Пятьдесят оттенков ярости

У меня было сильное подозрение, что Нина уже заснула. Тут винить ее было бы не в чем. Прошлая ночь была для нее тревожной, а отсутствовал я довольно долго. Пожалуй, мне, напротив, следовало бы попенять своей девочке за то, что она рискует снова не выспаться. Но как я мог предъявлять претензии, когда вошел и увидел ее вполне бодрствующей?! Она ждала меня. Ей хотелось спать, но моя девочка меня ждала. О, моя красавица! Она нуждалась во мне так же сильно, как и я — в ней. Без дальнейших ненужных предисловий, мы набросились друг на друга. Все слилось вместе — наше дыхание, разгоряченные тела, страстные поцелуи, предварительные ласки — и, наконец, вторжения. Мы едва не забыли про презерватив. Хорошо, что мне вовремя попались под руку мои джинсы. Какой же я идиот! Ну, главное, что мы успели надеть резинку прежде, чем возбуждение накрыло нас с головой. В этот раз, сверху была сама Нина, и я просто поражался ее развратности. Которая открылась, наверное, с момента нашей первой ночи. Моя девушка не стеснялась полностью вбирать меня в себя, выгибаться и громко стонать. Мы не боялись разбудить хозяев — Луттео знали, чего от нас ждать, поэтому выделили нам комнату с хорошей звукоизоляцией. Собственно, как объяснил мне лучший друг, этим чудом техники оснащена почти каждая комната в доме. Когда все закончилось, мы упали на кровать, пытаясь перевести дух, но тут же тесно обнявшись. — Сеньорита Симонетти, Вы меня удивляете! — со смехом воскликнул я, снимая презерватив и бросая его рядом с кроватью (завтра уберем). — В хорошем смысле. — А Вы меня возбуждаете, сеньор Перида! — тоже рассмеялась Нина. — В самом плохом и порочном смысле! При этом моя девушка невольно покраснела и спрятала лицо у меня на груди. Я поцеловал ее в макушку и сказал: — Знаешь, твоя застенчивость, вкупе с неожиданной развязностью, просто очаровывает! Ты — самое прекрасное, что есть в моей жизни, детка! Я так люблю тебя! — Я тоже тебя люблю! — выдохнула моя девушка. — Очень-очень! Мы теснее прижались друг к другу и немного помолчали. Я уже подумал, что Нина заснула, но нет. Она спросила через несколько минут: — О чем ты говорил с Хим? У нее был такой вид, как будто она прямо-таки испугалась Нико. Да и ведет себя с ним твоя сестра, в последнее меня, странно. — Что значит — странно?! — не понял я. — Ну, она как будто… избегает своего парня. Я хмыкнул. Да уж, вовремя мне удалось остановить смотрителя роллердрома, а то довел бы бедняжку до истерики своими идиотскими намеками. — Оно и понятно, — ответил я девушке. — Мы с ней об этом и говорили. Думаю, завтра у этих двоих все наладится. Ведь я не только побеседовал с Хим, но и поставил Нико мозги на место. — Поссорились что ли? — Нет, просто наш друг — идиот. — Почему? Я со смехом поведал ей суть обоих разговоров и, затем, добавил: — Так что сейчас они, наверное, уже помирились и разошлись по комнатам. — Или наш друг показывает твоей сестре нежность уже сейчас, — захихикала Нина. — Вот уж вряд ли! — фыркнул я. — Он знает, что, если перейдет черту, уже может считать себя евнухом. — Какой ты жестокий! — смеялась моя девушка. — Просто не хочу, чтобы мою сестру обижал какой-то идиот, — ответил я. — Она и так многое пережила… Мы мгновенно перестали веселиться, вспомнив рассказа Хим и то, что я узнал от Рауля. Да уж, девочка прошла все семь кругов Ада в столь юном возрасте. Нико будет просто моральным уродом, если нанесет ей еще одну психологическую травму, склонив к интимной близости раньше времени. — Думаешь, я правильно сделал, позволив Нико пойти к Хим сейчас? — внезапно засомневался я. - Да и вообще, может, не нужно было давать ему добро на осуществление его плана? Может, просто записать сестру к хорошему психологу? Я уже ни в чем не уверен… — Нет-нет, любимый, ты все сделал правильно, — поспешно заверила меня моя Фелисити, приподнявшись на