И сердце — лишь мотор

Следующий день в офисе проходит примерно так же плохо, и следующий после него — тоже. Минсок научился не приносить в офис кофе, чтобы его начальник не думал, что это ему, и в результате обзавелся неприятными волдырями во рту. Он бы пил офисный кофе, но, как и сказал его босс, кофеварка в комнате отдыха наполнена неудобоваримой гадостью, Минсок даже не знал, что можно сделать настолько плохой кофе, но он лучше потерпит ожоги второй степени во рту, чем еще раз это попробует. Посреди недели Минсок ковыляет из автобуса в кофейню, чтобы зарядиться вечерней порцией кофеина, и обнаруживает там Тэгуна. Минсок садится к нему за столик, и тот объясняет, что у их двух уборщиков смены позднее, чем у Минсока, так что он ждет их, чтобы отвезти домой. Минсок предлагает составить ему компанию, и они проводят вечер в сетевой кофейне и с дрожащими после нескольких порций латте руками. — Это ненормально, — говорит Минсок, разглядывая свои пальцы. — Я выпил всего три чашки кофе, а мне нужно в два раза больше, чтобы началась дрожь. — Новые тела, — отмечает Тэгун. Его кофе чуть не расплескивается у него в руках. — Они не привыкли к такому же уровню кофеина. Он обычно пьет столько кофе? — Я вообще не думаю, что он его пьет, — отвечает Минсок, напрягая память. — Думаю, он существует на чае и нервах. Как думаешь, мы сегодня заснем? — Скорее всего, нет, — мрачно говорит Тэгун. Так и есть, Минсок лежит без сна до четырех утра, потом наконец-то засыпает, только чтобы проснуться через пару часов на работу в офис. Он приносит файлы на неправильный этаж и чуть не засыпает на копировальной машине за два с половиной часа до конца рабочего дня. После этого они с Тэгуном ограничивают себя одной чашкой кофе каждый вечер и оставшееся до прихода возможно-Джехвана и Санхёка время грустно рассматривают меню. В итоге, чтобы избавиться от лишней энергии, они присоединяются к Цзытао в тренажерном зале, который тот обнаружил возле библиотеки, дверь туда была спрятана за бильярдным столом. Минсок тащит с собой Лу Ханя, несмотря на все протесты последнего о том, что в отличие от них он не разбирается в боевых искусствах. Минсок отвечает Лу Ханю, что не позволит тому потерять в его теле форму. Он может пользоваться беговой дорожкой или велотренажером, но точно будет заниматься с ними вместе. Все это как минимум мотивирует Лу Ханя тщательнее собирать информацию для миссии — перспектива избавиться от тренировок оказывается более привлекательной, чем просто смена тела Минсока на собственное. Первая же тренировка показывает, что им придется столкнуться с проблемами более серьезными, чем другие размеры. У Цзытао все по большей части в порядке, поскольку Чонин, как и он, активен, но у Минсока с Тэгуном сразу возникают трудности. Сехун в хорошей форме, но он не такой гибкий как Минсок, и ему не хватает тонуса мышц и взрывной силы, которой последний привык пользоваться. Что же касается Чунмёна, то лучшее, что можно о нем сказать — у него хватает дыхания подняться по лестнице. Все это означает, что их обычный режим тренировок для новых тел слишком напряженный. Минсок не знает, как много он успеет изменить в теле Сехуна до того, как они поменяются обратно, но будь он проклят, если это его остановит. На следующий день после начала у Минсока так все болит, что он не может пройтись по комнате, не поморщившись, а лестница кажется Эверестом. Сехун недоволен занятием Минсока, о чем без стеснения тому сообщает. — Я его улучшаю, — возражает Минсок, — привожу тебя в форму так, что тебе самому не надо и пальцем шевелить! — Я не хочу улучшаться! — парирует Сехун. — Ты никогда не был в бойскаутах? Нужно оставлять место в таком состоянии, какое было, когда ты туда пришел! — А ты был в бойскаутах? — внезапно и коварно интересуется Бэкхён. — Ну-ка, расскажи. Сехун прочищает горло. — Без комментариев. Дни превращаются в рутину, к концу подходит вторая неделя с начала миссии под прикрытием, когда их снова «атакуют». В этот раз никто даже не замечает птицу, но когда Минсок заходит в кофейню, на их обычном месте он видит не Тэгуна, а «Чанёля». — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Минсок. — А ты вежливый, да? — поднимает бровь «Чанёль», — Не знаю, в меня просто бросили ключами и сказали подождать здесь остальных. Никто не сказал, что ты входишь в их число. Ничего, что ты показываешь, что нас знаешь? Что если здесь нас заметит кто-то из компании? — Раньше такой проблемы не было, — не совсем внимательно отвечает Минсок. — Извини, мне надо… Я попробую сначала найти Чондэ. Увидимся дома. «Чанёль» остается в кофейне шипеть, что им надо поддерживать легенду, но Минсок уже вышел за дверь и большими шагами направляется к метро. Из-за крюка в кофейню у него едва хватает времени добраться на другой конец города, где Чондэ ждет Хонбина. Дома он находит Тэгуна скорчившимся на полу ванной, среди окровавленных полотенец и тряпок. На миг сердце Минсока замирает — они еще не должны были сделать и шага в сторону конфликта с компанией, как что-то уже сейчас могло пойти не так, но тут Тэгун оборачивается и явно испытывает облегчение при виде Минсока. — Можешь подержать? — спрашивает он, и тут Минсок видит у него в руках сверток. Тэгун рассказывает, что кровь принадлежит животному, которого в его комнате оставила пугающе большая птица. Она испугалась, обнаружив, что