От нуля до ста

      Двойка — эта та оценка, которую всегда получает Тсунаеши по тестам в старшей образовательной Намимори. Особенно часто он получает «пару» на уроках японского языка и литературы, наверное, потому что он постоянно спит в учебное время. Ну, или потому что его ненавидит Хибари Кёя. А может, и то, и другое? Звучит более правдиво.       Такого ученика, как Никчемный Савада, легко ненавидеть — он не проявляет активность на уроках, не выполняет домашние задания и постоянно спит, подпирая голову одним из учебников. Его необходимо оставлять после уроков и наказывать. Хибари порой безумно это бесит — тратить свободное время на этого недоумка и остальных, таких же недалеких идиотов, как и это травоядное. Но его долг как долг учителя — нести знания и заботливо вкладывать их в полупустые черепные коробки. Бесполезнейший долг, надо признать.       — Останьтесь после уроков, Савада, — в очередной раз требует Хибари, и, казалось, эти холодным голосом можно заморозить всю воду на планете.       — Хорошо, Хибари-сенсей! — с нескрываемым счастьем откликается парень. Одноклассники косятся с заметной неприязнью, снова убеждаясь, что их Никчемный Савада совсем тю-тю…       В пустой аудитории — не считая его и Хибари-сенсея — Тсуна старательно выполняет перевод статьи с английского на японский, беззастенчиво пожирая взглядом своего учителя. Тот не реагирует, продолжая читать что-то явно более интересное, чем ученик на отработке. Спустя время Тсуна подходит к учителю и сдаёт полупустой листок, нахально улыбаясь.       — Знаете, Хибари… сенсей, мне немного непонятно, что написано во втором абзаце. Не могли бы вы мне лично объяснить все тонкости вашего… языка? — слова школьника буквально полны двусмысленности, а в голосе её звучало ещё больше, мог бы ручаться Кёя.       В книге вновь оказалась закладка, а Тсунаеши вжат в учительский стол. Не теряя времени, паренек потерся пахом о форменные брюки. Желание, при котором ученик был готов выскочить из своих штанов и заняться сексом с учителем, витало в воздухе… Такое неосязаемое, вязкое, как и слюна, скопившаяся в слюне обоих. Шорох одежд, соблазнительно склонившийся на колени Савада, бледная рука в его волосах. Небрежно расстегнутая рубашка. Прикушеный, потемневший, затвердевший сосок, всё та же бледная рука уже ниже пупка. Розовеющие от шлепков и отсветов заходящего солнца ягодицы, блестящий и смазанный член, бешеный темп. Воздуха в классе явно не хватает. Дышать-дышать-дышать, дышать! И снова нахально улыбаться!       — Кёя, не представляешь, как меня заводят такие игры, — мурлычет Тсу на ушко своему «учителю», — ученик и учитель, запретная связь…       — Мало тебе ролевых игр у нас дома, решил и тут меня от работы отвлечь? — совсем мягко, почти нежно целует макушку возлюбленного Хибари.       — Так никто не видит же! Тем более я очень похож на школьника, а прикидываться учеником даже весело! Рад, что директор поддерживает эту забавную идею.       — Ещё бы твой отец посмел тебе перечить, чудовище, — смеётся Кёя, застегивая пуговицы на своей рубашке и приглаживая растрепанные волосы.       Слава богу, они не видят и не слышат, как за дверью класса Гокудера Хаято, безответно влюблённый в Саваду Тсунаеши, тихонько уходит, обещая сохранить секрет, чьим невольным хранителем он стал…       Секрет этих двоих.