В лабиринтах памяти. Часть 2

Особняк Майклсонов нисколько не изменился за прошедшие годы, лишь в саду царило еще большее запустение, явно свидетельствующее о том, что дом лишился хозяев. Но сейчас помимо запаха пыли и спертого воздуха, Ева, замершая на низком крыльце, ощущала и кое-что еще. Тонкие, едва уловимые нотки цитруса, смешанные с морским бризом, которые подтверждали догадки девушки о том, где может быть ее муж. Ева прикусила губу, собираясь с силами, и ее дрожащая ладонь легла на дверную ручку. Некоторое время она стояла на месте, никак не решаясь войти, лихорадочно подбирая слова для предстоящего разговора, прежде чем, тяжело вздохнув, толкнула дверь, оказываясь на пороге. Прищурившись, Ева оглядела пустую гостиную, в которой царил полумрак. Элайджи не было видно, но она точно знала, что он где-то рядом. Чувствовала его присутствие кожей. И через мгновение Ева поняла, что ощущения ее не обманули. Первородный появился будто из ниоткуда, и в его темных глазах застыла тревога, когда он впился пристальным взглядом в лицо жены. — Что-то случилось с Софи? Ева вздохнула, пытаясь подобрать слова. Она знала, что этот разговор не будет простым, но близость Элайджи только усугубляла ситуацию, не позволяя ей сосредоточиться на главном. Очень медленно она подняла глаза, проходясь быстрым взором по его лицу, скользя ниже. Три года никак не отразились на внешности вампира, чья мужественная красота оставалась неизменной уже не первый век его тысячелетней жизни, и Ева в который раз убедилась в том, что Элайджа Майклсон был одним из самых привлекательных мужчин на всей земле. Даже самым привлекательным, если отбросить обиды и не врать самой себе. И самым желанным. Но между ними было слишком много боли, и Ева сама не знала, какое чувство сейчас было в ней сильнее — приправленная ревностью злость, побуждающая расцарапать в кровь его аристократическое лицо за время проведенное с Хлоей, или сводящее с ума желание оказаться в его объятьях, забыв обо всем произошедшем. Молчание затянулось, и Элайджа, темные глаза которого не отрываясь следили за нерешительным лицом жены, которая отчаянно пыталась разобраться в собственных эмоциях, сделал шаг вперед, осторожно касаясь тонкой девичьей ладони кончиками пальцев. — В чем дело, птичка? Зачем ты пришла? Неужели соскучилась? Тонкая улыбка, мелькнувшая на мужских губах, неожиданно разозлила Еву, и она, сузив глаза, подняла на Майклсона холодный взгляд. — Не льсти себе, — зло выдохнула она, отмечая, как от ее ледяного тона лицо мужа едва заметно исказилось от боли, — три года слишком большой срок. Я уже и думать забыла о тебе. — В объятьях Зальцмана? — процедил вампир, и его руки сжались в кулаки, что не ускользнуло от внимания Евы. — Это не твое дело, — отозвалась она, пытаясь унять дрожь в голосе, — ты не сдерживал себя, трахаясь с Хлоей прямо на моих глазах. Мои отношения с Алариком тебя не касаются. — Ты, может быть, забыла, что до сих остаешься моей женой? — окончательно разъярился Элайджа, наступая на побледневшую Еву. — Это ты забыл от этом, — зло выдохнула та, выставляя перед собой руки, когда Майклсон оказался совсем близко. — А не напомнишь, почему? — вскинул бровь Первородный, и лицо Евы застыло, потому что она поняла, что имеет в виду ее муж. Помимо воли, черные глаза наполнились слезами, и Элайджа мгновенно подался вперед, пытаясь притянуть жену к себе. — Прости, птичка, — мягко проговорил он, сжимая дрожащие девичьи плечи, — за это, и за все, что я сделал, пока был без эмоций. Но ты ведь знаешь, что это был не мой выбор. Так для чего ты пришла? — Софи… Темные глаза Первородного впились в лицо Евы, которая никак не могла подобрать слова. — Что с ней? Девушка видела, как на лице Майклсона отразился настоящий испуг и поспешила успокоить его. — Ничего страшного, — медленно проговорила она, поднимая на Элайджу нерешительный взгляд, — но… Она хочет видеть тебя. Из-за твоего ухода у Софи случился приступ стихийной магии, а это… — Где она? — Сейчас в школе, — тихо отозвалась Ева, — нам… нам с тобой нужно кое-что обсудить. — О чем ты говоришь? — прищурился Майклсон, не сводя взгляд с лица жены, которая кусала губы, не решаясь начать, — что мы должны обсудить? — Ты хочешь быть с Софи? Вопрос Евы заставил Элайджу пораженно замереть, и теперь уже он не мог подобрать слов, чтобы ответить ей. Вампир поднял на жену недоверчивый взгляд, и та увидела, как в его темных глазах вспыхнул крохотный огонек надежды. — Очень хочу, птичка, — хрипло проговорил он, не сводя взора со смущенного лица жены, — с ней и с тобой. — Речь идет только о нашей дочери, — вспыхнула Ева, — она нуждается в тебе. — А ты — нет? Голос Первородного был полон горечи, и девушка свела брови, ничего не отвечая. Несколько секунд они оба молчали, пока тишину не нарушил безжизненный голос Элайджи. — Ты никогда не сможешь простить меня, птичка? — Сейчас главное — наша дочь, — тихо отозвалась Ева, пряча взгляд, — она ждет тебя. — Конечно, — кивнул Майклсон и его лицо застыло в ледяной маске. Не говоря больше ни слова, они вышли из дома, направляясь в школу. Софи нашлась в столовой, где они с Джо и Лиз сидели за столиком у окна, собирая, словно пазл, разбитую магией посуду. Завидев отца, Софи радостно вскрикнула, и побежала им навстречу, широко улыбаясь. На лице Элайджи отразилась нежность, когда он осторожно подхватил дочь на руки, мягко прижимая к себе. — Ты же больше не уйдешь, папочка? — прищурилась Софи, заглядывая отцу в глаза. — Нет, любовь моя. — Ты будешь жить с нами? Стоящая рядом Ева застыла, слыша вопрос дочери, и Майклсон бросил на жену быстрый взгляд, в котором девушка с ужасом увидела хитрый огонек. Софи не сводила с отца требовательного взгляда, ожидая ответа, и Элайджа откашлявшись, невинно проговорил: — Я с удовольствием, детка. — Ура! — воскликнула малышка, и перевела взор на Еву, застывшую с открытым ртом, — ты рада, мамочка? Та несколько секунд молчала, все еще не веря в коварство мужа, но вскоре ее глаза сузились, а на лице отразилась мрачная решимость. — Конечно, рада, милая, — наигранно весело проговорила она, бросая на Майклсона убийственный взгляд, — теперь будет с кем оставить тебя вечером, когда я пойду на ужин к Аларику.