Как только они проходят офисы, начинается территория Хонбина. У Минсока был доступ только к деловой части, тогда как химический профиль Хонбина позволил быстро перевести того в саму лабораторию. Они продвигаются все так же медленно, только теперь помимо сенсоров движения добавляются еще лазерные, установленные на разной высоте в проходах, и из-за них все помещение выглядит, как декорация для боевика. Но разглядеть лазеры куда сложнее, чем это показывают в фильмах, так что в итоге Хонбин заставляет всех ждать абсолютно неподвижно, пока он по одному проводит каждого человека через сенсоры. Минсок думает, что и в своем теле это было бы сложно, но из-за дополнительной длины всех конечностей ему приходится следить за каждым движением, чтобы не ошибиться. Когда Хонбин, напряженно наблюдая за лазерами, велит ему замереть, Минсок остается стоять на одной ноге, прижимая колено другой к груди и наклонив голову вперед. Мизинец на ноге начинает чуть заметно дрожать, его подташнивает от усилий вообще никак не двигаться. Когда он, наконец, разгибается, по шее стекает пот. К тому времени, как Минсок проходит сканеры, он мечтает о том, чтобы упасть на пол и не двигаться, но Хонбин сканирует пропуск, и с тихим жужжанием открывается следующая дверь. За ней — еще один коридор с такими же сканерами, и Минсок сейчас закричит, он сдастся прямо на месте, упадет и их всех подставит…
…Но тут его касается рука, и это Тэгун. Ему не нужно смотреть на Минсока, чтобы тот понял, что тот подразумевает: «Я здесь». Минсок несколько минут вдыхает носом и выдыхает ртом, пока не успокаивается. Следующий проход не легче, но в этот раз он точно знает, насколько будет тяжело, и от этого проще. Пока он думает об этом как о напряженной тренировке там, в озерном доме, он может с этим справиться, не утонув в собственных мыслях. Одна нога за другой, сначала эта, а потом другая рука, и все это время ему помогает пристальный взгляд Тэгуна. Коридор больше не кажется бесконечным.
Последнее препятствие между ними и лабораторией с их целью — дверь с паролем и доступом по карте. Хонбин вводит код, и настает момент истины. Исин должен был модифицировать карту и продлить на ней время доступа, но если это не получилось, и система не среагирует, сработает вся сигнализация, и им придется оставить всякую надежду вернуть свои тела. Он проводит картой, и Минсок буквально слышит, как все задерживают дыхание. Красный огонек держится секунду, а затем сменяется зеленым. С поворотом дверной ручки они внутри. Изнутри Хонбин может отключить системы безопасности самой лаборатории, и всем теперь дышится немного легче. Пока Хонбин ищет на полках нужный химикат, они рассаживаются на скамейках, столах и полу.
— Должно быть оно, — в руках у Хонбина колба с серебристой жидкостью внутри.
— Нам нужно это выпить? — спрашивает Чонин.
— Будет передозировка, — отвечает Хонбин. Он вертит рычаги на панели, загорается пламя. — К счастью, мы можем испарить вещество, оно распространится по воздуху как газ, как и в первый наш контакт. В идеале нужно делать все по инструкции, но у нас нет времени. — Он оборачивается к Бэкхёну, который стоит рядом, и протягивает ему пластиковые защитные очки. — Надевайте. Правила безопасности.
— Конечно, — закатывает глаза Бэкхён, — давайте вдохнем непроверенный экспериментальный газ, но в защитных очках. — Но все равно их надевает.
Как только все в очках, Хонбин наклоняет колбу к пламени и подзывает всех поближе.
— Вам лучше быть рядом. Не знаю, как много нужно вдохнуть, чтобы запустить реакцию, но мы не можем позволить себе пропасть веществу зря. — Они становятся в круг, глядя на колбу, жидкость в которой начинает пенится. Хонбин тянется к руке Санхёка. — Ты хорошо обо мне позаботился, — он улыбается. — Надеюсь, ты попадешь обратно в себя.
— Будет неплохо видеть тебя где-то кроме зеркала, — пожимает плечами Санхёк. Он прижимается к Хонбину боком. — Мы бы не справились без тебя.
