Пятьдесят оттенков ярости

Утром я проснулся первым и не без удовольствия почувствовал рядом обнаженное тело возлюбленной. Невольно в голове всплыла вчерашняя ночь, и я не смог сдержать счастливой улыбки. Как же мне нравится видеть Нину такой… страстной, раскрепощенной и искушенной! До безумия! Но только со мной. Пусть она высвобождает свою сексуальность только в постели со мной. Потому что я не выдержу, если, пока меня не будет, за моей девочкой начнет бегать какой-нибудь неудачник. И мне все равно, что моя возлюбленная никого, кроме меня, к себе не подпустит. Я доверяю ей, но прилечу и дам потенциальному ухажеру в глаз. Никто больше не дотронется до Нины! Никогда! Тут я вспомнил, что делал до того, как пришел к любимой, и улыбка пропала. Может, правда, имело смысл все честно рассказать? Нет, сейчас она просто не поймет. Я только зря ее потеряю. Но, клянусь, потом, когда мы преодолеем комплексы моей девочки, она непременно узнает обо всем. И, кроме того, мне самому нужно преодолеть чувство вины, которое меня буквально убивает. Несмотря на всяческие попытки себя оправдать, я не мог отделаться от мысли о том, что, разглядывая фигуру Луны, в каком-то смысле предал Нину. То есть не именно я, а одна, конкретная, честь моего тела, которая, честное слово, начала напрягаться прежде, чем мне удалось что-то понять. Тем не менее, легче от этого не становилось. Скверно на душе и гадко. Я как будто… морально изменил своей любимой девочке. Да, да, все именно так. И неважно, что меня вовсе не тянет к Луне в этом смысле. Неважно, что я в принципе не мог контролировать свое возбуждение. Главное — другая девушка заставила мой орган напрячься. Нет, я непременно должен все рассказать Нине. Когда-нибудь. Но не сейчас. Хотя чувство вины прямо-таки съедает. Нужно посоветоваться с Маттео. Но стоп! Что я ему скажу? Что почувствовал возбуждение при виде тела его возлюбленной?! Ну, нет, я жить хочу! Итальянец разбираться не станет. Просто убьет меня на месте — и дело с концом. Ладно, что-нибудь придумаю. А сейчас нужно разобраться с видео. Чем больше времени оно будет храниться на моей камере, тем выше вероятность того, что Нина случайно увидит. Поэтому я осторожно выскользнул из постели, стараясь не разбудить девушку, оделся и тихонько вышел из комнаты. Нужно перенести видео на два диска, а потом стереть его и с камеры, и с ноутбука. Здесь я не лукавил: пересматривать любовные баталии лучший друзей у меня не было никакого желания. И не забыть бы после того, как покажу запись Симону, уничтожить диск. Пусть у Луттео он останется в единственном экземпляре, как и было запланировано. Надеюсь, этот урод будет держать язык за зубами и не расскажет о том, что видел. А иначе — мне конец. Но, думаю, я смогу заставить его молчать. Итак, включив ноутбук, я подсоединил к нему камеру и скопировал на жесткий диск последнее видео. Ну, вот. Теперь можно и стереть его с камеры, чтобы Луттео не оскверняли ее своими порочными играми. Вот так. Я взял два чистых диска и записал видео на них, после чего удалил его и с ноутбука. На все эти манипуляции у меня ушло около часа, поэтому я начал подозревать, что Нина уже проснулась. Спрятав на всякий случай оба диска подальше, я поспешил к возлюбленной. Та, действительно, открыла глаза, но еще сонно потягивалась в постели. Боже милостивый, до чего она прекрасна! Даже сейчас — сонная, взъерошенная, без косметики. Моя девочка. Мне грело душу, что это именно я не давал ей спать ночью, перебирал эти волосы, ласкал эту нежную кожу, проникал внутрь и возносил любимую к звездам. А эта самая любимая заметила меня, улыбнулась и сказала: — А я думала, ты сбежал. — От тебя? — рассмеялся я. — Ни за что на свете! Нина тоже рассмеялась и протянула руку, как бы намекая, что хочет до меня дотронуться. Я послушно прилег рядом с ней на кровать и переплел наши пальцы. — Доброе утро, — тихо сказала моя девушка. — Доброе, — ответил я и крепко поцеловал ее в губы. Мне было прекрасно известно, что мы оба еще не чистили зубы и не завтракали. Я понимал, что поцелуй будет иметь другой вкус. Возможно, даже не очень приятный. Но то, что это мне понравится, стало для меня полной неожиданностью. У меня не возникло ровным счетом никакого отвращения. Поцелуи Нины нравились мне всегда и везде. Было все равно, что чувствовался определенный привкус, плевать на правила личной гигиены. Я хотел лишь чувствовать, как сердце отбивает бешеные ритмы, голова кружится, а губы горят. Никогда от этого не устану! Моя девочка самая лучшая! В любом виде, в любом месте и в любое время! — Я люблю тебя! — выдохнула Нина, когда поцелуй прервался. — Я тоже тебя люблю! — отвечал я, погладив ее по щеке. — И даже не думай, что я смогу от тебя уйти! Никогда в жизни, любовь моя! Никогда в жизни! Ты — моя! — Твоя, — согласилась девушка. — А ты — мой. — С этим не поспоришь, — хмыкнул я. — И так будет всегда! — Куда ты ходил? — поинтересовалась Нина. Ох! Этого вопроса я и