***
— Привет, Марс. Я не отвлекаю? Не хочешь немного погулять? Марс приподнялся на локте и потёр пересохшие глаза. Он лежал у себя в комнате и без особого внимания перечитывал всё тот же «Грозовой Перевал». За лето он продвинулся едва ли до середины книги, постоянно отвлекаемый то работой, то просьбами матери, то — этому он был рад — Селей. — Сел… — он прочистил горло. За целый день молчания голос немного охрип. — Привет, Сель. Давай, конечно. Где хочешь встретиться? Хорошо, давай там через минут тридцать. До встречи. Он отключился и повернулся к окну. На старую берёзу, всю жизнь смотревшую на него с улицы, лился бархатисто-розовый свет и отражался в усталой черноте его глаз. В тихом полумраке комнаты улыбка была почти неразличимой. Сегодня был его выходной, который он, как и все предыдущие, провёл, отлёживаясь и давая больным мышцам немного покоя. Из школы сразу на кассу, молодец. Кассу и таскание тяжёлых коробок, раздалось в голове следом в защиту — оскорбление — оправдание? Это было неважно. Мой друг позвал меня погулять. Мысль была всеобъемлющей, согревающей, заставляющей кровь разливаться внутри быстрее. Он был чьим-то другом. С ним хотели увидеться. К нывшему неприятно телу прилила энергия, и он нетерпеливо поднялся и направился в ванную. Тот майский вечер стал фундаментом для довольно тесной и необычной дружбы, концепта, незнакомого обоим. Они были разные, это мог заметить любой прохожий. Возможно, именно поэтому им было так поразительно комфортно вместе. Противоположности притягиваются, не зря говорили все взрослые. Ну да. Ты — начинающий алкоголик и продавец в продуктовом, а Селя… это Селя. Марс небрежно вытер лицо полотенцем и зачесал спадавшую уже до щёк чёлку назад, после чего вышел в маленький коридор, где по ободранным обоям расползались пятна заката. Селя был наивным. Скромным. Неловким. Нетронутым. В свои девятнадцать лет — Марс был ошеломлён, когда узнал, что не является старшим из них — он интересовался длинными романами, усердной учёбой, немного — географией и совсем чуть-чуть — астрономией. По крайней мере, он видел у него дома учебник с Сатурном на обложке. Марс изрядно удивился, заметив как-то ночью, что рядом с Селей не возникало желания пить. С ним хотелось обсуждать мировых классиков литературы и не замечать течения времени. Рассказывать ему байки о давних приключениях вместе с Колей и Толиком, удерживая особо неприглядные детали, и наблюдать, как у него картинно округляются глаза и раскрывается в неверии рот. Трепать мягкие каштановые волосы и слегка запоздало убирать руку, когда Селя шутливо замахивается на него длинной ладонью. Марсу много чего хотелось делать с Селей и ещё больше — того, что Селя мог бы сделать с ним. Если бы захотел. Может, когда-нибудь — Марс мягко выдохнул, так и оставшись сидеть на корточках с не завязанными шнурками. Его словно ударили куда-то под рёбра, выбив из прокуренных лёгких воздух. У него не будет этого когда-нибудь, потому что Селя через пару дней уедет в Москву. И забудет тебя уже через неделю. Марс судорожно провёл рукой по начинавшим грязнеть волосам и собрался с мыслями. Может, подарить ему что-нибудь? Гостинец на память. Он вернулся к себе в комнату и быстро оглядел её взволнованным взглядом. Книгу? С ней не прогадаю. Глаза окинули небрежно сложенные стопки книжек, занимавшие большую часть пола. Марс сомнительно нахмурился. Его коллекция была довольно разношёрстной и не особенно опрятной. Обычно он пополнял её, обходя комиссионные магазины, секонд-хенды и городские библиотеки. Да, он вынужден был это делать из-за своего положения — бедности — но у этих мест было своё ветхое очарование. Ему нравилось копаться на полках, рассматривать потёрные корешки с торчащими ниточками, листать жёлтые страницы и иногда находить на них различные записки. «Дорогому сынишке на День рождения от мамы и папы», «Коллеге по заводу, чтобы не забывал лето 66-го» и даже «Позвони мне, если эта книга попадёт к тебе в руки». Марс всё планировал это сделать. Наконец, после пары минут торопливых поисков подходящего подарка Марс как можно аккуратнее подписал форзац и, положив книгу в пакет, вышел из пустой квартиры на улицу.***
