Вечер. Квартира.
Я сижу в комнате и вглядываюсь в тьму за окном. Что же я надеюсь там увидеть? Может быть, другой мир? А может ясное небо и солнце над головой? Я постоянно недоволен. Недоволен временем, в котором живу, местом, в котором существую и людьми, которыми окружён. Наверное, меня даже можно было бы назвать нытиком или пессимистом. Хотя «окружён», пожалуй, сильно сказано. Скорее просто пытаюсь не задевать никого плечами. А жизнь… Она всё чаще стала напоминать мне реку с рыбами: они будут монотонно плыть по течению реки, пока какой-нибудь редкий кусочек хлеба, выброшенный откуда-то сверху, эту рыбу не приманит и не заставит двигаться. Но на один такой кусочек — тонна рыбы, и нет смысла даже и пытаться пробиться через эту толкучку за своим куском… Одной из таких рыб был и я: просто ловил поток и плыл туда, куда он понесет. Без смысла, цели, пророчества или героического пафоса. Когда ты юн — в твоих глазах горит огонь — ты всегда ждешь удивительной судьбы и неповторимой жизни. Быть может, тебя укусит радиоактивный паук, и именно тебе будет суждено стать новым героем этого мира, а может и просто станешь искателем приключений и авантюристом, убегающим от огромного валуна в древней гробнице. Но свою историю написать всегда сложнее, чем подглянуть в чужую, и все приключения в моей жизни остались на экране монитора и на страницах книг. Тогда она и разрушилась — иллюзия собственной избранности и уникальности. Да, ты, конечно, избранный, уникальный и вообще всюду молодец… Только вот таких молодцов ещё целая планета, целый огромный сервер в чьём-то симуляторе. И, опустив висящий в воздухе вопрос: «Кому такая игра вообще сдалась?», останется один только сухой факт — ты не центр вселенной, прости. Маленький участник или просто наблюдатель огромного фестиваля под названием «Жизнь». Я всё-таки относил себя к последним. «Нелюдим, хмур и всё время что-то бурчит…» — да, это обо мне. Но если бы хоть кто-нибудь, хоть одна живая душа записывала все произнесенные у меня в голове острословия, конфузы и афоризмы, я бы наверняка уже стал известен, любим всеми и богат, пускай и толку от этого было бы мало. Так что я продолжал безмятежно смотреть на мир с позиции ворчливого наблюдателя и делать для себя выводы. Мы не знаем, кто нас создал, зачем и почему. Всё что мы можем — изучать этот странный мир, хоть как-то оправдывая оным своё существование. Что ж, этим я большую часть времени и занимался. Жизнь — один большой спектакль. И в нем я не был ни главным героем, ни злодеем, ни даже третьим стражником. Я отыгрывал роль дерева, которое должно было молча простоять всю постановку, наблюдая за его персонажами. И хоть бы одну реплику выдали, гады. А я всё дальше сидел и пил чай — спать не хотелось от слова «совсем». Что-то необычное было в этой ночи, и оно не давало мне покоя. Будто готово произойти нечто неординарное. Нечто, чего я ждал уже очень долгие годы. Проще говоря, сегодня в моей душе проснулся тот самый романтик, который искренне верит, что желание, загаданное в момент падения звезды обязательно исполнится. Я потер чайник. Не сработало. Здешний джинн даже горячую воду сотворить не способен. Но как же всё-таки хотелось вернуть то детское восприятие мира, когда мир казался на шестьдесят пять тысяч цветов ярче, необычнее, интереснее и невероятнее, чем сейчас! Будто только-только поставил игрушку, которую так долго ждал, а там и открытый мир, и персонажи интересные, и диалоги классные — красота, в общем. Только эта игрушка мне уже приелась. Персонажи скучны и однобоки, плохо прописаны, а зачастую ещё и весьма неприятны. Открытый мир оказался не таким уж и открытым.«Чтобы открыть эту локацию вам нужно больше денег!»
Да и простые вещи вроде работы, обязательств и скучного быта топили в себе, словно болото, никак не желающее отпускать своего огра. Ну, а диалоги и вовсе почти отсутствовали в моей жизни — редкие переписки в соц. сетях и на имиджбордах. Основная тема для разговоров, само собой — аниме. Да, в этом прекрасном японском искусстве я находил для себя отраду. Окно в чудесный мир детства, сказок и несбывшихся надежд. И, конечно, большая любовь. Такая, которая есть только в книжках, сказках, том же аниме и иногда в кино. В последнее, правда, верилось слабо: если на бумаге это выглядело как нечто большое и светлое, то, глядя на актёров, я сразу чувствовал фальшь. Впрочем, актёры тут ни в чем не виноваты — просто любовь невозможно сыграть. А в жизни, конечно, её нет. Слишком светлый, чистый и прекрасный концепт — что-то из метафизики, одного ряда с Богом. Есть химия, страсть, привязанность, дружба, доверие, узы, но не любовь. Всего лишь еще одна красивая выдумка для всё тех же сказок, на которые я трачу почти все свои вечера. Мне был абсолютно понятен менталитет японцев в этом плане. Для примера, возьмем образ жизни среднестатистического японца образца двадцать первого века: он молод, много работает в компании, чуть ли не все сутки прозябает в офисе и, вернувшись в одинокую квартиру, также сидит на кухне и пьёт чай, заедая аниме о любви. А потом ложится спать. Поставить процедуру на повтор, лет на тридцать, и поставить табличку, гласящую: «Не беспокоить». И ничего сверх этого, абсолютная скука. Неудивительно, что у них там такой высокий процент самоубийств. А наш человек не так прост, ведь он до последнего будет затягивать пояса потуже и мириться со всем, лишь бы только его не беспокоили. Зато во всём, абсолютно во всем он найдёт светлую сторону и утешение. Религия — опиум для народа, утешение. Алкоголь — синтетическое счастье. Подставьте в первое слово что угодно — во что верите, что вас радует и скрашивает серые будни — и готово. Жизнь — это одно огромное утешение за то, что не прожил её по-другому. На этой не самой весёлой мысли я допил чай и отправился спать.***
