Пятьдесят оттенков ярости

Что и говорить, та ночь в пустой квартире была великолепна. Поэтому, вернувшись в Оксфорд, я часто прокручивал в памяти все то, что мы там творили. Джеймс надо мной только посмеивался, хотя сам постоянно говорил о Габриэлле. Впрочем, скоро нам и секретами делиться стало некогда. В университете объявили о начале летних экзаменов, и все с остервенением принялись за подготовку. Так как лекции никто не отменял, учить новое, и одновременно повторять старое было очень сложно. Мне даже пришлось сократить время разговоров с родными. Маме, папе и Хим я теперь звонил через каждые два дня, а Луне с Маттео — и вовсе, раз в неделю. Единственным человеком, времени общения с которым я бы не уменьшил ни за какие сокровища в мире, разумеется, была и остается Нина. Мы говорили по телефону ежедневно и переписывались в течение дня. Я скучал по своей девочке и знал, что она тоже скучала. Но пока увидеться мы не могли, ведь экзамены приближались и в «Блейк». Поэтому моя Фелисити, по давней своей традиции, зарылась в книги. Я пытался заверить ее в том, что она и так все сдаст, но возлюбленная просто отмахивалась: — Это мне говорит человек, который сам корпит над книгами весь день. Перестань, любимый, мы ведь с тобой — не двоечники, нам нужны хорошие оценки. В таком режиме мы сами не заметили, как пролетел еще месяц. И вот, тогда моя ситуация начала улучшаться. Перед первым экзаменом нам дали целую неделю на подготовку. Я даже хотел поехать домой, но Джеймс убедил остаться. — Брат, это же — линейная алгебра, — напомнил он. — Дисциплина, в которой мы оба плохо ориентируемся. Вот, в истории Англии, которую мы будем сдавать после, ты разбираешься отлично. Тогда и слетаешь. Я согласился с приятелем и, действительно, не собирался покидать стен общежития. Но судьба распорядилась иначе. В субботу, около восьми вечера, мы с Луттео созвонились. Парочка сидела в гостиной своего дома, обнявшись. — Привет жениху и невесте, — поздоровался я с веселой улыбкой. — И тебе привет, профессор, — фыркнул Маттео. — Не сломал еще зубы о свой гранит науки? — Можно подумать, Луна у тебя в учебники не закопалась по самую макушку, — возразил я. — Строго говоря, не постоянно, — вмешалась Луна. — По сути, мы с Маттео сейчас мечемся между моими экзаменами, ресторанами и свадьбой. — Знаю, знаю, дел у вас невпроворот, — согласился я. — Но свободные минутки, вижу, выдаются. — Ну, должны же мы хоть немного времени уделять друг другу, — пожал плечами Маттео. — Пожалуй, нас отличает именно то, что все свободное время мы стараемся проводить вместе. — Ну, будь я в Буэнос-Айресе, наверное, тоже не отходил бы от Нины, — отвечал я. — Возможно, скоро так и будет. — То есть? — опешил мой лучший друг. — У тебя ведь тоже экзамены на носу! — На носу. Только между этими экзаменами нам дают аж по целой неделе на подготовку, и… — Ну, так сиди, готовься! Зачем метаться через весь Земной Шар?! — Но я же не собираюсь лететь туда немедленно, — возразил я. — Да и первый экзамен у меня самый сложный. А вот дисциплину, которую мы будем сдавать второй, я знаю от и до, поэтому… — …поэтому останешься и будешь повторять! — отрезал Маттео. — В конце концов, на что это похоже?! Твой отец отправил тебя туда, чтобы ты получил образование! Я расхохотался и с трудом спросил: — Брат, ты отдаешь себе отчет в том, что похож на престарелого дедушку, который бурчит на внука?! И вообще, кто бы говорил! Ты тоже мог бы быть здесь, вместе со мной. Анхелло хотел этого. Но ты пошел против его воли. Причем, не в