***
Утро. Очередное унылое утро, очередного унылого дня. Шихо был уверен, хуже быть ничего не может. Настолько плохо и однообразно… и лишь карьера следователя как-то разбавляла унылую жизнь. В свои двадцать восемь Кимизуки надоело жить. Уж слишком много негативных событий произошло в его жизни. Выглядел он вяло, потрёпано… тем не менее, у него были железные нервы. Точнее, Шихо было уже всё равно. Он пережил много смертей, много трагедий, много слёз, и, казалось бы, ему уже совершенно плевать. Даже если начнётся глобальный теракт и он окажется в его центре, ему будет всё равно, совершенно на всё. Плевать на всё, как верблюду. Но что-то заставит его встрепенуться, что-то заставит снова взглянуть на мир по-другому и снова окрасит его чёрно-белый мир яркими, пёстрыми красками. Звон будильника. Такой обычный. Такой однообразный. Такой же, как всегда. Веки как всегда было тяжело открыть. Снова недосып. Вчера пришлось просидеть с бумагами, недавно ограбили обычный продуктовый магазин, и ему пришлось взять это дело. Глубокий вдох, и розовласый медленно открыл глаза. Тот же белый мутный потолок. По привычке повернувшись направо, следователь потянулся правой, длинной рукой до тумбочки, пытаясь нащупать свои чёрные очки с толстой оправой. Они лежали на своём привычном месте. Длинные, костлявые пальцы аккуратно дотянулись до одного ушка и медленно потянули аксессуар к себе. Шихо одел очки, и картинка стала более чёткой. Вполне можно было увидеть обычную шарообразную белую люстру. Встав с небольшой кровати, тот обул комнатные тапки и открыл небольшой шкаф, снимая тремпель, со своим светло-серым костюмом. И впервые… — Ох… — безэмоционально вздохнул мужчина. — Надо же зубы почистить… Впервые он забыл сделать что-то обычное, что-то рутинное. Честно говоря, ему уже не хотелось ничего. Он не ел по утрам и не делал всяких других обыденных дел, как в других семьях. Это значило лишь одно: ему в самом деле больше ничего не хотелось. Розовласый был на грани отчаяния. Жил Кимизуки в небольшом городке, подальше от столицы, подальше от противных и печальных воспоминаний, подальше от своих страхов… подальше от прошлого. В этом небольшом городке многие знали друг друга, всегда приветствовали по утрам, помогали по возможности. Везде присутствовало благополучие и доверие. Детки бегали по узким улочкам с широкой улыбкой, играя в разные игры. Где-то брали, где-то додумывали сами. Если посмотреть, им было интересно… их лица были наполнены счастьем, доверием… и желанием жить. Во всю эту картину не вписывался один одинокий, чертовски подавленный и лишённый желания жить человек. Унылый и уставший местный следователь… Кимизуки Шихо. Поначалу многие детки часто подразнивали его, кидали в его сторону обидные словечки, а потом в него кидались камнями, палками, поднимали на него пыль, а родители молча глядели на это и словом не обмолвившись, наверняка потому что боялись. «Какой-то он заторможенный, странный. Суицидник?» «Наркоман. Щёки впалые, кожа белая, как мел. Мешки под глазами» Любые доводы местных за спиной смешили его глубоко в душе, но на лице это отдавалось той же кислой, замученной миной. Как всегда, изо дня в день, ничего не менялось. Казалось бы, в один кульминационный день чаша отчаяния будет переполнена… и тот наглотается таблеток, но чудеса тоже имеют тенденцию сбываться.***
Утро оказалось достаточно холодным. Солнце медленно восходило, одаривая только проснувшийся город необычными красно-розовыми цветами, а цвет неба был лазурным, чистым, совсем без облаков. Мягкий, но прохладный ветер аккуратно бил в лицо, взъерошивая волосы, колыхая ворот белоснежной рубашки. Вокруг… небольшие двухэтажные дома… ещё мокрая зелёная трава, на которой красовались маленькие росинки, стекавшие на мокрую землю алмазными струйками, и вытоптанная дорога, которая вела к центру. Там уже слабо гудели, ездили машины, маленькими точками мелькали люди. Всё как всегда… по-чертовски обычное, чёрно-белое. Закинув свой серый пиджак на плечо, розовласый шёл по вытоптанной дороге, опустив голову. Уже как пять лет он ходит этой дорогой. За пять лет он никогда не опаздывал на работу, часто задерживался на работе и последние три года оставался ночевать там. Иногда Шихо мог позволить себе прийти домой… и чем-то заняться. Но зачем возвращаться? Возвращаться домой незачем, не к кому. Нет смысла. Нет цели. Нет ничего. Пустота. Бездонная пустота размером с Марианскую впадину. Осталось пройти совсем немного… Продолжая медленно шагать дальше, иногда поправляя спавшие на нос очки… совершенно случайно мужчина обратил внимание на хилое здание. Внешне оно казалось очень хрупким. Было оно построено из кирпича, а само здание выглядело потрёпано, казалось, оно простояло тут не одно десятилетние. Оконные рамы были деревянными, с характерными виднеющимися из них острыми занозами. Условия были ужасные… на мгновение Кимизуки даже остановился, окинув взглядом здание с простеньким