Пятьдесят оттенков ярости

Присутствующие довольно долго приходили в себя. Маттео даже шепотом спросил у меня: — Может, отложить на сегодня то, что я собирался сказать? — Только попробуй! — возмутился я. — Хочешь, чтобы я умер от любопытства?! Кроме того, сейчас мы с Хим в центре внимания — теперь ты мучайся. — Вместе с Луной, — хмыкнул итальянец. В целом, вечер протекал довольно приятно. Когда Хим рассказала о ситуации с матерью и отчимом (избегая, конечно, подробностей об избиениях и угрозах изнасилования), мой отец без обиняков заявил: — После праздников ты переезжаешь к нам. Возражения не принимаются. — Эй, вообще-то она — моя дочь! — возмутился дядя Леон. — Если и переезжать, то ко мне! — В Мадрид? — изогнула бровь мама. — У нее ведь школа, друзья… — И брат! — добавил я. — Никуда я свою сестренку не отпущу! — Да и я не хочу уезжать, — вмешалась сама Хим. — При всем уважении, отец, мое место здесь. — Но я хочу быть рядом с тобой, — попытался возразить дядя Леон. — Нам еще столько нужно сделать, столько обсудить… — Так перебирайся к нам тоже — какие проблемы? — изогнул бровь Мартино Перида. Его шурин чуть не свалился со стула. Да и я, если честно, обалдел. Неплохо так у этих двоих отношения переменились за один день! Еще вчера папа и в гости-то дяде Леону разрешил приехать, скрепя сердце. А сегодня уже предлагает жить в нашем доме. Феноменально! — В каком смысле? — не понял Леон Кастро. — В прямом, — рассмеялся мой отец. — Места всем хватит. Уволишься с работы, а здесь я тебя пристрою в компанию своего знакомого. Если не ошибаюсь, ты у нас по образованию маркетолог? Дядя Леон кивнул. — Ну, вот. И Просперо на днях говорил, что его начальник маркетингового отдела ни с того, ни с сего, заявил, что увольняется. Один звонок — и место твое. — Ты что, в самом деле, хочешь, чтобы я к вам переехал?! — выпучив глаза, спросил отец Хим. — С тремя условиями, — заявил его свояк. — Никаких вечеринок, никакого алкоголя, никаких женщин. Согласен? — Да-да, конечно, — поспешно закивал Леон Кастро. — Только дочка! Говорю тебе: я кардинально изменился! — Смотри у меня! — беззлобно погрозил ему пальцем мой отец. — Я не хочу краснеть за тебя перед Ниной и ее отцом, которые иногда к нам наведываются! — Обещаю! — воскликнул его шурин. — Чтоб мне света белого не видеть! — Э-э, — деликатно вмешалась Хим. — Дядя! Мой отец улыбнулся, услышав такое обращение, и ласково отозвался: — Да? — Я, конечно, с удовольствием переехала бы от матери, куда угодно. Только Вы не боитесь, что отчим может подать на Вас в суд и выиграть дело со своими связями. — Не боюсь, — покачал головой Мартино Перида. — Связи есть не только у твоего отчима. Завтра я лично отвезу тебя за вещами. А если он или Хулия начнут возмущаться, один звонок Раулю — и показания соседей у нас в руках. Мы не дадим тебе дальше жить с этими людьми, моя дорогая! — А что такого могли сказать соседи? — изогнула бровь Нина. — Как Хим игнорируют? Конечно, это отвратительно, но маловато для того, чтобы напугать адвоката. У Нико и дяди Леона были примерно такие же вопросы в глазах. Ну, да, конечно, они ведь не знают подробностей. А если узнают, не сносить Эннио Ферральдо головы. Тем не менее, выбора нет. Придется все рассказать. Если, конечно, Хим позволит. Эта тема настолько деликатна, что я даже рта не рискну открыть без разрешения сестры. В ответ на мой вопросительный взгляд она согласно кивнула. Лишь тогда я заговорил: — Конечно, отсутствия внимания маловато. Но того, что накопал Рауль, достаточно не только для запугивания, но и для заведения полноценного уголовного дела. Соседи рассказывали, как отчим и мать избивали Хим. Причем, довольно сильно. — ЧТО?! — вскричал Нико, подрываясь со стула. — ЧТО они делали?! — Ты верно слышал, — кивнул