локте. — Во-первых, твоей сестре было бы страшно находиться рядом с Нико. Во-вторых, ты не давал ему добро. Ты заменил его дурацкий план вполне подходящим. Теперь Хим, по крайней мере, не будет чувствовать, что на нее давят. И в-третьих, психолог, во многих ситуациях, бессилен. Девочка нуждается в том, чтобы ей показали нежность, а не рассказали о ней. И еще, я думаю, будет здорово, если я или Луна объясним ей, что таких прикосновений бояться не стоит. На собственном примере. — Наверное, ты права, любимая, — согласился я. — Буду очень тебе благодарен, если ты с ней поговоришь. Все-таки я — парень, и не все могу понять, правда? — Конечно, — кивнула Нина. — Завтра я поговорю с ней. Обещаю. — Спасибо тебе, детка! — поблагодарил я. — Только, ради всего святого, скажи ей, чтобы она не раздвигала ноги до тех пор, пока не будет готова к такому повороту событий. — Мог бы и не предупреждать, — захихикала моя девушка. — Это нужно объяснить в первую очередь. В смысле, как ей понять, что она готова. — Да, Хим заслуживает того, чтобы ее первый раз был самым лучшим и самым романтичным. Впрочем, Нико, вероятно, и сам это понимает. — Конечно, понимает. Он же не дурак. — Любимая слушай, а когда мы с тобой в первый раз занимались любовью, ты была готова? Нина расхохоталась. — Гастон! — воскликнула она. — А ты помнишь, по чьей инициативе этот первый раз произошел? Пока ты говорил мне о любви и свадьбе, я уже знала, чего хочу этой ночью! — Я просто переживаю, детка, — признался я. — Это не было… не знаю… способом благодарности за подарок, или чем-то вроде того? — Разумеется, нет! — возмутилась моя возлюбленная. — Приличная девушка ради благодарности ноги не раздвигает! — Знаю, знаю, любовь моя! — воскликнул я. — Прости! Мне не следовало так думать! Конечно, ты всегда знала, чего хочешь! И в тот раз тоже знала! Извини! С этими словами, я перевернулся так, чтобы Нина оказалась подо мной, и принялся целовать лицо своей девочки, проклиная себя за свою глупость. Ну, вот, обидел любимую девочку! Она подарила мне всю себя, а я решил, что это было актом благодарности! Хотя, если уж на то пошло, мне всегда казалось, что у нас все было по взаимной любви. И, черт возьми, так оно и есть! Моя, девушка, впрочем, похоже, и не обиделась, потому что сразу подстроилась под мое движение и никак не протестовала. — Ты не обижаешься, а? — допытывался я, продолжая целовать ее. — Не обижаешься? Точно? — Точно, точно! — со смехом запротестовала Нина. — Я не обижаюсь, и не собиралась! Правда! Я мог бы сразу прекратить свои поцелуи, но просто не сумел. У меня не хватило духу так разочаровать свою любимую девочку. Поэтому я просто взял — и остановился на ее губах, запечатлев там крепкий горячий поцелуй. Затем, мы с Ниной перекатились на бок и еще несколько минут молчали, переплетясь руками и ногами. Это молчание, собственно, не тяготило нас. Чтобы чувствовать связь, слова нам были не нужны. Эта связь была настолько ощутимой — ее хоть трогай. Если это — не любовь, то я уж не знаю. — Твоя мама не нашла ничего подозрительного? — поинтересовался после продолжительной паузы. — Она тебе не говорила? — Ты имеешь в виду, не находила ли она следы наших игр, догадалась моя девушка. — Нет, не нашла. А если и нашла, то приберегла это для личного разговора. — А как, кстати, она отреагировала, когда ты вернулась домой после Рождественских каникул? — спохватился я. — По телефону мне все время казалось, что ты чего-то недоговариваешь? — Ну, да, сначала она, вроде как, догадалась, что я была с тобой, и начала ругаться, — поморщилась Нина. — Грозилась отвести меня к врачу, чтобы проверить, девственница я или нет. Но тут, к счастью, вмешался папа. Он объяснил, что я все каникулы провела у него, и принял весь удар маминого гнева на себя. — Да, Рикардо — молодец. Обязательно пожму ему руку при встрече. И что же Ана? Сильно эти двое поссорились? — Еще