Пятьдесят оттенков ярости

— Ну, что, совсем я тебя замучил? — мягко поинтересовался я. После третьего раунда мы, обессиленные, лежали в постели, переплетясь всеми конечностями. У Нины все еще дрожали ножки после двух оргазмов подряд. Мне удалось дважды заставить ее забиться в экстазе прежде, чем кончить самому. Я прямо-таки гордился собой. — Мне нравятся такие мучения, — улыбнулась моя возлюбленная. — Я готова к ним двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю! — Готова? — со смехом поинтересовался я. — Ну, смотри, любовь моя: за язык тебя никто не тянул! Хотя, о твоей готовности мне стало известно сразу. — Это как же? — игриво поинтересовалась Нина. — Судя вот по этому, — невинно заявил я и коснулся рукой ее обнаженной промежности. Моя девушка издала судорожный вздох, а глаза ее вновь затуманились возбуждением. Мне понравился твой сюрприз, — ласково произнес я, поглаживая промежность любимой. — Но почему ты вдруг решила это сделать? — Луна посоветовала, — призналась моя девушка хрипло. — Она говорит, что Маттео буквально в восторг пришел. Да и у нас в этом местечке повышается чувствии… Ах! Она не закончила фразу, потому что я раздвинул кожные складочки и потеребил кончиком пальца клитор. Нина изогнулась и застонала, невольно раздвигая ножки шире. А до меня вдруг кое-что дошло. Я немедленно убрал руку. Моя возлюбленная протестующе захныкала, но я, не обратив на это внимания, строго спросил: — А почему это ты убрала отсюда волосы именно сейчас, когда я в Оксфорде?! Кому еще ты собиралась показывать эту часть тела?! — Что?! — возмущенно воскликнула та, приподняв голову. — Да ты в своем уме?! Разумеется, этот сюрприз предназначался тебе одному. Просто Луна посоветовала начать делать эпиляцию регулярно уже сейчас. Так и у меня было время привыкнуть, и ты, приехав, не столкнулся бы с раздраженной кожей. Ты что, мне не доверяешь?! Я облегченно вздохнул и тут же принялся костерить себя, на чем свет стоит. Вот, идиот! Усомнился в своей девушке на пустом месте! Ну, как я мог только подумать о ней такое?! Нет, нужно срочно загладить свою вину! Поспешно обхватив крепче хрупкое тельце, я горячо поцеловал свою малышку в губы, а, прервав поцелуй, воскликнул: — Прости, любимая! Мне не следовало в тебе сомневаться! Конечно же, я тебе доверяю! Прости! Что мне сделать, чтобы ты не обижалась? — Все в порядке, — мягко улыбнулась Нина. — Особенно, если ты… Но в этот раз ее прервал звонок моего телефона (я включил его по дороге к девушке), который так и остался в моих джинсах. А вышеупомянутая деталь одежды валялась на полу. Чтобы ее поднять, мне нужно было выпустить свою девушку из объятий, чего делать решительно не хотелось. Я попытался проигнорировать звонок и тут же начал покрывать лицо возлюбленной нежными поцелуями. — У тебя телефон, — заметила она. — Знаю, — выдохнул я. — Так возьми трубку. — Не возьму. — Почему? — В данный момент, для меня нет ничего и никого важнее, чем ты, любовь моя! Все остальное подождет! — А вдруг это твои родители? Может, они тебя уже ищут. — Сами виноваты. Если бы они заботились о Хим должным образом, мне не пришлось бы мотаться через половину Земного Шара. Пусть понервничают. Им полезно. — А если это сама Хим? — С ней я поговорю позже и не по телефону. — А если из университета? — Там выходной, так что до понедельника никто меня искать не станет. Телефон разрывался. — Ну, ответь! — рассмеялась Нина. — Может, это что-то срочное. Вдруг твой приятель куда-то забрел и не знает, как выйти. Откровенно говоря, я сильно в этом сомневался. Джеймс отлично ориентировался в пространстве. Он точно не забредет в неподходящее место. Но телефон продолжал трезвонить, и игнорировать это становилось все сложнее. — Ладно, — сдался я. — Возьму трубку, если согласишься потом выполнить любое мое желание. Договорились? — Хорошо, — кивнула моя девушка. — Только в пределах разумного. — Само собой, — пожал я плечами. Тем не менее, выпутаться из объятий любимой