От колбы идут тонкие струйки дыма. По-видимому, Тэгун решает последовать примеру Санхёка и Хонбина — он подходит к Минсоку, берет за руку и кладет голову ему на плечо. Жидкость уже бурлит, и струи дыма достигают пола. Минсок вспоминает, как в прошлый раз дым казался тяжелым, и тянет Тэгуна за рукав, показывая, чтобы они сели. Когда они устраиваются на полу, он накрывает ладонь Тэгуна своей. Туман теперь им по пояс, он как будто щекочет.
— Увидимся на другой стороне, — говорит Минсок. Он тут же кривится от подобной банальности, но Тэгун касается еще щеки свободной рукой, и глаза его улыбаются. Потом туман добирается до лица Минсока, и он вдыхает.
То же холодное щекочущее ощущение распространяется по телу, но в этот раз Минсок воспринимает его с одобрением, поскольку оно означает, что Минсок покинет чужое тело и, если повезет, вернется в свое. Он очень даже готов вернуться. На мгновение он снова чернильная клякса в серебристом туманном океане. Он растягивается и тает, пока образы прошлого месяца плавают вокруг. Кусочком самого себя он переживает разорванные части воспоминаний из дома у озера, дни, перетекающие в ночи, листья, сверкающие на солнце красным золотом, как эхо осени, запертое в ловушке заката. Больше всего Минсок видит Тэгуна. Образы настолько размыты, что он не видит того в теле Чунмёна, его личность проглядывает по краям, сквозь трещины вокруг глаз. Тэгун, которого он видит в тумане — это спокойная улыбка и тихий пристальный взгляд, все то, что Минсок теперь с ним связывает.
Тут Минсок чувствует, как что-то в тумане затягивает его обратно в твердую форму. На краткий миг он пугается, что что-то пошло не так, и он опять очутился в чьем-то чужом теле, но потом понимает, что отвык от своего собственного. Он потягивается и чувствует знакомые очертания тела, но ощущаются они по-другому. Как будто он неравномерно вырос или присутствие Лу Ханя растянуло его тело, как позаимствованную одежду. Минсок хотел бы распахнуть все окна воображаемого дома на проветривание после длительной поездки, но это не дом, а его тело, и ему не хватает метафор, чтобы лучше описать, что он сейчас чувствует. Он открывает глаза.
Первое, что он слышит — вой сигнализации.
Потом он понимает, что ему на лицо льется вода из пожарных разбрызгивателей под потолком. Вокруг все пытаются быстрее подняться, держась кто за стол, кто за стойку.
— О боже! — страдальчески восклицает Бэкхён. — И кто я на этот раз?
У Минсока чуть не останавливается сердце. Он оглядывается и видит такой же ужас на лицах остальных.
— Ты не Бэкхён? — белея, спрашивает Чунмён.
— Да нет, я просто над вами пошутил. Я Бэкхён. Ай! — он трет голову, которую Кёнсу стукнул локтем.
— Что за ужасный звук? — спрашивает Цзытао, зажимая уши обеими руками.
— Думаю, здесь установлена система, оповещающая об утечке газа и других веществ, — говорит… Хонбин. Это Хонбин. Минсок привык считать его Санхёком, но тот стоит рядом. — А потом, поскольку горелка работала слишком долго, сработала пожарная тревога. Я не ожидал, что химикат нас так надолго обездвижит. — Он выглядит расстроенным и полным сожаления.
— Ты в этом не виноват, — спешит уверить его Санхёк. — Сложно сказать, сколько мы пробыли в отключке, верно? По крайней мере, мы вернулись в свои тела.
— Это так, — Хонбин улыбается ему в ответ, и на щеке показывается ямочка.
— Слушайте, я не то чтобы хотел вас сильно торопить, — говорит Исин, — но уверен, что за нами уже выехали охрана и полиция. Пора бы отсюда сваливать.
— Погодите-ка, — говорит Бэкхён. Он возится с ремнем. — Мне надо проверить себя на предмет татуировок.
— Сделаешь это, когда над нами не будет висеть угроза попасть в тюрьму до конца своих дней! — Ифань толкает его вперед. — Мы уходим сейчас же.