в комнате кто-то есть, и уронила добычу — потрепанного и едва живого молодого кролика. Он шлепал по полу, размазывая кровь, пока Тэгун не замотал его в простыню и не принес сюда отмывать. Минсок не думает, что стал бы его даже отмывать — он уже выглядит полусъеденным, но Тэгун держит его в руках и твердо намерен вытереть кровь с мордочки. Он не должен и двигаться, но все равно пытается вырваться. Минсок слышит, как под всей этой грязной шерстью бьется его сердце. Тэгун издает непонятные утешающие звуки и гладит голову и уши одной рукой, пока другой вытирает задние лапы мокрой тряпкой. Без крови кролик выглядит не так жутко, но одна из его лап вяло болтается, уши разорваны и нет одного глаза. Минсок оценивает шансы того, что он переживет эту ночь, как пятьдесят на пятьдесят. Он думает сказать Тэгуну, но тот и сам должен знать, их работа обязывает точно оценивать степень тяжести ран. Но, кажется, даже если Тэгун знает, на него это не влияет. Он обрабатывает порезы перекисью из аптечки, потом промывает теплой водой, аккуратно зашивает и обматывает бинтами едва ли не всего кролика. Для него расчищается место в углу комнаты, рядом с высокой книжной полкой, откуда Тэгун брал книги, и там они устраивают гнездо из одеял. Неидеально, но в доме нет абсолютно ничего для ухода за кроликами. Скрестив ноги, Тэгун устраивается на полу с полным стаканом воды и ложкой поит кролика. Тот настолько плотно замотан, что не может двигаться, и кажется, смирился со своей участью, так что он начинает пить, неловко лакая через уголок рта. Стакан опустошается медленно, и все это время Минсок сидит на кровати, наблюдая сосредоточенного Тэгуна. Чунмён не очень крупный, и все равно кажется, что Тэгун пытается втиснуться в место, наполовину меньше себя. Минсок понимает, что тот этого даже не осознает, но все в нем кричит, что этот человек всегда старается казаться меньше и дружелюбнее. Минсок думает о том, как Тэгун выглядит обычно, и ему трудно это представить, потому что его тело сейчас занято Бэкхёном, который, как понял Минсок, Тэгуну абсолютно противоположен. Он представляет такой же молчаливый пристальный взгляд и отсутствующее выражение лица на высоком, крепком теле, и внезапно понимает, почему он старается не пугать людей своим видом, если того не хочет. Движения его рук очень деликатные, как будто он долго этому учился. «Он недавно выстрелил человеку в затылок, — вспоминает Минсок. — Я точно знаю, что он убил намного больше людей, чем лет, что я с ним знаком». «Он сделал это, чтобы защитить то, что тебе дорого», — всплывает у него в голове. «Как такой, как он, оказался в преступной организации? — размышляет Минсок. — Он убивает людей, крадет у них вещи, деньги и информацию… и ухаживает за кроликами. Ему нравятся милые вещи, и он рискует жизнью, присматривая за подростками, которых пристрелил бы неделей раньше, просто потому, что обещал». Минсок давно не пытается разобраться в противоречиях собственной жизни и не может точно ответить, почему грани личности Чон Тэгуна так его заинтересовали. Тем не менее, эта загадка не оставит его до тех пор, пока он не поймет, как относиться к человеку, чью комнату он сейчас занимает практически каждый день. Тут Тэгун поднимает глаза, одна его рука лежит под головой спящего кролика, а во второй — пустой стакан, и Минсок решает, что это гиблое дело. Какие-то парадоксы не решить, и сейчас, в круговороте смены тел, атак опасных сов и слишком крепкого вечернего кофе Тэгун — один из них. И по крайней мере, он не болтает так много, как Лу Хань, что определенно достоинство. Следующие несколько дней Минсок, выполняя бессмысленные задания Чинёна и остального начальства, составляет план завода. Должность нового стажера означает, что он находится на самом дне офисной иерархии, как раз выше разумной плесени в офисном холодильнике, но ниже новой собаки, которую завел один из его новых руководителей, и он берет ее с собой в офис куда чаще, чем Минсоку хотелось бы. Ужасно энергичный питбуль еще и ужасно слюнявый, и не слишком хорошо приучен к поводку, что Минсок обнаруживает, когда Суман ловит его по пути с обеденного перерыва и уговаривает выгулять собаку, «раз ему по пути». Ухён — или Ухун, как Минсок его называет, потому что тот издает именно такие звуки, а еще потому, что абсурдно давать человеческое имя такой глупой собаке — любит тянуть за собой людей, пытаясь понюхать определенный участок травы. Участок этот совершенно неотличим от остальных для всех, кроме Ухуна, который счастлив стоять на нем часами, нюхать и понемногу есть траву. Когда Минсок пытается его оттащить, он просто ложится посреди дороги и печально смотрит вверх. Минсоку остается тащить за поводок пса, который выглядит абсолютно измученным, и при этом улыбаться прохожим, чтобы не сойти за человека, который плохо обращается с животными. — Ты самый плохо воспитанный пес, которого я когда-либо видел, — рычит Минсок, когда ему удается заманить Ухуна в лифт холла последними кусочками своего бутерброда. — Ух, — счастливо выдает Ухун, облизываясь. Тэгуна эта история очень смешит. У него бы наверняка не было никаких трудностей заставить Ухуна делать все, что нужно, думает Минсок, глядя, как Тэгун кормит кролика кусочком салата. На удивление Минсока, кролик не только пережил первую ночь, но и поправился настолько, что через два дня уже ковылял к еде