Пятьдесят оттенков ярости

Маттео высадил нас с Ниной возле моего дома. Я вышел из машины первым и галантно открыл дверь для девушки, протянув ей руку. Со смехом она приняла помощь, и мы вместе направились к входной двери. От моего внимания, при этом, не укрылось, то, как напряжена моя возлюбленная. — Волнуешься? — удивился я. — Ты ведь уже знакома со всеми членами моей семьи и была здесь. — Была, — согласилась Нина. — Только без тебя. А сейчас все выглядит так, словно ты впервые привел меня для официального представления. К тому же, после всего, что между нами было, мне как-то… неловко перед твоими родителями. — То есть? — не понял я. — Ты ведь абсолютно спокойно отреагировала на них в Сочельник. А мы тогда уже… — Да, но после этого наши интимные отношения очень продвинулись вперед, — возразила моя девушка. — Я стала более… развратной что ли! — Только со мной, любовь моя! — рассмеялся я. — Только со мной! — Конечно, только с тобой, — заверила Нина. — Всегда только с тобой. Но мои мысли… Я остановился, порывисто обнял возлюбленную за талию, прижал к себе и прошептал прямо в ушко: — Детка, никто не запрещает тебе думать о том, о чем ты хочешь! Я — так и вовсе, обеими руками за воплощение твоих мыслей в жизнь! А мои родители — вовсе не телепаты, поэтому никто не осудит тебя за мысли подобного рода! Просто не подавай виду — и они даже не поймут, о чем ты думаешь! Я понимаю, тебе стыдно думать о таких вещах в присутствии моих родителей. Но ты просто не заморачивайся по этому поводу — и все будет хорошо! Думай, о чем хочешь — никто все равно ничего не узнает, если ты не скажешь этого вслух. Кроме, может быть, меня. И то лишь потому, что я думаю о том же. В конце концов, мы молоды, и секс для нас играет важную роль в жизни. Тебе нечего стыдиться, любимая! Это совершенно нормально! Вздохнув, Нина все же расслабилась, и мы пошли дальше. Я собирался, было, позвонить в звонок, но дверь распахнулась прежде, чем мои пальцы дотронулись до кнопки. На пороге стояла Хим, которая тут же повисла у меня на шее, крича: — Гастон! Братик! У меня потеплело в груди от такого приветствия. Осознание того факта, что моя сестренка скучала по мне так же, как я — по ней, согревало сердце. Я обнял свою малышку в ответ и со смехом воскликнул: — Привет, Хим! Смотри, не задуши меня! — Я тебя сейчас не только задушу, но и на органы разделаю! — пригрозила мне сестра, внезапно отстранившись и посмотрев почти сурово. Почти, но не совсем. Хим без сомнения здорово сердилась, но, также, в ее глазах были и любовь, и тревога, и забота. Моя малышка определенно была рада видеть меня, но одновременно хотела убить. И, после разговора с Маттео, я понимал, почему. — Прости, сестренка, — сразу извинился я. — Мне следовало сообщить тебе о том, что я прилетел. Обещаю впредь… — О том, что ты долетел нормально, мы и так знали, — отмахнулась девушка, все еще хмуря брови. Нам сообщил тот пилот, которого дядя Мартино тебе оставил. Но, во имя всего святого, почему мы узнали об этом не от тебя, а от постороннего человека?! И где тебя носило полдня?! — Вас послушать — так я должен был передать информацию о своем приезде по телевидению, в прямом эфире, — пробурчал я. — Маттео сообщи, Нине сообщи, вам всем сообщи… — Дурак! — воскликнула Хим. — Ведь мы любим тебя и переживаем! — Знаю, знаю, сестренка, — вздохнул я, снова ее обнимая. — Прости! Я должен был сказать! — Должен был, — согласилась она. — Чтобы ты знал, я всю ночь глаз не сомкнула. И твои родители тоже. — А, кстати, где они? — спохватился я. — Идем, — заявила Хим, выпутываясь из моих объятий. Она потащила меня в дом. Я взял Нину за руку и повел за собой. А моя сестра, казалось, только что ее заметила, потому что торопливо сказала: — О, привет, подруга. Мне следовало догадаться, что Гастон, в первую очередь, побежит к тебе. Моя девушка смущенно улыбнулась. Мы прошли в столовую, где застали маму, папу и дядю Леона за едой. Впрочем, они тут же все побросали и кинулись меня обнимать. Честное слово, я как будто на год пропал! Да уж, лучше, наверное, и впрямь, держать родителей в курсе своих передвижений. Впрочем, те, в отличие от Хим, сразу заметили Нину и переключили часть внимания на нее. Таким образом, спустя минут десять, нас посадили за стол, а горничная, Айлин, принесла еще две порции обеда. Когда же тарелки опустели, папа взглянул на меня и заявил: — Так. А теперь объясни, что принесло тебя в Буэнос-Айрес! Та вчера был в такой ярости… — А ты был бы не в ярости, ударь твою сестру какое-то ничтожество?! — парировал я. — То есть все дело в Хим? — опешил Мартино Перида. — Только не говори, что примчался через половину Земного Шара, чтобы