Спасибо Кёнсу, они вооружены до зубов, так что, заворачивая за угол лаборатории, они выглядят как ходячий склад оружия. Снаружи они тут же попадают на первого охранника, скорее всего, когда сработали сирены, тот обходил здание. Он не успевает даже закричать, как Воншик снимает его выстрелом в голову.
— Нужно идти дальше! — Чунмён подталкивает вперед, и теперь они уже бегут по коридору.
На лестнице в офисы они сталкиваются с первый нарядом полиции — те в шлемах и со щитами. Они бегут так быстро, что чуть не врезаются в полицейских, в последнюю минуту бросаясь врассыпную. Минсок по инерции чуть не вылетает вперед, но кто-то хватает его за руку и дергает на себя. Он оказывается у стены, прижатым к груди этого кого-то спиной, когда он поднимает взгляд, видит, что это Тэгун. Настоящий Тэгун, в своем теле.
— Ты в порядке? — спрашивает он голосом более высоким, чем привык слышать Минсок, но его тон все такой же тихий и сдержанный.
— Ты очень высокий, — все, что может выдать Минсок.
У Тэгуна изгибаются уголки губ, и выглядит это очень знакомо.
— А я и не замечал, — говорит он.
Град пуль из-за стены заставляет Минсока забыть, что он собирался говорить дальше. Что бы это ни было, подождет до тех пор, пока они отсюда выберутся. Уже вполне ясно, что им не пройти по лестнице, и они возвращаются в поисках другого пути на первый этаж. Все лифты выключены, после быстрого осмотра панели управления Чанёль говорит, что может их включить, но с нужными инструментами и через примерно пятнадцать минут.
— Значит, не можешь ты этого сделать, — Сехун кричит через плечо, попутно стреляя по двигающихся фигурам впереди. — Нечего зря нас обнадеживать!
— Мы не можем использовать лифт, и они заблокировали все лестницы, попутно собирая подкрепление, — говорит Хагён, со щелчком вставляя магазин. — У нас еще остались идеи?
— Кто может выбить дверь? — вдруг спрашивает Лу Хань. Воншик, Тэгун, Чанёль и Цзытао поднимают руки. Лу Хань кивает. — За мной.
Он ведет их назад в один из проходов, считая двери, пока они не доходят до простой серой двери, которая выглядит как электрический шкаф. С нескольких попыток, но они снимают дверь с петель. За ней виднеется длинная темная лестница вниз.
— Это все отлично, — говорит Чунмён, — но нам нужно наверх.
— О, как мало в тебе веры, — Лу Хань скрещивает руки на груди. — Ты не зря назначил меня в почтовый отдел. Такие же технические лестницы здесь повсюду, они соединены с сортировочным этажом в подвале. Если нам повезет, мы попадем в главное почтовое помещение, где есть большая гаражная дверь и грузовики, которыми ее можно снести.
— Так мы оставим здесь наши фургоны, — говорит Чондэ. — И все улики, которые могут привести к нам.
— Какие улики? — парирует Лу Хань. — Перед миссией мы в них все вычистили, потому что не дураки. Там нет ни номерных знаков, ни документов, ни серийных номеров, ничего… эти фургоны чисты как только могут быть. Если их только не сжечь.
— Нет времени об этом спорить, — говорит Ифань. — Лучше оставить тут улики, чем тела, что точно случится, если мы будем стоять дальше.
Лестница ведет их в широкий открытый отсек, где из мебели только огромные ряды столов, но много дверей, расположенных через равные промежутки, как та, откуда они только что вышли. Лу Хань ведет их к самому краю отсека, где почтовый желоб уходит в огромную пустую корзину размером с половину мусорного бака. Рядом находится еще одна лестница, ведущая к двери с надписью «ПОЧТА»
— Вот оно, — говорит Лу Хань. — Если мы проникли внутрь, сможем и выбраться наружу.
— Я не смогу вышибить эту дверь, — говорит Воншик, ее рассматривая, — Петли на другой стороне, и мне не оттолкнуться от ступенек с достаточной силой.
— Ну, тогда все, — взмахивает руками Лу Хань, — Значит, мы трупы. У меня идей больше не осталось.
Минсоку приходит в голову мысль.
— Как насчет почтового желоба? — спрашивает он. Все к нему оборачиваются. — Кто-нибудь мог бы на него залезть и попробовать выбить дверь оттуда, было бы легче.
