Я (не) парень!!!

      Если утро начинается не с кофе, а с опоздания, то - волей не волей - научишься одеваться в рекордные сроки. Опоздать на третью тренировку подряд - это надо иметь талант! Так говорит всегда тренер.       Эластичные бинты разных размеров сами нашли своё место в спортивной сумке, как и форма с бутылкой воды. Мешковатая одежда неудобно легла на плечи, которые болели просто адски. Пошерканные джинсы брата обтянули задницу почти до невозможности. И чем это они привлекательны, так это тем, что внизу мои бедра были уже, точнее так выглядели. Длинные волосы заструились по плечам (аж тошно от них, но состричь мать не велит), а невидимки только и летали вокруг столика, - и зачем их столько? - а ведь была определённая цель - лента кроваво-красного цвета для пепельных волос. Даже не пепельных - седых, но до безобразия мягких и густых. Глаза ловко пересматривали очередные полки с мангой младшей сестры. Велено же было ей - не лезь в мои вещи, так она из-за непонятной прихоти и любви к косплею таскает мои ленты. А её любимое сравнение для моего образа - Скуало Суперби. Больше меня выносило с окончания фамилии этого мечника. Это злосчастное "би" описывает всю мою ситуацию.       Быстро вныривать в кроссовки неудобного "фасона" было до ужаса неудобно, но ты уже не задумываешься об этом. "Лишь бы успеть" - крутилось у тебя в голове. И это горькая правда. Хотя к черту драму! Пора и к приветствиям перейти.       Меня зовут Виктор Князев, для мамы - ласково - Викуся. Сколько себя помню, возникали вечные проблемы с определением моего пола. На УЗИ, когда можно было определить пол, чётко прослеживался мальчик, через неделю, у того же врача, девочка. Это было сложным испытанием для мамы. Мне выбирали нейтральное имя. И это было до ужаса обидно. А потом появился ребёнок, то есть я. И, наверное, это прозвучит странно для того, кто всю жизнь считал себя мальчиком, меня назвали Виктория. Именем, которое в сознательном возрасте мне не хотелось принимать. Отец и брат всегда считали меня пацаном, а мать девочкой. Свой пол у меня ассоциировался с мужским, а значит вывод прост - Я парень! Даже мать, что звала меня Викуся, не могла переубедить, ни меня, ни старших "обалдуев". Я была в доску своим парнишей. Мелким, но мне простительно. Меня представляли везде Витькой, да и привычка выработалась откликаться на это имя. Так, вскоре, и сам я представлялся Виктором. Самым смешным было то, что ко мне, взрослые мужчины, вполне серьёзно реагировали на шестилетнего соплю в их компании.       Даже когда мать приговаривала: "Погодите-погодите, совсем скоро женская натура возьмёт своё...". И эта странная женская натура проявилась в шестом классе. Начала болеть грудь и начались месячные. Но даже когда начала пропадать угловатости мальчешеского тела, моя модель поведения и отношения ко мне не менялось - как был в доску своим, так и остался. Только любили пошутить над моей длиной волос. Эти длинные волосы были не нужны парню, но обязательны бабам. Жаль, что никто так и не состриг их. Моя семья была против. Тогда и родилась сестренка.       Её золотистые волосы вызывали дикую зависть во мне, а зелёные, не сочетающихся, гетерохромные глаза жгучую обиду. Я не была такой красивой, как она. Мои седые волосы казались мне карой, а кошачьи яркие глаза проклятьем. Школьные думы считали меня странным и величали ведьмой. Правда на это парни гордо называли меня своим повелителем. Мне льстило. А как вспомню наши безумные идеи... Хочется неприлично ржать. Чего стоила наша пробежка в одном нижнем бельё по школе и её территории. Уже тогда мать бинтовала мне грудь. Раз я пацан, то груди быть не должно! Правда нас наказали отстранением занятий на неделю каждого. Так целую неделю - с пятого класса по одиннадцатый - учились одни бабы. Но было весело. Мы бы повторили, но нам грозило исключение и не стали, но оголяться по поводу и без не перестали. Нам было не страшно. Особенно мне. Когда летела моя рубашка, летели другие. Жирные, худые, полные, пождарые... Было плевать. Я был вожаком, а вожака слушаются беспрекословно. Когда мелкой было шесть, она познакомилась с японской анимацией, на что подбила и меня. Так мы и смотрели с ней все подряд. Нам было без разницы. Так в лексиконе сестры появилось слово яой. Страшное слово, к сведенью. Страдали я и брат. Мы ведь братики, а это не просто яой, а ещё и инцест. Шарахались мы от неё с одинаковой частотой и регулярностью. Три раза в день - стабильно.       