Пятьдесят оттенков ярости

Спустившись, я обнаружил, что парни почти закончили украшать гостиную и собирались переходить в столовую, а девочки уже приступили к сервировке стола. Тут я вспомнил об еще одном важном деле и мысленно обозвал себя последними словами. Едва не оставил свое сокровище без самого главного сюрприза! Недоумок! Да и одному мне с его подготовкой не справиться, так что зря я, наверное, позволил Маттео все оставшееся время «успокаивать» Луну. Но сделанного не воротишь. Ага, кажется, есть идея! — Эй, Рамиро! — позвал я старого приятеля. Тот руководил украшением гостиной с видом человека, которому доверили государственную тайну, и в ответ просто посмотрел на меня. — Ты не против, если я заберу ненадолго Нико? — поинтересовался я. Рамиро пожал плечами, как бы говоря: «без проблем». А вот сам Нико посмотрел на меня с некоторой опаской. Фамильярного обращения с Хим он, очевидно, еще не забыл. Но я потому и выбрал именно этого парня. Мы вместе вышли во двор, и я указал смотрителю роллердрома на большую коробку, объяснив: — Это фейерверк. Нужно все приготовить к его запуску. Достанем его из коробки и установим напротив крыльца. Мы приступили к работе. Оборудование было довольно тяжелым, поэтому на разговоры сил не оставалось. Но вот, во время короткой передышки, Нико сам нарушил молчание. — Почему ты выбрал меня для этой работы? — спросил он, откинув со лба мокрые волосы. — У Педро получилось бы лучше. — Боюсь, ты меня не так понял сегодня, — ответил я. — Насчет Хим. Ты мог принять наше общение за флирт, но это не так. Поверь мне. — Послушай, — вздохнул Нико. — Может, для тебя такие жесты ничего и не значат. Но Хим — маленькая девочка. И я не позволю никому пудрить ей мозги. — Нико, а ты спрашивал у своей девушки, как она сама воспринимает такие жесты с моей стороны? — Как ты себе это представляешь?! — Очень просто. Поинтересуйся. Думаю, узнаешь много интересного и перестанешь, наконец, видеть во мне соперника. Хим для меня, как сестра. А я для нее, как брат. Ничего больше. Тем не менее, это побуждает меня предупредить тебя кое о чем. — И о чем же? — Если ты снова обидишь мою почти-сестру, я тебя почти-убью. — Будем считать, что ты меня почти-напугал. Не волнуйся, в мои планы не входит причинять Хим боль. Я люблю ее. И тогда мы спокойно вернулись к подготовке фейерверков, больше к этой теме не возвращаясь. Тем не менее, этот разговор как-то неуловимо поменял атмосферу. Напряжение между нами исчезло, и общаться стало куда проще. Я понимал, что Нико все еще будет ревновать ко мне свою девушку. Но данный разговор стал первым шагом к избавлению от этого чувства. На установку нужного оборудования ушло минут пятнадцать, после чего мы вернулись в дом. Ребята, к этому времени, уже приступили к украшению столовой. Это дало мне возможность подготовить еще один сюрприз. Достав из нагрудного кармана ранее записанный диск, я поставил его в стереосистему и сделал так, чтобы для запуска потребовалось нажать всего одну кнопку. Затем, я заглянул на кухню, убедился, что там все в порядке, и перешел к столовой. Ребята заканчивали надувать шары. Но почти сразу я заметил, что из команды пропал один человек. — А где Симон? — немедленно спросил я. — У нас закончился клей, — ответил Рамиро. — А служанка сказала, что в кладовке на третьем этаже есть целая банка. Я отправил его за ней. Внутри у меня все так и похолодело. Ведь кладовка находилась буквально в двух шагах от комнаты Луны. И они с Маттео там совсем не украшения клеят! Со скоростью молнии взлетев наверх, я перевел дух. Дверь по-прежнему была закрыта. Но Симон стоял прямо перед ней. А изнутри все еще доносились охи, вздохи, сдавленные стоны и влажные причмокивания. Невольно почувствовав