— Может сработать, — кивает Чанёль. — Но только если один из нас туда заберется.
Они по очереди пытаются залезть на желоб с разной степенью отсутствия успеха. Чанёль едва может удержаться за скользкую металлическую поверхность, Воншик забирается чуть дальше, но тоже скользит обратно. Цзытао одолевает половину, но не более того. Он нормально стоит наверху, но забраться дальше не может никак. Минсок думает, как бы ему в этом помочь, но тут подает голос Санхёк.
— Что, если ты туда заберешься? — он смотрит на Тэгуна. — Он сейчас там хорошо стоит, верно? Если сможешь до него добраться, возможно, он подсадит тебя дальше.
Тэгун смотрит на Минсока и один раз кивает. Цзытао обнаружил, что даже в кроссовках не так удобно, как на босую ногу, так что Тэгун расшнуровывает и снимает свои, заталкивает туда носки и отдает Минсоку. Минсок пытается ободряюще сжать ладонь Тэгуна, но с кроссовками в руках выходит не очень. Он идет к желобу и видит, как Тэгун исчезает в темноте. После он прислушивается к металлическому стуку внутри, который означает, что Тэгун забирается все выше. Минсок закусывает губу каждый раз, когда кажется, что Тэгун соскользнет, но наконец он слышит голос Цзытао.
— Ты почти на месте! — говорит тот. — Еще чуть-чуть и я смогу тебя схватить.
Из желоба доносится еще больше шума и стуков, и наконец Минсок слышит торжествующий возглас Цзытао.
— Отлично! — говорит он, — Давай, теперь ставь ногу сюда… ай, нет, не туда! Немного… да, вот так. Обопрись здесь на стену… хорошо, ты прошел. Иди вперед. Наклон станет чуть круче, но ненамного. Кричи, если начнешь соскальзывать.
Дальше, как Минсок ни прислушивается, ничего не слышно. Можно разобрать тихие стук и шарканье, но Минсок не имеет ни малейшего понятия, что происходит. Скоро даже эти звуки утихают, и в тишине едва слышно звенит металл. Звучат выстрелы. Где-то рядом шумно вдыхает Хагён, но Минсок уже наклоняется, чтобы как можно быстрее снять обувь.
— Что ты делаешь? — требовательно спроашивает Лу Хань.
— Помогу ему, — резко отвечает Минсок, — И не смей даже думать меня остановить.
Меньше секунды Лу Хань всматривается ему в лицо, а потом кивает.
— Тебя лучше подсадить, — говорит он, — давай.
Цзытао встречает Минсока с удивлением, но помогает забраться выше.
— Не знаю, что там происходит, — беспокоится он. — Он исчез на другом конце, и я ничего не слышал, пока кто-то не начал стрелять.
— Я выясню, что там происходит, — мрачно говорит Минсок. — И, пожалуй, тоже постреляю.
Остаток пути он проделывает на чистом адреналине, выбираясь из желоба с помощью одной руки — другой он достает пистолет. Как только у нее проясняется зрение, Минсок видит Тэгуна, скорчившегося за половиной стола и окном. Напротив него открытая лестница ведет в погрузочный цех, где несколько полицейских целятся в почтовое помещение. При звуке первого выстрела Минсока Тэгун резко оборачивается, но тут первый стрелок падает на землю, и Минсок перебирается вперед, опустошая обойму в сторону гаража. Он даже не морщится, когда несколько ответных выстрелов пролетают мимо его лица. Он почти их не замечает, стреляя между двух грузовиков до тех пор, пока не слышит обрывающийся болезненный хрип. Когда в первом пистолете заканчиваются патроны, Минсок бросает его в сторону и тут же достает запасной. Тэгун выбрался из комнаты почты, чтобы ему помочь, работая вдвоем, они быстро зачищают помещение напротив.
