Лето 1997г.
Закат. Закаты в Ричмонде невероятно красивые, если наблюдать их, сидя на потертой скамейке в парке на вершине холма. Но он тут совершенно не по этой причине. Закаты и рассветы его не радуют, особенно последние, потому что просыпается от них, не имея на это никакой причины. Яркие солнечные лучи заката ослепляют. Из окон открывается превосходный вид на зелёную-зелёную траву и на множество тропинок, сделанных из бетонных плит. Повсюду высажены различные деревья, чьи названия абсолютно неважны. Весь этот вид навеивает некую тоску. Возможно, тоску усиливает тот факт, что тут расположены заброшенные здания. Чудом уцелевший подоконник без малейших проблем выдерживает худого мальчонку небольшого роста. Створка открытого настежь окна немного качается от ветра, но это абсолютные мелочи. Сидеть на подоконнике очень приятно, даже несмотря на прохладный ветерок. Следует слезть и отойти от окна, чтобы не простыть, но какое до этого дело? Никакого. Если уж заболеет, то пусть. Конечно, учитывая его условия проживания, болеть однозначно ну никак нельзя, но юноше всё равно, от чего умирать. Едва уловимый дымок серого цвета исходит от практически только что зажженной сигареты. Нет, мальчишка не был заядлым курильщиком или наркоманом. Просто если уж гулять, так гулять по полной программе, не жалея ресурсов и самого драгоценного — здоровья. Где-то в комнате ждут своего часа несколько стеклянных бутылок со слабоалкогольным пивом с различными вкусовыми добавками. Спасибо одному хорошему знакомому — наркоторговцу из Детройта, который имеет два штата как две точки пребывания. Больше его нигде не встретить: слишком рискованно ввозить подобное в другие места, так ведь срок могут дать приличный, если не пожизненный. По идее, за такими «упавшими» штатами должен быть больший контроль, но что-то ощутимо не так. Затяжка. Дым, конечно, противный, но что поделать? Не он же производит эту дрянь. Парень выбрасывает в уличное мусорное ведро пачку этой байды. Меткость. Да, жалко деньги, потраченные на нее, но кто же знал, что это такая хрень?! Да и не он ее брал, а друг. Главное, чтобы тот не узнал. Грустно будет. Кашель. Все, очевидно, надо тушить сигарету. Что, собственно, и делает паренёк, туша её о какой-то кусок железки и выбрасывая из окна. Небольшой ветерок колышет малость спутанные каштановые волосы парня длиной чуть ниже ключиц. Красная рубашка в клетку и немного обтягивающие штаны белого цвета придавали мальчонку пару лишних лет на вид. Вертит в руках зажигалку нежно-розового цвета, которая досталась ему после драки с дилером, когда они не поделили цену за грамм. Вот уж что-что, а распускать руки подросток горазд. Зато презент хороший получился. Все равно ж косячки надо чем-то поджигать, вот и пришлось забрать таким наглым способом орудие. Майкл Виштынецки-Кравчик — тот самый эгоистичный ребенок, которого вечно что-то не устраивает. Закатные лучи опаляют листья многочисленных клёнов, чьи ветки просачиваются в комнату через разбитые стекла остальных окон. В заброшенном доме сейчас хорошо: ни холодно, ни жарко. Солнечные лучи освещают кирпичные стены, на некоторых из них даже есть потёртые обои. Паркет кремового цвета блестит. Иногда Майкл любит оббегать свой «дом», состоящий из четырех этажей и множества комнат — офисных помещений, половина из них даже сохранила в себе некоторые элементы мебели, такие как диваны, на которых Виштынецки любит попрыгать, и письменные столы, за которыми он выполняет письменную работу. Мальчишка ходит босиком, елозя ногами по полу. Осознав, что он уже слез с подоконника, надевает черные сникеры. Пыльно здесь, но он уже привык к такой атмосфере, да и был ли у него выбор? Нет, конечно, он мог бы сейчас быть в достаточно уютном для данного