гордость за лучшего друга, который так долго ублажал девушку, я решил успокоить мексиканца. Только скандала в День Рождения Нины и не хватало! Потянув парня за шиворот, я затащил его в саму кладовку. Здесь звуки были куда тише. — Что. Они. Делают, — пробормотал бледный мексиканец отрывисто. С моего языка так и просилось саркастическое замечание, типа: «а ты как думаешь?». Но я понимал, что лучше соврать. Иначе, последствия могут быть какими угодно, но только не приятными. — Успокойся, — замахал я руками. — Скорее всего, Луна просто смотрит телевизор. В ее комнате он есть. — Да?! — не поверил Симон. — А где тогда Маттео?! — На улице, проверяет готовность к запуску фейерверка, — соврал я. Мексиканец недоверчиво фыркнул, но не нашелся, что ответить, и начал искать клей. Я понимал, что придумал не бог весть, какие отмазки, но ничего умнее мне в голову, в тот момент, не пришло. И все же парня нужно было как можно скорее отсюда увести, поэтому я быстро включился в поиски. Вдоль всех стен кладовой были установлены стеллажи. И чего только на них не лежало! Начиная от огромного запаса бумаги для принтера, и заканчивая швейными принадлежностями. Наконец, на полке справа от двери я нашел довольно большую банку с белой субстанцией и кисточку. Мы уже вышли в коридор, чтобы уйти. Но тут из комнаты нашей парочки послышался хриплый возглас Маттео: — Чего ты хочешь, Девочка-Доставка? — Я хочу, — простонала та, — чтобы мой Клубничный Мальчик был внутри меня! Твое желание для меня — закон, любовь моя! — воскликнул Маттео. Симон остолбенел. По правде говоря, я тоже. Ничего себе! Выходит, мой друг еще даже не внутри своей девушки?! Конечно, будучи новичком в этих делах, я понятия не имел, сколько должна длиться так называемая прелюдия. Но ведь прошло уже, по меньшей мере, минут двадцать! Нужно будет постом спросить у друга, что они с Луной делали так долго. Конечно, подробности его сексуальной жизни волнуют меня в последнюю очередь. Но ведь Нина когда-нибудь тоже попросит меня о чем-то подобном. А кто поможет советом, как не более опытный приятель? Но для начала нужно сделать так, чтобы Симон этого самого друга не убил прямо здесь. Потому что глаза мексиканца постепенно наливались кровью, а тело мелко дрожало от сдерживаемого гнева. Я понял, что еще секунда — и взрыва не избежать. Но тут из комнаты вновь послышался голос моего лучшего друга. Только теперь он звучал немного сурово. — Луна, положи ногу обратно! Не забывай о своей ране! — Прости! — воскликнула явно доведенная до исступления девушка. — С тобой я даже свое имя могу забыть! Ну же, войди, иначе, меня разорвет на части! Я так тебя хочу! — Я тебя тоже, любовь моя! — отвечал Маттео. — Но ты должна поберечь свою ногу. Мы с таким трудом остановили кровь! Я не вынесу, если с тобой что-то случится! — Я тоже не могу без тебя, Маттео! После таких слов, даже негромкое «А-а-ах!», изданное Луной, показалось мягче, чем это могло бы звучать. Наверное. Но, похоже, такие нежности избавили моего друга от неминуемой гибели, а праздник — от срыва. Во всяком случае, мне удалось увести обалдевшего Симона вниз по лестнице, хотя Луна уже начала недвусмысленно стонать. Я вытолкал парня на улицу (пусть лучше срывает зло где-нибудь там), вернулся в столовую, передал ребятам клей и тоже вышел, чтобы присмотреть за мексиканцем. Но тот, похоже, еще не пришел в себя. Он стоял возле крыльца, тупо уставившись в пространство перед собой. Я остановился рядом с ним, посчитав, что лучше пока не оставлять парня одного. — Ты знал? — только и спросил Симон. Каким-то шестым чувством я сообразил, что сейчас лучше не врать, поэтому сказал: — Да. — И… давно это у них? — выдохнул мексиканец. — Боюсь, что сегодня далеко не первый