Минсок опускает руку и поворачивается к Тэгуну, чтобы отругать его и спросить, чем, черт возьми, он думал, открывая дверь в гараж без прикрытия, но не успевает открыть рот, как прямо позади Тэгуна видит шатающуюся фигуру. Один из мужчин, которых Минсок подстрелил, оказывается только ранен, и, хотя он потерял пистолет, Минсок видит в его занесенной руке блеск металла. Минсок без раздумий дергается вперед и почти мгновенно преодолевает расстояние. Он прыгает к мужчине, плавно отбрасывая его руку, как будто это обычная тренировка. «Этого хватило?» — думает он, дуло его пистолета уже у подбородка незнакомца, и Минсок нажимает на курок.
Когда он оборачивается в этот раз, у него больше нет сил, чтобы что-либо говорить. Тэгун смотрит на него, как будто увидел привидение. В удивлении он чуть приоткрыл рот, и Минсоку сейчас стоило бы подумать о других вещах, но черт, было совсем близко, и все, чего Минсоку хочется — это припасть к этому рту своим, в его жилах все еще звенит перестрелка, они оба живы, и они — это снова они.
Минсок чувствует кровь, когда Тэгун его целует. Он весь ей вымазан, она не его собственная, но Тэгун, кажется, не возражает, так что и Минсоку плевать. Как всегда, Тэгун пытается казаться меньше, сжаться внутрь себя и вокруг Минсока. Когда Минсок обнимает его за шею, руки Тэгуна дергаются за его спиной, а когда Минсок оттягивает его нижнюю губу зубами, Тэгун стискивает рубашку Минсока. Минсок не знает, что может быть идеальнее.
— Чтоб тебя, обязательно надо было геройствовать, да? — ворчит Минсок ему в рот.
— Тому, кто выбрался из желоба и тут же начал палить во все стороны, — выдыхает Тэгун, — нечего называть героем меня.
— Не спорь со мной, когда я тебя целую, — говорит Минсок, хотя его сердце замирает от намека, что для Тэгуна он герой. На несколько секунд Минсоку удается заставить того замолчать. — Черт, — он резко отодвигается. Тэгун чуть стонет, и тянется следом, как будто снова хочет добраться до губ Минсока, но тот ему не дает. — Дверь, — многозначительно говорит он. — Остальные все еще внизу.
Взгляд Тэгуна тут же фокусируется, он выпрямляется, так быстро обретая прежнее хладнокровие, что Минсок мог бы подумать, что ему все показалось. Только, пока они спешат к нужной двери, губы Тэгуна все еще красные и блестящие, и рот самого Минсока щекочет. Тэгун осматривает дверь и бросается вперед, его удар ногой приходится прямо возле дверной ручки. Минсок хватает Тэгуна за руки, чтобы тот не покатился вниз по лестницу, но тут все остальные смотрят в их сторону с разной степенью паники, удивления и страха. Они стоят спиной к лестнице и причина тому становится очевидной, когда Минсок видит сдвинутые и сгруженные перед всеми дверями вдоль стен столы. Почти их них всех доносится громкий стук, а несколько дверей чуть не отрываются от петель.
— Ну очень вовремя, — рычит Кёнсу. — Очень рады снова вас видеть. Можно уходить?
Он отталкивает Минсока с Тэгуном, и остальные тоже как можно быстрее начинают взбираться по лестнице. Лу Хань идет последним, он тормозит возле Минсока и кладет руку тому на плечо.
— Я рад, что ты наконец-то разобрался с проблемами в ваших отношениях, — говорит он, — но сейчас не самый лучший момент, чтобы обмениваться слюной. Я просто говорю, у нас тут немного сроки поджимают.