ударить Эннио Ферассо в ответ! — А если так? — изогнул бровь я. — Вы же, вдвоем, этого не сделали. — Потому что не успели, — развел руками папа. — Мы с Леоном собирались сегодня идти к ним, разбираться. — Правда, Гастон, — подхватил его родственник. — Ну, неужели ты думаешь, что я позволю какому-то моральному уроду безнаказанно бить мою дочь?! — Так или иначе, вы опоздали — заявил я. — Едва сойдя с самолета, мы с Джеймсом… — Стоп! — охнул отец. — Твой друг прилетел с тобой? — Да, он отказался слушать какие-либо возражения, — кивнул я. — Так вот, мы… — А где же Джеймс сейчас? — спохватилась моя мама. — Ты что, не пригласил его войти?! — Он сам решил погулять по городу, — отмахнулся я. — Вы же не думали, что к Нине я пойду вместе с ним? Хим понимающе улыбнулась, а вот мои родители явно были удивлены. В их возрасте бывает сложно понять, почему влюбленные все время хотят остаться наедине. — Тогда пригласи своего друга к нам вечером, — велел Мартино Перида. — Я хочу с ним познакомиться. — А где Джеймс, кстати, будет ночевать? — спросила мама. — Или вы уже сегодня собираетесь улететь? Я посмотрел на свою девушку и поймал ее испуганный взгляд. Ну, уж нет, мы не упустим возможности провести вместе еще одну ночь. Я лучше в понедельник приду на занятия в полусонном состоянии, зато счастливым. Надо бы только запастись презервативами, а то от той пачки, которую я купил утром, осталось всего несколько штук. Черт, мне, наверное, на каждый приезд, нужно по целому ящику этих резинок. Может, следует выяснить, есть ли другие способы предотвращения нежелательной беременности, чтобы не бегать каждый раз в аптеку? В конце концов, мы ведь не боимся никаких инфекций, потому что не имеем других половых партнеров. — Нет-нет, подождем до завтра, — отмахнулся я. — А Джеймс сам потом скажет, где будет ночевать. — Может, не стоит ждать? — заботливо поинтересовалась Нина. — В прошлый раз ты полетел накануне начала семестра, а потом пришел на занятия, так толком и не отдохнув. Я понимал, что моя возлюбленная говорит это только из чистой заботы. По ее глазам я видел: она хочет провести со мной эту ночь. Просто не может позволить прийти в понедельник на лекцию уставшим. — Не переживай, любимая, — успокоил я девушку. — Частный самолет достигает места назначения быстрее общественного. Если вылететь завтра, пораньше утром, то в Оксфорд мы с Джеймсом попадем уже вечером, а не ночью. — Так что же ты сделал с Эннио Ферассо? — подал голос дядя Леон. — Надеюсь, не убил? Нет, его мне не жаль. Просто… как потом отмазывать тебя от тюрьмы? Ведь даже за таких гадов принято сажать! — Все в порядке, — успокоил его я. — Ваш Эннио жив-здоров, только здорово напуган. — Ты летел через океан для того, чтобы просто запугать этого урода?! — рассмеялся папа. — Ну, вообще-то изначально я планировал вырвать ему гланды без наркоза, — хмыкнул я. — А потом заживо разорвать этого урода на кусочки и скормить злым львам в зоопарке. Как тебе такой вариант? — Остроумно, — хмыкнул дядя Леон. — Но неужели ты даже не попытался врезать Эннио Ферассо? Ни за что не поверю! — И правильно сделаете, дядя, — пробурчал я. — Пару хороших ударов он, конечно, получил. Но это было все равно, что извивать младенца. Ваш Эннио мне даже нормально противостоять не смог. Поэтому я скоро перестал махать кулаками и уже на человеческом языке пригрозил обоим, что, если они продолжат портить жизнь моей сестре, то горько пожалеют. Заодно лично поговорил с Хулией. Не женщина, а чудовище. — Да, ты прав, — согласился дядя Леон. — Я подумал о том же самом, когда мы забирали Хим. Она тогда проявила поразительное хладнокровие, словно судьба нашей дочери ее нисколько не волнует. — В сущности, так оно и есть, — пожала плечами сама Хим. — Она ведь и забрала меня лишь по необходимости. Если честно, мне на нее тоже как-то плевать. Я перестала верить матери еще лет в шесть. Мое сердце наполнилось сочувствием пополам со стремлением показать своей сестренке настоящую семью. Я хотел, чтобы эта девочка была окружена заботой и вниманием. Хочу, чтобы ее избаловали. Хочу, чтобы она всегда чувствовала себя под надежной защитой и понимала, что мы никогда ее не оставим. — Все будет хорошо, Хим, — улыбнулся я сестре. — Больше они тебя не потревожат, если, конечно, у них нет суицидальных наклонностей. А если кто-нибудь из них — мать ли отчим, наберут твой номер или приблизятся к тебе, говори мне сразу. Поняла? Я и ему, и ей глотки перегрызу. Ты больше никогда не будешь одна! — Я знаю, — мягко улыбнулся мой рыжеволосый ангел. — А теперь, сестричка, собирайся. Мы идем гулять. Я, ты, Нина, Луна, Маттео и Джеймс. Ты не против такой компании? Химена просияла.