Пятьдесят оттенков ярости

— Нет! — почти рыдал Симон, растеряв весь свой гонор. — Нет, ребята, пожалуйста! Придумайте другое наказание! Я согласен на что угодно, кроме этого! Никогда не думал, что скажу подобное, но мне отчасти понятна такая реакция мексиканца. Признаться, услышав, что придумал Нико, я сначала подумал, что он извращенец. Нет, серьезно! Такого не придумал бы даже автор пресловутых «Пятидесяти оттенков серого». Я, конечно, не читал таких вещей, но слышал, что это — форменная порнография. А вот смотритель роллердрома, похоже, читал и кое-что похлеще, раз предложил такое наказание для своего бывшего друга. Однако, поразмыслив немного, я сообразил, что только так мы сможем проучить парня. И я не жалел его. Раньше надо было думать. — Ничего подобного, — непреклонно заявил Нико. — Ты будешь смотреть, как Луна и Маттео занимаются сексом. — И так, чтобы у тебя не было возможности вмешаться, — добавил я. — Да как такое, вообще, возможно?! — вскричал Симон. — Даже если вы будете держать меня вдвоем, я все равно найду способ отпихнуть этого урода от своей подруги. Она должна была изначально принадлежать мне! Да и сами Луттео вряд ли согласятся, чтобы за их утехами наблюдал целый кинотеатр! — Снова завел свою шарманку, — устало вздохнул я. — Да никто никому не должен был принадлежать! Все так, как оно есть! И не волнуйся, мы просто снимем развлечения нашей парочки на видео и заставим тебя смотреть запись. О том, что это самое видео, скорее всего, придется снимать тайком, я решил промолчать. Ведь тогда Симон просто расскажет все Луттео, а те уж точно назовут нас с Нико ненормальными извращенцами и откажутся участвовать в наказании. А так, я тихонько установлю камеру, покажу запись мексиканцу, а потом так же тихо ее уничтожу. И никто ничего не узнает. — А эти двое давно говорили, что хотят поэкспериментировать, — добавил парень Хим, переглянувшись со мной. Я сразу понял: он говорит это ради того, чтобы его бывший приятель точно не сорвал свое наказание. Вряд ли Маттео или Луна стали бы откровенничать с ним по этому поводу. Однако Симон поверил и как-то сразу сник. Плечи его содрогались от беззвучных рыданий. На жалость давит. Зря. Мне по определению не может быть жаль человека, который едва не изнасиловал девушку моего лучшего друга. Ему следовало думать головой прежде, чем распускать руки. Нет, мексиканец получит то, что заслужил. И, судя по выражению лица Нико, тот был от души со мной согласен. — Впрочем, — ядовито заметил я, — не думаю, что, после твоего поступка, Луттео так быстро смогут снова начать свои игры. Но ради тебя я сегодня же поставлю камеру и буду включать каждый вечер. А ты можешь только надеяться, что любовью они занимаются под одеялом. — Нет, прошу вас! — рыдая, умолял Симон. — Пожалуйста, не надо так со мной! — А с Луной, значит, надо? — безжалостно хмыкнул я. — Ты сам во всем виноват и знаешь это. Тут мне на телефон пришло сообщение. Открыв его, я прочитал: Маттео: "Можешь попросить кого-нибудь принести нам завтрак сюда? Я боюсь отойти от Луны". Да, похоже, девушке еще хуже, чем я думал. Вряд ли она в ближайшее время сможет вернуться к полноценной жизни. Вот, кого следует пожалеть! Я сразу метнулся на кухню, где суетились Элена и Католина. Узнав о том, что сделал Симон, обе прямо-таки остолбенели, а пожилая кухарка немедленно бросилась собирать завтрак. И, хотя Католина слегка замешкалась, получив поднос, в итоге доброта пересилила ревность. Во всяком случае, тогда я именно так и подумал. Но, как выяснилось, зря. После ухода горничной с подносом не прошло и двадцати минут, когда с третьего этажа снова донесся громкий шум. Я выскочил в гостиную, где все еще находились Симон с Нико. Мы с парнями коротко переглянулись. Что