и оставлял в своем углу катышки кроличьего помета. Так что в первую очередь они принесли самодельный лоток и наполнили его сеном, но либо кролик не смог перебраться через его маленький бортик, либо ему нравится делать их жизнь тяжелее. У Минсока терпение заканчивается очень быстро, но Тэгун просто подметает пол и дальше кормит кролика салатом. Наверное, поэтому Тэгун ему нравится больше, но Минсок более чем счастлив оставить тому уход за животным. Когда они оба дома, и кролик получил свою долю внимания, большую часть времени они проводят в тренажерном зале, экспериментируя с новыми, подходящими их телам стилями рукопашного боя. Оказывается, у них обоих хорошая база в боевых искусствах, но оба обзавелись привычками и стилями, которые не работают с измененным размером тела. Из-за более коротких рук Тэгун промахнулся с кружкой в первый день, и на первой тренировке ему не удается выполнить почти все атаки. У Минсока проблема обратного толка. Тело Сехуна намного длиннее, чем он привык, и он почти все время перебирает и бьет голенью или коленом вместо ступни — или вообще промахивается. Даже когда они разбираются с расстоянием, не работает стратегия. Глядя и тренируясь вместе с Цзытао, Минсоку удается немного приспособиться. Он тренируется уклоняться назад и выполнять ответные удары, чтобы получить нужную дистанцию. — Смотри, — говорит Минсок, когда они переводят дыхание после неудачного спарринга. — Я, естественно, хочу, чтобы ты оставался дальше, потому что я выше. Сейчас мои конечности длиннее, поэтому ты там, где я могу тебя ударить, но ты не можешь меня достать. — Я дам тебе преимущество, если ты меня дальше оттолкнешь, — размышляет Тэгун. — Так что все, что мне надо — достать тебя, — он стряхивает с глаз волосы. — Если я подберусь поближе, ты ничего не сможешь сделать. — Что-то в этом роде. Еще разок? Самый первый раз, когда Тэгун устремляется вперед, Минсок толкает его ногой точно в живот в надежде, что он потеряет равновесие. На несколько минут Минсок его задерживает и такими же толкающими ударами дает отпор следующим атакам, удерживая на удобном расстоянии. Но он не очень хорошо скрывает движения и не чередует схемы, поэтому, когда он заносит ногу для еще одного толчка, Тэгун скользит сбоку, и отталкивает ее. У Минсока перехватывает дыхание как от неожиданной близости, так и от крепкого удара в живот. Смотреть на лицо противника — лучший способ пропустить его движения, но Тэгун смотрит вверх, его лицо так близко, что Минсок не может отвести глаз. Выражение его лица спокойное и сосредоточенное, но глаза самоуверенно сияют торжеством, и Минсока притягивает этот свет. Он чувствует, как по плечу скользит рука и хватает его сзади за воротник, и тут нога Тэгуна прямо за ним, он бедром толкает Минсока вперед, а плечи тянет в обратном направлении, и он все еще в сантиметрах от Минсока, но тот падает назад. Он тяжело валится на пол, а Тэгун даже не думает его подхватывать. Он выпрямляется и едва заметно изгибает губы в улыбке. — Ну как, близко? — спрашивает он, как будто это не ясно и так. — Да, — хрипит Минсок. — Определенно. Когда они выходят из зала, рядом внезапно оказывается Лу Хань. Минсок подозревает, что он мог прятаться за занавесками. Он прилипает к Минсоку и тянет того в сторону кухни. К тому времени, как Минсоку удается оглянуться, Тэгун уже скрылся по лестнице. — Я не разговаривал с тобой чуть ли не год! — жалуется Лу Хань. — Мы работаем под прикрытием в одном и том же здании, но меня держат в душной тюремной коробке без окон, где я сортирую операции по кредиткам, а когда мы здесь, ты все время проводишь с новым парнем, и я, кажется, схожу с ума, так что ты идешь со мной плавать. — Ты бы со мной виделся, если бы ходил с нами на работу, а не сдался через два дня, — говорит Минсок. — И что? — Как будто мне хочется проводить время в душной комнатенке. Лучше пусть детишки играют со мной в футбол. И потом, я не хотел мешать тебе в свободное время, — Лу Хань двигает бровями. — Уверен, у тебя очень важные физические нагрузки. — Он… не мой парень, — запинается Минсок. — Я даже не знаю, с чего ты это взял. — Ну не знаю, — говорит Лу Хань. — Наверное, из-за того, что вы теперь сиамские близнецы, судя по всему, усыновили кролика-калеку и почти каждый вечер ходите на кофейные свидания. Извини, что я сделал соответствующие выводы, — Лу Хань смотрит на него, как на сумасшедшего. — Если у вас еще не было разговора на тему «что у нас за отношения», тогда тебе нужно об этом задуматься. Общение — ключ, знаешь ли. — Мы не вместе, — настаивает Минсок. — Еще месяц назад мы целились друг в друга на полном серьезе! — Эй, я никого не осуждаю, — Лу Хань поднимает руки вверх. — Вы два взрослых человека, и это не мое дело. — Он задумывается. — Но если вы и правда не встречаетесь, значит, у меня есть шанс? — Лу Хань, нет, просто замолчи, — отвечает Минсок, и в его голосе прорезаются истеричные нотки. — Это из-за лица? — серьезно спрашивает Лу Хань. — Из-за того, что у меня твое лицо, это так странно? — Поверь мне, на данный момент не это здесь самая странная вещь, — говорит Минсок. — Если мы сейчас поцелуемся, это будет считаться селфцестом? — Лу Хань… — Я просто спросил! — Лу Хань отрывает руки Минсока от его лица и тянет в сторону двери. — Пойдем поплаваем, — говорит он. — И… просто подумай об этом, ладно? Не… свиданиях со мной. В