Пятьдесят оттенков ярости

Проблема была решена довольно быстро. Луна с энтузиазмом согласилась на новое видео и даже позволила их снимать. — Мне никогда не нравился ракурс на старой записи, — призналась она. — Иногда камера должна была отдаляться или приближаться. — А тебя не будет смущать присутствие Гастона? — занервничал Маттео. — Смеешься? — хмыкнула его возлюбленная. — Он — единственный человек, кроме тебя, которого я совсем не стесняюсь. С тобой смущение отступает по понятным причинам, а нашего общего друга я просто не воспринимаю, как молодого человека. Только, ребята, давайте не будем ни о чем рассказывать Нине. А то она упадет в обморок или назовет нас извращенцами. Представив реакцию возлюбленной, я невольно поежился. Да уж, он явно в восторг не придет. Терпеть не могу ей врать, но придется. Симона необходимо наказать. А это — самое жестокое, что мы смогли придумать. Так что вечером я сказал любимой: — Мне нужно поговорить с Луной и Маттео. Скоро вернусь. Нина кивнула, чмокнула меня в губы и заявила: — Жду тебя в комнате. Уточнять, в какой именно, необходимости не было. Конечно, речь шла о той спальне, где у нас прошлой ночью все случилось. У меня даже было сильное подозрение, что в своей комнате я не проведу ни одной ночи за эти каникулы. По крайней мере, буду на это надеяться. Мы с Луттео поднялись наверх и заперлись в их комнате. — Не обращайте на меня внимания, — приободрил я друзей, готовя камеру. — Делайте все так, как делаете всегда. Дайте знак, когда запись можно будет включать. Влюбленные сначала немного стеснялись, что, в общем-то, логично. Мало, кто спокойно будет заниматься любовью в присутствии постороннего человека, даже если это — их лучший друг. Но, когда Маттео все же притянул девушку к себе и впился ей в губы, оба тут же перестали обращать на меня внимание. Мой друг, не прерывая поцелуя, махнул рукой. Поняв намек, я включил камеру. Вот тут дало о себе знать мое собственное смущение. Не то, чтобы мне было противно смотреть, как языки Луттео сплетаются, а тела приникают друг к другу. Нет. Просто слегка… неуютно что ли. Как будто подсматриваю за чем-то нехорошим. Впрочем, по сути, так оно и было. И тот факт, что съемка разрешена участниками, нисколько этой неловкости не облегчал. Надо сказать, я никогда не увлекался просмотром эротических роликов в интернете. Но, наверное, именно так чувствуют себя люди, которые случайно на это натыкаются. Тем не менее, я понимал, что так нужно. Ради потенциального покоя Луттео. Мы можем избавить Луну от притязаний Симона, лишь продемонстрировав мексиканцу, как эти двое счастливы вместе. — Чего ты хочешь, Девочка-Доставка? — прошептал Маттео, проводя дорожку поцелуев от уха возлюбленной, вниз, к шее. — Раздень меня, Клубничный Мальчик! — простонала та, тяжело дыша и запрокинув голову, предоставляя парню еще больше места для поцелуев. Руки ее при этом уже боролись с пуговицами на рубашке Маттео. — Твое желание — закон, любовь моя! — воскликнул тот и потянул вверх футболку девушки. К тому времени, как эта деталь одежды оказалась на полу, мексиканка уже стягивала с него рубашку. Тот отставил назад руки, позволив ей упасть куда-то еще. Когда мой друг снял со своей любимой белый кружевной бюстгальтер, я невольно прикрыл глаза и постарался не обращать внимания на то, что у девушки, несомненно, красивая фигура. Хотя, что тоже несомненно, Нина еще лучше. Во всех смыслах. А Луттео продолжали бороться с одеждой друг друга. На пол полетели джинсы Маттео, а парень уже снимал джинсы с самой Луны. К собственному стыду, я вынужден признать, что и сам почувствовал определенное возбуждение, хотя никогда никому бы в этом не признался. Но, наверное, правильно говорят: от физиологии не убежать. Через пару минут мой лучший друг перестал целовать шею Луны и опустился вниз, к плечам и груди. Когда он втянул в рот коричневый сосок девушки, она вскрикнула от удовольствия. Колени у нее подогнулись, и она буквально повисла в руках возлюбленного. А тот, казалось, вовсе и не был против. Подхватив суженную, он положил ее на кровать и продолжил осторожно снимать с нее джинсы. Стянув их, молодой человек снял, также, и носки, укусив любимую за большой палец ноги. Та застонала. Тогда Маттео взял подушку и подложил под все еще перевязанную ногу возлюбленной. — Не вздумай ею шевелить, а то я остановлюсь, — пригрозил он. — О, боже, обещаю! — хрипло закричала Валенте. — Прикоснись ко мне! Пожалуйста! — С удовольствием, любимая! — заявил парень и лег сверху, обхватив губами сосок Луны. — А-а! — закричала та, выгнувшись навстречу. — Еще! Мнут десять мой лучший друг играл с грудью своей возлюбленной. Он покусывал, посасывал, и ласкал языком каждый из ее сосков, а та стонала и извивалась, умоляя продолжать. Порезанная нога ее начала подрагивать, а бедра — подниматься, как бы приглашая