и ушей!), и луковица продвинулась и, разбив помидорку, захватила столицу. Но тут из-за гор, покрытый соком нашинкованного чеснока, выдвинулся железный кинжал, и сражаясь бок о бок с ним, помидор окружил и раздробил лук на части. В то же время, на острове Саммерсета возникают ещё чесночины, и множество армий высаживается на все западное побережье Тамриэля.        — И, ну всякому же понятно, — объяснял Хадвар — что в таком положении не заключить мирный договор — было бы самоубийством! Ну, как раз кроме этих п-проклятых железнокинжальных… ик… предателей, ради, ваабражиемой свободы нанёсших удар в спину… ик… Великой Помидории! Имперец в ярости разбил кружку на пол, и взмахнул демонстрационным кинжалом в воздухе.        — Вот, чего, ик, натворили славные воины нордов! Предали, ик, свой народ, и честь, и — Хадвар споткнулся о лежащего на полу Ульфрика, — и своего всё!        — Тогда, человек, было бы крайне умно напасть и отомстить предателям. Но не этим, а настоящим, подбившим ваш несчастный народ на ту суровую войну.        — Клянемся Талосом, он прав! БЕЙТЕ ОСТРОУХИХ!!! — заорал довольный народ, уже давно не напивавшийся до такого состояния. С дикими воплями норды сняли со стен факелы, и забрав мечи с уже отрубившихся солдат, высыпали на улицу, нескладно мыча воинские песни, и понося всех чужих на чём свет стоит. Всю процессию возглавлял синекрылый, сверкающий магическими энергиями Повелитель Перемен, силою мысли подпитывавший хмельные настроения толпы оголтелым патриотизмом, и у него единственного ни в глазу не было алкогольной мути. И он был настроен извлечь из беззащитного города все, что сможет.        — Люди! Нас угнетают, и тиранят продавшиеся эльфам богачи! Грабь награбленное! С воплями — За Скайрим! — толпа рванулась вниз по улице.