смысле, я же не могу встречаться с кем-то, кто может составить мне конкуренцию своей внешностью. Но, — он косится на Минсока, — вам обоим нравится быть рядом друг с другом. Думаю, больше, чем тебе — в компании других. Не стоит закрывать на это глаза. — Его серьезность испаряется так же быстро, как и появилась. — Как ты не должен закрывать глаза на меня. А теперь пойдем. Моя очередь сталкивать тебя в эту чертовски холодную арктическую воду. Но после слов Лу Ханя даже ледяное озеро не очень помогает Минсоку обрести ясную голову. Он понимает, что и правда проводит почти все свободное время в компании Тэгуна, а когда они не вместе, напоминают о нем самые странные вещи. За день он запоминает все забавные или раздражающие события, чтобы вечером ими поделиться, старается вести себя с Ухуном так, как, наверное, повел бы себя Тэгун. Минсок даже практикует его холодный взгляд, когда его вызывает к себе начальник, чтобы включить гугл с только что закрытым браузером. Последнее повторяется несколько раз и сопровождается сомнительными замечаниями о его собственной способности пользоваться браузером. Но факт остается фактом: Тэгун присутствует в мыслях Минсока куда чаще, чем он это осознавал или считал нормальным. Он вспоминает, как они тренировались последний раз, и как оттого, что Тэгун был слишком близко, ему стало трудно дышать. Минсок даже не заметил, что он в теле Чунмёна, так его увлекли глаза и пристальный взгляд. Это были глаза Чунмёна, но Минсок сомневается, что при взгляде на него они так когда-то горели. Как всегда, когда он чувствует, что близко подбирается к кому-то за пределами их тесного круга, который считает чем-то большим, чем командой, первая реакция Минсока — отступить на безопасное расстояние. Например, «кофейные свидания», как сказал Лу Хань. Так что, как только после работы Минсок выходит из автобуса, он идет за Хонбином в метро, а не заглядывает в кофейню, как обычно. Если Хонбину это кажется странным, он тогда приподнимает бровь, не больше. Тем вечером Минсок идет за Кёнсу, Санхёком и Хонбином вниз в подвал, где они по-прежнему работают с информацией, которую получили из газа. «Они» оказываются только Хонбином, потому что ни Кёнсу, ни Санхёк не разбираются в химии. Они выполняют мелкие поручения, которые возникают у Хонбина по ходу работы, их двоих для этого более чем достаточно, так что Минсок несколько часов пинает балду. Внизу слишком холодно из-за бетонного основания дома, и Минсок с тоской думает о знакомой кровати наверху, которая буквально ждет, когда кто-то на нее приляжет. Но Тэгун, скорее всего, читает очередную книгу или свисает с кресла, щекоча кролику его потрепанные уши, так что Минсок хмуро шаркает ногами. Следующий день проходит лучше, хотя он тратит вечер, глядя, как Джехван-который-наверное-Исин от нечего делать распечатывает и ламинирует фальшивые удостоверения с именами и фотографиями, которые становятся все смехотворнее — на радость Бэкхёну и «Воншику». Минсок вертит одно из удостоверений в руках — официальное на вид, правительства княжества Силенд, с именем «Кена «Носяры» Макчиха» и фотографией ноздрей, пока его не отбирает «Воншик». — Тебе здесь не весело, — говорит он, — Перестань хмуриться, или у бедного Сехунни появятся морщины, — он разворачивает удостоверение и начинает ржать. — Бэкхён, посмотри! Гениально! — он не замечает, что Минсок встает и уходит. То, что он избегает Тэгуна, означает, что ему негде отдохнуть и избавиться от накопленного за день стресса. Он пытается сделать это с Лу Ханем, но тот все пытается придумать оригинальные идеи, как убить всех в офисе, когда они наконец-то отправятся на миссию, что не очень-то помогает. Если бы он просто сидел и слушал, Минсок бы не чувствовал, как с каждой минутой напрягается все сильнее. Он знает, что скоро взорвется, но не видит, как этого избежать и не вернуться к прежней опасной близости с Тэгуном. Лу Хань замечает, что Минсок того избегает, и решает своим долгом с ним об этом поговорить, что только ухудшает ситуацию. Минсок затыкает его как может, и следующим утром отправляется на работу с таким плохим настроением, какого не испытывал уже давно. И, конечно, в этот день все идет наперекосяк. Когда он приезжает, не работают лифты, что могло предупредить его о грядущем, обрати он внимание. Но он упорно поднимается по лестнице в ужасно унылый и монотонный день с редкими вкраплениями суматохи. Минсоку впервые поручают записывать под диктовку, и он делает больше ошибок, чем, по его мнению, вообще возможно, и ему приходится пять раз заново исправлять одно и то же письмо. Потом принтер начинает тянуть по пять листов бумаги за раз, и Минсоку приходится стоять рядом и терпеливо вставлять по одному листу. Потом он ждет, пока еще один из его начальников, Хёнсок, страшно медленно читает свою корреспонденцию и заметки, попутно отпуская язвительные комментарии об авторах. — Смотри-ка, я просил статью, а ее здесь нет, — он машет заметкой, которую, как Минсок знает, написала дружелюбная девушка из отдела рекламы Океана Кабинок. — Она ее даже не искала. У тебя есть ручка? Напишем ответ. Минсок пытается прочитать бумажку сверху вниз. — Она говорит, что отправила вам статью по электронной почте, — говорит он, пытаясь звучать ровно. — Где? — Минсок показывает нужную строку, и Хёнсок чуть хмурится и проверяет почту. — Ага, вот оно. Мне