войти. Маттео, однако, не спешил, двигаясь поцелуями еще ниже. Наконец, он стянул с возлюбленной белые кружевные трусики, отбросил их в сторону, а сам ввинтил язык в ее пупок. — А-ах! — воскликнула Валенте. — Боже! Не останавливайся! — Ты ведь знаешь, что я собираюсь сделать, — прохрипел парень, нависнув над промежностью возлюбленной. — Не возражаешь? — Давай! — простонала та. — Делай со мной все, что хочешь! Я со смесью удивления, ужаса и невольного возбуждения наблюдал, как мой лучший друг, сын известного дипломата, припадает ртом к промежности своей девушки. Он без намека на брезгливость посасывал, вбирал в рот, лизал эту часть тела мексиканки. Та кричала, изгибалась и руками прижимала голову парня сильнее. Луна металась по кровати и выкрикивала имя любимого, но ни разу не убрала ноги с подушки — похоже, тот ее к этому приучил. Забавно. Маттео не устает заботиться о своей суженной и следить за ее безопасностью, даже находясь в состоянии возбуждения. Вот это любовь! А еще меня удивляло то, как он мог столь порочно ласкать промежность возлюбленной. Разве это не должно быть противно? Однако, судя по всему, Луттео искренне таким действом наслаждались. Девушка кричала все громче, изгибалась сильнее и умоляла не прекращать ласки. А парень с удовольствием кружил языком по промежности любимой, смакуя, похоже, каждое мгновение. Что интересно, у Нины между бедер был холмик волос, а у Луны его не было. Может, она сама его как-то удалила? Впрочем, я старался не смотреть на тело девушки. Только на лицо, глядя, как она кричит, морщит нос в удовольствии, и как ее лоб покрывается испариной. Наконец, девушка задрожала и забилась в агонии головокружительного удовольствия. Только тогда, когда это закончилось, Маттео поднял голову и ласково спросил: — Устала? — Ни капли! — прохрипела мексиканка. — Я хочу тебя! Ну же! — Погоди, любовь моя, — заявил Маттео. — Еще рано. Я с трудом подавил нервный смешок. — Рано? Да они уже минут тридцать кувыркаются! Что же для них тогда норма? Тут мой лучший друг улегся рядом с девушкой и снова начал играть с ее сосками, которые быстро набухли. Луна снова застонала и тут же вскрикнула, потому что парень накрыл рукой ее промежность. Как бы неловко мне ни было, обязанностей оператора никто не отменял, поэтому я поднес камеру ближе. Оказалось, что Маттео засунул средний палец внутрь своей возлюбленной и двигал им там. Девушка снова заметалась, хотя нога не двигалась. Я перемещал кадр то на соски девушки и язык друга, то на палец парня внутри нее. Затем, к среднему присоединился безымянный. И вот, тогда Луна вновь забилась, крича от наслаждения. Это было чистым экстазом. Когда девушка обмякла, Маттео провел дорожку поцелуев от ее шеи к уху и выдохнул: — Немного отдохнешь? — Ни за что! — заявила мексиканка. — Жду тебя внутри! Начинай, а то я с ума сойду! Ее парень улыбнулся и все же устроился между раздвинутых ног любимой. Луна тем временем взяла с прикроватного столика презерватив, вскрыла упаковку и помогла надеть. Через мгновение итальянец был уже в ней. Они быстро поймали общий ритм, двигаясь вместе, как единое целое. Честное слово, эти двое созданы друг для друга! Скоро девушка вновь задрожала и забилась в экстазе. А вот Маттео даже не думал заканчивать. Ничего себе! Я видел, как трудно ему это дается, но тот продолжал держаться. В итоге, Луна испытала это цунами еще два раза прежде, чем на третьем они с парнем забились вместе. Ну, наконец-то! Не выключая камеры, я наблюдал, как мой лучший друг обмякает и бормочет в шею своей девушке: — Я люблю тебя, Луна! Я так сильно тебя люблю! — И я люблю тебя, Маттео! — выдохнула та. — До небес! Еще раз нежно поцеловав Луну, итальянец скатился с нее, чтобы не раздавить, и лег рядом, прижав к себе. Что ж, думаю, хватит. Я выключил камеру и пробурчал: — Думал, вы не остановитесь. Луттео, похоже, напрочь забыли обо мне, потому что разом подпрыгнули от неожиданности. Потом только до них дошло, почему я здесь, и парочка расслабилась. Хотя, Маттео тут же накрыл их одеялом. Ха! Очень своевременно. — Это я такая ненасытная, — призналась Луна. — А я готов на все, чтобы сделать ей максимально хорошо, — добавил мой лучший друг, снимая под одеялом презерватив. — Ну, что, получилось? — Получилось, получилось, — отмахнулся я. — Но посмотрите завтра. Я сброшу на диск, а потом сотру с камеры. Лишний раз пересматривать ваши игры у меня нет никакого желания. Я вам не извращенец какой-нибудь. Конечно, у меня была своя цель, поэтому я сделал акцент на собственной реакции, а не на диске. Ведь не говорить же, что я намерен сделать копию и показать Симону! Что ж, надеюсь, этого мексиканцу будет достаточно для того, чтобы оставить свои навязчивые идеи. Если окажется, что я зря здесь краснел и невольно возбуждался — тогда мне останется, наверное, только убить этого идиота!