я. — Хим регулярно подвергалась избиениям. — Но… как же получилось, что я ничего не знал?! — схватился за голову парень. — У нас не всегда все было хорошо, но я изучил каждую черточку ее лица и заметил бы на нем даже чуть заметный синячок! — А никаких синячков и не было, — фыркнула Хим. — Мой отчим очень осторожен. Ни он, ни мать никогда не бьют меня по лицу. Зато вот, посмотри. Она поднялась, повернулась ко всем спиной, выбросила волосы вперед, чуть расстегнула молнию на платье и оттянула ткань с левого плеча. Нашему взору предстал не до конца заживший рубец — явно след от ремня. Он рассекал плечо и уходил на спину — за пределы видимости. Господи, Господи, да я собственными руками готов разорвать того, кто сделал это с моей малышкой! Впрочем, судя по всему, такая же реакция была у Нико, у дяди Леона, у моего отца и даже у Маттео. Женская же часть нашей компании просто пришла в ужас. Луна и Нина ахнули, а моя мама, вскрикнув, прижала ко рту ладони. — Сеньор Перида, не могли бы Вы взять меня с собой, когда повезете Хим за вещами?! — почти прорычал Нико. — Хочу посмотреть в глаза Эннио Феральдо. А еще лучше — набить ему морду! — И меня! — добавила мама. — Я возьму на себя Хулию! — А я подержу их, чтобы не трепыхались, — добавил Маттео. — А я… — начал, было, дядя Леон. — Стоп! — прервал всех папа. — Я понимаю, все мы горим желанием отомстить за боль, которую мать и отчим причинили Хим. Но, если уж на то пошло, нам придется ехать туда всей компанией. Нет, ребята я думаю, достаточно будет меня и Леона. И не спорьте. Мы сами прекрасно справимся. Если что, телефон Рауля при мне, и через десять минут показания соседней у меня в руках. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, пап, — заметил я. — Не волнуйся, дорогой племянник, пробурчал дядя Леон. — Без хорошей взбучки этот Эннио Феральдо не останется. От родительского гнева еще никто не уходил. — Хим, дорогая, сядь, — мягко обратилась к племяннице моя мама. Та послушно вернула платье в прежнее состояние, села за стол и потянула за собой Нико, которого все еще трясло от гнева. — Я все равно потом вычислю этого урода и прибавлю от себя! — заявил он, усаживаясь рядом с возлюбленной. — Лишним не будет! — Это вы еще не все знаете, — покачал головой я. — Эннио Феральдо, вдобавок ко всему, извращенец. Один друг семьи собственными ушами слышал, как он грозился изнасиловать Хим, когда ей исполнится восемнадцать, и… — ЧТО?! — в один голос рявкнули Нико и дядя Леон. — И вы хотите, чтобы я это проигнорировал?! — возмутился молодой человек. — Ну уж нет! — Этот гнусный адвокатишка свое получит! — прорычал дядя Леон. — Я организую ему травмы высшей степени тяжести! Нико тем временем ласково взял Хим за подбородок, вынуждая посмотреть себе в глаза, и произнес: — Скажи, любовь моя: твой отчим хоть раз касался тебя там… кхм… где не следует? Он выходил за рамки угроз? Девушка молчала и пыталась отвести взгляд, но смотритель роллердрома не давал ей такой возможности. — Скажи мне, малышка! — настаивал он. — Пожалуйста! Только не лги, прошу! Если попробуешь слукавить, я пойму. Эннио Феральдо трогал тебя? — Да, — чуть слышно выдохнула Химена. — Ну, все! — воскликнул Нико. — Пусть читает все молитвы, какие знает! С этими словами, он поднялся и в гневе выскочил из столовой. — Нико! — закричала вслед его возлюбленная. — Что это он? — не понял папа. — Отправился убивать Эннио, — заявил я. — Пойду, попробую его остановить. — Я с тобой, — вызвалась Хим. — Еще не хватало, чтобы из-за моего отчима он угодил на электрический стул! Мы вместе выбежали в гостиную. Нико метался по ней, словно зверь по клетке и быстро набирал чей-то номер. — Возьми трубку! — пробурчал он, поднеся мобильный к уху. — Да возьми же! Мы с Хим удивленно