боялся. Что теперь сказать? Лгать своей любимой я не могу просто физически. Да и она, узнав однажды правду, не простит меня. Я должен дать ей почувствовать себя нужной и научить мне доверять, а не оттолкнуть глупым враньем. Но ведь не говорить же, что я записывал на диски видео с играми Луттео! К такой информации моя девочка еще не готова. Это ее шокирует. Может, просто уйти от ответа? Нет, тогда Нина точно решит, что я делал какую-нибудь пакость. Хотя, если подумать, так оно и есть. Но глупые отмазки все равно не прокатят. Ну, что ж, остается только одно. — Прости, — честно признался я. — Не могу сказать. Когда-нибудь ты обо всем узнаешь. Но не сейчас. Это касается Маттео, поэтому… — Не продолжай, — с улыбкой прервала меня возлюбленная. — Конечно, ты не можешь никому рассказать то, что тебе доверил твой лучший друг. Я понимаю. Как бы ты ни любил меня, Маттео тоже для тебя очень важен. Ты — друг. Друг до мозга костей. Все, замолкаю. Больше таких вопросов не будет. Я с восторгом смотрел на свою девочку. Это что-то невероятное! Она так легко меня понимает, словно мои мысли в точности совпадают с ее. Никому не отдам свое сокровище! В очередной раз убедившись, что мы созданы друг для друга, я наклонился и выдохнул ей в губы: — Спасибо, что понимаешь меня, любимая! Ты — просто ангел, спустившийся ко мне с небес! Нина хотела, было, что-то возразить, но я не да ей такой возможности, накрыв губы девушки своими в долгом и сладком поцелуе. Вышел он куда горячее предыдущего, и я вдруг понял, что снова хочу раствориться в Нине. Потеряться в море наших взаимных чувств. Сгореть в огне нашей обшей страсти. Каким-то образом я почувствовал, что и моя возлюбленная хочет того же. Что ж, думаю, никто не обидится, если мы пропустим завтрак. В конце концов, что, Луттео можно, а нам нельзя?! Я осторожно сдвинул одеяло, поглаживая плечи и ключицы девушки, а та начала водить руками по моей спине. О, да! Она тоже не против задержаться здесь, в нашем персональном мирке! Оставив в покое губы возлюбленной, я провел дорожку поцелуев от ее уха вниз, к шее и груди. — Ребята… услышат! — хрипло воскликнула Нина, выгибаясь мне навстречу. — Ну и что? — поинтересовался я в перерывах между поцелуями. — Никого не волнует, чем мы здесь занимаемся. Это — наша личная жизнь. — Но… слухи… — Не будет никаких слухов, любовь моя! В этом доме сейчас только наши близкие друзья. Ты, в самом деле, думаешь, что Луна, Маттео Хим или Нико бросятся трепаться по всему городу о том, что здесь слышали? Вопрос был риторическим, поэтому Нина отвечать не стала — лишь крепче прижалась ко мне и потянулась к молнии джинсов. Однако расстегнуть их ей не удалось, потому что я как раз добрался поцелуями до соска любимой и обхватил его губами, приласкав языком. Руки моей девушки судорожно вцепились в ремень, тело изогнулось, а из горла вырвался стон. Она тяжело дышала и металась подо мной, позволяя мне играть с обоими сосками поочередно. А эти стоны! Да они прямыми импульсами отправлялись ко мне в пах, заставляя орган все больше напрягаться. Мне стало тесно в джинсах, поэтому, отстранившись от сосков Нины, я помог ей разобраться с ними. Рубашки на мне не было, поэтому скоро между нами не осталось ни одного клочка ткани. Однако действовать я не спешил, потому что понимал: моя возлюбленная еще недостаточно возбуждена. Рука, словно на автомате, накрыла ее промежность. Она была уже влажной и теплой, но не такой, какой я смог сделать ее ночью. Эта промежность требовала не вторжения, а ласки. Я решил последовать примеру Маттео. Нет, конечно, не лизать это место языком. Думаю, мы пока не готовы к таким экспериментам. А вот кое-что я все же могу почерпнуть у более опытного друга. Хотя бы то, что он делал рукой. Погладив промежность девушки и приласкав чувствительную плоть (Нина закричала от наслаждения), я осторожно ввел внутрь средний палец. О, как там было горячо! Как мне захотелось немедленно вынуть палец и ввести кое-что побольше! Как сладостно ахнула Нина! Я начал двигать пальцем внутри нее, заставляя громко стонать, выгибаться и толкать бедра навстречу. Как же мне нравится, когда моя девушка такая раскрепощенная! Обожаю, когда ее сексуальность пробивается через толщу скромности, она становится такой искушенной, что мне хочется взять любимую в ту же секунду. Возбуждение достигло высшей точки, и я понял: пора. Осторожно вынув палец, я потянулся за презервативом. Моя возлюбленная дрожала от возбуждения, поэтому поспешно помогла его надеть и обхватила меня ногами, открыв себя. — Люблю тебя! — прошептал я прежде, чем входить. — До безумия! До небес! — И я тебя люблю! — выдохнула моя девушка. — Бесконечно! После этих слов, мы не просто соединились в смысле постели. Нет. Это было выражением силы наших взаимных чувств, эдаким ярким ураганом эмоций. Нас как будто что-то объединило в одно целое. Больше не было Гастона и Нины. Была только наша любовь, которая выше всего на свете, даже выше неба…