Он исчезает следом за остальной бандой, которая готова забраться в любой транспорт, который сможет угнать Кёнсу. У Тэгуна покраснели уши, но он совсем не выглядит виноватым и пожимает плечами. Минсок просто не может не оттащить его в сторону за грузовики и при этом отчаянно молиться, чтобы Лу Хань не слишком громко свистел. То, что они получают два грузовика на ходу до того, как объединенные силы полиции понимают, что они собираются сбежать отсюда — доказательство навыков Кёнсу. В результате они прорываются через оцепление до того, как какой-нибудь офицер успевает в них выстрелить. А то, что у них выходит сбросить все хвосты за полтора часа сумасшедшей езды — уже доказательство водительских умений Чондэ и Джехвана. Они с грохотом выезжают на дорогу из грязи и гравия, что ведет к дому у озера, на скорости около восьмидесяти километров в час, и воздух оглашается их радостными воплями и смехом — они разносятся от машины к машине и повсюду вокруг. Окна открыты, холодный ветер треплет волосы Минсока. Он потный, потрепанный и израненный, покрытый кровью и все же… счастливее, чем был последние месяцы. Возможно, это потому, что странный кошмар прямо с канала научной фантастики, в который превратилась его жизнь, наконец-то закончился. Или потому, что Воншик громко смеется, хлопая Кёнсу по плечу и поздравляя, а Хагён и Чунмён наблюдают за этим с одинаковыми улыбками до ушей. Или потому, что откуда-то с переднего сиденья Чондэ вопит, что собьет Джехвана с дороги, если он еще раз попытается его объехать, и в ответ получает истеричный смех и рев двигателя сзади. Минсок думает, что львиная доля также принадлежит плечу, на которую он положил голову, и рукам, которые разминают его затекающие плечи. И губам, касающимся уголков его глаз, когда Тэгун наклоняется и шепчет ему на ухо.
* * *
Когда они паркуются на подъездной аллее, и вываливаются наружу возбужденной орущей толпой, лидеры не сразу обращают на себя внимание. Когда некоторое подобие порядка восстанавливается, Чунмён немедленно берет слово.
— Мы сегодня справились с поставленной целью, — говорит он, — и никто при этом не пострадал, что не иначе как чудо. — Тэгун сильнее обнимает Минсока, и тот пытается не улыбаться слишком широко. Чунмён продолжает. — К сожалению, о нашем присутствии узнала полиция, и вы знаете, что они будут нас упорно искать. Мы проникли в очень серьезную компанию, и с их стороны будет много давления, чтобы в следующие несколько недель полиция кого-нибудь арестовала. Пока будет существовать вероятность того, что взлом приведет к нам, оставаться в этом городе небезопасно.
По комнате волной проходит напряжение.
— Значит, ты предлагаешь нам смыться из города, — говорит Джехван.
— Мы не можем остаться здесь, — повторяет Чунмён. — И не можем уйти всей группой. Если исчезнут сразу восемнадцать человек, это будет слишком очевидно. Нам нужно основательно разделиться, рассеяться как можно дальше и подождать, пока утихнет вся шумиха.
— Он прав, — кивает Хагён. — Поначалу будет сложно оставаться на связи, но если будет нужно, я знаю, как с вами связаться. Когда придет время, мы снова соберемся вместе. А пока нужно совсем исчезнуть вместе со всеми этими коробками из подвала.
Вот он. Момент истины, думает Минсок. Сейчас станет ясно, станут ли две группы врагами, разделяясь на части, чтобы получить главный приз.
— Я думал об этом, — говорит Ифань. — Мы все вернемся в город, когда можно будет это сделать. Если нас долго не будет, мы рискуем обнаружить, что кто-то занял наше место. Поскольку мы уже доказали, что вместе можем добиться большего, в наших интересах совместно работать против общего врага, который точно появится в будущем.
— А пока мы можем поделить товар, чтобы никто не чувствовал себя обманутым, — говорит Чунмён. — Очень долго его нельзя будет безопасно продать, но мы более чем готовы отдать вам… например, треть? В интересах будущего партнерства.
Хагён раздумывает секунду.
— Треть звучит честно, — медленно говорит он. — И я был бы не против работать с вам в дальнейшем. — Его лицо расплывается в улыбке. — Как я и говорил, когда мы встретились той ночью, мы шли за вами. Подумайте только, чего мы можем достичь, если вы не будете одновременно пытаться нас пристрелить.
— Это значит, что нам надо придумать новое имя? — интересуется Чанёль.
— Виксо, — выдает Бэкхён, и получает за это пинок в голень от Кёнсу.
— Тупейшая вещь, которую я когда-либо слышал, — ворчит Кёнсу. — Никто тебя не спрашивал. И разве тебе не надо татуировку искать?
Прежде чем Бэкхён поспешно уматывает в ванную, вместе со всеми остальными его ведут к сейфу, где каждый вводил свои цифры. Кажется, прошло так много времени, что Минсок с удивлением обнаруживает свой все еще работающий телефон. Все сортируют свои вещи и проверяют сообщения за месяц. Из ванной доносится мучительный вопль, и впервые за все это время Кёнсу выглядит действительно довольным.