переглянулись. Ведь не в такси же звонит наш приятель, честное слово! Однако вскоре все разрешилось. Смотритель роллердрома вдруг зарычал в трубку: — Ну, здравствуй. Помнишь меня? Отлично. Слушай, я знаю, что никогда не просил тебя о твоих услугах, но сейчас они нужны. Два года назад я помог тебе. Теперь ты помоги мне. Хорошо. Эннио Феральдо. Я хочу, чтобы твои ребята места живого на нем не оставили! О, пусть за это у тебя душа не болит. Редкостная мразь. Понял. Спасибо! Пока. Положив трубку, парень, казалось, лишь тогда заметил нас с Хим. А мы стояли и не понимали, что происходит. Я лично никогда не видел нашего милого и дружелюбного приятеля в таком состоянии. Он словно с цепи сорвался. Хотя, это и неудивительно. Скажи мне кто-нибудь, что какой-то идиот лапал Нину… — Пусть этот извращенец не думает, что связи есть только у него, — заявил Нико, убирая телефон. — Ты что, киллера нанял?! — охнула его возлюбленная. — Разумеется, нет, — опешил Нико. — Слишком много чести — тратить такие деньги на твоего подонка-отчима. Но зато у меня есть приятель, чьи ребята могут так его отделать, чтобы он мать родную позабыл. Несколько лет назад я помог Джузеппе написать песню для его девушки. Благодаря мне, она к нему вернулась. Теперь он — мой должник. — А тебе не кажется, что это — перебор? — нахмурился я. — В самый раз, — пробурчал Нико. — Будет знать, как лапать мою любимую девочку, старый извращенец! Я, может, и произвожу впечатление несколько мягкотелого человека, но за Хим порву любого голыми руками! Та с нежной улыбкой подошла и, не постеснявшись моего присутствия, поцеловала его в губы. И, когда они отстранились друг от друга, блондин, наконец, улыбнулся. — Так, ладно, пойдемте, — поторопил я парочку. — Там Маттео вроде собирается объявить о чем-то хорошем. А позитив нам сейчас ох, как нужен. Когда мы вернулись в гостиную, Элена уже подала десерт. — Давайте пока забудем о теме Хим, — заявил я, усаживаясь. — Думаю, нам всем нужно время, чтобы переварить новости. — Вот именно, — поддержал меня отец. — Кстати, Маттео, Анхелло просил передать, что уже нашел замену Католине. Женщине сорок два года, так что Луна может быть спокойной. — Отлично, — кивнул мой друг. — А то Элена уже не в том возрасте, чтобы работать за двоих. Теперь позвольте, я сделаю объявление. Он поднялся и, ко всеобщему удивлению, протянул руку Луне. Та, похоже, понимала не больше нашего, но ухватилась за ладонь возлюбленного. Тот вывел ее на середину столовой и, явно нервничая, обратился ко всем: — Вы знаете, что мы с Луной официально встречаемся не так давно. Если точнее, у нас отношения то разрывались, то обратно срастались. Но только около трех месяцев назад я понял, что не хочу больше бросаться из крайности в крайность. Я люблю эту девушку больше собственной жизни. Она — та, с кем я хочу разделись всю свою жизнь. От своей тети я получил наследство, и вы все знаете, что от своих родных родителей Луна тоже кое-что унаследовала. Мы объединили все в один счет и более не собираемся разделять. Но я, также, хочу связать нас всеми возможными способами. С этими словами, он вдруг стал на одно колено, достал из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку и обратился теперь уже к самой Луне: — Любовь моя, мой мир, мое счастье, моя Вселенная! Я знаю, что не всегда поступал правильно. Даже более того. Однако теперь клянусь: что бы ни случилось, какие бы штормы ни ждали наш корабль впереди, я всегда буду любить тебя! Клянусь заботиться о тебе, защищать ото всех напастей даже ценой собственной жизни. Я хочу разделить с тобой свою судьбу, вырастить наших детей и состариться вместе с тобой! Я люблю тебя, Луна! Тебя одну! Навсегда! И потому задаю тебе главный вопрос в своей жизни. Ты станешь моей женой?