деревянным забором, тоже старым, с характерными в нём большими дырками и сгнившими, хилыми досками. Сомнительное место, у которого дурная репутация. Это был местный детский двухэтажный дом, который только своим видом уже перебивал желание сдать туда ребёночка. Всё верно, всего там ютилось от двадцати до тридцати пяти обречённых на муки детей. Владелец этого заведения сам имел чёрное прошлое, однако туда из раздела не совался никто. Владельцем являлся бывший пятидесятидвухлетний мафиози Курадо Морита, нашумевший в Токио, в двухтысячных годах. Очень опасный и подозрительный тип, у которого остались бывшие подчинённые, которые и занимаются воспитанием деточек. Возможно… он был замешан в серии терактов в Токио, но это неподтверждённая информация. И представить страшно, что там творилось… и самому туда попасть не хотелось. Ходили слухи, что детей там избивают, морят голодом… и даже больше. Противно было думать об этом… противно было представлять. Но понимая, что своим сочувствием этим детям Кимизуки ничем не поможет, тот повернул голову и вздохнув хотел идти, но его внимание снова привлекла одна деталь. Где-то сзади мелькнула чья-то золотая макушка. Если приглядеться, можно было увидеть много петухов на ней, и выглядела она очень неопрятно. Подойдя немного ближе, в упор к самому забору, непобоясь положить туда костлявую руку, Шихо замер, глядя на её попытки выбраться. Высокий рост вполне позволял видеть всё в деталях. Маленькая девочка, лет двенадцати-тринадцати, решила сбежать, но с трудом шла, иногда покачиваясь, ища дырку в заборе нужного размера, хоть выглядела она худощаво и по мнению Кимизуки вполне могла пролезть в любую узкую щель. Она казалась ему хрупкой… вот с дребезгом упадёт… и разобьётся, как фарфоровая куколка, с которой небрежно обращались. Первое, что почувствовал мужчина, было негодование… а потом уже жалость, к его удивлению. Должно быть, девочка очень упёртая, очень храбрая и очень отчаянная, она явно была готова бороться за своё будущее и права до последнего. Порой таких качеств не хватает многим на этой земле, да и проявить их в таком возрасте… Внезапно в мужчине что-то переклинило… заставило пройти дрожь по всему телу, заставило образоваться комок в горле… и не стоять столбом. Помочь… хоть кому-то быть полезным. Почему?.. Почему именно сейчас проснулось это желание? Почему оно спало долгих двенадцать лет? Почему же… именно сейчас он начал что-то чувствовать… что же… случилось… Девочка благополучно находит дырку подходящих для неё размеров… и встав на четвереньки, проходит сквозь неё. И снова встав, видимо отряхнуть большое, на вырост ей платье от земли, пытается бежать, уже с одышкой… и обессиленно падает в высокую траву, издавая что-то похожее на жалобное, хриплое «помогите». «Да не стой же ты как столб. Не стой. Иди!» — приказывал внутренний голос… он заставлял Кимизуки двигаться. Решительно ринувшись к девочке, тот поглядывал по сторонам… если её или его увидят «воспитатели», ничего не получится. Как детектив, человек с большим умом, Шихо уже продумывал план у себя в голове, как забрать хотя бы эту блондиночку отсюда подальше и даже не подпускать к этому месту. Мужчина подбежал к тельцу и аккуратно поднял его, придерживая её за талию и голову. Лицо выглядело измученно… очень устало. Кожа такая же белая, как у самого Кимизуки, а если приглядеться, можно увидеть много царапин и незначительных ушибов. С руками ситуация была куда хуже. Они были украшены множеством страшно больших синяков и гематом. Видимо, когда её за что-то били, она прикрывалась руками. На остальное тело он решил не смотреть, примерно представлял, что там. Тот свёл брови и встал в полный рост, и с девочкой на руках решительно зашагал к дряхлому зданию. На пороге его как раз-таки встретили «няньки», которые сначала благодарили за находку, требовали вернуть ребёнка им обратно, мол, прав никаких он на юную барышню не имеет, то бишь обязан вернуть её. Поставить на место, махнуть рукой и уйти. Но сейчас… именно сейчас, просто так эту девочку отдавать не хотелось. Ни за что. Ему казалось, что если он спасёт её… то она спасёт его от вечного одиночества. Наконец, после долгого отсутствия, она пришла… Надежда. Надежда на светлое, счастливое будущее, шанс быть счастливым, после того кошмара, что Кимизуки пришлось пережить… забыть всё и начать снова, переродиться, и… Впервые глаза мужчины казались по-настоящему живыми, в них отражалась радость и счастье… предвкушение счастливой судьбы… такой шанс нельзя упускать. — Пожалуй… — игнорируя все слова воспитателей говорил розовласый. — Я стану её опекуном и заберу отсюда прямо сейчас. Слова звучали решительно, твёрдо. Казалось бы, его нельзя переубедить. Угрожающе зыркнув глазами, тот потребовал документы, которые нужно подписывать. Мужчина был намерен поступить так, как считает нужным, именно сейчас детектив был яр и непоколебим в схватке за своё будущее, хоть и не долгое счастье.