В лабиринтах памяти. Часть 2

Ева оперлась ладонями о мраморную столешницу в женской уборной, разглядывая в зеркале свое лицо. Нежные щеки заливал алый румянец, бездонные глаза лихорадочно блестели. И причиной всему этому было то, что ее первородный муж, которого она должна была ненавидеть, сжал ее в своих объятьях. Ева стиснула зубы, пытаясь выровнять дыхание. Она не должна чувствовать это. По ее телу не должны бежать мурашки от его близости, ее руки не должны дрожать от одного его прикосновения. Она не должна хотеть его. Девушка прикусила губу, прикрыв глаза. Всеми силами Ева старалась воскресить в памяти картину их последней встречи, когда Элайджа на ее глазах предпочел Хлою, но вместо этого она увидела совсем другое. Маленький лесной дом, где он подарил ей кольцо. Старую церковь, ставшую свидетелем их свадебных клятв. Их завтраки в его доме в Маноске, когда она вместе с братом за обе щеки уплетали приготовленные Первородным блинчики. Лицо Себастьяна было особенно ярким. Ева покачала головой, отгоняя от себя мучительные воспоминания. Себ бы наверняка встал на сторону Элайджи, но он был в колледже, и даже не знал о том, что к Майклсону вернулись чувства. Их крошечной дочери удалось сделать это одним лишь касанием. В то время как она едва не позволила себя изнасиловать, надеясь тем самым достучаться до мужа. Но все ее усилия оказались напрасными. Элайджа остался с другой. Жил с другой три года. Три мучительных года, пока она заливала слезами подушку, корчась от боли. Могла ли она забыть обо всем этом? Простить его, понимая, что муж отключил эмоции ради спасения ее брата? Нет. Хотела ли она быть с ним даже после всего этого? Да. Ева почувствовала, как ее накрывает волна отчаянья. Ее чувства к мужу никуда не делись, заставляя трепетать сердце от одного только прикосновения. Но было лишь достаточно для того, чтобы перечеркнуть три года боли? Хватит ли их для того, чтобы склеить разбитую вазу, которой теперь была их семья? Мысли девушки прервал детский крик. И Ева застыла, узнавая голос дочери. Ей хватило нескольких секунд для того, чтобы оказать с наполненной учениками столовой. Софи сидела за столиком у окна, и ее черные глаза, наполненные слезами, впились в лицо матери. — Где папочка? Голос малышки дрожал, и Ева мгновенно оказалась с ней рядом, притягивая дочь к себе. Но Софи вовсе не хотела оказаться в ее объятьях, и маленькие ладошки уперлись в грудь Евы, когда дочь попыталась вырваться из ее рук. — Зачем ты прогнала его? Софи сузила глаза, вглядываясь в лицо матери. — Все не так, детка, — попыталась оправдаться Ева, мягко поглаживая смоляные локоны дочери, — я вовсе не… — Тогда где он? Папа обещал пообедать со мной! — У него появилось неотложное дело, — мучительно подбирая слова, выговорила девушка, — но как только он освободится… — Ты врешь! — не дала ей договорить Софи, и ее маленькое личико покраснело, а губки задрожали, — я хочу к папе! Черные глазки наполнились слезами, и в следующий миг Ева с ужасом распахнула глаза, видя, как по телу дочери расползается голубой огонь, а окружающие их предметы начинают дрожать под воздействием магии, которую маленькая ведьма не могла контролировать. Сидящие рядом дети притихли, испуганно наблюдая за тем, как Софи, окруженная сиянием, громко плакала, от чего стоящая на столах посуда стала покрываться трещинами. В следующий миг в столовой появились Кэролайн и Бонни, которые поспешили к Еве, едва держащейся на ногах. Магия дочери забирала у нее все силы, расходясь по коже голубым свечением, и девушка чувствовала, что продержится совсем недолго. Очень осторожно Бонни протянула руку к заходящейся в плаче малышке, и синий огонь немного утих, а Софи подняла мутный взгляд на ведьму, которая предельно аккуратно потянула ее на себя, забирая из материнских рук. — Все хорошо, малышка, — тихо проговорила Бонни, глядя прямо в глаза Софи, — ты ведь не хочешь разнести своей магией всю школу? А ты это можешь, уж поверь мне. — Папа… — шмыгая носом, неразборчиво ответила ей маленькая ведьма, и Беннет серьезно кивнула, соглашаясь. — Мама сейчас приведет его, — уверенно произнесла она, бросая красноречивый взгляд на обессиленную Еву, которую Кэролайн придерживала за плечи, не позволяя упасть, — правда, ведь? Софи перевела взор на мать, и та лишь качнула головой, прикусывая дрожащую губу. — А пока папа не пришел, мы приведем в порядок столовую, — беспечно проговорила Бонни, водя ладонями над головой Софи, убирая последние язычки голубого огня. Малышка согласно закивала, полностью успокаиваясь, и ее черные глазки прояснились. Беннет продолжая что-то весело щебетать усадила ее за стол, и пока Софи отвлеклась на то, как Джоззи пыталась магией вернуть в первозданный вид кофейную чашку, она подняла на Еву тяжелый взгляд, говоря так тихо, что лишь вампирский слух позволил той разобрать ее слова. — Мне плевать, что происходит между тобой и твоим мужем, милочка. Я уверена, что Элайджа Майклсон тот еще козел, и то, что ты не желаешь быть с ним вполне понятно. Но я не хочу собирать по кусочкам нашу школу из-за того, что магия вашей дочери не оставит от нее камня на камне во время следующего выброса стихийной магии. Поэтому немедленно веди его сюда! Договорив, Бонни повернулась к Софи, на лице которой уже появилась робкая улыбка, и больше ведьма в сторону Евы даже не взглянула, показывая юным колдуньям заклинания по восстановлению фарфора. — И что же ты будешь делать? — осторожно проговорила Кэролайн, поднимая нерешительный взор на закусившую губу Еву. — Боюсь, что у меня нет выбора, Кэр, — не сразу отозвалась та, обреченно качая головой, — пришла пора нанести визит моему мужу. — Ты знаешь, где он? — вскинула бровь блондинка, не отводя от подруги озабоченного взгляда. — Думаю там, где мы собирались поселиться, приехав сюда три года назад, — тихо проговорила Ева, и на ее лице появилась мрачная решимость, — присмотри за Софи. Я скоро вернусь. И с этими словами она вихрем скрылась за дверью столовой.