Селя приехал на набережную первым и теперь сидел на лавочке, наблюдая за меркнущим на глазах небом. Пышные облака лениво утекали вдаль, и на город постепенно опускалась вечерняя прохлада. Селя поёжился под тонкой ветровкой. Блин, лето же ещё. Кроме него здесь гуляли лишь несколько взрослых пар и компания молодёжи. Марс бы, наверное, влился в их круг, проскользнула в голове мысль, когда он услышал заливистый смех их ломающихся голосов. Марс. Сердце Сели сжалось от печали… и обиды. Почему он не поступил вместе с ним в столицу? Его баллы были лишь немного ниже Селиных. Селе казалось, что этот город забирал у него друга. Он превратит его в кого-то… неприятного. Заурядного. Потерянного и не желающего найтись. Он видел в Марсе потенциал. Он был умным и любящим думать парнем, сколько бы он ни отмахивался и ни качал головой, когда Селя ему об этом говорил. В нём гармонично уживались мальчишеская бесцеремонность, тихая смиренность, спонтанность и странная отрешённость, накрывавшая его, когда разговор заходил про будущее. Он переводил тему, давал краткие ответы, ведшие в тупик, или просто утихал, надолго уходя в собственные мысли, стоило Селе начать говорить про вузы и дальнейшую жизнь. Марс успокаивал его суетливое, суматошное сознание одним своим присутствием. Его голос, твёрдый и мелодичный, действовал на Селю подобно тому, как сироп от кашля — на воспалённое горло. В обрывках его фраз, в движениях точёного тела, в пристальных, изучающих взглядах было что-то невыразимо известное, родное. Он хотел, чтобы тот говорил дольше, чаще, однако обычно их беседы были краткими и быстро утихали, и Селя не желал показаться навязчивым своему загадочному приятелю, которому, казалось, было вполне достаточно просто идти рядом, изредка стукаясь плечами. Может быть, он знает, что ты не можешь сказать ничего действительно интересного. Мысль, посещавшая его с досадной постоянностью, была колкой и непрошеной, однако Вселен осознавал, что в ней была доля правды. Он считал себя скучным и не понимал, почему Марсу хотелось проводить с ним время. Марс увлекал его. По вечерам, отходя ко сну, Селя часто ловил себя на том, что думал о своём друге. Он был переменчивым, многогранным и уклончивым, позволял Селе узнать о себе только то, что считал нужным. Он был внимательным, задумчивым и иногда — болтливым. Черты характера переливались в нём подобно алмазу под солнцем, и Селю с каждым днём тянуло к нему всё сильнее. — Вот ты где, — раздался мягкий голос где-то в десяти метрах от него, и Селя встал с лавочки. Приблизившись к другу, Марс чуть улыбнулся и как обычно приобнял его, чуть похлопав по спине. Парни из той компании неподалёку не обнимаются, мельком подумал Селя, ощутив неясное приятное чувство в груди. Носа коснулся успевший стать привычным горький запах табака. — Как дела? Селя отстранился, но остался стоять довольно близко к другу. Проницательные угольки глаз пытливо глядели в его собственные, и он на миг забылся, в очередной раз дивясь глубине их цвета. — Неплохо. Закончил собираться, захотелось проветриться, а то уже засиделся дома. А у тебя? — они неспешно пошли в сторону беседки с куполом, известной точки на набережной, где все молодожёны города вешали в день свадьбы замки-сердца. — А-а. Много получилось сумок? — Да не особо, одна большая с одеждой и три маленькие со всем остальным. Долго думал, решал, какие