штата домике, сидеть где-нибудь в уголке, растворяться среди четырех младших сестер, выслушивать их галдеж и пытаться осознать, что есть такого в этих чертовых девчонках — сестрах, — чего нет в нем. Косички-бантики-платьица? Если это им так все нужно и недостаток любви исходит из этой причины, то Виштынецки готов и на такое. Глупая причина, должно быть. Только привела ко внутреннему отвращению старшего ребенка к сводным сестрам. Скорее всего, мама и отчим его даже не пытаются искать: есть же еще другие дети, которых тоже надо содержать, так зачем им тратиться на сына? Правильно, незачем. Урчание в желудке. Майкл очень недолюбливает свое свойство начинать хотеть кушать, понервничав. Особенно когда не ел ничего уже третий день по счету. Или пятый? А может, и вовсе седьмой? Он пару раз слышал о хлопковых шариках*, но где их взять? Да и есть ли в них смысл? Майкл встает и передвигается к углу, в котором были свалены книги и бумаги. Берет какую-то из них и отрывает маленький кусочек, заглатывает. Конечно, это вообще несъедобно, но есть ли у него выбор? И снова нет. Возможно, это причина для возвращения домой, но нет. Лучше быть действительно одному, чем ощущать себя одиноким среди «семьи», если это сборище людей вообще можно так назвать. Хотя да, можно. Но состоит оно из матери, отца, четырех дочек. И все. Нет ему там места. Оступается и спотыкается, испугавшись этого так сильно, что еще бы пара мгновений, и можно было бы говорить «гудбай» лицу без ссадин или царапин, а возможно, и прямому несломанному носу. Но вовремя ухватывается за треснутый подоконник. Ему удалось отыскать такое здание, где еще не все окна панорамные, следовательно, тут есть подоконники. Чудо. Панорамные окна - это, однозначно, феноменально красиво, но создает множеств неудобств в жилых домах. Чем, собственно, и приходится это заброшенное здание мальчишке. Вдруг по всему помещению эхом раздается звук чужих шагов, очень медленных шагов, словно тот, кто их совершал, наслаждался внутренним убранством давно покинуто бизнес-центра. Подросток насторожился. Может быть, это всего лишь слуховые галлюцинации? Было бы очень хорошо, если это так. Он просто неспособен нормально воспринимать чужих людей. Разучился. В Вирджинии полно таких мест в связи с нынешней экономикой, конечно, не настолько много, как в Детройте, но все равно, кому так понадобился этот кампсус? Нельзя другие было найти?! Хотя в данной ситуации виноват и сам ребенок, что выбрал место, расположенное недалеко от живописного участка. Майкл никогда в жизни не простит своей матери переезд сюда. Ведь Польша восстанавливалась, надо было только подождать. Нет, конечно, Вирджиния — это тоже круто, но тут у него толком никого нет, кроме знакомых-наркоторговцев. Он прихватывает с собой как можно больше учебников: даже оставаясь практически без дома старается учиться как можно лучше. На экстернат идёт. А книги — самое ценное, что есть у него на данный момент. Стараясь не выронить ни одной из них, мальчик чуть было не расшиб себе лоб, вовремя возвращая равновесие. Звуки шагов кажутся ближе, следовательно, остаётся всё меньше времени на то, чтобы спрятаться. Паника! Бежать некуда — только прятаться в самодельный шалаш из нескольких вертикально стоящих дубовых досок, обветшавших из-за сырости. Что, собственно, и делает ребенок, прикрыв дерево дополнительно учебниками. Будь что будет. Уже нечего терять. Ну, кроме образования. Но нужно ли оно будет ему, если его найдут и отправят в другую семью? Как он там будет жить? Кравчик ощущает, что кто-то зашел в комнату. Это конец? Или есть шанс? Может быть, его попросту не заметят, ведь он смешался с кучей хлама? Этот некто, видимо, слишком любопытный и настойчивый, раз начинает разбирать кучу из книг по