духу все равно не хватило. Вместо этого, я перегнулся через нее и сумел достать неумолкающий гаджет. К моему удивлению. На экране высветилось имя Маттео. — Не понял, — констатировал я. Нет, звонок лучшего друга вовсе не казался мне странным. Но чего ради он так настойчиво трезвонит именно сейчас? Мы собирались поговорить через веб-камеру только сегодня вечером. Да, похоже, Нина права, и у него что-то срочное. Поэтому я поспешно взял трубку и отозвался: — Алло? — Ох, ну, надо же! — буквально возопил Маттео. — Неужели твоя величественная задница, наконец, соизволила ответить?! — И тебе привет, — удивленно пробормотал я. — Думаю, спрашивать, как дела, бессмысленно? — Молодец, сообразительный, — заявил мой лучший друг звенящим от гнева голосом. — Ну, тогда у меня другой логичный вопрос, — сказал я. — Что случилось? — А ты не догадываешься?! — Понятия не имею. Маттео, в чем дело? Почему ты так себя ведешь? — А как я должен себя вести, если мой почти-брат приехал в Аргентину и даже не соизволил сообщить?! — заорал тот. — Что?! — опешил я. — Откуда ты зна… Ой! Только услышав на другом конце провода знакомое низкое утробное рычание, я понял, что говорю не то, и поспешно захлопнул рот. Однако слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Маттео и так злился, а своим вопросом я поверг его в ярость. И, собственно, было, чем. — Значит, — медленно и по слогам произнес он, — ты считаешь нормальным тот факт, что твой лучший друг узнает о твоем приезде не от тебя, а от твоего, черт подери, отца, когда случайно сталкивается с ним на улице! Ох, мама дорогая! Похоже, я разбудил монстра! Мало, кто знал, что Маттео Бальсано в гневе — это страшная сила. Чтобы довести его до такого состояния, нужно сильно постараться. Но, если довел — держись. Лично я видел друга в таком состоянии два раза в жизни. Первый был еще в детстве, когда мачеха номер шесть плохо отозвалась о его матери. А второй — сравнительно недавно, два года назад, когда парень узнал о романтических отношениях Луны и Симона. Только, если в первом случае ярость Маттео была направлена на мачеху, то во втором — на себя самого, свою собственную нерешительность. А теперь мне не повезло навлечь такую ярость на собственную голову. Да, похоже, пришло время надевать каску. Я прямо-таки увидел, как глаза моего друга налились кровью, свободная рука сжалась в кулак, ноздри затрепетали, а тело затрясло, поэтому торопливо начал объяснять: — Брат, я не… — Не смей называть меня братом! — рявкнул тот. — С братьями, знаешь ли, так не поступают! Ты не только не сказал мне о своем приезде, но и не позвонил, когда потребовалось кое-кому накостылять! Да-да, Мартино рассказал мне о причине твоего приезда! И вот, я не понимаю твоей логики! Неужели ты думал, что я не брошусь тебе на помощь без малейших колебаний?! Неужели считал неспособным дать по морде отчиму Хим?! Нет! Вместо того, чтобы, как нормальный здравомыслящий человек, обратиться за помощью к лучшему другу, ты, псих проклятый, решил показать свою чертову гордость и пойти туда в одиночку! А тебе не приходило в голову, что этот Эннио, вообще-то и защищаться может?! Но все это я бы еще мог простить. Вот только теперь ты показал, что собирался и дальше скрывать от меня свой приезд! И я в шоке! Неужели ты настолько мне не доверяешь?! Или Оксфорд последние мозги отшиб?! Честное слово, будь ты сейчас в пределах моей досягаемости, я бы тебя собственными руками придушил! Слушая крики друга, я скатился с Нины и просто лег рядом с ней. По опыту мне было известно, что злого Маттео лучше не перебивать. Пусть прокричится, а там посмотрим. Но изнутри меня сжигало чувство вины. Я и не задумывался до этой минуты, как сильно мог обидеть лучшего друга. А ведь он такого не заслуживает. Нет. Мы вместе с пеленок, и этот парень всегда был для меня надеждой, опорой, жилеткой, верным спутником — всем, чем только мог. У нас никогда не было друг от друга секретов. И что теперь? Нет, нужно срочно все