нужно разослать копии этим идиотам с третьего этажа. Принтер уже работает? После Ухун решает съесть на обед воробья и измазаться в грязи, и только потом Минсок с ужасом понимает, что пахнет она не как грязь. А потом он снова съедает половину бутерброда Минсока. К тому времени, как Минсок добирается домой, он готов воплотить в жизнь любой из планов жизнерадостно мстительного убийства, который Лу Хань придумает. В минуту слабости он заходит к Тэгуну в комнату, но тот отлучился ждать Джехвана и Санхёка в конце их рабочей смены, так что Минсок пытается осторожно погладить кролика. Кролик кусает его за палец, он шагает в свою комнату и в ярости потрошит все подушки, которые находит, потом плюхается на гору из перьев и долго и напряженно думает, не утопиться ли ему в озере. Несколько людей заходят проверить, как он, но Минсок так основательно всех отбривает, что его оставляют в покое. Никакая кража не стоит такого безобразия, думает он, даже когда они получат свои тела обратно. Он почти убеждает себя, что во всем виноват Тэгун и существенно остывает, когда в дверь между комнатами легонько стучат, а затем она открывается. — Что? — взрывается он, — Если ты насчет своего гребаного кролика, могу сразу сказать, что мне неинтересно, и если ты не будешь держать его от меня подальше, я сверну его блохастую шею и отдам сделать жаркое. И оставь меня в покое, не хочу тебя видеть. В ответ наступает долгая тишина. Потом Минсок слышит, как возле стола у кровати кто-то аккуратно кладут, потом — удаляющиеся шаги. Он ждет до щелчка двери и идет посмотреть, что это. На столе стоит и все еще дымится бумажный стаканчик кофе из их вечерней кофейни. Минсок делает глоток и понимает, что сливок и сахара в нем как раз столько, сколько нужно, совсем как он любит. Он чувствует себя ужасно виноватым. Он не выпивает и половины, как понимает, что ему действительно нужно сделать, и он допивает кофе, собираясь с духом. Он открывает соединяющую дверь — Тэгун выглядит удивленным. — Я был говнюком, — говорит Минсок, глядя на пол. — Я не мыслил здраво, это был мерзкий день, но потом я сказал правда отвратительные вещи, и мне жаль. Я не буду убивать твоего кролика. — Тэгун молчит, только встает и смотрит на него в ответ. Минсок вздыхает. — И извини за то, что я внезапно начал тебя избегать. Я просто… В общем, извини. Тут Тэгун улыбается, едва заметно, но сейчас ничто в мире не может поднять Минсоку настроение больше, чем эта улыбка. Он улыбается в ответ. — Думаю, Лу Хань сейчас бы предложить обняться, — шутит он, но Тэгун раскидывает руки, и Минсок с секундной задержкой понимает, что он действительно не против объятий. Что-то подсказывает Минсоку, что это не самая разумная идея, а еще он думает, что сейчас ему это совсем не помешало бы. «А, к черту все», — думает Минсок, и шагает вперед, в объятия Тэгуна. Это правда была не самая разумная идея. Он понимает это мгновенно, одновременно с тем, что Тэгун правда отлично обнимается. Он и сейчас пытается казаться меньше, что Минсок уже заметил раньше, и поскольку он в теле Чунмёна, он кажется в два раза меньше Минсока нынешнего размера, но еще он не сдерживается. Никакой напряженной дистанции или легких похлопываний по спине. Тэгун просто обнимает Минсока за пояс и к нему прижимается. Его голова как раз на достаточном уровне, чтобы устроиться в изгибе шеи Минсока, и последним овладевает то самое отбирающее дыхание чувство, которое он испытывал во время боя, но теперь в голове Минсока звучит издевательский голос Лу Ханя. «Я тебе говорил» — почти вслух произносит голос. Но Минсок вспоминает слова Лу Ханя: «Вам обоим нравится быть рядом друг с другом. Думаю, больше, чем тебе — в компании других». Минсок должен признать, что компания Тэгуна — прямо сейчас одна из немногих хороших вещей в его жизни. Даже в разгар всех дурацких миссий и расстройств, окружении громкого скрипучего дома, набитым такими же громкими людьми, ему действительно нравится проводить время с Тэгуном. Даже путем избавления от анархии, коей является остальной дом, Минсок все равно бы хотел того же, и в этом проблема. Минсок может принять то, что Тэгун ему нравится, возможно, больше, чем все остальные, и, если не вдумываться, он может принять и то, что близкое физическое присутствие Тэгуна вызывает у него головокружение, дрожь и странное чувство, как будто ему снова пятнадцать. Он может все это понять. Странно, но не страннее того, что он в настоящее время разгуливает в теле Сехуна. Идея заключается в том, чтобы вернуть все, как было, но это в том числе означает, что они снова окажутся по разные стороны баррикад. Вернуть все, как было, означает отмотать события до того момента, когда они держали друг друга на прицеле. Учитывая их цель, то, что ему нравится обниматься с Тэгуном, пить с ним кофе, то, как он больше улыбается глазами, чем ртом… все это серьезно аукнется Минсоку, когда исчезнет. Неважно, как развивается их дружба, пока есть шанс, что в конце они могут снова стать врагами, Минсоку придется себя сдерживать. Но ему не обязательно прекращать обнимать Тэгуна прямо сейчас. Теперь, когда они снова разговаривают друг с другом, Минсок больше не чувствует такое желание убить обитателей офиса и может лучше сосредоточиться на создании точной карты верхних уровней завода. Бейдж стажера не пустит его дальше определенного предела, за которым точно