28 января, день освобождения Готэма
If blood will flow when flesh and steel are one, Drying in the color of the evening sun. Tomorrow’s rain will wash the stains away, But something in our minds will always stay. Perhaps this final act was meant To clinch a lifetime’s argument That nothing comes from violence and nothing ever could. For all those born beneath an angry star, Lest we forget how fragile we are. On and on the rain will fall Like tears from a star, like tears from a star. On and on the rain will say How fragile we are, how fragile we are.
«Fragile», Sting
Селина Кайл сидела на полу перед ярко пылающим камином в гостиной своей маленькой светлой квартирки в Ист-Энде. Невидящим взглядом она смотрела сквозь пляшущие языки пламени, а перед глазами стояла ослепительная вспышка света над заливом, зарево, осветившее, казалось, всё небо, а потом… пустота. Брюс, тебя нет. Ты тоже ушёл, тоже оставил меня. Почему, Боже? За что? Селина с самого начала знала, что это утро могло стать их последним, но старалась отбросить непрошеные мысли. Не верила. Не хотела верить. Не верила и сейчас, несмотря на то, что своими глазами видела ядерный взрыв. Горе навалилось, будто гранитная глыба, похоронив её под обломками. Не было сил пошевелиться, не было сил думать, рыдать, выть, биться в истерике. Он умер. И она умерла вместе с ним. Она плакала. Слёзы капали на черный кожаный костюм, на бежевый ковёр с длинным ворсом. Она оплакивала его, оплакивала ту жизнь, которую им не довелось прожить, будущее, перечёркнутое в один миг. Селина провела рукой по пушистому ковру, вспоминая их первую ночь здесь, в этой квартире. На этом самом ковре, перед камином. Она пыталась поудобнее устроить его больную ногу, он легко и непринужденно смеялся, повторяя, что дело это безнадёжное, и убеждал её, что всё в порядке. Она помнила его руки, вкус его губ, его запах. Нежность в его глазах, мягкий, успокаивающий шёпот. И шрамы на его теле. Она помнила каждый. Ровные хирургические швы и бугристые рубцы, к которым наверняка не притрагивались руки профессионалов. Это произошло всего пять месяцев назад. Дата прочно врезалась в память — двадцать пятое августа. А сейчас казалось, что с того дня прошла целая жизнь. Закрыв глаза, Селина представила его лицо, будто стараясь навсегда запечатлеть любимые черты в своем сердце. Она не знала, сколько времени прошло с той минуты, когда его жизнь оборвалась. Смутно помнила, как добралась сюда, как разжигала камин, и совсем не помнила, где оставила бэтцикл. Теперь это уже не важно. Бэтмен мёртв. Он погиб, защищая город. Погиб именно так, как и должен погибать герой. Огонь в камине почти погас, Селине было холодно, её била дрожь. За окном ярко светило зимнее солнце. Она думала о жителях Готэма, ради которых Тёмный рыцарь, её Брюс отдал свою жизнь. Сейчас они выходили на улицы, впервые за пять месяцев ощущая себя по-настоящему свободными. О безопасности пока и речи не шло, банда Бэйна была многочисленна, и на поимку оставшихся террористов у полиции уйдёт не один день, но город был спасён. Жители Готэма были спасены. Селина надеялась, что та жертва, которую ради них принес Тёмный рыцарь, многих заставит задуматься о том, как ценна даже самая жалкая, на первый взгляд, человеческая жизнь. Заставит их быть сильнее, благороднее, честнее. Если этот город станет хоть чуточку лучше, спокойнее, безопаснее — значит, смерть Брюса не была напрасной. На смену оцепенению пришла тоска. Слёзы высохли. Селина закрыла глаза и опустила голову. Волна воспоминаний накрыла хрупкую молодую женщину, сидящую на коленях перед догорающим камином. О, Брюс, как же я смогу жить без тебя?!