***
С детства Хибари Кёе не очень-то везло. У него были большие, торчащие перпендикулярно ушки, которые нельзя было прикрыть волосами — в детском садике, куда маленького Кёю определили, невозможно отращивать волосы. Именно тогда его начали называть Ужастик — первое прозвище, преследующее его каждый день. Мальчик, едва слышал его, стыдливо прикрывал уши и молился поскорее вырасти и ударить его обидчиков, заставить их замолчать. Почему у всех остальных обычные уши, а не у него? Он же не виноват, что родился таким! — Ты ж мой Жаворонок! — умиляется мама, видя, как с раннего утра любимый сын на ногах, делает зарядку, умывается и садится за стол. Второе прозвище всё же приятней звучит, да и разве мама обидит? Он станет таким мальчиком, которым будет гордиться его отец, станет настоящим Хибари, «Жаворонком», который будет сильным. Кёя не будет жаловаться на каких-то… травоядных, да! Как же ещё назвать кучку людей, которые за чужой спиной тыкают в него пальцем и обзываются? Именно так! Он будет самым сильным и самым благородным.***
— Якки-кун! Эй, ты, мелкий, чего там стоишь? Живо сюда, ты, неуклюжий! — окликает его семпай пару годами старше. Только такой «умный» вроде него будет придумывать прозвище, исходя из его особенностей тела. Неуклюжий, как же! Он просто слегка пухлый, и порой задевает углы парт или опрокидывает чей-нибудь учебник/карандаш, если слишком быстро оборачивается. Это не проблема. Но станет, потому что это услышала мама, провожающая в школу. — Кёя-кун, милый, тебя обижают? Почему ты не сказал?! — интонация явно подсказывает, как же Хибари влип. Сейчас его не будут слушать. Мама потащится вместе с ним к директору, начнёт жаловаться, потом вызовут того травоядного идиота, его родителей, предупредят учителей… Мама бойкая, не позволит обижать его. Так и случилось. А за ним прочно закрепилось прозвище «маменькин сыночек», по крайней мере, на ближайшие несколько лет. До тех пор, пока он не поступит в среднюю. Обидно, досадно, но что сделать? Он будет достойным представителем семьи Хибари, отец будет им гордиться. Похудеет, станет менее неловким, запишется в секцию борьбы…***
Отец им недоволен. Ну ещё бы — за крашеные волосы и забитые пирсингом лопоухие уши его шепотом называют «янки» не только школьники, но и учителя. Никто бы и не узнал в этом угловатом подростке невинного пухляша-младшеклассника, которым он был раньше. Среди хулиганов у него ещё одно прозвище — Danger. Опасность. Как многозначительно сказано, учитывая, что тонфа в его руках всегда навевают чувства опасности его противникам. Да даже обычный кастет в руках заставляет любого соперника пустить петуха при одном только взгляде, и, чёрт побери, как же Кёя кайфует от этого чувства. Теперь его жизнь явно проще. Физической силой решать проблемы становится легко и просто. Иногда, после какой-нибудь смачной разборки с очередной шпаной из соседней школы, Хибари заходит в интернет. Его ник в соцсетях прост, инициалы, да и аватарка совершенно обыкновенная — желтая птичка. ХиКи часто общается с одним парнем. Никнейм вообще не пацанячий: кто же в здравом уме назовёт себя Карамелькой?! Вообще, с Карамелькой легко. Кёя мог бы поверить, что не весь мир состоит из жалких травоядных, которые заслуживают только камикороса. Парень по интернету слишком добр даже к незнакомцу вроде него — он дает советы для ситуаций, в который Хибари не знает, как поступить; утешает в случае проигрышей и вообще, принимает его любым, даже когда он раздражен и готов раздолбать тонфа экран ноутбука или смартфона. Такой забавный паренёк. С ним даже хотелось бы увидеться, но немного страшно. Не то чтобы Кёя боялся, но… Разочарование в Карамельке как в личности не так пугает, как шанс его косяка. Не хотел бы он потерять первого человека после родителей, которым он дорожит.***
В старшей школе он щеголяет прической, прикрывшей шрамы от пирсинга и огромные уши. Тёмные волосы идут ему явно больше, как и табель с «отличными» оценками, которым он хвастается перед родителями. Те облегченно вздыхают, видя, как сын вступил на правильный путь и перебесился. Теперь-то он достойный наследник Хибари, достойный «жаворонок». Кёя теперь глава дисциплинарного комитета школы Намимори. Он строг к себе, и строг к окружающим: выучив весь устав от корки до корки, он трепетно блюдет правила. С правилами вести себя куда проще! Ты не боишься, что оступишься, накосячишь, ведь тот, кто создал Устав Намимори, явно был продуманным человеком, охватившим все аспекты школьной жизни. «Ужас всея Намимори» — шепчут школьники за его спиной, «чудовище» — вторят обиженные, пострадавшие от парня, чьи тонфа и красная повязка так ярко выделяются среди прочей униформы школы. Новые прозвища словно напоминают о том, как много травоядных собирается для бунта против системы, вовсе не понимая, что строгость и линейность способны сделать из них самых настоящих хищников. Стоит только постараться. Они не сделают этого. Жалкие слабаки! Есть, правда, один паренёк. Нет, зверёк. Его учитель Реборн достаточно занятный тип, с которым было бы неплохо сразиться, и Хибари так старается создать такие шансы… которые ему обламывает этот Савада. Савада не травоядное. Со временем он видит в нём потенциал, и смягчает правила системы, которые возвёл для себя и окружающих. — Тучка, — ласково шепчет прозвище Тсунаеши. Он всё ещё стесняется произносить имя или фамилию без суффиксов, поэтому придумал это. И от этого короткого слова становится даже легче, чем от маминого «жаворонок» каждое утро в детстве. Да, он хмур, да, он мрачен, но становится так легко, когда пальцами он зарывается в эти волосы цвета карамели, не отрывает взора от карих глаз цвета янтаря. Его Карамелька.***
Становится смешно, когда исчезает Десятый, его изящный и опасный зверь, совершенное оружие слова и дела, и появляется звонко-сладкий Тсунаеши из его прошлого, смущенно видя перед собой матерого и закаленного боями Хранителя. Действительно смешно, когда зверёк думает, что годы могли бы изменить связь между ними, то, что крепчало с годами. И когда Савада это понимает, он прижимается всем сердцем и телом, шепча всё так же ласково, как и десять лет назад: — Мой ёжик… И Хибари Кёя улыбается в ответ, закрывая глаза и замыкая ряд прозвищ, которые сделали его тем, кем он в итоге всегда хотел стать.