— О, слышу, он ее нашел, — говорит он. — Я подержу его вещи, пока он плачет в ванной, да?
* * *
Пока все коробки загружают в два грузовика — в одном уедет Хагён, а в другом — Чунмён, Минсок идет за Тэгуном наверх, за немногими вещами, которые остались в двух их комнатах. Но когда они туда заходят, первым делом Тэгун осматривается в поисках кролика. Не слышно звуков лап, перебирающих по деревянному полу, и комок шерсти не виднеется в своих обычных местах для сна. Комната абсолютно пуста. И хотя план и заключался в том, чтобы дать кролику новый старт, Минсок думает, что Тэгун расстроен, что тот действительно убежал, как будто его забота и внимание расположили бы дикое животное к себе, и он ждал бы их возвращения здесь. Тэгун ничего не говорит, но Минсоку это и не нужно, что понять его чувства. Минсоку тоже нечего сказать. Он подходит к креслу у окна. Последняя книга, которую начал читать Тэгун, лежит обложкой вниз, «В открытое море» — можно разобрать на ее корешке. Минсок листает ее, и оказывается, что это книга об оказании первой помощи. Он кладет ее обратно и задумчиво постукивает.
— Значит, нам нужно как можно быстрее уехать из города, — говорит Минсок. В ответ снова неразговорчивый Тэгун только кивает. — Ты собирался сделать это в одиночестве? — неопределенное пожатие плеч. Минсок пробует снова. — Ты не будешь возражать, если я к тебе присоединюсь?
Тэгун не отрывает взгляд от скомканных на полу простыней, но его плечи чуть расслабляются.
— Я не буду возражать, — тихо говорит он.
— Ты знаешь, куда поедешь?
Тэгун отрицательно качает головой, и, кажется, Минсок понимает его замешательство. Восторг от успеха миссии угас, приглушенный внезапной необходимостью придумывать план действий. Они решили одну проблему, только чтобы тут же получить вторую, и она месяцами, если не годами, будет гнаться за ними по пятам. Если говорить от уровне угрозы, которую проблема несет, то находится она выше охоты на них птицы смерти Лу Ханя, но ниже первого осознания, что Минсок хочет зацеловать Тэгуна до потери дыхания и как сладкое вино пить с его губ каждый звук, пока они оба не будут пьяны. Сейчас от этой мысли он только улыбается, но они не становятся ближе к пониманию, что делать.
Минсок выглядывает из окна. На траве во дворе он видит кролика с пожеванными ушами. Тот осторожно, но быстро перебегает через лужайку. Кролик чуть прихрамывает, как будто у него еще не зажила недавняя рана. Он сидит у кромки деревьев с поднятой головой и оглядывается, жуя лист, потом принюхивается, мгновение смотрит на дом. Потом, вспышкой белого хвоста и задних лап, он исчезает в лесу. Минсок отворачивается обратно к комнате. Тэгун все еще стоит у брошенного гнезда, перебирая в пальцах сено, как будто в нем скрыт ответ. Возможно, думает Минсок, так и есть.
За несколько шагов он сокращает расстояние между ними и накрывает руку Тэгуна своей собственной, а потом тянет того за шею к себе и целует в губы.
— Эй, — говорит Минсок, — ты не хочешь жить в лесу?
На миг Тэгун выглядит ошарашенным, но потом он прослеживает за взглядом Минсока на книжную полку и смеется, выдыхая Минсоку в рот.
— Если ты хочешь, — говорит он.
— Будет как отпуск, — говорит Минсок. — У нас будет много работы, когда вернемся. Какие-нибудь зеленые новички решат занять нашу территорию. Придется отбивать, когда вернемся.
— Уже жду, — улыбается Тэгун.
Они смотрят, как остальные разбиваются на пары и тройки, и каждая исчезает в своем направлении, пока все не затихнет, пока не станет безопасно вернуться и снова утвердиться в своем праве преступных властителей города.
«И, — думает Минсок, следуя за Тэгуном, пока они садятся на автобус, который отправляется в закат и неизвестность, — когда настанет день, мы сделаем это вместе».
