Осколки твоих глаз

Уже больше двадцати лет королева Эльза не праздновала своего дня рождения. Люди думали, что эта черта свойственна всем стареющим женщинам, но здесь всё было иначе. Год за годом Эльза, казалось, только молодела. Было жутко видеть в зеркале всю ту же юную красавицу, что и много лет назад. И, как могло показаться, это не было даром. Эльза считала это проклятием. Со временем королева полюбила свои способности. Не могла же она знать, что магия льда была не единственным, чем наградили её боги. Лишь после празднования тридцатого дня рождения Эльза начала понимать, что с ней происходит что-то неладное. Шли годы, а королева всё не менялась. Однажды, стоя рядом с сестрой, Эльза вдруг поняла, что Анна, которую она всегда считала ребёнком, постарела. У висков рыжий цвет волос сменял серебристый, в уголках вечно улыбающихся губ виднелись морщинки. Анна выглядела старше, гораздо старше Эльзы. И понимать это было страшно. Эльза с улыбкой взяла в руки маленький портрет сестры, нарисованный за год до её смерти. С него на королеву смотрела стареющая, но всё ещё красивая женщина, и Эльза не могла вспомнить Анну такой. В её памяти это была та же смешливая хохотушка с двумя косичками, с глазами синими, как море, обожающая сладости и её, Эльзу. Когда королева сидела у постели умирающей сестры, она только и видела, что эти синие глаза. Столь же прекрасные, как и полвека назад. Эльза встала со стула, аккуратно задвинула его. По привычке одна, не хотя служанок, сняла скромное тёмно-синее платье. Со временем Эльза приучила себя к тусклым цветам, полагающимся ей по настоящему возрасту. В этом году ей исполнилось семьдесят лет. Лёгким движением руки королева создаёт себе новое одеяние, нежно-голубое и сверкающее точно бриллиант. Медленно, волоча за собой мерцающий шлейф, подходит к окну, рисует на нём причудливый серебристый узор. Она ждёт. Эльза чувствует, как в комнате холодает, как ледяной ветер скользит по её оголённым рукам. Это не её магия, нет. — Эльза? Королева оборачивается не сразу. Лишь начертив ещё один узор на стекле, она поднимает голову и позволяет себе улыбнуться. — Привет, Джек. Он не изменился. Он и не мог. Старение — удел простых людей. Джек же был в точности таким, каким его запомнила Эльза в день их последней встречи. Нерешительными шагами Джек идёт к королеве, и от его ног разбегаются дорожки синеватого инея. Эльза видит, что его губы дрожат, и её улыбка гаснет. — Ты… позвала меня, — шепчет он, подойдя к ней. Она медленно, не отрывая взгляда, кивает. У Джека прозрачно-голубые глаза, похожие на сломанные льдинки. — Прости меня за всё, — Эльза тянет руку, и Джек жмётся щекой к её ладони, точно ища в ней защиту от всех бед. — Прости за то, что заставила уйти. Королева встаёт на цыпочки и оставляет на губах Джека невесомый поцелуй. — Забери меня с собой, — тихо шепчет она ему в губы. Джек не отвечает, берёт её за плечо и подводит к открывавшемуся окну. Порыв ветра поднимает шлейф платья королевы, треплет её волосы, придерживаемые сапфировой диадемой. Джек легко, как кошка, вскакивает на оконную раму. — Ты уверена? — спрашивает он. И… протягивает ей руку. Эльза снимает диадему, и она неслышно падает на ковёр. — Ты ведь знаешь ответ, — она принимает руку и с удовольствием представляет лицо яркому лунному свету. — Это наш с тобой сон. — Уже наяву. Джек тянет её за собой, и ветер первой зимней вьюги уносит их в вечность.