книжки с собой взять, — Селя слабо усмехнулся. — А у тебя как дела? — И какие в итоге выбрал? Только не говори, что Диккенса, — Марс посмотрел куда-то мимо него, почти в лицо — но не совсем. — Да, его. И «Оливера Твиста» взял, и «Большие надежды», и «Холодный дом» тоже... — Марс демонстративно закатил глаза. Селя, заметив это, беспечно продолжал, повысив голос, чтобы тот точно его услышал. — ... и «Пиквикский Клуб», и, конечно, «Копперфильда», — он мечтательно протянул фамилию персонажа. — Перечитаю как-нибудь на досуге. Ну в общем, завтра утром поеду с родителями на вокзал, а оттуда на электричке. К вечеру должны быть уже там. Они переночуют со мной, а на следующий день вернутся сюда. — Селя прочистил горло. — А ты как, Марс? — повторил он в третий раз уже погромче. Марс немного помолчал. — Да тоже нормально. Вчера работал, сегодня и завтра выходные. Устал, лежал. Ходил с братьями погулять, мать просила, — ответил он бесстрастным голосом. Опять это равнодушие, Марс. — Не передумал насчёт колледжа? — Селя снова понизил голос, осторожно затронув опасную тему. Он предлагал Марсу поступить хотя бы туда, если он не хотел учиться в обычном университете. — Нет, — голос был резок, как и в предыдущие разы. — Нечего мне там делать, Сель. — уже мягче. — И к тому же, как бы я совмещал его с работой? — А почему тебе нужно работать? — ему же всего восемнадцать. — Чтобы помогать матери с братьями, — слова были отрепетированными, сказанными вслух и про себя уже много раз. — Я думаю, даже если бы не они, я бы всё равно куда-нибудь устроился. Чтобы самому себе всё покупать. Я, конечно, не смогу пока съехать, но хотя бы покупку книжек, одежды или ещё чего-то не придётся согласовывать с ней. — Марс шумно выдохнул, и Селя понял, что больше он ничего на этот счёт не скажет. Некоторое время они гуляли в тишине. Стало совсем темно, и лишь фонари немного освещали путь. Селя застегнул куртку и поднял воротник. Марсу, казалось, было тепло, хотя он был одет всего лишь в футболку и старую олимпийку. — Будешь скучать? — спросил после паузы Марс, смотря себе под ноги. — По родителям? По мне? Селя пожал плечами. Он даже не думал об этом, предпочитая изводить себя гипотетическими что, если и а вдруг. Марс застал его врасплох. — Даже не знаю. Может, немного, — приврал он ради приличия, поняв, что на самом деле будет скучать только по Марсу. Да, его родители были добрыми, неконфликтными людьми, которые хорошо его кормили, одевали по погоде и давали больше карманных денег, чем он мог потратить. Но Селя не помнил, когда последний раз разговаривал с ними дольше пары минут по приходе домой. Их больше интересовали дела в офисе и счета за квартиру. Селя был послушным и тихим ребёнком и не давал поводов для беспокойства ни матери, ни отцу. Иногда он думал про них как про своих соседей и рассеянно улыбался, потому что это было похоже на правду. Они дошли до маленькой беседки с колоннами, стоявшей на холмике. Днём из неё было хорошо видно другой берег реки, сейчас полностью скрытый под густым слоем темноты. Кое-где из-под покоцанной плитки пробивались кустики травы, а кремовые столбы потрескались от старости и отсутствия свежей краски. Где-то на полоске газона сосредоточенно стрекотали кузнечики. Селя подумал, что в это же время в апреле, оказавшись на улице, он бы в панике пытался поскорее добраться до дома. Марс провёл рукой по гроздьям железных замков, вызвав волну звонкого грохота. Селя вздрогнул и, пока Марс смеялся — совсем как ребёнок, отвесил ему невесомый подзатыльник. — Мило, скажи? — обронил он, почесав лоб. Марс вряд ли бы признал это, но ему действительно нравилось это сентиментальное проявление чувств. Ну да, ты же такой суровый и грубый. Он завидовал этим бесчисленным безликим парочкам. Они любили друг