происходит? Мне сначала показалось, что этот горе-насильник решил предпринять еще одну попытку. Но, раз он здесь, то что же случилось там? Шум продолжался, и мы с Нико бросились наверх, предусмотрительно приказав мексиканцу ждать. Не стоило лишний раз вынуждать их с Маттео встречаться, а то они убьют друг друга. Впрочем, картина, которую я застал наверху, вынудила меня забыть о Симоне. Это было чем-то, почти неотличимым от утренней сцены. Вот только теперь героями выступали разъяренная Луна и перепуганная Католина. Подноса у горничной в руках уже не было. Зато у нашей подруги был увесистый стеклянный кувшин, которым она явно собиралась запустить в прислугу. — Ах ты, фурия! — кричала девушка. — Думаешь, коротенькое платьице и кружевной фартучек дают тебе право откровенно флиртовать с чужими парнями?! — Что здесь опять происходит?! — спросила подбежавшая Нина. — Понятия не имею, любимая, — покачал я головой. — Но, похоже, теперь вам с Хим пора оттаскивать свою подругу. — Да, ты прав, — согласилась нагнавшая нас Медина. — Нужно увести Луну, пока она не прикончила служанку. Однако прежде, чем кто-либо успел тронуться с места, из комнаты выскочил Маттео и, обхватив свою девушку за талию, потянул назад. При этом действовал он одновременно и ласково, и твердо. Валенте неохотно подчинилась, продолжая испепелять Католину взглядом. А мой лучший друг, притянув суженную к себе, начал шептать ей что-то на ушко. Я так подозреваю, слова любви и заверения в отсутствии чувств к горничной. Тут только мне бросилось в глаза, что Луна одета лишь в одеяло, обернутое вокруг груди и всего, что ниже. Эта картина показалась мне до того интимной, что я решил уйти отсюда поскорее. Соприкасаясь лбами и носами, Луттео шагнули обратно в комнату. Я подождал, пока за ними закроется дверь, и только тогда подошел к остолбеневшей Католине. Бедняжка вся дрожала. Я придержал ее за локоть (лучше не трогать талию в присутствии возлюбленной) и повел вниз. Остальные в шоке последовали за нами. Я хотел сам спросить, в чем дело, но горничная меня опередила, воскликнув: — Господи! И ты, Гастон, говорил, что у твоего друга милая и адекватная девушка?! Да она — форменная стерва! Ее в клетке держать надо! Рвалась выцарапать мне глаза лишь за то, что я улыбнулась Маттео. — Успокойся, — отрезал я. — Ты знаешь, что Луна только что пережила огромное потрясение. Поэтому нет ничего удивительного, что на некоторые события она реагирует острее, чем необходимо. Эта девушка и так ревнива до жути. А после того, как ее пытались изнасиловать… — Да и нельзя сказать, что упреки моей подруги не были справедливыми, — заметила Нина, окинув горничную недовольным взглядом. — Платье у тебя, и впрямь, чуточку слишком короткое. Мой взгляд машинально опустился к ногам Католины. Да уж, будь я проклят, если вчера юбка не была длиннее! И что это должно значить? Кого прислуга пытается этим впечатлить? Тут мне вспомнился вчерашний разговор с ней, и все стало на свои места. Что ж, похоже, придется провести еще одну воспитательную беседу. Ну, что это такое, в самом деле?! Сначала Симон, теперь Католина — все как будто так и норовят помешать нашим Луттео. Причем, самыми неожиданными способами — то насилуют, то откровенно соблазняют. Честное слово, еще одна подобная выходка со стороны кого бы то ни было — и я озверею! — А ведь правда, — согласилась с Ниной Хим. — Вчера платье было до колен, а сегодня едва прикрывает бедра. Что за удивительная метаморфоза? — Я тебе скажу, — покачал головой Нико. — Эта особа влюблена в Маттео. Поэтому поступок Луны мне лично вполне понятен. — Так, — решил я. — Ну-ка, пойдемте, поговорим в гостиной. Мы все спустились и одновременно жестами потребовали, чтобы Католина села. Симон все еще был здесь и