объяснить! Когда голос моего лучшего друга поутих, я спросил: — Все, проорался? — Могу еще покричать, если мало! — огрызнулся тот. — Не надо, — заверил я его. — Слушай, у меня и в мыслях не было тебя обжать! Чтобы ты знал, с Эннио Ферассо я тоже разбирался не один. Джеймс приехал вместе со мной, мы… — Ах, еще и Джеймс! — пуще прежнего заорал Маттео. — Значит, парню, с которым знаком полгода, ты доверяешь безоговорочно, а мне, своему лучшему другу на протяжении всей жизни — уже нет?! Ах, ну, конечно! Я же не пошел в Оксфорд, как некоторые гении! Поэтому уже не достоин с тобой общаться! Конечно, какое тебе теперь дело до простого смертного?! Знаешь, что?! Вот и дружи со своим Джеймсом дальше! Пусть теперь он тебя защищает, поддерживает! Теперь ему звони в два часа ночи и рассказывай, как тебе плохо! И называй братом его! Все, аривидерчи! — Маттео! — крикнул я, но тот уже бросил трубку. Он. Прервал. Разговор. Сам. Со злом. Со скандалом. Мы поссорились. Впервые за всю жизнь. Господи, что я наделал?! Почему все мои слова звучали невпопад! И самое главное, что теперь делать?! Я не могу потерять своего лучшего друга! Он очень много для меня значит, и это никогда не изменится. Черт, да мы на самом деле братья! Не в кровном смысле, но в эмоциональном. Нужно срочно помириться с другом. Вот только как?! Я ведь даже не знаю, где он сейчас! Хотя, стоп! Знаю! И мне нужно туда. Немедленно. — Проклятье! — выругался я, торопливо вскакивая и хватая одежду. — Эй, что случилось? — занервничала Нина, тоже поднявшись. Меньше всего мне хотелось рассказывать любимой об истерике друга. Но, наученный горьким опытом истории с Эннио Ферассо, я понимал, что выбор невелик. Не могу потерять свою девочку. — Это Маттео, — пояснил я. — Устроил мне форменную истерику, наорал и сказал, что я ему больше не друг. — Ничего себе! — охнула моя Фелисити. — С чего бы это? — Столкнулся на улице с моим отцом. Тот ему и рассказал о том, что я экстренно примчался. Пояснил даже, с какой целью. А теперь мой друг в ярости. То ли из-за того, что я привез с собой Джеймса, то ли из-за того, что сразу ему ничего об этой ситуации не рассказал. Если честно, я так и не понял. — И что ты теперь собираешься делать? — Мириться — что же еще? Нужно найти этого психа и объяснить, что у меня и в мыслях не было его обижать. — А ты знаешь, где он? — Знаю. Точнее, предполагаю. Когда он в такой ярости, то идет в одно определенное место. — И ты уверен, что в таком состоянии его можно трогать? — Ну, думаю, к тому времени, как я туда доберусь, он уже перебесится. Надеюсь, во всяком случае. Нина встала, завернувшись в одеяло, и заявила: — Значит, так. Маттео в ярости, и ему нужно время, чтобы немного успокоиться. И я не думаю, что спешка может этому поспособствовать. Как бы то ни было, полчасика ничего не изменит. Я иду в душ. А ты пока, если не сложно, спустись и убери посуду в мойку. А потом сходишь в душ сам, и мы вместе потом пойдем. Договорились? Я задумался. Разумеется, логика в словах моей девушки была. Лишних полчаса могут помочь Маттео успокоиться. Кроме того, душ мне, и впрямь, не помешает. Три половых акта заставили сильно вспотеть. Да и кто знает — может, мой друг при Нине будет весть себя спокойнее. Поэтому кивнул и сказал: — Хорошо, любимая. Ты права. Иди. Я пока все уберу. Та улыбнулась, накинула халатик и скрылась за дверью в ванную комнату. А я застелил перевернутую постель, убрал неиспользованные презервативы в карман джинсов (надеюсь, они нам сегодня еще понадобятся), а использованные собрал в пакетик, чтобы выбросить по дороге (не дай Бог, Ана увидит). После этого спустился вниз, поставил грязные тарелки в мойку и решил сразу их помыть. Я чувствовал себя довольно странно. Как будто был молодоженом, помогающим супруге по хозяйству. Впрочем, нельзя сказать, что мне это не нравилось. Нет, напротив, я надеялся, что когда-нибудь все так и будет. После окончания университета мы поженимся и заведем детей! Это я сказал!