друга и были уверены в своих чувствах настолько, что оставляли эти кусочки металла висеть здесь навсегда, выбрасывая ключ на дно реки. Он завидовал постоянству и взаимности их отношений. — О, кстати. Я тебе кое-что принёс. — К щекам от неловкости прилила кровь, и Марс порадовался, что было темно. Он достал из пакета толстый томик и отдал Селе. — Ой, спасибо, Марс. Что это ты вдруг… — Селя смутился и густо покраснел. Хорошо, что в темноте почти не было видно его пятнистого лица. Он отошёл поближе к фонарю, стоявшему рядом с беседкой, и увидел у себя в руках потёртое издание «Сказок английских писателей». Позолоченные рисунки сказочных существ почти полностью исчезли с обложки, и можно было разглядеть лишь чей-то хвост и лапу. Это хвост крокодила, а лапа — от ящерицы. У него всё-таки была точно такая же книжка дома. Сам пульс его затих и потерялся в глубине грудной клетки. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но сразу же закрыл его. Нахмурился и пару раз моргнул. Провёл пальцами по матовой болотно-зелёной ткани, открыл книгу на первой странице. Тот же год издания, те же гравюры на форзаце. Марс терпеливо ждал, бросая взволнованные взгляды на его лицо. — Не нравится? — в шутку спросил он, гадая, почему друг так долго молчал. — Нет, нет, нравится, конечно, — торопливо отозвался Селя, наконец подняв взгляд на Марса. — Просто так странно. У меня дома лежит точно такая же. — А. — Теперь Марс тоже замолчал. — Правда? — Да. Помнишь, когда мы в парке друг на друга налетели? — Когда ты меня пнул безо всякой причины, то есть? — с лёгкой улыбкой поддразнил Марс, довольно наблюдая, как лицо Сели искажает шуточная гримаса разочарования. — Когда ты нагло сделал мне подножку, тогда уж. В общем, я именно в тот вечер ходил забирать её с почты. Вот это совпадение, — Селя снова взглянул на томик. Да, она. — Судьба это, Селя, — Марс плавно приблизился к нему и аккуратно обвил угловатое плечо рукой. — Смотри, как всё обернулось, — тихо проговорил он напускным обольстительным тоном. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри он чувствовал лишь тянущую, гложущую тоску. Ему стоило немалых сил подавить в голосе лёгкую дрожь. Завтра его здесь уже не будет. Скажи что-нибудь важное, намекни, дай понять. — Синяк пришёл и ушёл, а ты остался. Блять. Вселен мягко посмотрел ему в глаза, смущённо улыбнувшись, однако не спешил отстраняться. Холодно же. А он тёплый. Его каштановой макушки привычно коснулась большая ладонь. Мозолистые узловатые пальцы, которые так часто мелькали перед глазами с зажатой между ними сигаретой, аккуратно приглаживали непослушные пряди. Он бессознательно прильнул поближе к Марсу. Спину обдало жаром, словно от печки. Марс паниковал. До этого Селя был к нему настолько близко, настолько вплотную лишь во снах, от которых он просыпался с мыслями, спутанными в колючий клубок, и влажной майкой. Селя стоял, прижавшись к его груди, и позволял… гладить себя по голове? Носа достиг едва уловимый запах стирального порошка и свежего хлопка его футболки. Перед глазами пронеслось видение нежной, тёплой, нетронутой кожи, скрытой под ней, и в глазах на мгновение потемнело от затаённого желания. Сердце забилось о рёбра, словно пойманный в клетку лесной зверь. Он боялся, как бы Селя не почувствовал его лихорадочные удары даже через одежду. Дыхание стало шумным; он буквально сопел Селе над ухом. Это ещё можно назвать дружеским моментом? Казалось, прошло не меньше получаса. Марс заставил себя немного — только немного — отстраниться. — Да, — выдохнул он. — Я бы и похуже ушиб получил, если бы это значило, что встречусь с тобой. — Слова были сказаны небрежно, словно ничего не значили. Марс снял руку с его плеча и отошёл на пару шагов назад, спрятав взгляд на холодной земле. Если