Пятьдесят оттенков ярости

Минут через двадцать мы всей компанией спустились вниз. Хим и Нина заметно нервничали. Откровенно говоря, я не знал, кого утешать. На всякий случай взял за руки обеих сразу, но понимал, что не могу так войти в столовую, а то мои родители и дядя Леон подумают невесть что. В поисках помощи мой взгляд метнулся к Маттео, и, надо отдать ему должное, он понял меня без слов. Мой лучший друг объявил: — Ребята, давайте так. Многих из вас родители и дядя Гастона в глаза не видели, поэтому я предлагаю представлять вас постепенно. Первым, на правах хозяйского сына, войду я вместе с Луной. После нас по моему сигналу — Нина. Затем — Нико. А последней Гастон заведет Хим, чтобы представить ее дядюшке. Никто не нашелся, что возразить, поэтому Луттео, держась за руки, шагнули в столовую. Через минуту кто-то коротко стукнул в дверь. Мы быстро поняли, что это — сигнал. Нина с сожалением отпустила мою руку и тоже вошла. Это дало мне возможность наклониться к сестре и спросить: — Ты в порядке? — Очень волнуюсь, — тоже шепотом призналась она. — Мне просто не верится, что там, за дверью, действительно, мой отец. — Да, он там, Хим. Я его лично видел. — Знаю. Я… Но тут в дверь снова стукнули, и вошел Нико. — Я просто переживаю, понравлюсь ли ему, — продолжила рыжая. — Он тебя полюбит, — успокоил я сестренку. — Полюбит мгновенно и всей душой. Как любим тебя Ям, Рамиро, Луна, Нина, Маттео и я. — Почему ты так уверен? — Потому что тебя, малышка, невозможно не любить, — пояснил я, услышав последний стук. — Идем. Все будет хорошо. Мы вместе прошли в столовую. Все, кроме Луны и Маттео уже сидели. Я обратил внимание, что Нину мой отец посадил рядом с собой, глядя на нее по-отечески. Посмотрим, что будет дальше. Посмотрев на Маттео, я понял: он ждет, когда я сам представлю Хим. Мудрое решение. — Итак, дядя, — подытожил я. — Представляю Вам Химену. Но ни один, ни вторая меня уже не слушали. Они смотрели друг на друга, как завороженные, не мигая. Между ними как будто на глазах зарождалась особая связь. Связь, которую уже ничто и никогда не разрушит. Спустя минуту, дядя Леон поднялся, вышел из-за стола и приблизился к девушке. А та выпустила мою руку и неуверенно шагнула навстречу. Отец и дочь замерли в паре десятков сантиметров друг от друга, не глядя ни на кого. И вот, наконец, Леон Кастро тихо сказал: — Мой ребенок! И никакой тест ДНК мне не нужен, чтобы это знать. Моя дочка! По лицу Хим текли слезы. Я понимал, почему. Именно такого поведения со стороны отца она и хотела больше всего. Ей было важно, чтобы он узнал в ней свою родную кровь до того, как мы сообщим об экспертизе. И это произошло. А теперь моя сестра могла выдавить только два слова: — Мой отец! Но в этих словах было столько смысла и столько любви! Все, кто находился в столовой, почтительно притихли, давая отцу с дочерью еще посмотреть друг на друга. Наконец, Маттео деликатно прочистил горло и заявил: — Ладно, давайте присядем и обговорим все подробности этой истории. — Да, да, — словно очнувшись, пробормотал дядя Леон, и протянул Хим руку. Та помедлила секунду, но ухватилась за нее. А через мгновение они вздрогнули, снова уставившись друг на друга. Я только тогда сообразил: это был первый физический контакт отца с дочерью. И, если после такого очевидного зова крови, кто-то еще усомнится в наличии родственной связи, я лично дам этому человеку в лоб. Дядя Леон посадил Хим между собой и Нико, который немедленно взял свою возлюбленную за другую руку. Только после этого расселись мы с Маттео и Луной. Когда я опустился рядом с Ниной, та тоже взяла меня за руку, почувствовав, похоже, что сейчас взорвется бомба. — Так, — подытожил мой отец, — Леон, может, ты