находятся само хранилище, производственный этаж или лаборатории. Помощь, которую он может предоставить, ограничена дорогой в здание и из него, так что он отбрасывает в сторону любые мысли о том, как им пробраться в помещение с химикатами, и вместо этого сосредотачивается на том, как они попадут внутрь через офисные уровни. Это его территория, и ближе к часу икс он начинает как можно больше сплетничать с начальством и коллегами. Он берет побольше заданий, чтобы под удобным предлогом заглядывать в извилистые коридоры, и заводит привычку болтать с администратором. Кажется, впервые за все это время, Минсок рад, что обычно презрительное выражение лица Сехуна чудесным образом преображается, когда он старательно улыбается. Так Минсок производит более сильное впечатление на женщину средних лет, когда тормозит у ее стола и делает бессмысленные комплименты о цвете блузки. Проводя в обеденный час много времени поблизости, он краем глаза замечает коды, которые она вводит, чтобы открывать разные двери и базовые защитные барьеры. Ничего особенного, но этого хватит, чтобы в назначенное время попасть в вестибюль. Через пару дней он приносит ей коробку с шоколадными конфетами и отказывается уходить, пока она не надкусывает одну, восторгаясь, какие сладкие конфеты и он сам, и больно щипает его за щеку. Этого достаточно, чтобы стереть какую бы то ни было вину, что мог испытывать Минсок, воруя ее коды, так что он их записывает и вечером, ни капли не сомневаясь, передает Чунмёну. Еще ему нужен ключ-карта к лифту, если он остановился, или, если не получится его достать, ключ к лестнице. После некоторых раздумий Минсок решает, что лестница — вариант более легкий, и, если их заметят, на ней другим будет сложнее их остановить. Ключ оказывается легко достать, Минсок решает, что люди, хранящие ключи на видном месте — либо киношные злодеи, либо последние простофили, потому что он тратит меньше дня, чтобы понять, какой ему нужен ключ, чтобы провести их как можно дальше, по крайней мере, с уровнем доступа Минсока. После этого все, что ему остается — это связаться с Джехваном и Санхёком, чтобы убедиться, что они составили план всех камер наблюдения на своих этажах, и тогда работа Минсока завершена. Приятно чувствовать, что остальные задачи лежат на ком-то другом. Но, очевидно, расслабиться ему не суждено, потому что пернатый ужас Лу Ханя снова решает нанести им визит. Поздним субботним утром Минсок выходит из комнаты — он только оделся после душа — как что-то налетает прямо ему на голову. Он вспышкой замечает пронизывающие желтые глаза и огромные когти, и на чистых рефлексах отпрыгивает к стене. Птица залетает прямо в комнату и летит к внутренней двери, и, когда она начинает скрестись о дверь, Минсок внезапно очень рад, что не забыл ее закрыть. Изнутри слышно испуганный стук, птица удваивает усилия туда попасть, тоже его услышав. Минсок хватает стул и начинает им размахивать, но птица ухает и умудряется вылететь обратно в коридор, не задевая дверь крыльями. Она проносится через комнату Лу Ханя и вылетает в окно. Секунду спустя из комнаты с торчащими во все стороны волосами выбегает Лу Хань. — Ты ее видел? — требует он, и когда Минсок кивает, победно сжимает кулак. — Я тебе говорил, что она настоящая! И злобная! Огромная и пытается убить людей! — Я не думаю, что она хочет убивать именно людей, — говорит Минсок, тут приоткрывается дверь в комнату Тэгуна. — Что происходит? — спрашивает он. — Сова, — отвечает Минсок. — Я думал, она пыталась устроить где-то в доме гнездо, но я ее только что видел. Кажется, она слышит кролика. Выражение лица Тэгуна суровеет. — Мы можем ее отсюда прогнать? — спрашивает он. — По-моему, она улетела… — начинает Минсок, но тут слышен удар, как будто выходная дверь стукнулась о стену, и громкие крики. Минсок понимает, что сова, должно быть, опять залетела во двор внизу. — Пойду возьму метлу, — вздыхает он. Трудность в охоте на сову заключается в том, что пока они не обращали на нее внимания, она развила жуткую способность исчезать в доме, полном людей, чтобы резко появляться и атаковать всех, кто слишком быстро заходит за угол. В результате, чем дольше птица остается на свободе, тем больше у всех сдают нервы и нарастает ужас вкупе с паранойей. Тэгун возвращается в спальню охранять кролика на случай, если сова сумеет пробраться через дверь или окно, а Минсок прочесывает верхний этаж с самодельной битой через плечо. Из одной из дальних комнат доносится вопль, Минсок бросается вперед, но к тому времени, как он туда добегает, обнаруживает только скорчившегося у шкафа и схватившегося за грудь Цзытао. — Она полетела туда, — выдыхает он, указывая на чердачный люк. Минсок отправляет его помочь Кёнсу баррикадировать окна, а потом отправляется к люку. Непохоже, что его недавно трогали или задевали, но после нескольких часов бесплодной охоты Минсок научен горьким опытом, что птицу недооценивать нельзя. Если все выглядит так, как будто ее здесь нет и в помине, значит, скорее всего, она именно здесь. Он открывает люк — никакой реакции, откладывает биту в сторону и собирается лезть вверх. Это оказывается ошибкой — что-то ударяет его в затылок, да так, что его отбрасывает вперед к краю люка. Сквозь туман в голове и слезы боли Минсок видит огромную нахохлившуюся сову, которая готовится снова его атаковать. Он пытается ее отогнать, но