Мне снилось… Снилось… Что-то очень доброе, хорошее, светлое и яркое. Нечто эфемерное. Я всеми силами пытался зацепиться за это, но меня будто что-то не пускало, словно пелена. Это было чудо, и я не мог дотянуться до него руками… (Весь этот абзац — синий такой градиент, на котором пишется текст, как было в оригинале). Я резко проснулся. Капли пота стекали по лбу, дыхание стало прерывистым — я не мог надышаться! Я будто тонул под толщей воды, а сверху была моя цель, моё желание, моя мечта! Меня пробрало холодом и я поторопился надеть валяющиеся рядом свитер и джинсы. — Что это было? Я всё пытался вспомнить, что я там видел, но стенки моего сознания не позволяли заглянуть дальше под корку — и как бы я не пытался вспомнить, глаза застилала лишь тёмно-синяя пелена. Стены родной комнаты стали сдавливать, дышать было всё так же трудно. Я накинул пальто, взял пачку сигарет со стола и вышел из дома.***
Улица встретила меня снегом и тихим завыванием мерзлого ветра. Прохаживаясь по замётанным снегом улочкам, я любовался ночной зимой. Было в ней, укутанной белым одеялом из снега, нечто волшебное. Любил я её и за новогоднюю атмосферу семейного праздника, когда кажется, будто целая страна превращается в одну большую семью. Улыбки у людей на лицах, километровые очереди в магазинах, салат-оливье — Новый Год! Время, когда люди вокруг становились чуточку добрее, а главное — искреннее. Но для меня этот праздник давным-давно потерял смысл, ведь уже который год я праздновал его в одиночестве. За ёлкой толку ехать было мало, хотя в детстве всегда уговаривал родителей купить новую. Оливье же я покупал в магазинах, а это совсем не то. Настоящий оливье должен быть домашним: либо маминым, либо приготовленным женой. Небольшой комок безнадёги подкатил к горлу. Я достал сигарету и поджёг её — от дыма рассосался ком, а внутрь начал поступать горячий серый дым. Проходя мимо жилых зданий, я часто заглядывал в небольшие дворики — когда-то и сам в подобных рос. Смотрел со стороны на детей и их родителей, на обычных людей, сидящих на скамейке и предающихся круговороту жизни. Такие дворики напоминали мне экосистему, где всё до мелочей продумано — будто сам двор и есть небольшой организм, наполненный жизнью. И это было так. Тут росли дети: ссорились, мирились, играли, враждовали — всё как у взрослых. Но кое-что в них было отлично — они всегда были настоящими. Не врали, не прятались за лживыми ухмылками и масками персон. Я всегда смотрел на них и понимал, что взрослым есть, чему поучиться у детей. На площадке никого не было и я побрёл дальше. Взглянув вверх, я остановился рассмотреть небосвод. Я вечно грезил о каких-то других мирах, глядя в открытый космос. Всё думал, а вдруг там — среди мириад звезд — есть жизнь? Меня всегда немного сотрясало то, что даже наш голубой шарик всего лишь крохотная пылинка на фоне вселенной. Ведь есть не только другие системы, но и целые невообразимо огромные галактики! А вдруг там существует мир, где всё пошло иначе? Мир, где люди достигли всех благ и таки построили светлое будущее? Мир, где каждый счастлив, где у всех есть своё предназначение, цель, и каждый просто делает его лучше. Утопия, одним словом. Процент такого совпадения, конечно, ничтожно мал, но раз великий рандом зародил жизнь на нашей планете — то что ему мешает провернуть это еще разок? Погруженный в эти мысли, я присел на автобусной остановке, дабы докурить сигарету. Нет, это было скорее интуитивное решение, я именно «хотел» сесть сюда. Кинув бычок в рядом стоящую урну, я медленно поковылял в сторону дома, как вдруг… — Автобус?! Передо мной стоял самый обыкновенный ЛиАЗ. Его появление, впрочем, таким было назвать сложно — он буквально только что появился из воздуха. — Дождался… Бросил я вслух. — Ну и куда ты меня отвезёшь? На поле чудес? Очевидно, автобус не оценил моего юмора. Его двери распахнулись, любезно предлагая войти. Я, недолго раздумывая, поднялся внутрь. Изнутри все выглядело как в обычном ЛИАЗе. Тех чёрных шторок из одной детской пионерской страшилки на было, а значит, шанс, что меня нарежут на пирожки стремился к нулю. Салон, как и ожидалось, был пустой. «Что-то мне подсказывает, деньги на проезд мне тут не понадобится…» Двери закрылись, автобус тронулся. Или я тронулся — пока непонятно. Я наблюдал город из окна волшебного автобуса и все гадал, куда же тот собирается меня отвезти. Вопросов было значительно больше, чем ответов, но почему-то мне не было страшно, я каким-то нутром понимал — если бы не сел, жалел бы об этом до конца своей жизни. В салоне заиграла какая-то до боли знакомая мелодия — приятная, разливающаяся внутри меня теплом. Что-то далёкое из детства — такое, что ты слышал много-много раз, но как бы ни старался, так и не сможешь вспомнить. Город за стеклом начал медленно растворяться в моём взгляде, тяжёлые веки стали одолевать меня, и я уснул.