хочешь сказать правду — скажи её в шутку. Селя осмотрелся по сторонам, не зная, куда деть взгляд. Он был слегка напуган и совершенно смятён. Кожа казалась наэлектризованной, а голова — тяжёлой и лёгкой одновременно. Я осознаю это позже, когда приеду домой. — Спасибо. За книгу. — После минутной тишины смог сказать он. Марс в ответ слегка махнул рукой, смотря себе под ноги. — Обязательно прочитаю. — Теперь он был в этом уверен. — Тебе, наверное, завтра вставать рано. Можем пойти обратно. — Давай, — согласился Селя без особого желания — хотя было уже позднее десяти вечера, неосознанно сжимая в руке подаренную книгу с такой силой, что на обложке от ногтя осталась небольшая царапина.***
Меня уже тошнит от всех этих прощаний. Марс не преувеличивал. Живот больно сводило (возможно, частично на это повлиял тот факт, что еда в последний раз была там около восьми часов назад), и из-за этого всё тело казалось ватным и заторможенным. Голова то и дело норовила безвольно повиснуть на шее. Но сейчас он хотя бы смог сесть на остановочную скамейку, тяжело привалившись к стене. Селя сделал то же самое. Некоторое время они сидели молча, отдыхая от долгой ходьбы. — Что планируешь делать в свой первый день в Москве? — Марс постарался не вкладывать слишком много интереса в вопрос. — Без понятия. Скорее всего, сразу лягу спать. Родители, думаю, тоже. — А вообще? — он слабо улыбнулся, повернувшись лицом к Селе. — Гулянки, вписки, драки? Селя пренебрежительно усмехнулся. — Один я в таком участвовать не собираюсь. Попробуй спросить ещё раз попозже, возможно, я тогда соглашусь. — Свидания? — более серьёзно продолжал Марс. Вселен помолчал, подбирая слова. — Мне кажется, ни на что кроме учёбы у меня не будет времени. — Это была правда. Возможно, после первого курса я смогу немного расслабиться. Марс кивнул, немного успокоенный. А с чего бы тебе волноваться? — В декабре уже вернусь. — Марс тут же поднял на него вопрошающий взгляд. — На Новый Год, — последовало объяснение. — И на каникулы. — А-а, — Марс глубоко выдохнул. Четыре месяца. На светофоре показался одинокий автобус. На старые кроссовки упала полоса яркого жёлтого света фар. Марс встрепенулся и быстро встал, слегка покачнувшись. Селя же поднялся медленно, словно нехотя. Марс вспомнил ветреную апрельскую субботу, когда Вселен был всего лишь случайным знакомым и он не имел ни малейшего понятия, встретятся ли они снова. Сейчас изменилось лишь то, что Селя стал для него другом. Ему казалось, будто он падает в бездонную серую яму неизвестности. — Ну, пиши, звони, что ли, — он смог выдавить из себя короткий смешок. — Само собой, Марс, — тон Сели был на удивление серьёзен и в то же время мягок. — Ты тоже. — Замётано. — Марс метнул взгляд на автобус, тронувшийся с места, и вернул его на лицо Сели, который смотрел на него как-то… ожидающе? — Хорошего пути. — Останься, пожалуйста. — Напиши, как приедешь в Москву. — Как я должен жить здесь без тебя? Сердце Марса упало куда-то в живот, но он лишь мягко похлопал Селю по плечу. Рука показалась ему тяжелее меди, но он заставил себя её убрать, напоследок сжав тёплый участок кожи под курткой. — Обязательно ещё увидимся, — тихо сказал Селя, не понимая, кого хотел этим успокоить. Когда автобус уехал, оставив его стоять в плотной, давящей темноте остановки, Марс рассмеялся. Смех был отрывистым и вымученным и закончился сдавленным всхлипом, который разрезал пространство, как звон разбитого стекла. «…назвал тебя Марсом, по тупости решив, что это, может, сделает из тебя нормального парня. Никак не такого блядского нытика. Заткнись, или получишь уже по своей сопливой роже.» Марс утёр щипавшие от слёз глаза и сел обратно на скамейку, закурив мятую сигарету. Видел бы ты меня сейчас, отец. Лопнул бы, нахуй, от гордости.