раз, — ответил я. Парень судорожно вздохнул. Вид у него был до того несчастный, что я невольно почувствовал жалость, хотя и понимал, что тот сам загнал себя в эту ловушку. Два с лишним года он жил в мире иллюзий, уверенный, что Луна любит его, только пока не понимает этого. Вероятно, юноша рассчитывал и на то, что подруга хранит себя для него. А теперь оказалось, что все далеко не так. Эта самая подруга подарила свою невинность другому парню и, раз они до сих пор вместе, все очень серьезно. — А я еще, дурак, думал, — нервно хихикнул Симон, — почему это Луна перестала звонить мне по вечерам. Наверное, неудобно говорить со мной и одновременно раздвигать ноги. Последние слова он буквально выплюнул, и вся жалость мгновенно исчезла. Ничего подобного. Симон сам виноват. Умей он мириться с правдой, не считал бы до сих пор Луну своей собственностью. А теперь страдает из-за собственной ошибки, готовый обвинить кого угодно. — Почему? — тихо спросил парень. — Почему Маттео? — Они любят друг друга, — развел я руками. — Это же очевидно. — Неправда! — вскричал Альварес. — Луна думает, что любит этого урода! А он бросит ее, когда вдоволь наиграется! Я решил не обращать внимания на выпады в сторону моего лучшего друга. Ведь мексиканец пережил огромное потрясение. Пусть говорит что угодно. Пока, во всяком случае. Я вкрадчиво заметил: — Симон, ну, ты же слышал, как Маттео заботился о ноге Луны. — Да, слышал, — неохотно признал тот. — Вот, — продолжил я. — И неужели, даже после такого, ты до сих пор веришь, что твоя подруга для него — лишь мимолетное увлечение? Кстати, чтобы ты знал, она тоже была у него первой. Мексиканец удивленно на меня посмотрел, и я этот взгляд с готовностью встретил. — Твой друг не производит впечатления целомудренного человека, — заметил парень. — Что ж, видимость порой обманчива, — хмыкнул я. — Мы вместе едва ли не с самого рождения и никогда не хранили друг от друга секретов. Так что можешь мне верить. — Тогда, тем более, непонятно, как он ее соблазнил! — Послушай, я знаю Маттео, как облупленного. Он бы даже не дотронулся до Луны, пока она сама этого не захотела. Не знаю, как это было у них в первый раз, но сегодня твоя подруга сама своего парня соблазнила. Я собственными глазами видел, как она лезла ему под рубашку. Да и сейчас явно не думала сопротивляться. У этих двоих все было по обоюдному согласию. Симон закрыл лицо руками и простонал: — Я всегда считал Луну идеальной. А она оказалась просто шлю… Вот тут мое терпение лопнуло. Не дав мексиканцу договорить, я вцепился одной рукой ему в шею, сдавливая особенно болезненные участки. Я знал, как сделать человеку больно одним нажатием. Даже знал, как свернуть кому-нибудь шею. Поэтому сразу дал Симону это понять, после чего произнес ему на ухо: — Слушай сюда, нытик! Если ты еще раз скажешь о ней хоть одно плохое слово, я все расскажу Маттео! И, поверь, последствия тебе очень сильно не понравятся! Луна. Любит. Другого. Хоть раз в жизни будь мужчиной и прими этот удар судьбы! Все. Идем в дом. А если попробуешь сорвать Нине праздник, я сотру тебя в порошок собственными руками! Уяснил?! — Ладно, — морщась, пробормотал Симон. — Понял. Осознал. Буду молчать, как рыба. Отпусти. Больно. Сдавив напоследок шею парня так, чтобы она еще долго болела (это поможет Альваресу лучше запомнить урок), я все же отпустил его и первым зашагал в дом. В груди кипела чистая ярость. Да как этот ублюдок посмел оскорбить Луну?! Я все понимаю: шок, и так далее. Но называть свою подругу девушкой легкого поведения — это ненормально. Нет, честное слово, если такое повторится еще раз, я первым дам ему в глаз! Никто не смеет говорить подобные вещи о лучшей подруге Нины и возлюбленной моего лучшего друга!