физике и робототехнике. Майкл затаивает дыхание, но не закрывает глаза, чтобы оставаться начеку. Этот незнакомец — парень. У него волосы цвета несозревшего одуванчика, но, судя по цвету его бровей, это его не натуральный цвет. Кончики подстрижены ровно, очевидно, что он уделяет своей прическе много внимания. Юноша практически не может распознать цвет его глаз. Голубой, серый, а может, и вовсе карий, но сейчас это не особо-то и важно. Он точно видит, что оппонент одет в белую рубашку с длинными рукавами и черные, чуть обтягивающие брюки. Незнакомец кажется таким высоким, что Майкл неловко думает о своем росте. Ребенок еще около минуты смотрит на взрослого, которому ориентировочно двадцать лет на вид. Вздыхает. Это однозначно конец. Сейчас этот человек сдаст его соответствующим органам, Майклу найдут новую семью или вернут в прежнюю. Но, несмотря на полное отчаяние, он все еще сверлит взглядом молодого человека. Тот же садится на корточки, убирает остальные книги, оставляя только доски. Улыбается и протягивает ему ладонь. — Привет, — раздается негромко, но ничуть не лукаво и абсолютно без злобы. Блондин не перестает улыбаться и держать руку, на основе чего Кравчик понимает, что его не собираются ругать и настроены к нему очень доброжелательно. Он совсем отвык от подобных телесных контактов. Протягивает очень медленно руку, так легонько касается кончиков его пальцев и уже ощущает тепло, что очень сильно его напрягает. Пользуясь возможностью, разглядывает его глаза. Кленово-зеленые. Доверившись интуиции, он берет за ладонь мужчину. — П…привет, — Виштынецки не узнает свой голос, такой тихий от неуверенности. Что он сейчас вообще делает? Чужой же человек! — Как тебя зовут? И сколько тебе лет? Такие вопросы настораживают, ведь обычно подобным интересуются полицейские. Как бы так не оказалось, что этот молодой человек — один из них. — Майкл. Мне 16, — выдыхает и начинает смотреть в пол, пытаясь избежать зрительного контакта с незнакомцем. Набравшись смелости, резко спрашивает: — Вы из государственных органов и собираетесь забрать меня? И вы не представились, — Виштынецки радуется, что эти фразы прозвучали очень смело, ничуть не скомканно. Мужчина дёргает бровями, на пару секунд улыбка исчезает с его лица. — Меня зовут Аарон. И нет, я и близко не связан с государственными органами. Скорее наоборот, — на последнем предложении Аарон усмехнулся. — Надо полагать, ты сбежал из семьи? И тебя даже не ищут? Так? Резкий холодок проходит по телу Майкла. Он вздрагивает. Подносит руку ко рту, но тут же вспоминает, что нельзя грызть ногти. — Откуда вы это знаете?! — Виштынецки перешёл на крик, сам того не замечая. Моментально краснеет и прячет голову в колени. Как можно было повысить голос на старшего? Стыд-то какой! Внезапно он ощущает чужую руку на своем плече, что заставляет его поднять голову обратно. — Тише, — Аарон широко улыбается, — просто в этом районе полицейские искали бы первым делом. — Он переходит на шепот, пододвигаясь поближе: — Майкл, тебе не холодно? Я могу дать тебе свой плащ, — в качестве подтверждения он начинает снимать с себя накидку, — если это так. Наконец избавившись от данного элемента одежды, накидывает его на Кравчика, ожидая его реакции, которая последовала моментально: ребенок покраснел гуще прежнего. Мужчина чихает, укрывшись локтем, на что получает тихое «будьте здоровы». Кивнув, осматривает быстренько помещение. Задумчиво посмотрев в одну точку несколько секунд, он резко пришел к выводу: — Майкл, пойдешь ко мне домой. Я не сдам тебя никому и не собираюсь причинять тебе вреда. Честно, — вновь протягивает руку. Ребенку кажется это очень плохой идеей, но все равно терять нечего. И он берёт чудика за руку.Один и половина
28 января 2019 г. в 20:45