смотрел на нас с недоумением. Конечно, можно было попросить парня выйти, но я решил, что это лишнее. Ему будет полезно послушать, как его подруга любит итальянца. Нина и Хим стали за мной, а я сам — напротив горничной, вперив в нее суровый взгляд. Чуть в стороне остановился Нико и скрестил руки на груди. — Да что вы все на меня так смотрите?! — удивленно спросила прислуга. — В чем я провинилась?! Еще и издевается, паразитка в фартуке! — А ты не понимаешь?! — иронически фыркнул я. — С чего бы начать? Ты специально надела вызывающее платье и пыталась заигрывать с Маттео почти перед самым носом у его перепуганной девушки! — Да нет же! — охнула Католина. — У меня и в мыслях не было ничего такого! Я просто… — В мыслях было, — сердито оборвал ее я. — И еще как. Напомнить, как вчера ты спрашивала, понадобишься ли ему в качестве любовницы. И ведь я довольно однозначно ответил, что нет. Но ты, похоже, не сдаешься. — Не собиралась я никого соблазнять, — упорствовала Католина. — Подумаешь — оделась по-другому. Какая разница, в чем я хожу?! В этом доме никогда не контролировали длину платьев. — Погоди секунду! — вдруг вскричала Хим. — Ты не надевала другое платье! Ты укоротила это! Цвет тот же самый. И вчера я обратила внимание, что на левом плече маленькое пятнышко. С этими словами, она подошла и указала на крошечную кляксу возле ворота. Невольно я почувствовал гордость за наблюдательность этой малышки. Это было чувством поистине братским. Хоть Хим и не связана со мной кровными узами, я люблю ее, как родную, и радуюсь удачам вместе с ней. — Ты намеренно собиралась крутиться перед носом у Маттео, — добавил Нико. — Хотела соблазнить его или добивалась их ссоры с Луной — не суть важно. Мы все уже поняли: ты сделала это специально и с четким расчетом. — Луна и Маттео поссорились из-за этой служанки? — с надеждой спросил Симон. — Закатай губу, — отрезал я. — Никто ни с кем не ссорился. Луна сейчас успокаивается в объятиях своего парня. Мексиканец разочарованно сел на место. Я же снова перевел взгляд на Католину и сурово заявил: — Ты намеренно сверкала обнаженными ногами перед носом у Маттео. Будешь еще отрицать это?! Горничная, молча, опустила голову. Что ж, похоже, мы ее все-таки дожали. Она готова признаться. — Ну, и зачем ты это сделала?! — поинтересовалась Нина. — Вам не понять, — вздохнула Католина. — Вы не знаете, каково это: на протяжении трех лет страдать от безответной любви к человеку, который никогда не будет твоим. Я смирилась с мыслью, что Маттео никогда не почувствует ко мне того же, и довольствовалась его мимолетными улыбками. Но теперь, когда он привел эту девицу, да еще и без стеснения занимается с ней любовью среди бела дня… — Ты забываешься, Католина, — отрезал я. — Помни, что этот дом принадлежит семье Бальсано, и хозяин здесь — Маттео. А значит, он имеет полное право водить сюда всех, кого пожелает, и заниматься с ними всем, чем пожелает. Твоя проблема в том, что ты подсознательно считаешь моего друга своим возлюбленным. А этого не будет. Он любит Луну. На последних словах Симон недоверчиво хмыкнул. — Да, любит, — уничтожающе бросил я. — А если отдельные личности слишком глупы, чтобы понять всю глубину его чувств, это — только их проблема. Парень скрестил руки на груди, выражая всем своим видом ослиное упрямство. Идиот! Хорошо, хоть спорить не решился. — Ладно, — отмахнулся Нико. — Симон слушать ничего не желает. Придется с этим смириться. Но что мы будем делать с Католиной? Нельзя ведь оставлять все так, как есть. Луна же убьет ее. — Ну, а что здесь можно сделать? — изогнула бровь Нина. — Заставить ее разлюбить Маттео, увы, не в нашей власти. — Ты права, любовь моя, — согласился я. — И поэтому мне известен всего один выход: избавиться от проблемы.