первый раз. Маттео открыл, было, рот, чтобы сказать что-то резкое, но тут в их дом громко и требовательно позвонили. Луттео озадаченно переглянулись. — Ты кого-нибудь ждешь, любовь моя? — спросил мой друг у невесты. — Нет, — покачала головой та. — А ты? — Никого, — ответил он. — Пойду-ка я, сам открою. Если что-то произойдет, не лезь в пекло, позови охрану. С этими словами, он поднялся и вышел за пределы веб-камеры. Мы с Луной затаили дыхание. Спустя минуту, звонок прервался, а затем, послышался странно знакомый тоненький голосок. — Фух! — выдохнул я. — Если это — всего лишь девушка, опасаться нечего. По крайней мере, вашим жизням ничто не угрожает. — Я бы не была так уверена, — вдруг насупилась Луна. — Если это — какая-нибудь любовница Маттео, я убью сначала ее, а потом — его! — Ты всерьез думаешь, что твой жених мог тебе изменить? — иронически хмыкнул я. — Вот уж нет! Тут, собственно, подоспело и подтверждение этих слов. Рядом с Луной на диван опустилась Нина, а рядом с ней уже — Маттео. И оба явно были чем-то взволнованы. — Любовь моя, — опешил я. — В чем дело? Моя девушка только тогда меня заметила и громко ахнула. — Ой, прости! — спохватился мой лучший друг, обращаясь к ней. — Я совсем забыл о том, что мы как раз говорили с Гастоном. — Но я не хочу, чтобы он знал, — возразила Нина. — Будет еще волноваться, переживать. Да и примчаться может, с него станется. — Любимая, — нахмурился я. — Если ты сейчас же не объяснишь, что случилось, я точно примчусь! — А если объясню, ты обещаешь не пороть горячку? — спросила моя возлюбленная. В смысле?! Она в таком состоянии, а я не должен «пороть горячку»?! Ну, уж черта с два! — Так, — заявил я, доставая телефон. — Звоню пилоту. — Не надо! — охнула Нина. — Хорошо-хорошо, я все расскажу! Она сделала глубокий вдох и заговорила: — Сегодня у моей матери День Рождения, и Мора предложила пойти, навестить ее. Несмотря на то, что и этот день, как и все, мы не праздновали никогда, она решила показать ей наше отличие от нее. И вот, мы пошли. Дверь была открыта, но мамы нигде не было видно. Из ее спальни, однако, донесся шум. Мы подошли и заглянули, а она там с… мужчиной, в постели. Я остолбенел, невольно представив эту картину. Вот уж не ожидал такого от Аны! Эта дамочка была в жуткой ярости, когда застала нас с Ниной. А теперь дочь поменялась с ней ролями. Луну и Маттео эта новость, однако, не удивила. — И что? — не поняла девушка. — Нина, не обижайся, но твоя мама — взрослый человек. Она имеет право спать, с кем хочет. — Я знаю, — отмахнулась Нина. — Дело совсем не в этом. Просто… эти двое нас заметили. Мама завизжала, а ее любовник вскочил с кровати и стал кричать что-то о том, что его жена — политик, которая места живого на нем не оставит. А потом он… выхватил пистолет. — Что?! — в один голос вскричали Луна и Маттео. — Он угрожал тебе пистолетом?! — взревел я. — Не успел, — покачала головой Нина. — Он… сделал нечто гораздо худшее. — Так что же?! — не унимался я, все же набирая под столом номер пилота. — Он… выстрелил Море в голову, — тихо выдохнула моя девушка. — Убил ее на моих глазах! Последние слова она буквально простонала, а затем, спрятала лицо в ладонях и горько зарыдала. Я замер, точно громом пораженный. Мора. Эта милая, суетливая, недалекая женщина менее всех остальных походила на ту, которая могла умереть не своей смертью. Ради всего святого, это же нелепо! Но тут я снова посмотрел на свою возлюбленную и заявил: — Так. Луна, Маттео, мне плевать, что вы оба думаете. Я немедленно вылетаю. И, не