Уже в свои семнадцать, я поступил в педагогический на физрука, где меня и заметил Павел Николаевич Гришин, мой нынешний тренер по владению холодным оружием. Таким как меч, катана, танто, шпага и метательные ножи. Он даже готовить меня учил. Это его любимое дело. Готовка его женщина, как в шутку он говорил, а я приговаривал, что уведу ее у него. Я почти сделал его в приготовлении мяса, а это уже показатель. Парни, что занимались со мной, тоже воспринимали меня как мужика. Я был рад, пока не выяснилась странная вещь. Я знал, как устроен мой организм и их. Знал свой гендер, по принадлежности к слабому полу, но что бы меня тянуло трахнуть Ленку с третьего подъезда было не нормально, ага. Как на это глядела мать. А братюня только охреневал от моих вкусов. А восьмилетняя сестренка постигала дзен в романтике и гаремах. Ещё было неудачное покушение на мою честь со стороны какого-то гея. Я, бля, би! Но на геев не западаю, особенно на таких... раскрашенных косметикой от хуя до кончиков волос. Я лучше потеку от крепкого тела, что вбило бы меня в стену при победе на мечах. Именно мечах. Катану я не признаю. Хоть и был у нас уникум ростом 170 см. Японец, красавец с пиздатым телом, ага. Но не мой типаж, а так бы я сам его трахнул. Вот такая вот фигня.       И скажу я вам, в мои девятнадцать общение с парнями сделало меня пошлым, развратным, не стесняющимся своего тела, рязвязным в общении. Да я даже в член у себя поверил!       Но от созерцания дороги меня отвлёк голос старика:       - Молодой человек, - дедуля закряхтел. - Ты, это, помоги мне. Сам на ту сторону не успею дойти с моими котомками. Подсоби малость.       - Конечно, дедуль. - ещё одной проблемой был голос. Нежный, но с хрипцой. Короч, я миловидный и смазливый пацан, по которому сохнет педагогический, ага. Даже по документам я парень, только гинеколог знает о моём поле. Не документальном.       Удобнее устроив сумку с формой за спиной, я взвалил на себя пару мешков, весом не меньше 5 кг каждая. Последний дед мне не дал, так мы и двинулись на другую сторону. Путь был быстрым и лёгким. Уже на той стороне старик благодарил меня и пихал в руку кулон, как оплату труда. Отнекивался как мог. Но цепь была добротная. Из толстых колец серебра. Мужская. Была б возможность, приобрёл бы. Два мешка через дорогу не стоили столько, как эта цепь. Уже уходя, дедуля подкинул мне её, но об этом я узнал уже в зале для тренировок, даже в раздевалке отметил теплоту цепи, но надел и перевязал волосы в высокий хвост.       - Так, придурни, быстро стройтесь! Че вы как Витек? - за что мы любим Пашку, как он разрешил себя величать, так это за стеб. Все здесь присутствующие знали о моём поле.       - Да че сразу как бабы? Витька быстрее их в два раза! А тех пока дождешься и подрочить успеешь! - кто возмутился в этот раз было не понять. В галдеже было слышно только немного искаженный голос.       - Здесь дама, придурок! - это уже Пашка проорал в ответ, намекая на новенького в нашем коллективе.       - Тогда он удивится наличию сисек, а не яиц! - все выпали ржать. На весёлой ноте мы вывалились на разминку.       Спустя три часа, когда остался только я, продолжая отрабатывать удары, цепь накалилась, что невольно рука потянулась её сорвать, но не успел, как все тело налилось свинцом, и я провалился сквозь пол. Или это мне так показалось?