расскажешь, что у тебя была за интрижка с Хулией Мединой? — Да тебе, собственно, уже все рассказали, — пожал тот плечами. — Познакомились мы в ночном клубе, уже приняв на грудь солидную дозу алкоголя. Потанцевали, поехали к ней. В общем, утром, как водится, все должно было закончится. Я даже думал, что так и произошло. До того, как наша общая знакомая не упомянула мимоходом, что Хулия ждет ребенка. Не скрою, сначала я был шокирован. А потом представил своего малыша или малышку и прямо-таки расцвел. Клянусь, я уже тогда чувствовал, что ребенок мой! Пошел к Хулии. Мы договорились подождать до родов и посмотреть по факту. Все последующие месяцы я кардинально менял свою жизнь. Бросил пить, курить, перестал посещать клубы, налег на учебу. Я хотел для своего ребенка самого лучшего. После родов Хулия заявила, что девочка не моя. Не знаю, почему, но я ей не поверил. Наверное, отцовские инстинкты. Короче, я регулярно следил за перемещениями Химены и все отчетливее понимал, что она — моя плоть и кровь. А на днях мне позвонил какой-то Рауль и попросил все это рассказать. Больше я ничего не знаю. — Зато мы знаем, дядя, — вмешался я. — Хулия, действительно, проводила экспертизу, но уже решила, что повесит ребенка на мажора, с которым, надо думать, познакомилась так же, как и с Вами. — Так она, действительно, ее проводила?! — охнул дядя Леон. — Да, — подала голос Хим. — Видите ли, когда Вы уходили, то забыли свою расческу, и… — Тьфу ты, я и забыл о ней! — хлопнул ее родитель себя по лбу. — Так что говорится в результатах? Ты — моя дочь, правда? Все затаили дыхание. Кто-то замер, не донеся вилку до рта, а кто-то — со стаканом в руке. Я бросил на Хим ободряющий взгляд. Ну, давай, малышка, скажи! Ты должна сделать это сама! Вперед, сестричка! Наконец, она подняла глаза на моего дядю и единым духом выпалила: — Вероятность Вашего отцовства — девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента. Да, Вы — мой отец. Несколько мгновений за столом царила напряженная тишина. Информация доходила до присутствующих довольно медленно. Пока Нина не выронила вилку. «Блям!» — со звоном упала она в тарелку. Этот звук заставил всех выйти из ступора. А дальше началось самое настоящее представление. С торжествующими криками, дядя Леон кинулся обнимать Хим. Луна победно вскинула руки. Нико так подпрыгнул от радости, что вылил весь сок из своего стакана себе на штаны. Нина захлопала в ладоши. Мой отец радостно смеялся, а мама плакала от счастья. Я же просто сидел и довольно улыбался, наблюдая за эффектом. До тех пор, пока все более или менее не угомонились. Затем, Нина бросила взгляд на меня и мгновенно все поняла. — Эй! — воскликнула моя девушка. — Ты знал! Теперь все взгляды обратились ко мне, и стало не до улыбок. Что еще оставалось? Я кивнул. — А почему ничего не сказал?! — рассердилась Нина. — Что мы с тобой обещали друг другу по поводу секретов?! — Прости, — смутился я. — Но Хим попросила… — Да, это я попросила Гастона молчать, — вмешалась моя сестра. — Но мне уж очень хотелось посмотреть на ваши лица. И это того стоило, поверь! — Может, для тебя и стоило, — парировала Нина. — А вот нас с ним еще ждет вечером серьезный разговор! Я в ужасе сглотнул. Право же, следовало сделать для нее исключение! А то теперь, вообще, не знаешь, чего ожидать. Но, кто не обращал внимания на эту паузу — так это дядя Леон. Продолжая прижимать дочку к себе, он пробормотал: — Родная моя, прости меня! Я должен был сразу прийти к тебе и стать тем отцом, которого ты заслуживаешь! Доченька! Мы все наверстаем, клянусь! Я землю с небом сведу, но стану тебе не просто биологическим родителем, а настоящим папой! Ах, если бы время можно было повернуть назад…