дав никому рта раскрыть, я разорвал связь, ухитрившись одновременно нажать кнопку вызова на телефоне. Пилот отозвался быстро, и я так же быстро приказал готовить самолет, попутно собирая рюкзак. Завершив этот звонок, я вызвал такси. Зуммер сработал несколько раз — Луттео и Нина, похоже, пытались меня отговорить. Ну, уж дудки! Моей возлюбленной угрожает опасность, и я не собираюсь сидеть, сложа руки! Мелькнула мысль позвать с собой Джеймса, но я быстро отмел ее. Моего университетского приятеля можно было взять на разборку с ровесником или, чтобы просто набить кому-то морду. Но подвергать его жизнь реальной опасности — нет уж, увольте! Тот мужчина вполне явно показал, что способен на убийство. Так что нет. Одно дело — подставлять под удар собственную голову, а совеем другое — жизнь приятеля. Вот только как предупредить Джеймса так, чтобы он не полетел со мной? Опасностями его не запугать. Но ведь и совсем без объяснений пропасть я тоже не мог. Минутку! Знаю! Отклонив очередной звонок Маттео, я покопался в справочнике и быстро нашел нужный номер. Один гудок, второй, и, наконец… — Алло? — Привет, Габриэлла! — воскликнул я. — Ого, какие люди! Привет! Что-то случилось? — Боюсь, что да. Мне срочно нужно лететь в Аргентину. А тебе я звоню, потому что только ты можешь убедить Джеймса остаться здесь, Гэб. — Остаться? Но почему? Разве он не сопровождает тебя во всех путешествиях? — Именно поэтому я прошу тебя помочь. Нина в опасности, я должен лететь на помощь. Здесь замешан очень жестокий человек, для которого убить кого-то ничего не стоит. Я не готов рисковать жизнью Джеймса, понимаешь? Габриэлла охнула — перспектива потерять своего возлюбленного ее явно не радовала. — Сообщи ему о том, что я улетел, но постарайся убедить остаться, — добавил я. — Это — все, о чем я прошу. — Но, Гастон… — Пообещай, что сделаешь это, Гэб! Ты ведь знаешь, какой у Джеймса характер. Если я скажу ему, что еду рисковать своей головой, он не захочет слушать никаких возражений. Но ты — другое дело. Тебя он послушает. — Но, если с тобой что-то произойдет, Джеймс не простит мне этого! — Простит. Он тебя очень любит, Гэб! Или давай так: просто попроси его остаться в городе на ближайшие дни, придумай какое-нибудь суперважное дело. Пригласи его к себе, в конце концов! Он к тебе на крылышках полетит. — Вот и видно, что ты его плохо знаешь, Гастон. Джеймс мастерски умеет отличать ложь от правды. Или это я так плохо вру. В общем, неважно. Так. Я сейчас, конечно, попробую убедить своего парня не лететь с тобой, на этот раз, но ничего не обещаю. Давай, до связи. Она отключилась, а я продолжил собираться. Через минуту в мою душу, однако, закралось смутное ощущение, что чего-то не хватает. Вот только чего? И вот, когда я уже закидывал на плечо рюкзак, до меня внезапно дошло. Телефон. Он больше не разрывался от звонков Нины и наших друзей. Возможно, эти трое, наконец, поняли, что уговорами меня не остановить. Возможно. Вот только я очень хорошо знал Маттео. Он не имел привычки так легко сдаваться. Это могло быть совпадением, но грудь мою сдавило нехорошее предчувствие. Поэтому, сев в такси, я первым делом набрал номер лучшего друга и с ужасом услышал голос автоответчика. Что-то было не так. Маттео почти никогда не отключал телефон. С тяжелым сердцем, я позвонил Нине — то же самое. Нервы мои окончательно расшатались, и всю дорогу я просто молил небеса о том, чтобы с моей девушкой, моим лучшим другом и его невестой все было в порядке. Клянусь, больше мне от этой жизни ничего не было нужно…