как! Мама даже хотела запретить мне видеться с папой, но мы ее урезонили. Я теперь — совершеннолетняя и решать за меня никто не может. Прошли те времена, когда можно было через суд ограничить мое общение с папой. — Но твоя мама поверила, что ты была у Рикардо? — Как тебе сказать. Может, она и поверила, только не совсем. К врачу меня не повели, но на следующий день была прочитана длинная лекция на тему того, что мне рано начинать половую жизнь. И, честное слово, после того, что я узнала о ней от папы, мне очень хотелось обвинить мать в лицемерии. — Не говори, — согласился я. — Ну, неужели она не понимала, что Рикардо все тебе расскажет?! Или думала, что он ничего не помнит? — Вот и я про то же. Но нет. Она весь вечер разглагольствовала о том, что парни — это зло, и так далее. В общем, завела свою шарманку. — А ты бы спросила, во сколько лет она сама начала половую жизнь. Правды, она, конечно, не скажет, зато интересно будет посмотреть на ее лицо. — Так я спросила. А она мне заявляет, что только с папой, в первую брачную ночь. — Да, вот, теперь точно — лицемерка. — И лгунья, к тому же. — Ты говорила об этом с Рикардо? — Да, конечно. Папа тоже посмеялся и сказал, чтобы я ее не слушала. И все-таки я склонна ему верить. А ты? — Согласен с тобой, любимая. У Рикардо нет причин лгать. Да и он с самого начал проявлял большую честность, нежели Ана. Кстати, а твоя мама в курсе, что мы до сих пор вместе? — Да, и это ее здорово беспокоит. Она мне уже весь мозг вынесла, уверяя, что мы скоро разойдемся, потому что очень тяжело поддерживать отношения на расстоянии. — Именно поэтому отец и оставил в Оксфорде самолет с пилотом. Он тоже это понимает. — Ну, я просто не стала пока говорить маме об этом самолете. А то она, вообще, будет бояться оставить меня дома одну, потому что ты в любой момент можешь прилететь и сделать со мной что-нибудь непристойное. Я расхохотался. Да уж, каждый думает в меру своей распущенности! Поистине, паранойя Аны родилась раньше, чем она сама! Хотя, минутку! — Стоп! — воскликнул я, — внезапно озаренный. — А ведь действительно, ты находишься целиком в моей власти! Я могу прилететь в любую минуту, и… — … и делать именно то, чего хотим мы оба, — закончила за меня любимая. — Перестань, я прекрасно знаю, что ты никогда не дотронешься до меня против моей воли. — Справедливо, — согласился я. — Никогда. Ну, а ты не боишься, что я примчусь вдруг, как гром среди ясного неба, и… — Скорее уж, как солнышко среди очень долгой грозы, — призналась Нина. — Твои приезды для меня всегда — приятные сюрпризы, поэтому я их не боюсь, а жду. Ты можешь желать со мной все, что угодно, — мне все равно понравиться. Можешь приезжать, когда угодно — я все равно буду рада. Потому что я тебя люблю! Мое сердце воспарило. Вот она — та девушка, которая нужна мне по жизни. Вот та, которую я люблю всей душой и сердцем. Вот она — моя прекрасная принцесса. Говорят, что сказку нельзя сделать былью. Можно. При большом желании, реальностью станет все. — Я тоже люблю тебя, моя красавица! — выдохнул я и нежно поцеловал девушку в губы. Впрочем, этот поцелуй довольно быстро перешел в более страстный. Ритмы дыхания слились воедино, тела сильнее приникли друг к другу, а языки встретились. Это уже был не просто поцелуй. Нет. Это было прелюдией к чему-то большему. Что ж, конечно, будь моя воля, я занимался бы любовью с Ниной постоянно. Вот только есть ли у меня при себе достаточное количество презервативов? Поэтому, не позволив поцелую увести меня дальше, я отстранился от губ возлюбленной и проверил карманы джинсов. Черт! — Знаешь, что я понял, детка? — выдохнул я. — Что? — хрипло поинтересовалась девушка. — Для того, чтобы должным образом провести с тобой уик-энд, двух пачек презервативов явно не достаточно, — со смехом заявил я. — Нужно пять. Минимум. Прости, любимая, придется воздержаться. Запасы иссякли.