не может разглядеть и найти биту. Посреди этой суматохи у него соскальзывает нога, он катится назад и вниз по лестнице, ударяясь головой и спиной, и приземляется на полу. Он не может пошевелиться, но тут распахивается дверь в коридор, и оттуда показывается чуть запыхавшийся Тэгун. Он окидывает взглядом ошеломленного и лежащего на полу Минсока, и скрывается за люком, так что Минсок только слышит скрипы, уханье, пока внезапно все не стихает. Несколько человек подоспели на шум. Чунмён прикладывает к царапине на голове Минсока мокрую ткань, когда Тэгун наконец-то спускается с чердака. — Где сова? — спрашивает Минсок, морщась. — Я ее ударил, — коротко отвечает Тэгун. — Она отскочила от стены и больше не двигалась. — Ты только что прикончил злобную гигантскую сову голыми руками? — Лу Хань, кажется, впечатлен. — У меня была палка, — сильнее хмурится Тэгун. — У него была палка, — повторяет Лу Хань. — Минсок, беру свои слова обратно. Я одобряю. Минсок не готов к еще одному разговору об этом с Лу Ханем. Неважно, насколько он смирился с чувствами, которые в нем вызывает Тэгун, он не готов обсуждать это с другом, чья поддержка выражается с ухмылке и предложении на время выдворить всех остальных из дома. На него только что напала жестокая птица, и, честно, его голова болит и без Лу Ханя. — Не думаю, что ты сильно поранился, — говорит Чунмён, — но на какое-то время останется синяк. И я не уверен, что ты ударился головой несильно, так что за этим надо будет проследить. Сехун бьет Лу Ханя по спине. — За что?! — вопит Лу Хань. — Он побил мое тело, и я хочу, чтобы он чувствовал то же самое, когда попадет обратно в свое, — хмурится Сехун и еще раз бьет Лу Ханя, теперь по руке. Они доставляют Минсока вниз по коридору и оставляют в распахнутой комнате Тэгуна. К счастью, кролик все еще внутри, прячется под креслом, как будто все еще боится в любом момент стать сове обедом. Тэгун не обращает на него внимания, укладывает Минсока на кровать, и только потом пытается достать кролика. Несколько безуспешных попыток спустя он сдается и садится на полу рядом с кроватью. Лежащему Минсоку видна только его макушка, он не видит лица и не может понять, что тот думает. — Я думал, ты собирался охранять кролика, — наконец выдает Минсок. — Мне казалось, что ты больше озабочен тем, как бы его не съели, чем ловлей совы. — Я слышал, как ты упал, — пожимает плечами Тэгун. Минсок не понимает, почему ему хочется услышать, что его безопасность очевидно важнее кроличьей, но сердце все равно стучит чуть быстрее. Может, это оттого, что он видел, как Тэгун целыми вечерами менял кролику бинты, проверял его раны, следил, чтобы у него были еда и питье, методично его кормил, когда казалось, что сам тот не может. И Тэгун не только бросил его, чтобы отправиться к Минсоку, он так спешил, что даже не удостоверился, что в комнату не залетит сова, которая активно кроликом интересовалась. Поток мыслей Минсока прерывается, когда кровать чуть прогибается — Тэгун садится с ним рядом и изучает у него на виске синяк, едва касаясь волос пальцами. Минсок чувствует, как Тэгун осматривает его с ног до головы, отмечая все синяки и царапины. Он мог бы остановить его. Пожалуй, он должен это сделать, но мягкие прикосновения Тэгуна то ли делают боль терпимее, то ли перекрывают ее. Тут Тэгун задевает особенно чувствительный порез, и Минсок вздрагивает. Тэгун тут же бормочет извинения и, как видно, хочет отодвинуться, но Минсок ему не дает. — Нет, — выпаливает он, и Тэгун замирает. — Нет, все… все в порядке. Я не против. Тэгун снова двигает рукой, которая застыла было у края лица Минсока, и касается его щеки. Он проводит пальцем по скуле, но больше не смотрит на раны. Тэгун смотрит Минсоку прямо в глаза, его лицо приближается, как будто он сам этого не осознает. Минсок чувствует себя настолько удовлетворенным, что только через пару мгновений приходит в себя — их губы уже в сантиметрах друг от друга. Из-за внезапного осознания Минсок подпрыгивает и дергает головой назад. Тэгун снова подскакивает — он выглядит шокированным, а потом виноватым. Он отодвигается к краю кровати. — Прости, — дергано начинает он, — Прости, я… Минсок хватает его и не дает убежать. — Подожди, — Минсоку трудно объяснять произошедшее, когда он уверен в нем только наполовину, и более того, не знает, что он хотел, чтобы случилось, но Тэгун выглядит ужасно огорченным, и Минсок знает, что эти эмоции направлены на самого Тэгуна. — Я не хотел… эм. Дело в том, что… Я вспомнил, в чьем теле нахожусь. А ты выглядишь как человек, который всегда дает мне идиотские приказы, так что… Я просто не думаю, что сейчас это было бы правильно. На лице Тэгуна сменяются несколько эмоций: удивление, облегчение и сразу следом — отвращение. — Я об этом не подумал, — говорит он и чуть позже признает. — Я вообще ни о чем не думал. — Я тоже, — соглашается Минсок, — но… знаешь, я думаю, сейчас не время и не место. — Это предполагает, что время и место когда-то будут, — очень тихо говорит Тэгун, и хотя он дает Минсоку усадить себя обратно на кровать, они все еще не встречаются взглядами. — Это… — Минсок вздыхает. — Дело в том, что мы по разные стороны. Я знаю, что... — он продолжает, чувствуя, что Тэгун захочет возразить, — сейчас мы на одной стороне, но это потому, что у нас совпала цель, и добиться ее можно только вместе. Но что, когда мы ее достигнем? Когда мы вернемся в свои старые тела, мы заменим одну проблему другой. И снова станем врагами. Тэгун встречается с ним глазами, и у него серьезный взгляд. — Ты так думаешь? — спрашивает он. — Что мы станем врагами? Потому что я не буду твоим врагом. Каждая клеточка существа Минсока хочет принять это за чистую монету. Он хотел бы верить, что так только они разберутся и вернут все, как было, дружба между ними не пропадет окончательно. Хочет верить, что они не погрузятся в старый конфликт между двумя бандами, и никому не придется выбирать между старыми и новыми друзьями. Но Минсок не дожил бы до этого момента, принимая желаемое за действительное. Кажется, Тэгун видит у него на лице отголоски этих сомнений, потому что он берет Минсока за руку, переплетая пальцы. — Мы разберемся с будущим, когда оно настанет, — говорит он. — А сейчас у нас есть цель. И у нас есть это, — он смотрит на их руки. Минсок вздыхает. «Но насколько этого хватит?» — думает он. Финал наступает в середине следующей недели, когда Хонбин возвращается, улыбаясь до ушей, и с новостями, что он только что заполучил базовый доступ безопасности к лаборатории. До последнего момента было неясно, попробуют ли они украсть целую партию вещества со склада, потом продавая остатки, или же возьмут из лаборатории только нужное им для смены тел количество. Пропуск Хонбина означает, что у них теперь есть почти все, что нужно, чтобы забраться в лабораторию. И, кстати, очень вовремя, потому что их месяц почти истек. Проблема с лабораторией в том, что им повезет, если угадают с количеством, но, с другой стороны, получить доступ к складу намного сложнее. У них есть только одна попытка. При таком раскладе любые возражения быстро исчезают, и они начинают связывать воедино конечные детали плана. Нужно удостовериться, что они могут открыть все двери на пути к лаборатории, и в комнату для обратной смены тел должны попасть все. Они почти единодушно решили, что нужно сменить тела как можно быстрее. Так, если их прервут на пути из здания, по крайней мере, некоторые из них смогут убраться оттуда в своих родных телах, не беспокоясь о сохранности химиката. Дата назначена через дни дня. Три дня — и они поймут, можно ли вернуть все на круги свои. Последние шаги в подготовке проходят без сучка, без задоринки. Кёнсу, облаченный в тело Бэкхёна и дорогой костюм ручного пошива, стремительно проносится и очаровывает всех на своем пути, попутно собирая во время своего всеохватывающего тура то, что передают ему остальные. Во время обеда он отдает все Исину, который делает необходимые пометки и дубли, а потом Кёнсу разносит все на свои места. Дома Бэкхён в шутку пытается присвоить себе половину их несомненного успеха, мотивируя тем, что именно его тело так помогло Кёнсу. В ответ Кёнсу исчезает, и никто не знает, куда он подевался. Уже далеко за полночь возле дома паркуется машина, но никто не может от Кёнсу добиться, где же тот был. Все, что он говорит, это «Мне захотелось сделать татуировку». Этого достаточно, чтобы у Бэкхёна случился нервный срыв, особенно потому, что никто не знает, где эта татуировка и какая она. К ночи рейда многие из них напряжены так же, как Бэкхён, хотя и по другим причинам. Весь день Чунмён из раза в раз прогонял всех по плану, Ифань вдалбливал каждому в голову его роль, а Хагён заставлял тренировать ситуации, с которыми они могут столкнуться. С рассвета до заката все работают в поте лица. В следующий раз появиться в этом доме они рассчитывают уже в своих телах. Перед уходом Тэгун дает кролику свежую еду и воду, и, поскольку тот поправился и теперь свободно двигается, оставляет все двери открытыми, чтобы тот смог убежать, если захочет. Возможно, звучит пессимистично, как будто он не рассчитывает вернуться, но Минсок думает, это скорее желание предоставить зверьку такую же свободу и новый старт, которые они рассчитывают обрести сами. Когда они останавливаются у заводских построек, Минсок направляется к запасной двери, спрятанной среди стеклянных окон вестибюля, осторожно ведя за собой всех остальных. Дверь открывается паролем, который Минсок стащил у администратора. Как только они внутри, Минсок ведет к месту, где они будут спрятаны от камер безопасности — за огромные растения. Они подстраивают движения под ход сканеров, чтобы те не сработали. Кажется, «Воншик» верещит птеродактилем, но другие тут же на него шикают, чтобы их не засекла система безопасности. Несколько нажатий на панели администратора выключают почти всю внешнюю защиту, после чего все, что им нужно, чтобы попасть на боковую лестницу — это быстрый поворот ключа. Оттуда Минсок может провести их по своему каждодневному офисному аду. Джехван пользуется рукой и сильной спиной Цзытао, чтобы подсадить Санхёка, который натягивает на ближайшую камеру черный мешок. Рано или поздно на заводе узнают, что кто-то к ним проник, но их цель на время миссии — не засветиться на записи для доказательств. Остаются сенсоры движения, которые работают по схемам, которые Минсок вычислил. Он потратил целый день на работе, пытаясь их не запускать и выглядеть при этом абсолютно нормально. Сейчас, кажется, он сможет это сделать даже с закрытыми глазами. Вести других чуть сложнее, особенно бесшумно, но если делать это медленно, то все получается. По мере их продвижения Джехван и Санхёк накрывают каждую камеру на пути.